Кровь для мотылька

Распрощавшись, экономка повела гостей по широкой дубовой лестнице на второй этаж, где показала комнаты, отведенные каждой ведьме, оказавшиеся рядом, через стену. Убранство комнаты Элайн было таким же вычурным, как и все встреченное ей на пути в замке Де Кольберов.

Даже не потрудившись как следует осмотреться, бросив чемодан под кровать, девушка переоделась в любимую ночную рубашку, дарящую мимолетное ощущение привычного и родного. Опустившись на колени перед кроватью с шелковым балдахином, принялась молиться за упокой несчастной Люсьен, крепко сжимая пальцы. А после, лелея в душе скорбь, задула разом все плачущие свечи на напольном канделябре, погрузив комнату в непроглядную тьму.

Глава 7

Тусклый утренний свет неприветливо щекотал смеженные веки, заглядывая в единственное брамантово окно, как бы напоминая любителям понежиться в кровати подольше не забывать задергивать плотные шторы. Благо Элайн Мелтон была не из таких. Привыкшая к ранним подъемам, она медленно вынырнула из сна, чувствуя себя недостаточно отдохнувшей.

Сморгнув остатки дремы, она на миг задумалась о своем местонахождении, пока воспоминания о ночном прибытии в поместье окончательно не укрепились в сознании, став явью. Сев в постели, пригладив растрепанные волосы, молодая ведьма оглядела комнату, в которой было все, что необходимо, и даже больше, для юной барышни. Особенно обрадовало наличие ванной комнаты – не хотелось в чужом доме бегать по коридору в ночной рубашке с полотенцем на плече и щеткой в руках и быть застигнутой врасплох, сгорая от стыда. Тщательно расчесывая черные пряди перед туалетным столиком, Элайн вздрогнула, когда прислуга без стука отворила двери и, широко улыбаясь, провозгласила:

– Мисс Мелтон, завтрак будет подан через пять минут. Вниз по лестнице, вторая дверь справа.

– Благодарю, сейчас спущусь.

Положив пальцы на грудь в попытке унять бешено бьющееся сердце, девушка смотрела в зеркало на удаляющуюся фигуру экономки, размышляя, сколь долго предстоит привыкать к подобному образу жизни. Ей не хватало их маленького уютного дома с характером, шуршания камина, пронзительного свиста громоздкого чайника, готового в любой момент утешить особенными напитками с присущей лишь ему заботой.

Элайн понятия не имела, будет стол накрыт только для нее и тетушек или же хозяева замка присоединятся к трапезе, попивая из бокалов с тонкими ножками кровь своих врагов, недвусмысленно намекая не становиться таковыми, в попытках сокрыть улики с места преступления. Перед глазами встал образ нахального Матэуша Де Кольбера, изящными пальцами сжимающего стебель сосуда, приглашая присоединиться к распитию густого красного напитка.

Бросило в жар так, что Элайн чуть было не поскользнулась на лестнице, что явно ускорило бы спуск посредством пересчета ступеней пятой точкой и вероятность сломать шею, правда, едва ли столь досадное недоразумение оправдывало ее внезапно появившийся интерес к вампиру. Случайной ли была разгоревшаяся из ничего симпатия к мужчине или все дело в вампирских чарах, которые он сам наложил, вероятно, бездумно, как привык делать всегда, когда было нужно расположить к себе гостя? Поддались ли коварным способностям тетушки, тщательно скрывая это, ведь не может же быть, что чары направлены исключительно на Элайн. Это действительно, как он ранее упоминал, было бы глупейшим поступком с его стороны.

Удерживаясь за перила, ведьма намеревалась думать о чем-то менее волнующем и чертыхнулась про себя, вспомнив, что перед выходом не проверила бутылек с кровью Люсьен Маранси, но решила сделать это сразу после завтрака.

В столовой Элайн встретили уже сидящие за длинным столом из красного дерева тетушки и носящаяся с подносами экономка. Запахи свежей сдобы перемежались с ароматами запеченного мяса, сливочного масла с розмарином и чесноком, фруктов, аккуратно выложенных на овальное серебряное блюдо. Только сейчас гости в полной мере ощутили, насколько были голодны, однако самих хозяев в комнате не оказалось, а значит, приступить к завтраку пока не представлялось возможным.

– Как спалось на новом месте, дитя?

Джиневра встала из-за стола, подошла к Элайн и погладила племянницу по плечу.

– Уже скучаю по дому.

