Тени в кринолине

– Не лучше ль отложить всякие разговоры о свадьбе, мама? Дух несчастной женщины еще не покинул этих стен, – осмелилась подать голос Этейн, покраснев до кончиков ушей от собственной выходки. Мэйр Косгроув коротко усмехнулась, махнув рукой.

– Не говори так, будто еще вчера знала, как ее зовут.

Сэйбх вдруг ощутила дурноту, осознание того, что она совершила ухнуло на дно желудка, будто камень на дно колодца; никто не придет проститься с несчастной Бэв, не кому больше вспомнить ее добрым словом, ходить к могиле, приносить вести и цветы. Безымянной жила, и такой же умерла. Была ли Бэв хоть немного счастлива?

– Я согласна с Этейн, матушка. Подумай, что скажут соседи. Поползут дурные толки о нашей бесчеловечности, и тогда Виллем сам откажется на мне жениться, – стараясь говорить уверенно, подала голос Сэйбх, смахивая пылинки с полки над камином. Мэйр какое-то время молчала, задумчиво изучая дочерей.

– Пожалуй, стоит отсрочить свадьбу. Мы должны почтить память Бэв, но не слишком долго, общество ожидает веселых новостей. Нам всем не помешает встряска, – выдав мысль за свою собственную, проговорила женщина, кивком подтверждая правильность намерений, – Было бы не лишним, если бы вы с Этейн прогулялись по городу, и как бы невзначай рассказали о той трагедии, что ныне произошла в нашем доме. Особенно уделите внимание магазинчику Блевинсов, и Дороти О'Доэрти. Уверена слухи дойдут до самих Чисхолмов, и тогда не придется ничего объяснять.

Взгляд Сэйбх замер на месте, затаив дыхание она облизнула пересохшие губы, стараясь ничем не выдать радости от того, что предстоит покинуть поместье. Им с сестрой придется разделиться, и когда она останется одна посреди улицы, незаметно прошмыгнет в переулок, ведущий к дому вдовы.

– Конечно, мама, мы с Сэйбх разделим эту ношу пополам, – Этейн, всегда покорная и прилежная, нисколько не разочаровала старшую сестру. Уголки губ девушки поползли вверх, но она усилием воли подавила желание улыбнуться, и лишь кивнула, выражая согласие и повиновение.

Теперь, когда все труды Сэйбх были уничтожены, как и книги Крои О’Каллахан, она как никогда желала нанести визит живущей на задворках графства женщине, и в то же время страшилась встречи. Неизвестно как воспримет Кроя весть о сгубленных подарках, может и вовсе прогонит девушку, разозлившись, и тогда не останется никого в целом мире, кто смог бы предоставить приют ее мятежной душе. Не слишком спеша Сэйбх Косгроув перешла мост с каменной аркой, разделяющей графство Лонгфорд на две неравные доли. Город, где мало-помалу кипит жизнь, с его дорогами, усыпанными гравием, длинными низкими зданиями, каретами и телегами, шумно проезжающими по узким улочкам, и та, другая часть, которая нравилась девушке куда больше, состоящая из вольных лугов и полей, протоптанных и вновь затянутых сорняками троп, буйной растительности даже на крышах редких глинобитных домиков.

Особняк О’Каллахан уже виднелся невдалеке, один из немногих в округе имевший второй этаж и несколько дымовых труб, черных от копоти и заросших мхом. Живая изгородь из шиповника, хоть и тщательно подстриженная, умела хранить секреты, пряча в плотно набитых листьями кустах гнезда птиц, скопища насекомых, пунцовые ягоды, которые приятно заварить в кипятке. Горох и фасоль увивали нижнюю часть дома, и территорию возле; благодаря их кудрявым, ничего не весящим отросткам казалось, будто особняк парит над землей. Стоя у двери, Сэйбх медлила, замерев с латунным кольцом в руках. Еще не поздно повернуть назад, притвориться, что и вовсе не собиралась приходить. Но только она отпустила ручку, которая с едва слышимым скрипом вернулась в былое положение, едва стукнув о выкрашенное голубой краской дерево, как дверь отворилась.

