Красный волк. Ветер с востока

– А пещеру не заметят?

– Войдем поглубже! Чикуца, вперед! – скомандовал Оливер и ткнул пальцем в темноту подземелья. – А… ну да! Ищи дурака! А на лестнице сработало…

Он прошел внутрь и стал, аккуратно ступая, продвигаться в глубину, выставив вперед руку. Льенар последовал за ним, взяв колдуна на плечо. Чикуца замыкал слепую процессию. Через какое-то время Оливер шепнул: «Стой» и зашуршал чем-то в темноте. Раздалось чиркание огнива, посыпались искры, затлел и вспыхнул трут. Зажглась свеча в руке Оливера, освещая узкую пещеру, уходящую в темноту.

– Пройдем еще немного, – предложил Льенар, – чтобы огонь не было заметно с тропы.

– Пожалуй, – согласился Оливер.

Прошли еще несколько десятков ярдов. Ход повернул вправо, и они попали в расширение, где свободно смогли разместится. Оливер снял заплечный мешок и достал из него балахон странствующего монаха. С помощью двух ножей – своего и Льенара, он закрепил одеяние в узких щелях на потолке пещеры. Теперь никто снаружи не смог бы увидеть даже отблеска света свечи.

– Откуда у тебя свеча?

– А откуда у тебя кинжал? Ты – неплохой воин. Я – неплохой вор, – усмехнулся Оливер. – Но последнее время мне не везет. Клади нашего дружка головой на мешок. Всё-таки, мы носим труп. Воняет от него именно так! Даже ни малейшего звука не издал!

– Ничего не могу сказать в ответ.

– Ну… знаешь! Он, хотя бы, подёргался… предсмертные муки…

– О, Говер! – фыркнул Льенар. – Не хватало еще!

– Ты, того… – Оливер помог уложить колдуна на пол пещеры, – послушай, сердце бьется у него?

– Посвети! – попросил Льенар, поднимая веко колдуну. – В глаз ему посвети!

– Зачем? – удивился Оливер, однако поднес свечу к лицу Марка.

– Видишь, зрачок сузился?

– Живой. Без сознания. Но, по мне, лучше бы помер. Тьфу! Сморщенная индюшачья жопа! Сколько ему лет?

– Он – серый, – пожал плечами Льенар, – наверное, самый сильный. И самый старый…

– Когда-нибудь ты мне расскажешь, зачем он тебе?

– Когда-нибудь, Оли. Когда-нибудь.

– Тихо! – Оливер задул свечу. – Идут!

До них донеслись возбужденные голоса и топот ног. Льенар в темноте нащупал морду Чикуцы и, крепко сжав ему челюсти, принялся успокаивающе гладить по голове. Пес сидел смирно, лишь иногда недовольно пофыркивая. Голоса приближались, становясь отчетливее.

– Что говорят? – одними губами спросил Льенар.

– Говорят… говорят, что тебя зовут Ли… Меня не узнали. Тетер с собакой. У храма догнать хотят. Их трое.

– Нас?

– Их. По шагам понятно. Уходят. Прошли мимо.

– Что делать будем?

– Сидеть. Сидеть здесь всю ночь и весь день. На закате пойдем дальше к перевалу. Надо будет внимательно слушать. Хорошо, если пропустим их обратно! Иначе… Тебе придётся убить ещё троих.

– Почему ты сказал, что нас будут искать по всему миру?

– А… У кхали агенты во всех известных странах. Во всех нам известных, и в странах, о которых мы и не слышали. Всем им передадут наши описания и имена. Эти ребята – фанатики. Яд, нож, шлюха со смертельной болезнью, столкнуть со скалы. Я таких рассказов наслушался…

– Тебя не узнали!

– О! Это ненадолго. Сложить два и два они смогут! Махараби чересчур умный старик. Допросят всех! И до Авака доберутся!

– А толмач? – насторожился Льенар.

– И горшечник твой. Не переживай. Никто не станет их изгонять, клеймить или еще чего такого! Так… кому палок отвесят, кого деньгами накажут, в тюрьму на годик.

