Тени в кринолине

Скрывшись под одеялом, Сэйбх развела колени в стороны, и сдвинула к животу край ночной рубашки. Провела ногтями по бедрам, их внутренней стороне, прислушиваясь к ощущениям. Ягодицы непроизвольно сжались, желая продолжения. Дотронувшись до пучка темных волос, и разгоряченного лона Сэйбх почувствовала, как сладостно потянуло внизу живота. «Маленькая леди». Из горла сам собой рвался стон, но она сдержала его, прикусив губу. Двигая пальцами быстрее, и выгибая тело навстречу приятным ощущениям, девушка продолжала, достигнув сначала кульминации, а затем и желаемое расслабление каждой клеточки тела. Судорожно выдыхая, она словно лишалась не только горестных мыслей, но вообще любых. Голова, наконец, стала легкой и пустой. Пусть Сэйбх Косгроув и выйдет за другого, но у нее еще останутся воспоминания, никем не подконтрольные мысли и несгибаемая воля. Этого у девушки никто отнять не в силах.

Глава 9

Прохладный туман раннего утра робко разрезали первые лучи солнца, озаряя изумрудные поля и верхушки пышных крон деревьев, стучась в окна невесомым дыханием. Воздух, свежий и колючий от зависших в нем капель влаги, постепенно наполнялся звуками пробуждающейся природы. Крики птиц смешивались с приглушёнными голосами родственников, друзей и знакомых, созванных в этот день для того, что в графстве Лонгфорд, как и в любом ином уголке Ирландии, любили больше всего на свете, а именно празднования в честь долгожданной свадьбы, как шептались украдкой, старшей дочери, изрядно засидевшейся в девках. Конечно, большинство гостей позвали скорее в корыстных целях, нежели то было действительно необходимо. Укрепление связей, ставших зыбкими в последние годы, семейства Косгроув пошло бы на пользу и роду Бакли, а восстановление былого положения и власти в глазах общественности вторых, значительно улучшило бы качество жизни первых. Естественно, гости должны были стать свидетелями этого действа и для того, чтобы ничто более не препятствовало получению племянником Байла наследства. Как итог все в выигрыше, кроме разве что самой Сэйбх Косгроув, которой и предстояло взять на себя главную роль стать эдаким мостом, связующим два старинных рода, и чье мнение никого вовсе не интересовало.

Кстати о ней. Всю ночь девушка не сомкнула глаз, слоняясь по длинным темным коридорам, и теперь едва держалась на ногах, находясь в выделенных ей покоях в замке будущего мужа, где уже с завтрашнего дня Сэйбх предстоит считаться полноправной хозяйкой. С момента возвращения на родину Байла Бакли с племянником слуги не успели привести замок в подобающий вид полностью, по крайней мере, на втором и третьем этажах еще виднелись следы пыли, ее запах ощутимо утяжелял воздух благодаря коврам и гобеленам, украшающим полы, стены, а в некоторых комнатах и потолки. И все же, несмотря на запущенность, дороговизна тканей и материй, роскошь мебели не шли ни в какое сравнение с убранством дома Косгроув. Невесту с ее семьей привезли в замок вчера под покровом ночи, и Сэйбх было подумала, что столь рьяное предостережение необходимо потому, что ее будущий муж не иначе как маг и злобный тиран Абхартах[1], это бы в полной мере объяснило и недомогания, сулящие скорую гибель. Этейн, на предположение сестры, посмеялась, но на всякий случай перед сном закрыла соседние покои на защелку.