– О, Сэйбх, а я думала, что мне показалось, будто кто-то стоит у порога, входи же! – Кроя радушно улыбнулась, по обыкновению поправив на переносице крохотные очки, и отступила, пропустив гостью внутрь, – Ты вовремя, а stór[1], я как раз заварила череду с шалфеем, тебе стоит это попробовать!

От близких сердцу слов потеплело в груди, вдова О’Каллахан одна из тех немногих, кто не боялся говорить на родном языке, несмотря на запрет и угрозу, что еще сильнее сближало ее с Сэйбх. Девушка присела на указанное Кроей место на диване, две дымящиеся чашки уже находились на низком столике перед ней. Сэйбх Косгроув заламывала пальцы, не зная с чего начать тяжелый разговор, пока вдова суетилась подле. В поместье женщины жило втрое больше слуг, не считая конюшего, чем теперь у них, но Кроя О’Каллахан предпочитала многое делать сама.

– Cad atá ag cur ort, a chroi[2]? – спросила вдова, усаживаясь рядом, и грея пальцы о кружку.

– Кроя… – начала было Сэйбх, но осеклась из-за подступившего к горлу кома от всплывших в сознании воспоминаний. Безразличие, с которым Мэйр избавлялась от книг, тотчас высушило слезы, и они уступили место гневу. На лице женщине явно читалась беспокойство, на мгновение она отняла кружку ото рта, а после, как ни в чем не бывало, беззвучно отпила чуть сладковатый настой, – Боюсь, книги, подаренные тобой уже не вернуть. Пожалуйста, прости меня. Я была недостаточно осторожна, но этого больше не повторится, обещаю.

Кроя О’Каллахан внимательно изучала гостью, то, как крепко она стиснула зубы, сминая в руках подол юбки не укрылось от женщины.

– И только? – возвращая полупустую кружку на стол, произнесла вдова, широко улыбнувшись, – Они все равно устарели, ничего не поделать. Не стоит так переживать. Давай лучше обсудим кое-что другое. Говорят, у тебя на носу поистине чудесное событие, не иначе как свадьба? Ты уже познакомилась с женихом?

Сэйбх неохотно кивнула, опустив взгляд. Кроя не торопила гостью, и тихо вздохнув, удобно устроилась на диване, отклонившись спиной на подушки, будто ожидала захватывающий рассказ, в котором найдется место не только любви и храбрости, но чести и, несомненно, победам.

– Я всегда считала, что даже пускай меня и заставят выйти замуж, но за того, кого можно будет если не полюбить, то хотя бы терпеть рядом.

Однако теперь Сэйбх Косгроув и вовсе сомневалась, что достойна такого человека. Быть может наказание в виде Виллема Чисхолма в качестве мужа станет искуплением пред очами Господа, и самой собой. Девушка боролась с желанием поведать давней подруге и об этом, но тогда уж точно двери в дом О’Каллахан закроются для нее навсегда. Как трудно, и одновременно легко было бы произнести между делом: «А еще я убила служанку». Я. Убила. Человека.

– Любовь – блажь, дитя. Я понимаю, каждая молодая леди мечтает о сказке, но, даже они бывают невероятно жестоки, а потому обитают лишь в книгах.

– Почему я не могу жить одна, как вы? Вот истинное счастье! – в сердцах воскликнула Сэйбх, выпрямив спину.

– Да, но мой муж скончался от болезни, я не выбирала такую судьбу. Он был тем, кто дал мне все, что нужно, и практически ничего не просил взамен. Любовь ли это? Думаю, ты ответишь мне на этот вопрос, когда сама станешь женой, – Кроя О’Каллахан продолжала мягко улыбаться гостье, словно знала секрет, который пока скрыт от Сэйбх под плотной молочной пеленой тумана. Подобное снисхождение весьма раздражало, но она понимала, что вдова говорит так вовсе не со зла. Девушка склонила голову чуть в сторону, рассматривая давнюю подругу. Насколько больно было бы убить ее прямо сейчас? Сжимать эти хрупкие плечи, стремительно теряющие тепло, в руках, и знать, что губы Крои уже никогда не произнесут ни слова.