– Как ты считаешь, есть ли для нас безопасное место? Куда мы пойдем?

– Мы пойдем к виги, – вздохнул в темноте Оливер.

– Кто это?

– Это народ. Тот же народ, что и кхали, но они пошли другим путем. Они не строят города. Занимаются скотоводством, а когда год не задается… ну, там мор какой, или засуха – идут грабить. Соседних виги, или кхали, или еще кого. Им без разницы. Бога у них нет. Вернее, их много. Можно подумать, что у каждого виги свой бог, а то и не один. Хотя есть один, которого они все почитают. Это – бог богов. Все эти мелкие божки молятся своему главному. У него еще куча помощников. А звать его, – Оливер сделал паузу, – знаешь как?

– Шуарвали? – немного подумав, предположил Льенар.

– Ты необычайно догадлив, мой друг! Молодец. Догадался… – усмехнулся Оливер. – Живут они большими семьями, и у каждой семьи свой маленький царек. Воюют друг с другом без конца. Потом мирятся, детей переженят, а чуть что не так, опять глотки резать! Лет сто назад кхали решили, что такой недружный народ запросто можно подчинить или изгнать с их земель. Да и набеги участились. Виги грабили приграничные села и города, жгли почем зря поля, мужчин в рабство забирали, женщин увозили, детей на жертвенниках резали. Бесчинствовали, в общем. Ну, собрал тогдашний кхальский правитель Лилока армию и двинул на виги. Девиз, конечно, был благородный: «Аман зовет в свои ладони!» Пару-тройку царьков раскидали в пыль и прах. Но на этом все и кончилось. Виги собрались в центре своих земель, устроили какие-то игрища, выбрали старшего царя и загнали кхали обратно. А Лилока в плен взяли. Посадили его голышом на осла, дерьмом облили и возили по своим стойбищам, детям на потеху. Целый год возили, а потом отпустили посреди степи. «Иди, – говорят, – домой! Ты нам надоел!» Только сначала они ему кожу на ступнях надрезали, конский волос под нее напихали и зашили.

– Зачем это? – не понял Льенар.

– На ногу не встать, боль адская! Так он ноги изворачивал, чтобы так, знаешь, ступать на ребро. И шел. Вернулся. Лекари вычистили ноги ему. Зажило всё. Но он так до смерти и ходил на ребрах ступней. Ноги колесом… Так его и прозвали «Лилока-Колесо».

Вот такой народец эти виги! Но с их земель есть выход к южному морю, и там стоит порт. Когда-то он был кхальский, но они его захватили и устроили там рынок.

– Чем же они торгуют? Скотиной?

– В своем роде. Покупают они, в основном, оружие и доспехи. Ценят конскую сбрую и седла. А продают людей. Рабов. Как скотину. Вот нам бы в этот порт попасть! Только не товаром. И тогда нам дорога открыта куда душе заблагорассудится!

– Зажги свечу. Хочу посмотреть, как он.

– Да чего на него смотреть? Я его и так чую. – проворчал Оливер, но все же зачиркал в темноте огнивом, пуская искры.

Трут загорелся, он зажег свечу, но, визгливо вскрикнув, выронил. В короткой вспышке тусклого света, напротив себя он увидел бледное лицо мертвеца с открытыми глазами.

– Ты видел?! – закричал Оливер. – Видел?!

– Видел, не слепой! – зашипел Льенар. – Зажги свечу. Скорее!

– Вот черт! – сыпал проклятиями Оливер, шаря по полу в поисках свечи. – Шур салих! Сволочь! Где ты, падла?

– Марк, – вкрадчиво позвал Льенар, – Марк ты меня слышишь? Эй! Марк! Ответь! Слышишь меня?

Свеча снова зажглась в трясущихся руках Оливера, осветив лежащего на мешке как и раньше, серого. Чикуца прижался к влажной стене пещеры и мелко трясся. Недвижимым взглядом собака уставилась на пламя свечи, скулила, всячески избегая смотреть на людей и того, кто лежал на полу.

Льенар склонился над лицом Марка и прислушался.