Щербатый серый камень замка, напоминающего неприветливую крепость, с округлыми башнями по обеим сторонам, утопал в плюще, а за окном самого верхнего этажа невеста, юная Сэйбх Косгроув, под пристальным взглядом матушки и приставленной к ней камеристки, облачалась в свадебное платье, по поводу которого они с Мэйр уже успели несколько раз поспорить. Сэйбх сетовала, что оно не белое, как подобает случаю, естественно, чтобы в очередной раз довести матушку до исступления, и хоть как-то отыграться за происходящее, а женщина, на жалкие попытки дочери, раздраженно цокала, напоминая, что повод не столь скорбный[2], как та себе напридумывала. Изящное, пошитое вручную из тяжелой шелковистой ткани платье переливалось на свету сотнями искорок, подобно утреннему покрову росы на траве. Умелые руки старой швеи, находящейся в подчинении семейства Бакли, искусно украсили подол разного рода птицами, чьи крылья состояли из узоров, символизирующих благосостояние и защиту духов, оберегающих этот дом и будущую пару.

У зеркала, оправленного в резьбу, Сэйбх с замиранием сердца наблюдала за руками камеристки, порхающими над ее головой. Едва касаясь волос, женщина осторожно вплетала в длинные, темные, как уголь пряди медные ленты, олицетворяющие богатство и крепкие узы брака. Крошечные белые бутоны россыпью звезд украсили прическу, их лёгкий сладковатый аромат витал в воздухе, окружая невесту невидимой аурой чистоты и невинности. Сэйбх старалась не показывать виду, но сама едва не глохла от биения собственного сердца, отскакивающего от ребер и отдающегося в висках.

Не то чтобы она когда-то задумывалась о свадьбе всерьез, представляя, как пойдет к алтарю, но не могла не поразиться тому, насколько сильно все происходящее с ней отличается от привычных устоев. Обычно невесту в день свадьбы похищал жених на лошади из родительского дома, а его друзья, следуя традиции, должны были увезти с собой и подружек невесты. За беглецами отправлялась погоня – все родственники похищенной, а когда те, наконец, сдавались, на пороге нового дома мать будущего мужа разламывала над молодыми овсяный пирог, знаменующий достаток и гармонию в семье. «Его гусь, вероятно, тоже не приготовлен»[3]– подумала Сэйбх, и отчего-то от этой мысли неприятно кольнуло в груди. Возможно, племянник Байла Бакли так же не горит желанием сочетаться узами брака, ведь он даже не удосужился явиться лично на обряд обручения, передав подарок невесте в виде фамильного перстня с выгравированными на украшении стеблями и шипами, через слугу. В ответ Сэйбх отдала коробочку с настоящим сокровищем, единственным которое только у нее имелось – маленький кинжал отца, инкрустированный хоть и поддельными камнями, но дорогой сердцу и удобно помещающийся в женской руке. Не мог или не хотел стать чьим-то мужем потомок Бакли уже не имеет значения, иного выбора ему все равно не оставили.

Было бы просто прекрасно, если бы супруги и в дальнейшем продолжали находиться порознь, покуда смерть не разлучит их. «Отчасти это даже романтично», – заключила для себя девушка, представляя, как они стали бы вести беседы в письмах, посылать обязательные подарки на праздники со сдержанными записками, которые бы доставляла прислуга, переходя из комнаты в комнату. Выходы в свет и рождение наследника для будущей четы Бакли недоступны, а потому они и не нужны друг другу, и вовсе не обязаны соблюдать какой-либо договоренности, разве что в определенные дни позволить себе увлечься беседой о путешествиях за границу или волнующих открытиях в научных областях. Это Сэйбх Косгроув смогла бы пережить, без притязаний.

– Леди Сэйбх, молю вас, замрите на месте, я забыла гребень, сейчас вернусь. Не вставайте, пожалуйста! – воскликнула камеристка, и тотчас быстрым шагом вышла прочь из комнаты. В зеркале девушка поймала внимательный взгляд матери, которая, казалось, следит за тем, чтобы во время ожидания прислуги, у ее дочери не образовалось новых морщин. Едва ощутимый порыв ветерка коснулся оголенной кожи шеи и плеча, и Сэйбх повернула голову глядя сквозь приоткрытую ставню на распростершиеся зеленые холмы. Может быть, пока не стало слишком поздно, она могла бы выпрыгнуть в окно, и если повезет удариться головой об острый камень прежде, чем ее накроет агония боли. Чтобы больше никогда не следовать чужой воле, не заботиться о судьбе младшей сестры, на зло матушке, которая, не получив желаемого, буквально выпрыгнет из собственного платья. Подумав об этом, Сэйбх ухмыльнулась, но Мэйр, будто прочитав по выражению лица дочери задуманную шалость, на всякий случай закрыла ставню, и расплылась в благочестивой улыбке.