– О-о, прекрасно тебя понимаю, милая. Надеюсь, скоро опасность минует, и мы вернемся домой, – отозвалась Миша, поправляя крепко скрученные за ушами волосы.

– Как думаете, если станут известны другие детали преступления, нам об этом расскажут?

Элайн взяла под руку стоящую рядом Джи, и они подошли к окну, чтобы поближе рассмотреть открывающиеся виды. Столовая находилась в задней части замка, так что кроме простирающихся на множество миль голых полей, завершающихся вдалеке пиками гор, смотреть было не на что.

– Марцель Орош явно дал нам понять, что убийство напрямую касается вампирских кланов, совершенно обоснованно будет не разглашать подробности никому, за исключением тех моментов, которые Иштвану Де Кольберу придется огласить прессе. Ни больше ни меньше.

Элайн не успела ничего на это ответить, как двойные двери распахнулись, и в столовую вошла чета вампиров, сопровождаемая их сыном.

– Доброе утро, дамы. Простите за задержку. Пожалуйста, присаживайтесь.

Иштван сразу же разместился во главе стола, пока младший Де Кольбер галантно пододвинул стул для своей матери и немного замешкался, видимо, размышляя, стоит ли быть джентльменом до конца, помогая сесть гостьям, или же оставить это им самим. Впрочем, не дожидаясь решения младшего вампира, Джиневра заняла стул напротив сестры, оставив место Элайн подле себя, на самом краю стола.

Закусив нижнюю губу, девушка подняла руку к спинке стула, как тот уже был отодвинут Матэушем Де Кольбером, не сводящим с нее зеленых глаз. Усаживаясь, боковым зрением она заметила, как заходили его желваки, словно одно лишь присутствие Элайн было ему ненавистно. Скрип стула отдался в ушах, но ведьма не была уверена, его ли слышала, а может, это звук стиснутых зубов вампира, вынужденного опускаться до прислуживания ведьме.

С досадой опустив глаза, Элайн более не решилась поднять их, напуская на себя безразличный вид и пытаясь пробудить угасший отчего-то аппетит свежей румяной булочкой и бархатным персиком. Слышался звон вилок и шорох одежд, когда кто-то пытался дотянуться до желаемого угощения, перед глазами все еще лежали половинки персика без косточки, блестящие от выступившего сока.

– Простите мне мое невежество, господин Иштван, но не могу не спросить. Как продвигается расследование? Узнали что-нибудь еще?

Мишель Гатинэ, не прерываясь от намазывания масла на хлеб тонким серебряным ножом, посмотрела в глаза хозяину. Тому, как она держалась, можно было позавидовать, словно сами Де Кольберы были у нее в гостях, а не наоборот.

– В самом деле, не очень вежливо, но раз вы гости в нашем доме, отвечу. Расследование идет полным ходом, скоро соберем совет, обсудим все детали, что-то важное, да откроется.

Кажется, удовлетворенная ответом тетушка продолжила трапезничать. На вкус персик был именно таким, каким и представлялся – вязкий сок обволакивал рот, нежная мякоть стремительно отдавала сладостью на языке. Элайн даже зажмурилась от удовольствия, а когда подняла трепещущие от наслаждения веки, ее встретило заинтригованное, немного удивленное лицо Матэуша, будто он только сейчас заметил, что она живое существо, имеющее чувства, а не всего лишь сосуд для магических сил. Без слетевшей маски былого гнева перед ней предстал красивый молодой мужчина, не разглядывать которого невообразимо трудно.

Элайн мысленно разрешила ему использовать свои чары на ней, неважно, что она станет одной из многих желающих ловить его взгляды украдкой, довольствоваться парой переброшенных фраз. Пускай в них нет ничего особенного, но жизнь – лишь короткий миг перед неизбежностью, не имеющий смысла без любви. Еще короче будет пребывание девушки в этом доме, от которого она решила взять все возможное, недоступное за пределами замка.

Здесь можно позволить себе крепко спать на удобной кровати, вкушать дорогие вина и яства, развлекать себя прогулками в диковинном саду, любить мужчину, не заботиться ни о чем, кроме собственного комфорта и души. Элайн была уверена: Бог простит ей это временное помешательство. Более того, именно высшие силы, не иначе, благоволили их приезду в поместье, даруя немного удачи и удовольствий за все перенесенные ранее страдания. А если нет, то расплата не заставит себя ждать, и девушка примет ее также с гордо поднятой головой.

