Черновед. Изнанка

На затекших ногах он выбрался в коридор. Уставился на дверь соседнего номера, вспомнил об умершем старике в смешных кроссовках. Пожалел, что так мало успел пообщаться на тему Изнанки. Между ним и стариком оказалось не так уж мало общего. Как минимум потребность в перемещениях за теневую границу и финансовая возможность для них. Может, старик был каким-то местным олигархом или скопил громадное состояние за долгую жизнь, ведь на обычную пенсию не купишь даже одной капсулы. Тимофеев застыл, пораженный внезапной догадкой. Старик и его забавный стиль одежды как-то не сочетались, что легко было бы списать на возрастные причуды. Однако о каком именно возрасте идет речь – большой вопрос.

К стойке администратора Тимофеев приближался, как марафонец – к финишной ленте. Китайский гаденыш, хотя и видел, как тяжело даются его постояльцу шаги, не шелохнулся. Из бара доносилась приглушенная музыка.

– У меня возникла парочка вопросов, – заявил Тимофеев, устало грохнув ладонями об стойку.

Цзун Гэ поднял правую бровь.

– Сколько лет было старику? Из номера напротив моего.

– Когда он умер? Или когда заселился?

Тимофеев шумно втянул ноздрями воздух. Рано или поздно сдержаться не получится – и невозмутимое желтокожее лицо перестанет быть таким… целым. На один или два удара сил в мышцах точно хватит. А дальше – как пойдет.

Но не сейчас. Глупо сжигать единственный мост к дочери.

– Я отвалил вам кучу бабок и мог бы отвалить еще. Возможен и другой вариант, – процедил Тимофеев. – Я отвалю их проверяющим. Натравлю на тебя и твой клоповник пожарных, Роспотребнадзор, прокуратуру и миграционную службу. Они перетрясут каждый сантиметр, изучат документы и очень-очень сильно заинтересуются незадекларированными доходами. Если этого будет мало, я свяжусь со своим знакомыми из бывших авторитетов. Выходцами из «Третьей смены» и «Системы», слыхал о таких? Так что будь добр, прояви сраную клиентоориентированность и ответь на вопросы!

Никого из ликвидированных нынче «Третьей смены» и «Системы» Тимофеев не знал, а его не такие уж близкие собратья из «Меченых» или погибли, или отбывали срок, или отошли от дел. Связь с ними он не поддерживал со времен условно-досрочного освобождения. Но китайца, кажется, проняло. Проблемы и лишнее внимание для серого бизнеса – медленно действующий яд.

– Тридцать пять.

– Что? – Тимофеев не был уверен, что правильно услышал.

– Тридцать пять лет, – повторил Цзун Гэ. – Когда я переписывал данные из паспорта, то посчитал возраст. Он принимал слишком большое количество капсул. По одной штуке каждые двадцать часов, а в конце недели – по две штуки разом. Неразумно часто. Организм не выдержал. Мы его предупреждали. И вас предупреждаю тоже – не идите этим путем.

Тимофеев обалдело переваривал информацию. По прибытии в «Приют» старик был моложе его самого. Сколько же раз он уходил в теневой Владивосток? Что или кого искал? Не его ли смерть – самое красноречивое предупреждение? Может, пора сбежать и забыть капсулы, «Приют» и его обитателей как страшный сон? Если бы не Линора, он так бы и поступил.

– Что вы знаете о теневом городе?

– Простите?

– О месте, в которое попадаешь после приема капсулы.

– Ах, вы его так называете, – улыбнулся Цзун Гэ. – Альтернативное название для Изнанки. Знаю немного, если быть откровенным. Мы вообще предпочитаем туда не ходить. Билетики есть – это всегда пожалуйста, но аттракцион не для нас. Слишком большой износ организма. К тому же экстремальных ощущений и в привычной жизни с избытком.

– Как вытащить оттуда человека?

– А как он туда попал?

Этого Тимофеев не знал. Линора не принимала капсулу, ведь ее действие закончилось бы уже давно, да и в «Приюте» ее не встречали. Ее тело не имело следов повреждений, разве что выглядело бледноватым, что объяснялось холодом и неподходящей одеждой. Спросить он не успел – не успел поговорить и минуты. Лиловый Бог помешал. Чем бы он ни был.

– Кто такой Лиловый Бог? – спросил Тимофеев.