– Ну же, дорогая моя, отчего ты не порадуешь меня своей улыбкой? Бьюсь об заклад, твоя сестра уже вся извелась от нетерпения.

– А почему ты сама не выйдешь замуж за него или кого-то другого? Может ты не знала, но твои стоны в конюшне были слышны даже в особняке, когда там еще работал конюх…гм, вот же, забыла его имя. Не важно. Не подскажешь, кстати, чем вы таким занимались? – широко улыбнувшись, девушка повернулась к матери, и сложила руки на коленях, выражая всем своим видом почти неподдельные скромность и благопристойность.

– Потому, что я уже стара, и мужчины предпочитают таких как ты, молодых и крепких, которые смогут родить им наследника, – ответила Мэйр Косгроув с таким выражением лица, словно по ее ногам проехалась телега.

– К чему нам обременять себя еще и детьми, мама, если мой жених вот-вот сгинет в могиле? – с каждым словом речь Сэйбх звучала все тише, и женщина заметила, как сквозь напускную маску бесстрашия дочери пробивается нечто иное, казалось, совершенно ей не соответствующее. Мэйр подошла ближе, заключив лицо Сэйбх в ладони, и провела большими пальцами по таким знакомым, но в тоже время, будто совершенно чужим чертам, почти любовно задевая столь ненавистный ей шрам. От застывших в глазах матушки слез нутро девушки замерло, поддавшись настоящей буре противоречивых эмоций. Это было настолько не свойственно той Мэйр Косгроув, которую она знала всю свою жизнь, что сбивало с толку.

– Сэйбх, прошу, если ты и сегодня что-то задумала, то ради твоей младшей сестры, отмени это. Я знаю, что в наш век доля женщины тяжела, и если бы существовал иной способ обеспечить вам лучшую жизнь, я бы не задумываясь, сделала это, – потемневшие, подобно морю в ненастный час, глаза матери встретились с буйной зеленью, полной неугасающей страсти и мечтаний, во взгляде дочери. Сэйбх впервые слышала от нее столь искренние слова, что захотелось тотчас в них поверить. Мэйр изо всех сил старалась держать себя в руках, но улыбка ее дрожала, и, в конце концов, женщина закрыла глаза на долю секунду, сморгнув уязвимый миг, возвращаясь в прежнюю непоколебимость. Как раз вовремя поскольку камеристка, на ходу промокая платком пот со лба, ворвалась в комнату с широким гребнем, украшенным молочными каплями камней в виде виноградных гроздьев.

– А вот и я, госпожа, прошу прощения за то, что заставила вас ждать. В замке творится настоящий кошмар, никто уже и не надеялся на свадьбу господина, не говоря уже о том, как скоро пришлось начать подготовку, – осознав, что болтает слишком много, камеристка осеклась, и низко склонив голову в качестве извинения, принялась пристраивать воздушное облако фаты к голове невесты. Они с Мэйр говорили о чем-то еще, вероятно, решали, стоит ли укоротить ткань, и успеют ли, но девушка уже погрузилась в пелену воспоминаний, глядя на собственное отражение в зеркале и понимая, что от прежней Сэйбх остался лишь шрам.