– Если вы по-настоящему так думаете, то почему не вышли замуж снова?

– Я слишком стара для чувств, как бы странно не звучало. Мое сердце не выдержит терзаний. А любовь, моя дорогая Сэйбх, влечет их за собой без исключения. Лишь поэтому я вынуждена жить в одиночестве, без какой-либо поддержки и опоры, – женщина стряхнула с колен несуществующие крошки, скрывая за действием то ли незажившую рану, нанесенную утратой, то ли горесть от того, что у нее не будет возможности заново обрести молодость.

– В любом случае, свадьба откладывается. Вчера ночью умерла Бэв, наша единственная служанка, – поджав губы, сказала Сэйбх, помешивая мед в остывшем отваре, к которому даже не прикоснулась.

– Несчастная девочка, – Кроя покачала головой, инстинктивно прижав ладонь к груди, – Боже позаботится о ней. Мне кажется, смерть лишь еще один шаг перед чем-то важным.

– Чем-то, что важнее, самой жизни? – девушка замерла, обратив взор к вдове. Никогда ранее она не задумывалась о таком, но ведь если сказанное правда, то не должны ли все люди на земле стремиться поскорее умереть, чтобы познать таинство, окунуться в истинный эмпирей? Божья благодать непременно дается каждому, кто отречётся от слабой плоти. Значит ли это, что Сэйбх оказала услугу Бэв, столкнув ее с лестницы? Убийца или спасительница?

Всю обратную дорогу девушка размышляла над ответами, и не заметила, как день начал клониться к вечеру. Над головой иссиня-черные тучи скрыли собой свет, голубые и фиолетовые прорехи в них разрезали толстыми шрамами небосвод. Спокойно ли сейчас море? Ждет ли ее?

– Случилось страшное! – простонала Мэйр Косгроув, не успела ее старшая дочь перешагнуть порог. Этейн, похоже, вернулась совсем недавно, она еще была в одежде, в которой уходила, кутаясь в шаль на плечах.

– Умер кто-то еще? – распахнула глаза в удивлении Сэйбх, застыв в проходе.

– Чисхолмы пригласили нас на свадьбу!! И не просто на чью-то, женится сам Виллем на богатой вдове. Это приглашение жалкая попытка загладить перед нами вину за отказ. Каковы мерзавцы! – матушка была безутешна, подпирая голову руками, и качая головой. Сэйбх медленно снимала брэт, пока смысл сказанного доходил до ее сознания, и только поймав взгляд Этейн, испытала облегчение. Младшая сестра едва сдерживала улыбку, привычным жестом прижав руки к груди.

[1] Перевод с ирландского: «Мой дорогой» (или моя дорогая), транскрипция: а штóр.

[2] В переводе с ирландского: «Что гнетет тебя, сердце мое?». Транскрипция на латинице: "Кад а-та аг кур орт, а хри?".

Глава 5

Тишину комнаты беспрестанно нарушали тиканье часов, скрип ставни в одном из окон, противостоящей разгулявшемуся ветру, шелест вскрываемых матушкой тонким острым ножом писем, и едва слышимый шорох кисти, которой Этейн водила по стоящему перед ней мольберту. Сэйбх сбилась со счета, в какой раз младшая сестра проводит по одному и тому же месту в попытках воссоздать на холсте идеальное изображение небрежно лежащих в деревянной миске яблок и вишен. Учитель сестры, высокий худощавый ирландец, бледный, будто чистый лист бумаги, на который случайно опрокинули бутылек с краской, вываренной из кошачьего корня[1], внимательно наблюдал за действиями девушки, сложив руки за спиной. Взгляд Сэйбх то и дело возвращался к шевелюре учителя основ искусства, такой насыщенно рыжей, словно закатное солнце вплело яркие нити в пряди мужчины, разбрызгав излишки света по его коже, поблекшими в конечном итоге до простых веснушек. Даже имя учителя, в которого младшая сестра влюблена до беспамятства, как бы ни отрицала, и ни старалась это скрыть, было говорящим.