– Не уверен, что правильно понимаю. Русский язык такой сложный. Вам не будет трудно спросить Проводника? В отличие от меня, он бывал в «теневом городе», как вы метко выразились, пять или шесть раз.

– Он здесь?

– Ждет в баре. Рассчитывает на сделку с вашим участием.

Тимофеев поплелся в бар. Слендермен прохаживался вдоль полок с напитками и старательно делал вид, что не обратил на вошедшего никакого внимания. Сложенная дубинка болталась на поясе как предупреждение.

Проводник, напротив, обрадовался знакомому клиенту. За медицинской маской расцвела улыбка – к облегчению Тимофеева она так и осталась скрытой голубоватой тканью. На столик предусмотрительно выставили бутылку байдзю и пустые рюмки. Практически день сурка, только становится все с каждым разом заметно хуже.

– Как спалось? – осведомился Проводник.

Тимофеев опустился на стул, наполнил рюмку спиртным. В горле приятно защипало, в голове прояснилось. Захотелось повторить, но Проводник накрыл рюмки огромной лапой. Этот его жест со временем тоже поднадоел.

– Сначала дела.

– Сначала вопросы, – угрюмо бросил Тимофеев.

Проводник быстро кивнул Слендермену. Тот перестал делать вид, что интересуется ассортиментом, и приблизился к столику, скрестив руки на груди. Красноречивый знак: мол, не забывай, кто здесь главный. Тимофеев не впечатлился. Пережитое в теневом Владивостоке заковало его в броню равнодушия.

– Ты отправил меня к переулку Жялвей, – сказал он. – А вытащить оттуда человека сможешь?

– Задачка со звездочкой, – хмыкнул Проводник. – Такая услуга стоила бы много-много денег, которых у тебя отродясь не водилось. И все равно я бы за нее не взялся. Второй раз в Изнанку полезет лишь сумасшедший или отчаявшийся. Но раз уж ты спрашиваешь… Все зависит от того, как человек в Изнанку угодил. Там ведь почти все мертвые. Мертвее некуда, а смерть их, скажем так, была не из простых. Ты не догадался? Раньше я тебе не говорил, да ты бы и не поверил, если бы не увидел собственными глазами.

Мужичка, бормочущего ругательства, придушили, если судить по синюшной борозде на шее. Или еще хуже – он сделал это сам. Близнецы изрезали стеклом старика, а ему было хоть бы хны, будто мертвому. Вросший в дерево человек, деформированный инвалид, безглазые мужчины – Проводник не врал, пусть его слова были все равно, что ледяной душ. Но он же сказал: «почти все», так? Тимофеев ухватился за слово «почти». Каролина, похоже, не входила в число мертвецов. Линора тоже, если надеяться на лучшее. И потом, оставались вполне живые на вид обитатели, вроде лжесвященника, человекопсов и многорукого.

– Что-то ты побледнел, приятель, – заботливо произнес Проводник. – Давай-ка тебя приободрю. Не все в Изнанке мертвяки. Некоторые находятся как бы на границе смерти. Когда вот-вот сдохнешь, но еще нет. Я встречал там одного паренька, совершенно нормального внешне. Он еще шутил, что купит мне ящик пива, когда выберется. Не выбрался. Я его лицо потом в газете увидел. Двадцать пять дней в коме. Электричество в больнице вырубило, резервные генераторы не сработали. Неделей позже выяснилось, что их вообще не закупили – такой коррупционный скандал разгорелся! Короче, без электричества аппарат ИВЛ отключился, ну паренек и откинулся. Если бы он вылечился, если бы очнулся в больнице… Сечешь, о чем я?

С Линорой произошло нечто очень плохое – нечто, утащившее ее в теневой Владивосток. Тимофеев отказывался верить, что она мертва. Неприемлемый вариант до тех пор, пока он лично не обнаружит тело. Стало быть, она жива, однако находится при смерти. И никто не знает, где ее отыскать. Кроме Линоры, конечно же, но для того, чтобы ее спросить, придется лезть в Изнанку.

– Положение у тебя незавидное, приятель. Ничем обнадежить не могу, – сказал Проводник. – И хочу заметить, что я сам никого не вытаскивал. Наш способ путешествий все-таки более проверенный. Без травм и коматозников. Почти никаких побочек.

Оценив спад кризисной ситуации, Слендермен вернулся к любимому занятию – молчаливому созерцанию бутылок. Интересно, он вообще занимался чем-либо помимо патрулирования гостиницы? Ел, например, или спал? Или его ставили на зарядку, как робота?