– Дышит, – сказал он шепотом, – очень редко, но дышит. Надо дать ему воды. Хоть губы смочить.

– Ладно, – Оливер запустил руку в мешок под головой колдуна и извлек оттуда небольшой бурдюк. – Дай. Только немного. Нам самим…

– Хорошо.

Льенар плеснул на ладонь воды и смочил синие губы на тёмно-землистом лице старика. Влага тут же впиталась, а Оливер готов был поклясться, что видел, как от губ колдуна поднялась струйка пара. Льенар снова смочил ему губы, вглядываясь в лицо полутрупа.

– Хватит уже! – распорядился Оливер, отбирая бурдюк. – Это все, что есть! Нам еще долго здесь сидеть. На вот, – он достал из мешка сверток, – сам поешь! Это сушеная рыба. Я клянусь, я видел, что он сидел! С открытыми глазами. А ты видел? Видел, как он сидел?

Льенар кивнул, принимая рыбу, и впился в нее зубами, отрывая кусок. Оливер продолжал:

– Напугал меня! Чего он сейчас притворяется дохляком? Лежит такой, типа мертвый. А сам, вон! Раз, и сел! Может он и ходить может? А я его на загривке таскай! Хорошо устроился! А? Чего скажешь, Льенар? Притворяется он? Чикуца, вон испугался… Иди сюда, пес!

Оливер перебрался поближе к собаке и, поглаживая, пристроил его голову на своих коленях. Пес закрывал глаза каждый раз, когда рука человека поднималась над ним, будто ожидая удара.

– Ну… не скули. Все нормально, – успокаивал то ли собаку, то ли себя, Оливер, – он не тронет. Видишь, лежит смирненько. Не шелохнется. Ну его! А мы тебя завтра отмоем! У храма ручей есть. Искупаем. Будешь опять рыжий…

Я не хочу сидеть здесь до следующей ночи. Слышишь Ли? Мне не по себе рядом с этим вонючим мешком костей! Не будем ждать ночи, выйдем на рассвете! Я уже готов.

– Не истери, – спокойно сказал Льенар. – На рассвете, так на рассвете. Пойдём неспешно, нести будем по очереди.

– Не-не-не! Я к нему больше не притронусь. Сам тащи своего старика! Могу выйти вперед на разведку. Буду ждать тебя на высотах. Там ты отдохнёшь, а я – снова вперед.

– Хорошо. Ладно. Пора поспать.

– Сможешь уснуть рядом с этим? – Оливер ткнул трясущимся пальцем в сторону колдуна, а Чикуца, впервые с тех пор, как его узнал Льенар, утробно зарычал. – Да! Чикуце он тоже не по душе!

– Можем по очереди, – предложил Льенар, – хочешь первым?

– Я не усну. Ну его к черту! Если можешь, то спи!

– Ладно!

Льенар уселся поудобнее, обхватив себя руками, прислонился к стене и закрыл глаза.

– Я усну, – с закрытыми глазами сказал он, – даже если это последняя ночь в моей жизни. Устал, как пес. Завтра тяжелый день.

Глава XXVII. Особое меню колдуна

Последнее, что он сделал перед тем, как провалиться в сон – ощупал свою торбу, пальцами ощутив через плотную ткань корешки книг и чернильницу…

Он летел во тьме, ясно ощущая порывы ветра на лице. Бесконечно долгое падение в бездонную и безмолвную бездну. Льенар чувствовал, как его переворачивало и тогда он терял понимание где верх, а где низ. Страха не было. Была спокойная обреченность. Конец неизбежен. Полёт закончится ударом. Сокрушительным, уничтожающим ударом, после которого наступит смерть. Какая она? Это боль? Или освобождение? Чего ждать за незримым переходом? Одно точно: закончится то, что было. Нала, рай, ад, Говер, Шуарвали? Что там? Может быть, ничего? Может быть, смерть уже наступила? Может, она и есть – падение в пустоту, в темноту, в ничто? Вот-вот и все закончится! Последний удар! Где же он? Где дно, к которому он стремится со скоростью сорвавшегося с горы камня? Когда он достигнет его? Через секунду? Минуту? Сейчас? Падение не прекращалось, и он устал ждать конца.