– Моя дорогая Этейн, оставьте в покое несчастную вишню, молю, и переходите к следующему элементу. Уже меньше чем через час выгодный солнечный свет сменит положение, и вам больше никогда не застать еще одного столь же чудного мгновения!

– Да, учитель Рори[2], конечно! – воскликнула слишком громко Этейн Косгроув, и густо покраснела, вызвав у старшей сестры смешок. Мужчина за ее спиной приблизился, и вдруг схватил ученицу за запястье, без доли стеснения отодвигая ткань одежды.

– Ох, дитя, вы снова испачкали в краске рукава.

Мэйр подняла глаза от писем, незаинтересованным взором окинув развернувшуюся на пустом месте драму, а затем вновь вернулась к чтению чьего-то скучного письма. Сэйбх закусила нижнюю губу, скрадывая улыбку, и тут ее взгляд упал на щетку для пыли, видимо оставленную Бэв в последний раз на полке. Вчера под покровом ночи ее, накрытую старым тряпьем, под надзором священника увезли из поместья, чтобы закопать глубоко под землей, и забыть. Никто ничего и не понял, не усомнился в ошибочности собственных доводов. Неужели так легко лишить жизни человека, и остаться безнаказанным, будто это какой-то пустяк, безвинная игра?

Сэйбх посмотрела на свои ладони, которые, казалось, до сих пор чувствовали тепло Бэв. Кожа зудела, горя огнем, и желая унять неприятное ощущение, она сжала кулаки, впиваясь в плоть ногтями. Этейн поднялась с места, передвигая мольберт чуть ближе, и вдруг охнула, схватившись за руку. На указательном пальце сестры набухала блестящая капля крови. Интересно, получится ли использовать ее вместо краски? Возможно ли вывести священной жидкостью из человеческого тела натюрморты, или пейзажи? Портреты, написанные кровью, определенно имели бы успех в обществе, и стоили в разы дороже, особенно пользуясь популярностью среди любителей утонченности.

– Рори, похоже, на сегодня хватит. Продолжите в другой раз, – твердо произнесла Мэйр Косгроув, явно досадуя на то, что ей в который раз пришлось отвлечься по вине младшей дочери, – Сэйбх, неси мед, твоей сестре нужна помощь.

– Как скажете, мисс Косгроув, – отвесив поклон, сказал Рори, и тотчас поспешил покинуть комнату.

Этейн хотела было возразить, приоткрыв рот, но не успела, так и оставшись стоять на месте посреди гостиной, и лишь беспомощно смотрела в спину удаляющемуся учителю. Вместо меда Сэйбх достала из запасов мазь из календулы и лавандовое масло, способное куда быстрее заставить рану исчезнуть, и умелыми движениями принялась обрабатывать нежную кожу сестры, пока матушка дочитывала увлекшее ее ранее письмо.

– Боже, девочки, нам благоволит сама леди удача! Пришло приглашение от четы Фоули, сегодня вечером они собирают у себя гостей. Судя по намекам Грейнн, будут танцы, – хлопнув в ладоши, подобно малому ребенку, воодушевленно сказала Мэйр, ожидая от дочерей не менее восторженной реакции. Однако Сэйбх лишь тяжело вздохнула, случайно сжав ушибленный палец сестры слишком сильно, отчего девушка взвизгнула, принявшись дуть на рану.

– Я все слышала, Сэйбх.

– Что? Я же ничего не сказала! – всплеснула руками старшая Косгроув, сверля темно-зелеными глазами спину матери.