Какой светлой, хоть и не безоблачной казалась тогда жизнь. Единственными проблемами девочки были, чтобы иголка слушалась, и не пыталась «укусить» палец, шерсть овец не спутывалась в колтуны, а приемные родители не узнали, чему в тайне учит ее родной отец, несмотря на многие запреты.[4] Однажды Олифф не дожидаясь дня рождения дочери, приходившееся на время сбора урожая, вывел ее на прогулку в поле за домом алтрамов, и протянул длинный сверток, перемотанный веревкой, сгорая от нетерпения увидеть счастье на лице Сэйбх. И был вознагражден, ведь деревянные мечи привели девочку в неописуемый восторг, она визжала и прыгала, переполненная благодарностью, любовью к отцу, и желанием поскорее опробовать подарки в действии.

К тому же среди всех живущих в доме далтов[5] Сэйбх была единственной девочкой, потому наличие мечей в один миг сделало ее самой любимой и желанной приемной сестрой и подругой. Каждый день до очередного отъезда Олифф уводил дочь подальше от посторонних глаз, и обучал тому, что знал сам, желая, чтобы помимо жеманностей, плетения косичек и вышивания цветов его дочь могла за себя постоять, но Сэйбх и этого было мало. Она, вместе с мальчишками – сыновьями высокопоставленных членов совета и простых окири, выбирались ночами из дома, чтобы проверить умения и силы в настоящих турнирах. Победитель весь следующий день мог выбирать работу попроще, а так же ему по праву принадлежали все порции овсяного пирога проигравших. Это однозначно стоило любых стараний.

Бывало, Сэйбх убегала одна, прячась от остальных, так ей казалось, что отец, по которому девочка ужасно скучала днями напролет, рядом. Она парировала и наступала, борясь с собственными ночными кошмарами и тенями, извивающимися между колосков и трав, до тех пор, пока не оказалась поймана с поличным старшей дочерью алтрамов. С Кессейр они виделись редко, и еще реже общались, так как девушка, будучи на пять лет старше, работала наравне с остальными членами своей семьи – заготавливала осоку, месила глину, ухаживала за скотом от заката до рассвета, и недолюбливала свою навязанную советом приемную сестру, украдкой бросая на нее странные взгляды из-под опущенных бровей. Сэйбх отбросила меч в сторону, судорожно придумывая оправдания для нахождения в столь поздний час не в постели, однако Кессейр подняла с земли второе орудие, и, рассматривая его на все лады, произнесла: «Научишь и меня так же ловко им управлять?». Это послужило началом дружбы, чьи узы крепли день ото дня; Сэйбх оставляла для подруги обрезки лучших нитей и тканей, передавала записки одному из нравившихся Кесс мальчиков, а та, в свою очередь всегда прикрывала «сестру» перед родителями, и в любой момент была готова прийти на помощь. Так продолжалось бы еще много лет, прежде чем Сэйбх предстало вернуться в отчий дом, если бы не произошедшие события несколькими месяцами позднее. Тот день навсегда отпечатался в памяти девушки, оставив явный оттиск на коже, как знак того, что счастье зыбко, а любовь к кому бы то ни было причиняет боль не меньше острия самого острого клинка.

Перед глазами живо заплясали сцены из прошлого, громким эхом проникая в реальность. Сэйбх не помнила имен каждого, кто был с ней тогда, но их облики и силуэты яркими всполохами кружили рядом, заставляя вспомнить то, что так хотелось навеки похоронить в пучинах сознания. Сэйбх знала, корабль отца должен пришвартоваться к берегам порта в Лонгфорде, а это значит, что он непременно приедет сюда, и принесет с собой подарки из долгого странствия, запах соли на одежде, песчинки на сапогах и долгие теплые объятия. Нужно успеть потренироваться, и показать все, чему дочь научилась за время его отсутствия. Черпая силы в предвкушении того, как Олифф Косгроув посмеется над новым трюком, который Сэйбх вместе с друзьями репетировала последние недели, и прижмется к ней своей колючей щекой, девочка работала так быстро, насколько могла, помогая управиться и остальным, чтобы пока приемных родителей не будет, еще раз повторить все движения. Дети бежали наперегонки к стогам сена, заливисто смеясь туда, где в последний раз они спрятали деревянные мечи, потрепанные по прошествии стольких битв. До того, как туда примчалась Сэйбх, двое мальчиков уже схватились за оружие, играючи размахивая ими из стороны в сторону, и совершенно не слушали ни чьих увещеваний.