Внезапно, сердце его встрепенулось в испуге, не подчиняясь разуму всё нутро содрогнулось в животном страхе перед небытием. Он вновь сжался в судорожный комок в ожидании конца, который никак не наступал. В свистящем вокруг воздухе зазвучал голос. Знакомый голос, произносящий непонятные слова. Льенар силился вспомнить, кому он принадлежит, но, сколько ни старался, не мог. Звуки, которые он слышал, были похожи на шипение змей, на кашель больного чахоткой, на бульканье закипающей воды, но только не на человеческую речь.

Налетевший смерч закрутил его в бешеной круговерти, зов загремел в ушах, и Льенар очнулся, по-прежнему оставаясь во тьме.

Ещё мгновение он колебался на грани сна и реальности, пока не осознал себя в темной пещере. Во тьме сверкали искры, высекаемые огнивом. В их коротких вспышках он видел тени, рывками перемещающиеся по пещере. Оливер, пытаясь разжечь трут, громко ругался на кхали, раз за разом тщетно ударяя кресалом по кремню.

– Что случилось? – спросил Льенар, поднимаясь на ноги.

– Он… – дрожащим голосом заикался Оливер, – он уполз!

– Кто? Марк?!

Огниво разожглось, и Оливер поднес к нему свечу. На мешке колдуна не было. Посветив вокруг и подняв свечу выше, Оливер двинулся по пещере в поисках пропавшего. Льенар последовал за ним. Пройдя всего несколько шагов, они увидели груду копошащегося тряпья. Льенар подошел ближе и, откинув одну из тряпок, обнажил седую трясущуюся голову колдуна. Марк резко обернулся, и тусклый свечной огонь выхватил на мгновение из темноты окровавленный рот и острые звериные зубы. В глазах старика плясало радостное безумие. Коротко рыкнув, колдун отвернулся, словно забыв о них. Седая голова его вновь задёргалась в коротких конвульсиях.

– Что происходит? – не сдерживая отвращения, спросил Оливер.

– Ему лучше, – обреченно ответил Льенар.

– Он жрет кого-то? Я не пойму.

– Судьба настигла Чикуцу.

– Он прикончил собаку?! – испуганно возмутился Оливер, в ужасе попятившись. – И ты… Ты… Ты так спокойно об этом говоришь? Говер! Да вы оба… – он никак не мог подобрать слова. – А ну-ка! Прекрати!

Вор ринулся к колдуну, схватил его за плечо и едва успел отдернуть руку, когда зубы старика щелкнули у самого его запястья.

– Сволочь! – выкрикнул Оливер, отшатнувшись назад.

– Оставь! – Льенар взял его под локоть. – Пусть. Собаке уже не помочь. Не пропадать же.

– Святой Ирвик! – Оливер посмотрел в глаза Льенару. – Это чудовищно! Ты соображаешь что говоришь?

– Я знаю. Я любил этого пса. Но это мы виноваты. Проспали.

– Да я и представить не мог…!

– Пойдем. Пойдем назад. Не хочу на это смотреть. Пойдем.

Оливер еще немного поколебался, но, оставив колдуна, они все же вернулись назад.

– Это омерзительно, – возмущался Оливер, усаживаясь на пол, – убить собаку. Убить… и сожрать! Что за чудовище!

– Это мог быть кто-то из нас, – обронил Льенар.

– Что?! Что ты сказал сейчас?!

– Я сказал, что он бы мог так поступить с одним из нас.

– Сожрать?!

– Да. Просто ему не хватило сил. Он выбрал самого слабого и беззащитного.

– А когда он наберется сил?! Значит, мы в опасности?! Он сейчас передохнет, переварит Чикуцу и примется за нас?!

– Дело не в том, что он сожрал собаку. Дело в её душе. Он забрал душу. Ему нужны силы, и он начал собирать жертвы.

– Сути это не меняет! Мы в опасности! Зачем ты втянул нас в это? Зачем мы его вытаскивали из тюрьмы?! Пусть бы гнил там дальше!