– Вот именно! Надо бы озаботиться вашими нарядами. Мы едва сводим концы с концами, но я не позволю своим дочерям ходить в обносках. Этейн еще рано выводить в свет, однако, – выдержав паузу, женщина развернулась к девушкам, и, заметив взгляд младшей Косгроув полный надежды, добавила, – Я подумываю сделать исключение. Возможно, она найдет там подходящую партию, и спасет всех нас, раз уж ты отчего-то не спешишь взрослеть, хотя давно пора выбираться из насиженного гнезда. Скоро начнут подозревать, что с тобой что-то не ладно, Сэйбх, и того хуже провозгласят старой девой. Но, видимо, этого ты и добиваешься.

– О, это правда, мама? Я буду несказанно рада поехать вместе с вами! – не успела старшая из сестер закатить глаза от слов матери, как Этейн выбила ее из колеи.

– В тебе есть хоть капля самоуважения, сестрица? Ты понимаешь, куда желаешь попасть? В настоящую клетку ко льву, при этом довольно глупому, с напомаженной гривой, и раздутому, подобно индюку, – возмущенно откликнулась Сэйбх, буквально упав в стоящее рядом кресло, изображая обморок.

– Если этот индюк сможет сделать меня счастливой, то почему бы и нет. Не все хотят, как дикарка носиться по полям, с корешками да травами в одной руке, и книгой в другой. Я не желаю быть умнее мужа, пусть мужчина ведет свои дела, и блещет интеллектом перед друзьями за бокалом и сигарой, а я лучше притворюсь полной идиоткой, занимаясь великолепным собственным домом и чудесными детьми, – парировала Этейн, наигранно задрав нос, и взглянув на Мэйр в надежде снискать ее одобрение.

– Отлично, тебе даже притворяться не придется, – бархатная подушка тотчас переместилась с дивана к лицу Сэйбх, отчего девушка заливисто рассмеялась, прижав ее к себе в качестве щита, предубеждая дальнейшие нападки младшей сестры.

– Хватит баловаться, девочки! – в притворной строгости сказала матушка, бросив письма на стол, – Решено, едем на бал!

К моменту, когда семья Косгроув прибыла к дому четы Фоули, многочисленные гости уже заполонили зал, а так же гостиную, и небольшой кабинет хозяина некогда просторного особняка. Сам Оилилл Фоули в окружении близких друзей смеялся, заглушая музыку и общий гомон, с кружкой чего-то явно крепкого в руках, и не замечая, что гости продолжали присоединяться к их празднику жизни. Мэйр, издалека завидев миссис Грейнн, помахала ей рукой, затянутой в перчатку, и, лавируя в толпе, провела дочерей в гостиную, до недавних пор пребывающую в безукоризненном порядке. Повсюду располагались разного рода безделушки – от фарфоровых пасхальных зайцев до чучел павлинов под начищенными до блеска стеклянными колпаками, а пол подобно зеркалу размыто отражал пестрые наряды каждого новоприбывшего гостя.

У Сэйбх закружилась голова от звенящего гула, мелькающих перед глазами одежд, и нехватки воздуха в душном помещении, где, ко всему прочему, мужчины и женщины постарше, не утруждаясь выйти, еще и дымили сигаретами. Выходит, зря она прихватила с собой кое-какие травы, вызывающие дурноту, чтобы в случае чего иметь достаточно весомый повод отлучиться без подозрений подальше от шума и суеты. Даже не придется ничего выдумывать или пускать их в дело.

– Постойте здесь, мои дорогие, я мигом вернусь. О, вино, как кстати! – проворковала Мэйр Косгроув, беря с подноса слуги два бокала, и уже через мгновение затерялась в толпе. Этейн последовала примеру матери, протянув второй сосуд старшей сестре, а свой осушила одним глотком наполовину. Глаза девушки затравленно блуждали от гостя к гостю, не находя приют. Это был ее первый выход на подобное мероприятие, и Сэйбх посочувствовала родственнице, пригубив сладковатый напиток.

– Не переживай, Этейн, все будет хорошо. Ты чудесно выглядишь, – прошептала девушка на ухо младшей сестре заметив, как бьется жилка у основания ее шеи. Можно ли почувствовать биение сердца, приложив к этой ямке большой палец, и станет ли пульсация сильнее, если слегка надавить?