– Прекратите! Мы же так совсем ничего не успеем! – попытки девочки докричаться не увенчались успехом. Мальчик постарше высунул язык от усердия, желая во что бы то ни стало одолеть противника, и запрыгнул повыше на покачивающуюся деревянную балку, оставшуюся в поле со времен, когда здесь еще стоял свинарник.

– Я леди Сэйбх Косгроув, и я приказываю вам остановиться!! Не-ме-дле-нно! – повторила попытку девочка, сжав кулаки и надув щеки.

– И что это еще значит? Леди? На уроках истории мы о такой не слыхали, – парировал он, прыснув от смеха.

– Я – рыцарь, и скоро вы все обо мне услышите! Мой кодекс чести велит мне задать тебе взбучку, – второй мальчишка улыбнулся, и с радостью протянул меч Сэйбх, заранее зная исход битвы. С победоносной улыбкой она подошла к парню, балансировавшему на доске, и наставила на него треугольный край, – Даю последний шанс.

Разумеется, он не воспользовался им, и вместо этого с криком замахнулся мечом на девочку, однако балка соскользнула с камня, и мальчишка полетел вниз. Инстинктивно Сэйбх сделала шаг и почти схватила его за руку, чтобы остановить падение, но тут меч, по-прежнему находящийся в движении, со всего маху ударил девочку по лицу. Поначалу никто не мог понять, что именно произошло, Сэйбх не кричала и не плакала, лишь смотрела на свои руки и одежду, побагровевшие от крови, чувствовала, как по подбородку стекает горячая влага. Воздух пропитался запахом железа. И только спустя пару мгновений пришла боль, накатив обезумевшей волной.

– Прости меня, Сэйбх, ох, зато ты поступила, будто настоящий рыцарь, – кто-то поглаживал ее по плечу, множество шепотков слились в единый гул, но девочка помнила только, как к ним через все поле бежала Кессейр, приподнимая подол юбки. Сэйбх было начала говорить, что все это вышло случайно, и нет в произошедшем ничьей вины, зашить рану, переодеться, и можно дожидаться приезда отца. Кровь попадала в рот, окрашивала красным зубы и язык, но девочка никак не могла заставить себя замолчать. И только когда Кесс до боли сжала ее руки в своих поняла, что подруга пришла вовсе не поэтому.

– Господи, что это с тобой стряслось? Ладно, об этом позже, бежим скорее, до приезда родителей подлатаем, мне нужно тебе кое-что сказать, – Кессейр потащила Сэйбх за собой, но та уперлась пятками в землю, не желая уходить.

– Нет, ты не понимаешь, скоро приедет отец, и нам еще нужно подготовиться. Не могла бы ты…

– Это очень важно, Сэйбх, прошу, пойдем в дом, пока не вернулись мама с папой, иначе… – мальчишки жались друг к другу, наблюдая за борьбой двух лучших подруг, чувствуя нутром, как подкрадывается голодной лисицей горе. Кессейр смотрела с жалостью, и Сэйбх не понимала, от чего она так себя ведет, вырывая руки из крепкой хватки.

– Ты меня не слушаешь! Я же сказала, папа…

– Твой папа больше не приедет, – прозвучало громом посреди поля, девочка остановилась, непонимающе уставившись на подругу, и вздрогнула, когда мокрая ледяная капля упала на щеку. Ливень рванул с небес сплошным потоком, превращая в грязь рыхлую почву, прибивая к земле упрямые стебельки и листья. Мальчишки с визгом бросились врассыпную, чтобы укрыться от дождя между деревьев или под крышей ближайшего дома, но Сэйбх, забыв про боль и холод, по-прежнему стояла на месте, глядя на подругу. Окружение пошло рябью, размывая тонкую грань между реальностью и кошмаром.