Любовь – слишком громкое слово на данный момент, но интерес и желание поближе узнать Матэуша Де Кольбера смело могли бы трактоваться так в дальнейшем, если бы мужчина ей это позволил. Гостья не питала пустых иллюзий, понимая: ведьма и вампир никогда не смогут составить пару, особенно вампир из столь знатного рода, чтившего свое чистокровие. Из боготворимых ею книг Элайн почерпнула, что мужчины часто пользуются женской добродетелью, независимо от статуса и благочестия. Она тотчас заключила для себя – если таковому суждено произойти, девушка жалеть не будет, а свое разбитое сердце излечит верой, как всегда.

Молодой вампир, спохватившись, что взгляд его блуждает по лицу гостьи дольше, чем того позволяют приличия, уткнулся в свою тарелку, тщательно скрывая улыбку. Элайн тоже улыбнулась сама себе, переводя взгляд на хозяев, завтракающих наряду с ними.

– Раз уж мы решили быть невеждами в это утро, позвольте сказать еще кое-что. Никогда бы не подумала, что вампиры могут есть обычную еду. Это несколько разнится с тем, о чем мы наслышаны еще с учебных заведений, – произнесла Мишель, накалывая на вилку кусочек еды.

– Чему же учат сейчас детей, госпожа? Неужели тому, что мы воруем детей из колыбелей, встаем в круг, по очереди выпивая из несчастных жизнь, а после нагими пляшем, словно дикари, под лунным светом? – Глава семьи не скрывал иронии, попеременно наблюдая за усмехнувшейся Джиневрой, прикрывающей рот от смеха Хадринн и своим сыном, задумавшимся о чем-то своем.

– Как жаль, что все не так поэтично, дорогой. Мы такие же существа, как и остальные. Нашему организму нужны витамины, не все можно получить из овощей и мяса. Раньше даже короли предпочитали купаться в крови, выпивать унцию перед боем, а порой и перед сном, но мир не стоит на месте, кто-то решил, что это неэтично, заменив мощный источник энергии молоком. Что ж, это их выбор, наш путь и видение значительно отличаются. Благодаря устоям, которые мы чтим поколениями, престол до сих пор стоит за нами, тогда как люди за это время растеряли всю свою мнимую власть.

Хадринн жестикулировала изящной рукой, затянутой в кремовые кружевные перчатки с ажурной отделкой, кончиками пальцев удерживая пустую вилку.

– Люди чтят Господа и его заповеди, – тихо возразила Элайн.

Шепот ее оказался громче выстрела. Миша сжала колено племянницы под столом, призывая не нагнетать бурю, надеясь, что хозяйка не услышала возражений, но, вопреки ожиданиям, Хадринн повернула голову в сторону молодой ведьмы, закидывая в рот виноградину. Хозяйка по-доброму, с толикой жалости смотрела на Элайн, говоря без слов об очередном заблуждении.

Ее сын, блеснув глазами цвета болотной глади, фыркнул, вытер губы салфеткой и, бросив ту на тарелку, отклонился на стуле, обращаясь к наглой гостье:

– Люди тоже убивают. Себя, других, все равно кого. Они словно заражены неизлечимой жестокостью, которая толкает их все дальше к краю. Разница наша еще и в том, что мы знаем цену священной жидкости, тогда как они губят, а потом выбрасывают все, к чему прикасаются. Столько крови, что могла спасти жизнь многим существам, пропадает зря.

Было в этих словах что-то личное, пока не сформированное в конкретную мысль, но задевающее за живое. Элайн старалась уловить самую незначительную перемену в лице Матэуша, чтобы найти ответ, но тот ускользал, легко прокатываясь по поверхности сознания.

– Прошу простить, мне пора. Матушка, отец, дамы.

Младший Де Кольбер со скрипом отодвинул стул, кивнул на прощание и стремительно покинул комнату, оставляя присутствующих в своих мыслях. Когда с завтраком было покончено – надо сказать, что завершился он мирно, – ведьма выполнила обещание, данное самой себе, и проверила флакон с кровью. Бутылек был на положенном ему месте. Крепко сжимая в руках подарок, с которым она пока не знала, как поступить, Элайн мысленно возвратилась на пару часов назад. Невольно в ушах зазвучали слова вампира о людской бесчеловечности, о спасении, дарованном священной жидкостью. Может ли эта кровь спасти чьи-то жизни? А их собственные?