– Кто такой Лиловый Бог?

– О-о-о, видел эту тварь?

Тимофеев молча пялился на Проводника.

– Он вроде хозяина Изнанки. Кормится местными, набирает вес. Есть у него определенный цикл, как я заметил. Сначала он маленький, с легковую машину. Со временем набирает жирок, разрастается, попутно выпуская из тела какую-то дрянь. Пухнет эта тварь до таких размеров, что любой торговый центр покажется игрушечным. В итоге – бам! – Проводник щелкнул по бутылке. – Снова маленький. Но самое интересное то, что город меняется вместе с ним. Вот какой ты Изнанку застал? Что там с домами и дорогами?

– Все заброшенные, серые, разбитые. От города буквально веяло какой-то болезнью.

– И тварь такая жирная, да? А вот в начале цикла изнаночный Владивосток не отличишь от настоящего. Не считая людей, понятно. Таких придурков на наших улицах даже по объявлениям не найти.

Лиловый Бог в самом деле оказался божеством. Странным, не укладывающимся в общепринятые представления, но способным сотворить целый мир. Ради собственного кормления. В мыслях всплыли забытые, казалось бы, религиозные фразочки: «по образу и подобию», «рай нерукотворный» и «соблюдите заповеди мои», но Тимофеев отмахнулся от них, не желая перегружать мозг. Если попытаться совместить Лилового Бога и христианство – можно рехнуться окончательно.

– Что происходит с Изнанкой в конце цикла? Нет, наплевать на Изнанку. Что происходит с людьми, которых в ней заперли?

– Да кто бы знал. Всеобщее вознесение, смерть и забвение, – Проводник задумался. – Людей в Изнанке не так много. Тех, с кем мне довелось познакомиться в первые посещения, я больше никогда не видел. После цикла новым становится не только город, но и его жители. Если хочешь кого-то вытащить, не мешкай.

– Сначала говоришь повременить, а теперь торопишь, – пожаловался Тимофеев. – Ты уж разберись в себе.

Под взором Проводника он выпил содержимое рюмки и тут же наполнил ее до горлышка. Хотелось закурить, прямо за столиком, назло всем, но воздуха и так не хватало. Как будто легкие работали не в полную силу. Впрочем, раз уж он проснулся дряхлым стариком, с чего бы им работать иначе.

– Капсулу будешь брать или нет? – не выдержал Проводник. – Цена выросла в два раза.

– Долбаные вымогатели.

– Бизнес есть бизнес. Ничего личного.

– Ты хотел сказать – ничего святого? – хмыкнул Тимофеев. – Возьму, но денег с собой не осталось.

Проводник махнул Слендермену.

– Наш приятель тебя отвезет до банкомата. Он хороший, когда не хулиганишь.

– Я своим ходом. Подождете, не замерзнете.

Осушив еще одну рюмку, Тимофеев побрел на улицу. Спиртное разгорячило кровь и уняло физическую боль, но мысли давили с силой гидравлического пресса. Он не боялся потерять последние деньги, не боялся подохнуть в глубинах изнанки или желудке Лилового Бога. Он боялся не успеть спасти Линору. И того, что спасать уже некого.

2

Таксист высадил их возле шлагбаума и, как ошпаренный, умчался брать новый заказ. Агрегатор, по его словам, штрафовал за каждую минуту промедления. Егор подозревал, что никакого заказа не существовало – водителю просто не терпелось убраться подальше от непрезентабельного места и странноватых клиентов. Даже Алла – само очарование – заставляла его нервно коситься всю дорогу.

Прошлой ночью они спали тревожно. То и дело просыпались и проверяли, не объявились ли в переулке подозрительные прохожие, снаряженные грузом ритуальных коконов. Ближе к утру Алла решила, что ложиться спать уже бесполезно, и заварила два крепких кофе. Егор продолжал пялиться в экран до рассвета, но видеокамеры зафиксировали только бездомную собаку и пару старушек в шерстяных платках. Килятники не торопили ход событий. Или затаились, или вознамерились распорядиться коконами иначе. Из Книги Тревог Егор знал, что оба варианта грозили закончиться бедой. Однажды какой-то килятник надеялся обрести бессмертие, но его обряды привели к эпидемии смертоносных заболеваний. Другой пытался наделить мистическими силами своих воспитанников – целый класс приходского училища. Все дети до единого сошли с ума или стали испытывать непреодолимую тягу к убийствам. В книгах черноведов килятников изображали сродни демонам или маньякам – вряд ли это было поголовным заблуждением. Однако «Приют» выглядел как типичная малобюджетная гостиница, а не логово зла. Трудно было представить, что ее населяли оккультисты с тягой к жертвоприношениям.