– Что ты такое говоришь…

– Он умер, Сэйбх. Мне только что прислали весть родители. Скоро за тобой приедет матушка, – темные волосы Кессейр прибило к лицу, по лицу текли струи воды, но она сплевывала влагу, ожидая, когда смысл сказанного дойдет до Сэйбх. Выждав еще мгновение, девушка протянула ладонь подруге, но та, помотав головой, сделала шаг назад. Тогда, сжимая кулаки до побелевших костяшек, она развернулась и направилась к дому одна.

– Кесс, постой, не уходи, пожалуйста! Кессейр, ты единственный близкий мне человек здесь, я хочу остаться, я не поеду…Папа, он…Он вернется, вот увидишь, Кесс, откуда они могли это узнать, они ошиблись, солгали, они… – едва сдерживая рыдания, кричала Сэйбх подруге в спину, колени ее подогнулись, и девочка упала на землю, больно ударившись коленями о камни.

– Ты не можешь остаться. Мужайтесь, теперь вас ждут тяжелые времена. Поверь мне, вам леди Сэйбх только так кажется сейчас, что я была вашим единственным другом и единомышленником, но лишь минуют года, и непременно найдешь человека, который станет чем-то куда большим. Вставай, тебе пора домой.

Все это было так давно, словно в иной жизни, чужой и далекой, а сегодня ее выдают замуж за незнакомца. Многое в жизни Сэйбх – ложь, но больше плакать о прошлом девушка не станет. В любом случае, если племянник Бакли плохой человек, она всегда может приблизить его смерть любым из возможных способов.

Сборы приглашённых гостей тоже были спешны и оживленны. Мужчины и женщины облачились в лучшие свои одежды, словно намереваясь впечатлить самих небесных покровителей, глядящих на них с высот облаков. Коренастые гнедые лошади под упряжью шустро вспахивали начищенными копытами землю, мотали тщательно вычесанными гривами, будто и сами радовались выпавшему случаю отвезти праздничные повозки, которые, громыхали и поскрипывали на пути к небольшой церкви на холме. Перезвон колоколов разносился по окрестностям, и смешивался с тихим переплеском воды реки Шеннон, опоясывающей графство Лонгфорд. Сэйбх с матушкой и сестрой в числе последних направлялись в церковь, где невесту уже ожидал у алтаря жених.

– Ты такая красивая, сестрица! Как ты можешь быть так спокойна, когда я, кажется, скоро сойду с ума от волнения, – щебетала Этейн, не зная, куда деть руки, она то прикладывала ладони к зардевшимся щекам, то поправляла каждую складку одежд.

– Будем надеяться, что при виде Сэйбх сойдет с ума жених, а не ты, дорогая, – откликнулась Мэйр Косгроув, сжав руку младшей дочери, чтобы та, наконец, оставила в покое подол своего идеально пошитого темно-синего платья.

– Мама, ты знаешь, как выглядит племянник мистера Бакли? Или хотя бы его имя? Сэйбх, разве тебе неинтересно узнать? – вновь попыталась девушка втянуть в разговор старшую сестру, но та лишь едва слышно вздохнула, подперев подбородок рукой, и скучающе наблюдала за приближающейся церковью, у которой толпилось бессчётное количество гостей. Любопытно ли ей? Разве что совсем чуть-чуть. Им обоим же будет лучше, если мужчина окажется отвратительным во всех отношениях, тогда его смерть не покажется столь удручающей потерей.