– Тебе легко говорить, ты уже столько раз ходила с мамой на приемы и балы, – Этейн отставила пустой бокал на низкий столик рядом, и одернула рукава бледно-голубого платья, которое выгодно подчеркивало не только тон ее кожи, но и сидело точно по фигуре, приоткрывая манящие взгляд холмики грудей. Им очень повезло, что у Мэйр еще остались связи, и знакомая швея согласилась сшить несколько нарядов в долг.

– Я просто не жду от каждого вечера слишком многого, советую и тебе поступать так же, – сухо ответила Сэйбх, и, повернув голову, заметила матушку рядом с Грейнн Фоули, беседующую с незнакомцами разного возраста, и судя по костюмам, положения. Однако все они могли бы состязаться на ярмарке за звание «шута», с легкостью получив главный приз, один на троих. Мэйр указала на дочерей рукой, а когда кандидаты в мужья принялись бесстыдно рассматривать девушек, кончиками пальцев незаметно ото всех растянула уголки собственных губ, как бы намекая, что им не помешало бы улыбнуться. Младший из кавалеров что-то коротко бросил женщинам, уходя, и поправив ворот рубашки, направился прямиком к сестрам. Его зализанные назад соломенные волосы блестели на все лады, словно осколки битого стекла, а пышные банты, завязанные под коленями, подпрыгивали в такт движениям.

– Приятная компания собралась, не так ли, дамы? – отвесив поклон в приветствии, обратился к ним мужчина, не сводя взгляда с Этейн, – Поговаривают, что поводом сегодняшнего торжества стал родившийся у единственной дочери Фоули наследник, но я считаю, всему виной то, что на одной из границ мы таки дали отпор саксонцам. Впрочем, обе новости стоят того, чтобы напиться.

Незнакомец рассмеялся собственной шутке, вызвав робкую улыбку младшей Косгроув. Милейший румянец на щеках девушки подсказывал, что ему удалось очаровать Этейн, и Сэйбх силилась понять почему, едва сдерживаясь от очередного закатывания глаз. Слишком болтлив. Слуги проносили мимо множество аппетитных закусок, блестящих от соусов, таких манящих и созданных для того, чтобы с упоением водрузить их на свой язык и позволить медленно таять, отсылая любого к вратам блаженного рая. Фаршированные уткой пирожки, такие крошечные, что легко поместились бы в ладошку младенца, ломтики копченого лосося с ароматом дыма покачивались на взбитом твороге с пряным маслом и хрустящем хлебе, спелые ягоды, политые медом, прозрачные кубики желе, внутри которых беспомощно застыли волокнистые кусочки мяса, украшенные сверху вихрем горчицы. Возможно, ли сделать с человеком нечто подобное, возвести искусство в некую гамму абсолютизма, чтобы любоваться совершенством вечность? Однако все эти удовольствия оказались Сэйбх недоступны, еще в карете матушка весьма строго высказалась на этот счет: «ни грамма лишнего не должно попасть в ваши желудки, покуда глаза женихов устремлены к вашим ртам».

– С каких пор ирландцам нужна причина? – вдруг вынырнул из толпы еще незнакомец, вмешавшись в разговор. Мужчина выглядел немногим старше, но во взгляде читалась некая твердость, почти нахальность, и это заставило Сэйбх отпрянуть в сторону.

– В самом деле, – усмехнулся первый, и протянул ладонь Этейн, – Шай Баррей к вашим услугам, леди, не окажете честь потанцевать со мной?

Долго не раздумывая, младшая Косгроув приняла приглашение, и в тот же миг ее увлекла за собой волна кружащихся в танце людей. Присутствие рядом незнакомца нервировало, но подать вид означало бы отсутствие должных манер, и как следствие, дурные насмешки в лицо и за спиной. Матушка такого не одобрит. Сэйбх проводила сестру взглядом; поначалу Этейн едва переставляла ноги, смущаясь до полуобморока, но совсем скоро улыбка озарила ее лицо, и девушка примкнула к всеобщему веселью, хлопая в ладоши, топая ногами, закидывая голову назад от нарочито громко произнесенной шутки кавалера.