– Ты потом все сам поймешь. Дело того стоит.

– Дело стоит… – передразнил Льенара Оливер, – какое дело? Поймешь… если он меня раньше не сожрет!

– Я не позволю.

– Ишь ты! Не позволит он! Он тебя и спрашивать не будет! Говер, какая мразь! – Оливер помолчал немного. – Почему ты сказал, что Чикуцу нагнала судьба?

– А… Прежний хозяин Чикуцы купил ее на рынке в стране, где собак едят, как мы курятину. Ее должны были съесть давным-давно.

– Что ты хочешь сказать? Что есть места, где едят собак?! – изумился Оливер.

– Есть, Оли, есть… Скоро рассвет?

– Не знаю, – огрызнулся Оливер. – Но я пойду на выход.

Он поднялся, подобрал свою сумку и наощупь стал выбираться из пещеры, бормоча под нос:

– Собаку сожрать… Ну это ж надо… Души он собирает… Жертвы… Такая собака была… Ласковая, умная, в глаза как смотрела… Дело того стоит… Ну, посмотрим-посмотрим!

Льенар остался один в темной пещере, освещенной огарком свечи. Рука его сама поднялась над полом пещеры, поглаживая воздух.

– Прости, – сглотнув ком, шепотом сказал он, – не уберег я тебя.

Блеснув в тусклом свете, по его лицу покатились слезы, которые он тут же размазал по щекам грязной ладонью.

Глава XXVIII. Должник

Над горами Алхабры вставало жаркое солнце, резко очерчивая их черные силуэты на фоне светлеющего неба. Красноватым отсветом зажглись самые высокие пики, покрытые белоснежными шапками снега. Понемногу, свет сползал с них, делая видимыми вершины пониже, проникая в долины широкими яркими полосами, отбрасывая длинные тени от валунов и редких кустарников.

Вместе с солнечными лучами просыпалась природа. Раскрывали бутоны спавшие ночью цветы, окрашивая склоны гор в желтые, голубые, бордовые и фиолетовые цвета. Роса, испаряясь и скатываясь крупными каплями с травы, отпускала ее, позволяя каждой былинке распрямиться, подняться в полный рост навстречу светилу. Где-то далеко застучали камни, сорвавшиеся из-под копыт еще сонных коз и, раскатисто прогремев, замолкли.

Оливер сидел недалеко от входа в пещеру, наблюдая за крупным бурым кузнечиком, забравшимся на светлый валун. Лениво обтирая голову передними лапками, потряхивая задними и разглаживая усики, он готовился провести еще один день под солнцем. Маленький белый мотылек с тяжелыми от влаги крылышками шлепнулся на камень прямо перед ним. Кузнечик замер, не разгладив до конца усик. Не сразу и очень медленно он начал подбираться к бабочке, неловко переставляя свои лапки, словно они были деревянными. Оливер придвинулся поближе, наблюдая за насекомыми. Мотылек слегка покачивал крыльями, стараясь просушить их и совершенно не замечая бурого незнакомца. В одно мгновение все было кончено. Схватив мотылька передними лапками, кузнечик, не мешкая, приступил к завтраку.

– Да, что ж такое! – вскрикнул Оливер, отпрянув от сцены убийства, разыгранной перед ним. – Я думал, они траву едят!

Звуки шагов из пещеры заставили его обернуться. У входа стоял Льенар, поддерживая за плечи старика. Оливер не сразу признал в нем тот полутруп, который прошедшей ночью они несли по ступеням лестницы ведущей к храму. Старик хотя и был сед и плохо держался на ногах, но, все же, кожа его уже не казалась иссушённым пергаментом, а в чертах лица стало больше человеческого. Волосы будто бы стали гуще, колкие глаза смотрели из-под хмурых бровей, которые местами даже потемнели.

– Ага, – сказал Оливер, окинув его неприветливым взглядом, – я смотрю, собачатина пошла на пользу!

– Это – Марк, – представил колдуна Льенар.

– Оливер. Для тебя, сморщенная индюшачья жопа, сэр Оливер, – вор сплюнул на камень, на котором кузнечик доедал свой завтрак. – И с уважением! Понял, пожиратель собак?!