– Увы, нет, но Байл, как и его сын, упокой господь его душу, хоть и склонны к импульсивности и всякого рода глупостям, обладают весьма обаятельной харизмой. От чего, думаешь, спустя столько лет затишья сейчас здесь так много народу? Надеюсь, стены церкви выстоят, и…ох, – не успела Мэйр договорить, карета покачнулась, останавливаясь, заставив женщину едва ли не лечь на собственную дочь, вжав Этейн в окно экипажа. Пока матушка высказывала кучеру рацею о его пренебрежительной манере вождения, Сэйбх вышла из кареты, только теперь осознав, что все это время ей катастрофически не хватало воздуха. Может быть, еще не поздно передумать? Кто поведет ее к алтарю, ведь отец давно мертв, а другие родственники подходящего пола и возраста давно уехали за пределы Ирландии? Заметив, что Сэйбх нехорошо, ее лицо лишилось всех красок, напоминая сырую глину, Этейн взяла старшую сестру под руку, и принялась подбадривающе поглаживать. Судорожно вдохнув, девушка позволила увлечь себя внутрь церкви, где гости уже расселись по лавкам на свои места, шумно перешептываясь и нетерпеливо ёрзая в ожидании начала церемонии.

– Ну что, моя дорогая, ты готова стать женой виконта? – спросила Мэйр Косгроув, при этом не глядя на старшую дочь, а махнув рукой в зал незнакомому мужчине в шикарном пестром одеянии, расшитом золотыми нитями. По всей видимости, это и был Байл Бакли, высокий и стройный, несмотря на возраст, с короткострижеными темными волосами, в которые только начала прокрадываться седина, мягкими чертами лица и такой обворожительной улыбкой, что захватывало дух. Он что-то шепнул священнику, одетому в свободный белоснежный казул, и тот легко рассмеявшись, подал знак стоящим позади него музыкантам, тряхнув длинными рукавами. Флейты, трубы и цимбалы ожили, и в зале тотчас смолкли голоса, а взоры обратились к патеру, поднимающемуся к алтарю, богато украшенному бархатом и живыми растениями. Воздух в церкви нагрелся благодаря сотням горящих свечей, частому дыханию гостей, и Сэйбх ощутила, как неприятно ткань платья прилипла к телу.

– Нет?! – с придыханием то ли сказала, то ли спросила она на вопрос матушки, не находя в зале ни единого знакомого лица, в глубине души радуясь, что не придется преклонять колени в исповедальне, иначе свадьба завершилась бы, не успев начаться.

– Конечно, ты готова, тебя поведет к алтарю молодой, но уже очень опытный викарий, – подмигнула дочери Мэйр, прежде чем поднять фату, и накрыть ею лицо Сэйбх. Девушка глубоко выдохнула, приходя в чувства. Не слишком плотные складки ткани не скрывали полностью, но в значительной степени размывали происходящее вокруг. Ряды гостей стали нечеткими силуэтами, набросками с пустыми глазницами и тонким штрихом вместо рта.

– Не волнуйтесь, мисс, это всего лишь я, – робкий голос раздался совсем рядом, а после рука Сэйбх очутилась на сгибе локтя помощника священника.

– Спасибо вам, – столь же тихо ответила девушка, делая шаг вперед по красной ковровой дорожке. Интересно, о чем думали гости, наблюдая за шествием на нетвердых ногах невесты к алтарю, и ее союзу с столь прославленным в обществе господином, как племянник графа Бакли? Может ли он самостоятельно передвигаться, или вместо настоящего виконта рядом с Сэйбх просить благословения у патера будет очередной поверенный? Девушка ожидала чего угодно, пусть даже ее будущий муж едва дыша, сидел бы на стуле, пребывая в полузабытье, однако напротив алтаря, без посторонней помощи стоял мужчина, широко расправив плечи, и держа руки за спиной. Его расслабленная поза, прямая осанка не давали и намека на смертельную болезнь, а костюм из дорогого черного бархата доказывал, что это племянник Байла собственной персоной. Викарий, поддерживая Сэйбх под руку, помог перешагнуть ступеньку, и оставил ее одну напротив жениха и патера, пред глазами всех собравшихся гостей и незримого присутствия Господа.