– Гляди, – мотнула головой Алла. – Вон там фургон Ядвиги, кажется.

Стараясь не привлекать внимания, Егор издали оценил парковку «Приюта». Черную «Тойоту» припорошило снегом – пару дней она точно не двигалась с места. Позади нее притаилась отполированная до блеска «Хонда», новенькая и крайне дорогая на вид. Грузовой «Форд» припарковали в углу, подальше от шлагбаума. Табличку с номером предусмотрительно скрутили, но Егор и не собирался его сверять. Вероятность появления второго черного «Форда» в логове килятников почти равнялась нулю.

– Давай повторим план действий, – сказал Егор. – На всякий пожарный.

– Я захожу в гостиницу и навожу шороху. Пока народ сходит с ума от моей харизмы, ты вскрываешь машины и ищешь коконы. С памятью полный порядок, – заверила Алла.

– Не сомневался. Электрошокер с собой?

– Запихнула во внутренний карман. Надеюсь, не пригодится.

– Отлично. Осталось еще одно.

Егор притянул Аллу к себе и поцеловал. На мгновение холодное покалывание декабря отступило.

– Это на удачу? – улыбнулась она.

– Это по любви, – ответил Егор. – Ладно, приступаем к нашим грязным делам. Покажи им там, в гостинице. Если что пойдет не по плану, сразу пиши или звони.

Алла поправила окрашенную в розовый прядь волос и легкой походкой направилась в «Приют». Дверь закрылась за ней со звоном колокольчика, который показался Егору отнюдь не мелодичным. Выждав для верности минуту, он пересек парковку. Шторы с орнаментом, скрывавшие убранство гостиницы, оставались неподвижными. Камеры наблюдения владельцы «Приюта», к счастью, решили не устанавливать. О сигнализации «Форда» тоже волноваться не приходилось – Ядвига об этом упомянула.

«Отвлекла всех на себя», – пришло сообщение от Аллы.

Двери недолго сопротивлялись напору умелых рук. Кузов встретил Егора пустотой и подмерзшими пятнами грязи. В углу валялись обрывки картона – остатки коробок с коконами, по всей видимости. На всякий случай Егор осмотрел кабину, проверил под сиденьями и в бардачке.

– Надо было целовать на удачу, – пробормотал Егор.

Он переслал Алле сообщение с неутешительными новостями и двинулся в обход гостиницы. Ничего не поделаешь, коконы сами себя не найдут. «Приют» не блистал пятью звездами, но запасной выход строители предусмотрели. Егор проворно вскрыл замок и вошел в тускло освещенное помещение. Сперва он принял нависшие над головой силуэты за персонал гостиницы. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел пыльные вешалки, шкафы с перекошенными дверцами и рулоны потускневших от времени обоев. Запасным выходом давно не пользовались по назначению.

Из глубин «Приюта» доносились приглушенные голоса. Бойкий женский точно принадлежал Алле. Дискутировали с ней мужчины. Один с восточным акцентом, второй – обладатель хорошо поставленного баритона.

«Я внутри, – отправил сообщение Егор. – Держи их подальше от входа».

Глядя на почти выцветший план эвакуации, он соображал, в какой части гостиницы могли спрятать коконы. Очевидно, не рядом с постояльцами. Вряд ли за барной стойкой. Случайная находка предметов, отдаленно похожих на просроченные высушенные сардельки, никого бы не обрадовала. И потом, если коконы похитили сведущие в запрещенных знаниях люди, то у них должно быть что-то вроде оккультной лаборатории или алтаря для жертвоприношений. На месте килятников Егор организовал бы ритуальные помещения подальше от любопытных глаз. Где-нибудь в подвале. Он провел пальцем по плану эвакуации. Путь пролегал мимо вестибюля и входа в бар. Если поймают, придется выдать отговорку о внезапном позыве в туалет.

Изобразив на лице растерянное выражение, Егор двинулся по узкому коридору. Впрочем, маскировка оказалась лишней – ни одной души по пути он не встретил. «Приют» не славился большим наплывом постояльцев. У стойки администратора Егор остановился и прислушался. Переговоры Аллы с персоналом гостиницы стихли. Она обещала подать сигнал, если ситуация изменится не в лучшую сторону, но ни звонков, ни сообщений пока не приходило. Из бара лилась негромкая музыка, кто-то передвигал стулья и гремел бутылками, поэтому Егор решил не задерживаться.