Марк склонил голову в поклоне и улыбнулся волчьим оскалом.

– Черт побери! У него зубов больше, чем у меня было десять лет назад! У людей не может быть такого! Мы идем? Или будем тут расшаркиваться и раскланиваться? Нам еще надо пройти перевал!

– Идем-идем, – подтвердил Льенар.

– И держись от меня подальше! – обратился Оливер к колдуну. – Понял? Твои зубы мне не нравятся! Если я смогу до них дотянуться, я их выбью! Понял?

– Я понял, – проскрипел старик, – я все понял, сэр Оливер.

– Скрипит как цесарка, – вор ткнул пальцем в колдуна, обращаясь к Льенару. – Пошли уже! Я вперед. Буду ждать вас там! Вон, у того валуна.

Оливер поспешил вперед, а Льенар под руку с Марком двинулись следом. Старик шёл бодрее, чем можно было предположить.

– Зачем ты вытащил меня из тюрьмы, Льенар? – устало проскрипел Марк, подставляя солнцу сморщенный лоб и прикрыв глаза. – Зачем ты бросил свой остров? Твои друзья выгнали меня. Ты был совершенно свободен от чар… Весь остров твой. Душа твоя на месте. Зачем ты отправился следом за мной?

– Я получил от тебя послание… Смотри, Оливер уже у валуна. Видишь, машет рукой.

– Нет. Зрение плохое. Какое еще послание?

– Я достал из рыбы цветок, – Льенар показал ему медальон нетопыря на шее, – узнаешь? И старик рассказал, где тебя искать.

– О! – удивился Марк, – неужели сработало? Я уже и позабыл! Как же его звали этого несчастного рыбака? Ён? Йен?

– Ян, – подсказал Льенар.

– Точно! Да-да. И ты все бросил, отправившись за мной?

– Выходит, что так, – усмехнулся Льенар.

– Ты ведь знаешь, что теперь я перед тобой в долгу?

– Догадываюсь.

– И что же ты хочешь? – насупился колдун.

– Я… – замялся Льенар, – ну… мне ничего особо не нужно.

– Нет уж. Я должен отдать долг. Иначе он будет тяготить меня. Говори.

– Я бы хотел быть подле тебя.

– И что? Хочешь стать серым?

– Нет. Хочу быть рядом и все… – пожал плечами Льенар, сжимая амулет на груди.

– Как долго? – насупился Марк.

– Всю жизнь.

– Мою жизнь или твою? Это несколько разные величины. И, если ты имеешь в виду мою жизнь, то ты просишь бессмертия. А для этого тебе самому нужно стать серым.

– Хмм, – Льенар закусил губу, – об этом, честно сказать, я не думал.

Они подошли к валуну, у которого, присев, ждал их Оливер. Он наблюдал за тропой, уводящей вверх. Льенар и Марк прервали разговор. Вор указал куда-то вверх и, проследив за движением его руки, Льенар разглядел на перевале высокие стены храма с обвалившемся куполом. Даже с расстояния в пару миль, которые их разделяли, можно было представить, как величественно выглядел этот дом Амана в годы своего расцвета. Когда-то золоченый купол, сейчас обвалившийся в центре, еще поблескивал яркими желтыми искрами. Стены, вознесшие его к небу, до сих пор были ровными и не пошатнувшимися, а украшающие их тонкие пилястры придавали воздушной легкости всей постройке. Множество мелких и крупных окон разной формы пестрели в стенах темными провалами. Когда-то их украшали витражи, играя на солнце множеством цветов и оттенков. Кое-где они ещё сохранились, напоминая о золотом веке ветхого ныне храма.

Оливер пошел дальше, бросив через плечо:

– Жду у следующего подъема, у того сумаха!

– Хорошо, – ответил Льенар, – мы передохнем немного и нагоним.

– Где ты нашел этого задиру? – спросил Марк, присаживаясь на камень.

– Оли? Мы сидели в одной камере в тюрьме Алхабры.

– Как ты попал в тюрьму? – удивился Марк.