– Уже уходите? – нарушил молчание незнакомец, заметив, как Сэйбх Косгроув с каждой минутой удаляется от него все дальше, – Не желаете присоединиться к танцам?

– Боюсь, мне необходимо выйти на свежий воздух, от шума болит голова, – нехотя ответила девушка, сделав еще шаг назад, и выдавив извиняющуюся улыбку, – Была рада познакомиться.

Однако намерение покинуть светское мероприятие, было прервано, мужчина схватил Сэйбх за руку, притягивая к себе. Серо-голубые глаза казалось, видели насквозь, пригвождая к месту. Интересно, осталась бы в них та же прыть, если наколоть их на шпажки?

– Боюсь, это невозможно, ведь познакомиться, как следует, нам пока не удалось. Ваша матушка вскользь упомянула о положении семьи Косгроув, и я бы хотел помочь, – ухмылка исказила лицо незнакомца, на мгновение Сэйбх подумала, что в гневе он довольно привлекателен, но и не менее страшен. Мужчина приблизился, обдав щеку горячим дыханием. Только бы никто не заметил их сейчас, иначе у Мэйр будет повод объявить о помолвке в тот же миг. Сэйбх затряслась от страха и подступающего гнева, но незнакомец отпустил девушку так же быстро, как и схватил.

– Не торопитесь. Хотя бы выпейте со мной напоследок. Уверен, немногим позже мы будем часто «болтать о том, о сём», – сделав акцент на последних словах, мужчина хохотнул, упиваясь тем, что смысл сказанного понимал до конца лишь он один, а затем подозвал слугу, и, сняв с подноса два бокала, неопределенно указал рукой куда-то в зал, – И принеси парочку крубинсев[3], да поживей.

В этот момент Сэйбх сунула руку в карман, достав припрятанные травы, и сминая соцветия в руках до состояния крошки, сбросила их в бокал незнакомца, искренне надеясь, что тот не заметит изменений среди прилипших к стеклянным стенкам пузырьков. Пришлось первой взять напиток, и поднять, призывая мужчину присоединиться, сдерживая дрожь. Сэйбх буквально замерла, прикоснувшись губами к кромке бокала, наблюдая, как мелкие желтые кусочки прокатываются по языку кавалера, и не смогла скрыть улыбки, когда его кадык дернулся, сглатывая.

– Забыл представиться, я – Даррен, Даррен Брэддок, – разглядывая остатки напитка в бокале, повторил мужчина, будто его имя и фамилия должны были что-то значить. Каким бы весом в обществе не обладал этот Даррен, старшая Косгроув не имела об этом ни малейшего понятия, – Знаете, а вы весьма необычная девушка, Сэйбх.

– И это, позвольте спросить, вы тоже узнали из разговора с моей матушкой? – старательно избегая встречаться взглядами с мужчиной, процедила она сквозь зубы, и сделала глоток слишком крепкого напитка. Девушка поморщилась и тут же отставила бокал в сторону. Ох уж эта Мэйр! Лишила дочь столь многого, а теперь еще и не небылицы сочиняет?!

– До данного умозаключения дошел я сам, посредством наблюдения.

– К сожалению, не могу сказать о вас того же, мистер Брэддок. Холерики меня абсолютно не интересуют, – свинцовая грозовая туча бушевала в его глазах, грозясь явить себя в реальность. Сэйбх бросила на мужчину беглый взгляд, заметив, как тот вопросительно поднял брови, и дополнила, – В вашем организме слишком много желтой желчи[4]. Скорее всего, у вас проблемы с печенью или с ее висцеральной поверхностью, говоря простыми словами, желчным пузырем. Советую как можно скорее обратиться к доктору, пока этот яд окончательно вас не прикончил.