Освежившись и переодевшись, Элайн решила покинуть замок, побродив по его окрестностям, ведь нахождение в такую тоскливую погоду дома сделает ее пребывание здесь безрадостным. Де Кольберы, скорее всего, будут заняты делами до самого вечера, тетушки изволили наслаждаться шикарными покоями, уединившись для обрядов ясновидения, так что девушка рассчитывала быть предоставленной самой себе, взяв на прогулку инкунабулу. Она скучала по книгам и чтению занятных, будоражащих разум историй, но совершенно позабыла взять с собой хотя бы одну. В поместье не могло не быть своей библиотеки, однако спросить, как в нее попасть, не потерявшись, было не у кого – экономка упорхнула в первую же свободную минуту.

Свернув направо от главного выхода, можно было попасть в поистине райский сад, бесконечно прекрасный даже в самую непогоду. Природе к лицу меланхолия, она придает особенный шарм, эдакая трогательная невинность вкупе с неумолимой таинственностью.

Вдоль забора качали ветками груши, сливы и каштаны, приветствуя гостей, приглашая их взглянуть на липы и березы, образующие рощу, в центре которой подмигивал отблеском на поверхности водоем. Элайн тихо ахнула, заметив у кромки воды журавля, внимательно вглядывавшегося в глубь пруда в поисках рыбы. Всего в нескольких километрах от замка должен быть въезд в главный город на северо-востоке Венгрии – Мишкольц. Неужели он таит в себе такую же флору и фауну, захватывающие дух? С некоторым сожалением, что не сможет проверить этого, молодая ведьма свернула за гротескное здание, куда ее уводила заросшая дикой порослью тропинка, открывая вид на арку, увитую двухцветной оранжево-фиолетовой бугенвиллеей.

Что за ней, видно не было из-за живой изгороди, пестреющей неизвестными мелкими цветами. Снедаемая любопытством девушка все-таки решила осмотреть и ту часть сада в надежде найти укромное место для изучения фолианта. Вдалеке виднелась сочно-зеленая крона реликтового гингко, напоминающая древо, изображенное в магической книге, зажатой под мышкой у Элайн. Вокруг под ним до самого входа в арку не было и свободного кусочка земли. Ковром стелились пионы, тюльпаны, ирисы, особенно много было роз различных сортов и размеров.

От такого многообразия кружилась голова, а в носу путались запахи сладкие, терпкие, ведя борьбу за главенствующую роль. Прижав ладонь к груди, ведьма брела через поле, стараясь не наступать на изогнутые стебли. В какой-то момент они начали казаться причудливыми змейками, желающими подползти ближе, овить ноги и сокрыть тело девушки навеки под плотным покрывалом из лепестков. В тени гинкго укрылась беседка, сплошь оплетенная розами, в которой можно чудесно провести время, пока день не закончит свое царствование, передав бразды правления ночи.

Знакомая вибрация от инкунабулы коснулась тела, но игнорируя ее зов, Элайн вошла в беседку, вздрогнула, заметив широкую спину в белой рубашке. Мужчина тут же отреагировал на нарушение пространства, оборачиваясь, на миг теряя самообладание, поменявшись в лице.

– О, простите, господин Матэуш, не хотела вам помешать.

– Однако именно это вы и сделали, – взяв себя в руки, сказал молодой вампир, пряча руки за спиной.

– Не думала, что в такое время в саду будет хоть кто-то.

Мужчина промолчал, явно ожидая, когда Элайн покинет его, но уходить она не спешила, замявшись, и, стремительно развернувшись в сторону цветущего поля, будто хозяин был полностью лишен одежд, молча взирала на красоту здешних мест.

– Вам нравится этот сад, мисс? – раздался сдержанный голос Матэуша позади, словно он заранее знал ответ, но желал убедиться в его правильности.

– Более чем. Ничего подобного я раньше не видела, разве что в своем воображении.

Элайн ломала пальцы, всеми силами уговаривая себя не оборачиваться, хотя спиной чувствовала на себе взгляд собеседника.

– И часто вы что-то себе воображаете, Элайн?

– Каждый раз, когда читаю книгу. Это похоже на сумасшествие, твои глаза видят строки и буквы, а в голове тут же появляются самые смелые картинки, как наяву. Господин Матэуш, вам знакомо безумие?

Ведьма сама не поняла, как вопрос слетел с ее губ, но забрать слова обратно уже невозможно. Молчание было долгим, Элайн повернулась в надежде, что мужчина оставил ее, вернувшись к своим делам, и решила, что разговор с ним и вовсе был частью обыденно разыгравшейся фантазии, принятием желаемого за действительное, но он стоял на прежнем месте. Младший Де Кольбер с прищуром смотрел на нее, как бы раздумывая, не издевается ли над ним девушка. Взгляд его отчего-то потемнел.