– Из-за собаки, – он немного помолчал. – Его звали Чикуца. Пса, которого ты съел прошлой ночью звали Чикуца. Кстати, он помогал вытащить тебя из водяного мешка. Пёс увел охрану от ворот, и мы прошли в пещеру. Оливер сломал стены, и я вынес тебя из камеры.

– Ты выносил? – придирчиво поинтересовался Марк. – Оливер не помогал?

– Нет, я один вынес.

– Это хорошо, – мрачно сказал колдун. – он же вор?

– Да. Как ты понял? По клейму на руке?

– У него на лбу клеймо, – усмехнулся Марк. – Пойдем, я достаточно отдохнул. Хочу, чтоб ты знал… Если бы у меня был нож, мне бы не пришлось перегрызать ей горло. И я ее не ел. Это была жертва.

– Жертва темным силам?

– Жертва за возвращение сил.

– Я вижу, – Льенар помог ему подняться на ноги, – тебе лучше.

– Будет еще лучше.

– Если будут новые жертвы, надо понимать?

Марк не ответил.

– Так, что же ты хочешь за мое освобождение? – спросил он.

– Я уже сказал. Идем. – безразлично ответил Льенар.

– Быть рядом со мной? Это, знаешь, как-то мало… Хочешь, я подарю тебе Алхабру. Какие-то полгода, и ты король Кхали. Хочешь?

– Нет, – улыбнулся Льенар, – я не хочу снова быть королем. Я уже, если ты помнишь, был им. Кхали и сами прекрасно без меня справятся. Я хочу быть рядом с тобой, Марк. Просто не прогоняй меня, это все, что мне нужно.

– Я в долгу перед тобой, – ещё сильнее помрачнел колдун, – и мне хотелось бы расплатиться. А то, что ты просишь – надолго. Ты заставляешь меня быть тебе должным долгие годы.

– Разве это сложно? Мне ничего не нужно. Просто быть рядом.

– Сложно, Льенар. Сложно!

– Но, почему?

– Ты хочешь откровенности?

– Если не желаешь, не говори. Но я не поменяю своей просьбы.

– Пока я в долгу перед тобой… – колдун замялся, – ты мне обуза.

– Ты не можешь повлиять на меня? Не можешь читать мои мысли? Не можешь мне навредить? Так?

Серый остановился и обернулся к нему. Тщедушный старик со светящимися через кожу костями. Бледные, запавшие, плохо видящие рыбьи глаза, губы, потерявшие кровь. На мгновение он вызвал у Льенара жалость, но он решительно ее отмел. Через пару дней, или недель, когда это чудовище наберет побольше жертв, оно вновь будет молодо и опасно. Снова темная сила, Шуарвали, или кто-то еще, вернет ему власть и могущество.

– Да, так! – резко ответил Марк. – По-твоему мне легко иметь такого попутчика рядом?

– Ну… а если я стану серым, как ты?

– На этом наше сотрудничество закончится. Серые не могут быть вместе. Ты же знаешь.

– Решено! Я твой вечный спутник и помощник-человек! – весело сказал Льенар. – Пусть тебе это не нравится, но это плата за спасение. Потерпи немного. Человеческий век не долог.

– Ты станешь кандалами на моих руках.

– Я буду самыми легкими и незаметными кандалами, которые тебе доводилось примерять на себя.

Колдун остановился и придержал Льенара рукой.

– Постой-ка, – сказал он.

Проследив за взглядом Марка, Льенар увидел ярко-зеленую ящерицу сидящую на тропе. Она, казалось, замечталась, пригревшись в лучах уже поднявшегося солнца. Острый хвостик слегка подрагивал, двигались порой маленькие бусинки глаз, выдавая жизнь в этом недвижимом тельце. Колдун подкрался к ней и, с невероятной для столь древнего старика скоростью, схватил. Поднеся зверька к губам, Марк зашептал в кулак что-то неразборчивое, а затем резким движением откусил жертве голову. Льенар поморщился, когда колдун сплюнул в песок окровавленный шматочек плоти и отбросил в другую сторону обезглавленную тушку.