У таблички «Служебный санитарный узел» он еще раз обернулся и, не заметив ничего подозрительного, быстро зашагал дальше. В конце коридора маячила дверь без каких-либо обозначений. С замком Егор разделался в два счета. Уходящая во мрак лестница выглядела многообещающе. Таких ему пришлось повидать навалом в процессе поисков источников проклятий. Всякий раз с той стороны ожидала очередная пакость: пыточные орудия, человеческие останки или вещицы с мрачной историей. Отговорки о внезапном порыве в туалет теперь уже точно не сработают. Включив фонарик на смартфоне, Егор спустился в подвал.

Над головой висели трубы отопления и водоснабжения. В обе стороны уходили обшарпанные коридоры. В пыли и мусорных крошках на полу просматривались темные пятна, похожие на засохшую кровь. Луч счета выхватил из полумрака банки с краской, взгроможденные одна на другую.

– «Глянцевый медный», – прочитал Егор. – Ладно. Может, и не кровь. Может, в подвале нет ничего необычного, кроме старого хлама.

От Аллы по-прежнему не было вестей. Последнее сообщение она так и не прочитала. Ощутив укол тревоги, Егор с трудом подавил растущее желание вернуться наверх и проверить ее состояние. Но тогда он бы выдал себя с головой, а интуиция кричала, что коконы спрятали где-то в подвале. Как только он сожжет их дотла газовой горелкой, все будет кончено.

Почему Алла не отвечает? Лишь бы она была в порядке. Крики он бы наверняка услышал. Да и не стали бы килятники убивать первую встречную. Они даже Ядвигу оставили в живых.

«Я в подвале. Можешь сворачиваться. Найду способ выбраться», – напечатал Егор.

В линиях, прорезывающих налет пыли, прослеживался маршрут движения килятников. Егор направился по следам, по пути толкая двери. В помещениях за ними он обнаружил кладовки с выпивкой и консервами, постельным бельем и хозяйственным инвентарем. За одной из них натолкнулся на технические приборы и электросчетчики; за другой – на замызганные трубы, воняющие канализацией. Ничего примечательного. Обычные предметы быта, которых хватало в любой гостинице.

– Светлая могла и соврать, – тихо сказал Егор себе. – Выбрала на карте случайное место и выдала за логово килятников.

Он остановился перед очередной дверью. В отличие от других, она была металлической, с двумя замками сразу. Лязг поддавшегося механизма прокатился по подвалу. В лучах фонаря блеснули прикрученные к стене цепи с зажимами для рук и ног. На старенькой тумбочке валялись хирургические ножницы, скальпель и зажимы. На полу темнели засохшие пятна – совершенно непохожие на «глянцевый медный».

– Вот уроды, – прошептал Егор, проверяя кровь на ощупь.

Засохшие корочки легко отходили от поверхности. Прикованного к цепям человека убивали или пытали не сегодня и даже не вчера, хотя от этого легче на сердце не становилось. По неписанным законам самые гнусные ритуалы строились на жертвоприношениях и пытках, боли и страданиях. Егор отснял помещение на камеру смартфона, мысленно пообещав себе, что отправит видеозапись в полицию сразу, как только выберется наружу.

Пыточная комната – красноречивое свидетельство деятельности килятников, но искал Егор не ее. В маленькой тумбочке коробки с коконами не поместились бы, да и толку тут от них не было бы никакого. Егор продолжил исследовать подвал с включенным смартфоном в одной руке и снятым с предохранителя электрошокером – во второй. Хватит с него отговорок. Если наткнется на килятников, мощный разряд станет лучшим аргументом в споре.