– Более, чем вы можете себе представить.

Кивнув, Элайн подхватила юбки свободной рукой и уже было собралась откланяться, отправившись на поиски иного, никем не занятого места, как мужчина в порыве неизведанных чувств схватил ее за запястье. От прикосновения ведьма дернулась, но Матэуш удержал ее, сжимая крепче, почти до боли.

– Не уходите, оставайтесь здесь и насладитесь видами, как хотели. Вы же за этим и пришли.

– А как же вы?

Элайн ощутила, как волоски на всем теле встали дыбом от холода его руки, идущего от пальцев до лодыжек.

– Я здесь живу уже много лет, этот сад в моем распоряжении в любое время суток, к тому же я вдруг понял, что он мне до ужаса осточертел.

Нахмурившись, Матэуш отпустил девушку и, не дождавшись ее ответа, стремительно пошел прочь. Элайн громко выдохнула, потирая саднящее запястье, лишь сейчас осознавая, что от подобной близости задержала дыхание, боясь спугнуть мимолетное видение. Вдруг это был все тот же сон, один из тех, что являлись раньше, мучительный и правдоподобный, но все же сон? Красные полосы от пальцев мужчины в пух и прах растоптали ее предположения.

Вернувшись к своему обычному расположению духа, стараясь не прокручивать в голове раз за разом действия и слова вампира, она провела пальцами по нежной обложке книги, а потом раскрыла на странице с раскидистым древом. Краем глаза Элайн заметила какое-то движение. Испугавшись, что ее застанут врасплох, девушка мгновенно захлопнула книгу, но тут же успокоилась при виде порхающей бабочки, машущей крыльями на одном из колючих стеблей белой розы.

С улыбкой на устах ведьма легонько сжала стебель под еще не до конца распустившимся бутоном и притянула ближе, дабы вдохнуть пьянящий аромат цветка. В тот же миг, ахнув, она отпустила розу, сжав уколотый шипом палец, на котором расцветала капля крови, медленно стекающая вниз, прямо на корочку старинного фолианта.

Багровая жидкость упала на кожаную обложку, образуя форму той самой розы, пустившей девушке кровь. Элайн вскочила, вскрикнув, и тут же зажала себе рот ладонью, больно впившись ногтями в щеку. Застывшая в воздухе кровавая роза кружилась над книгой, медленно опускаясь, буквально впитываясь в кожу обложки.

Послышался легкий вздох, словно инкунабула ожила. Как завороженная, ведьма наблюдала за магическим фолиантом, который раскрывался теперь сам по себе, быстро перелистывая страницы, пока не остановился на определенной, призывая подойти и взглянуть. Не отрывая руку ото рта, Элайн несмело шагнула к столу, блуждая взглядом по некогда неизвестным писаниям, превратившимся теперь в понятный текст. На странице в цвете была изображена распустившаяся роза с подписью:

«Клайминги. Плетистые розы»

«Что же это за книга?» – крутилось в голове на бесконечном повторе, мозг лихорадочно жужжал, размышляя. Нужно обязательно рассказать о ее изменившихся свойствах тетушкам и вместе с ними уже решить, что делать дальше. Неизвестно, как отреагируют Де Кольберы, узнав, что ведьма притащила с собой дьявольские писания. Может, заставят ее отдать фолиант, этого Элайн отчего-то особенно страшилась. Каждый раз, когда где-то происходит необъяснимый феномен, люди первым делом начинают думать о проделках Дьявола, но в мире существ имеет место быть всякое, даже божественное чудо, об этом стоит помнить.

Когда она коснулась кончиками пальцев детально нарисованной розы, изображение дрогнуло, словно и оно было настоящим, гладким и нежным, трепещущим без ветра. В тот же миг Элайн Мелтон ощутила чью-то сильную руку, сдавившую ее горло, вторая рука обвила ее за талию, крепко пригвоздив к месту. Инстинктивно девушка попыталась ослабить хватку, но пальцы лишь сильнее сжимали податливую плоть.

Едва слышный хрип вырывался из горла, воздух закупорился в легких, утяжеляя их, распахнутые от страха карие глаза моментально высыхали. Перед лицом пролетела та же бабочка, не ведая чужих страданий, не заботясь о том, что совсем скоро вместо лепестков она будет перебирать лапками по остывающему трупу. Разглядеть напавшего с чуть вскинутой головой, без возможности пошевелиться не получалось.

Некто шумно вдохнул запах женских волос, приникая к шее лицом, а когда реальность ведьмы начала тонуть во мраке, с рычанием отпустил. Элайн рухнула на белые доски беседки, упираясь ладонями в пол, грязный от земли, принесенной на подошве неизвестным из сада, она тяжело дышала, стараясь прийти в себя. Горло заболело, продолжая выдавать лишь хрипы, девушка прижала ладонь к нему, проверяя на наличие внешних повреждений, озираясь по сторонам. Вдруг пытавшийся ее убить вернется и довершит начатое. Если хотел убить, то почему отпустил?

Сила и рост незнакомца подсказывали, что это был мужчина, но мог ли кто-то посторонний пробраться в замок без ведома хозяев? Вдруг это был Бенедек Фабиан, следивший за ними, чтобы выкрасть фолиант? Рычание, гулко отдающееся в ушах до сих пор, словно эхо, казалось, было тесно переплетено с отчаянием и помешательством. С трудом поднимаясь, изо всех сил цепляясь за стол, Элайн, стоя на коленях, нащупала инкунабулу, стащила ее и прижала к груди.

– Боже милостивый, что вы там делаете, мисс? – раздался голос подбегающей экономки, на ходу поддерживающей чепец. Женщина помогла встать молодой ведьме, схватив ее под локоть, но Элайн не дала ей отстраниться, вцепившись пальцами в одежду.

– На меня только что напали! Здесь небезопасно, он все еще может быть в саду!

– О чем вы говорите, госпожа, едва ли…

Страх плясал в глазах прислуги, но, заслышав сомнения, Мелтон отодвинула край рубашки, обнажая фиолетово-черные синяки на собственной шее, чтобы подтвердить слова. Экономка ахнула, озираясь по сторонам, и повела гостью из сада иными путями, которые могли знать только проживающие в поместье.

Тетушки терпеливо ожидали, пока племянница напоит пересохшее больное горло терпким чаем с ромашкой, успокаивая заодно и разбушевавшиеся нервы, когда к ним в зал спустились Иштван и Хадринн Де Кольберы.

– Что случилось? – с тревогой спросила хозяйка замка, вперившись взглядом в дрожащие пальцы молодой ведьмы на кружке.

– На нашу племянницу напали в вашем саду. Мы уезжаем сейчас же, здесь так же небезопасно, как и в Марцали.

– Этого не может быть. Никто из нас не ощутил запаха посторонних, – возмутился Иштван, отвечая Джиневре, на эмоциях вскочившей с дивана.

– Вы намекаете, что Элайн сама себя душила?!

– Давайте успокоимся. Дитя, если можешь, расскажи подробнее, что произошло.

Девушка отставила кружку на столик, выпрямившись, стараясь говорить спокойно и размеренно, не выдавая все еще клокочущего в груди ужаса.

– Мужчина. Высокий. Схватил со спины. А потом… отпустил, рванув в неизвестном направлении.

Элайн решила умолчать о подробностях, о том, как рьяно мужчина схватил ее, прижимаясь, как позволил себе вдохнуть запах волос, словно бы раздумывал, убить ее прямо сейчас или забрать с собой, поместив еще живую розу под колбу, наблюдая, как медленно она истлевает под стеклянным колпаком. Хадринн изучала гостью темно-синими глазами, стараясь не упустить из виду ни малейшего изменения или странности, но не найдя таковых, кивнула сама себе и, пребывая в размышлениях, произнесла:

– Думаю, вам необходимо выпить еще чаю с медом, он поможет прийти в себя. Вам принесут его прямо в комнату, не волнуйтесь, идите отдыхать. Мы со всем разберемся, обещаю.

Не обращая внимания на шипящих от гнева Мишель и Джиневру, Элайн последовала совету хозяйки. Дождавшись, пока принесут теплый чуть сладковатый напиток, она легла в кровать, предварительно закрыв дверь и окно, и глядела на кроваво-красный балдахин, напоминающий о танцующей капле крови, превратившейся в цветок.

Фолиант лежал на прикроватной тумбочке, дожидаясь, когда ведьму съест любопытство и она наконец познает его тайны. Именно так девушка поступила, раскрывая книгу с самого начала, вчитываясь в обстоятельно прописанные заключения обо всем на свете: от растений и их влияния на организмы существ до количества крови, находящейся в телах всего ныне живущего. Стали понятны возможные причины желания обладать такой книгой, а это значит, что необходимо охранять ее еще усерднее от злых порочных глаз.