Борозды на полу привели его к запертой двери, как две капли воды похожей на предыдущую. С дорогим замком Егор провозился дольше, чем рассчитывал. Очутившись в помещении, он удовлетворенно выдохнул. Окружение напоминало химическую лабораторию и библиотеку одновременно. В центре возвышался стол, оснащенный штативами и сливом. Полки стеллажей были заставлены сосудами с жидкостями, черепами животных и людей, вырезанными из древесины чудными фигурками и сушеными травами. В баночках с мутным содержимым Егор уловил движение мелкой личинки, которую поначалу принял за что-то вроде капсулы. Расположенные с противоположной стороны шкафы полнились книгами с околоритуальным содержимым. «Некрономикон», «Великий Омар» и другие поделки мистического рода вызвали усмешку, но «Окаянные иконы» и «Гримуар языков и запретов» в кругу черноведов были на слуху. Говорили, среди потоков вымысла и дезинформации мелькали крупицы почти утраченных знаний о ритуалах. Егор задумчиво оглядел корешки книг. Если не сможет их забрать, придется сжечь вместе с коконами. Слишком опасные знания для умов, не гнушающихся пытками и жертвоприношениями.

Осмотрев пространство за стеллажами, Егор облегченно улыбнулся. Четыре коробки, доверху наполненные коконами, словно картофелем или свеклой, аккуратно сложили в углу. Результат убийства десятков зараженных. Кладезь неизведанной силы, играться с которой Егор не собирался. Перетаскать коробки наверх незаметно для килятников было бы невыполнимой задачей. Придется жечь прямо здесь, вместе с лабораторией. Егор положил смартфон на стол, скинул рюкзак и зашуршал в содержимом в поисках безотказной газовой горелки.

– Нашел, что искал? – прохрипел голос позади.

Мгновенно развернувшись, Егор нажал кнопку электрошокера. Гарпуны вырвались с грохотом, ударяющим по ушам, и дымом, раздражающим глаза. Из клубов вылетел жилистый мужчина с телескопической дубинкой в руках. Егор загородился от удара рукоятью электрошокера и тут же вскрикнул от боли в разбитых пальцах. От второго знакомства с дубинкой он увернулся чудом. Прорвался сквозь завесу дыма и бросился к выходу. Впереди, в кладовках, хранился пригодный для обороны инструмент: лопаты, молотки и отвертки. Да хотя бы шест от граблей удержал бы обладателя дубинки на расстоянии. Затхлый воздух сдавливал горло. Позади гремели шаги.

– Стой, ссыкло! Не зли меня!

Егор завернул за угол и врезался в толстяка с медицинской маской на лице.

– Ну здорово, приятель.

Толстяк, не церемонясь, отбросил Егора от себя. Твердый пол ударил в спину и затылок. Прежде, чем Егор успел встать, телескопическая дубинка опустилась ему на лицо.

3

Алла переступила порог гостиницы с видом человека, до смерти уставшего от пресс-конференций и деловых переговоров. Поглядывая то в смартфон, то на убранство «Приюта», она старательно хмурилась и качала головой. Наконец, будто бы убедившись в том, что явилась в нужное место, Алла обратилась к азиатской наружности администратору:

– Я бронировала номер на пару дней. Звонила с утра.

Администратор по имени Цзун Гэ, как значилось на прикрепленном к груди бейдже, сверился с записями.

– Госпожа Иванова? Будьте добры ваш паспорт.

– Да он в машине остался. Не торопитесь, я еще не решила окончательно. – Алла не собиралась так глупо выдавать настоящие имя и фамилию. – Такая суматоха в городе, представляете? Из-за «Богатой Азии» почти все гостиницы заняты, поэтому приходится выбирать из того, что осталось, а у вас не совсем тот уровень, к которому я привыкла. Картины эти на стенах странные, опять же. В номерах то же самое? Могу ли я их осмотреть? А дополнительные услуги имеются? Массаж или спа. Господи, я бы душу продала за массаж.

Цзун Гэ растянул губы в вежливой улыбке.

– Боюсь, что у нас так не принято. Вы либо платите, либо…

– Ой, музыку слышу. Там у вас бар? Как интересно!

Китаец отложил бумаги и вышел из-за стойки, но Алла, не переставая удивленно восклицать, принялась осматривать мишени для игры в дартс и полки с напитками. Единственный посетитель бара – толстяк с медицинской маской на лице – развернулся к ней на стуле, точно карикатурный злодей из фильмов про шпионов. Короткие бровки взметнулись вверх в изумлении. Губы под маской шевелились неестественно часто. Осознание ударило по Алле так сильно, что она чуть было не вскрикнула. Толстяк с видеозаписи, который называл себя Проводником. Наверняка и Худощавый где-то здесь. Подонки, избившие Ядвигу до полусмерти. Операция «Бизнес-леди» принимала опасный оборот.

«Следы известной журналистки оборвались на окраине города», – вспыхнул в мыслях заголовок.