Черновед. Изнанка

С известной, конечно, перебор. В Новосибирске ее фамилия хотя бы мелькала в новостях, а во Владивостоке она была никем. Официально ее отпуск еще не закончился – если следы в самом деле оборвутся, рассчитывать придется только на Егора или родителей.

«Отвлекла всех на себя», – напечатала Алла на ощупь, не глядя на экран.

Раздосадованный Цзун Гэ приближался с намерением остановить ее или сказать что-то не слишком приятное, поэтому Алла сделала ход конем. Она обогнула бильярдный стол и деловито зашагала к толстяку:

– Как вам гостиница? Номера хорошие? Обслуживание в баре сносное?

Пробежавшее в мышцах теплое покалывание заставило ее остановиться. Ощутив прилив от Проводника, Алла не поверила собственным чувствам. Кто бы мог подумать, что толстяк знаком с ритуалами очищения. Он тоже был черноведом, по крайней мере в прошлом. В широко раскрытых глазах Проводника читались те же эмоции. Легенда рушилась по кусочкам. Деловая леди – еще куда ни шло, но деловая леди и черноведка одновременно – это уже ни в какие ворота.

– Бар отличный, – оживился Проводник. – Выпить хотите?

– Не сейчас. Пока не решила, остановлюсь ли в этой гостинице. Хочу взглянуть на номера. Хороший ли ремонт, свежее ли белье. Понимаете? Вот вы в каком остановились?

– Да я тут вроде бармена и завхоза в одном лице. И еще экскурсоводом подрабатываю. Показываю туристам достопримечательности, весьма необычные такие. В рекламных буклетах о них упоминания не найдете. Если интересуют мистические истории Владивостока, обращайтесь.

Проводник среагировал на прилив необычным образом. Алла решила, что из-за молодого возраста он так и не посчитал ее черноведкой, хотя догадался о ее связи с потусторонней стороной. Тем не менее его намеки сбивали с толку. Что за услуги предлагали в «Приюте». Демонстрировали эффекты проклятий? Водили к порченным местам? Или обещали исцелить чудесным образом, как маму Милоша Дрого? Алла не отказалась от возможности ухватиться за предоставленную возможность.

– Люблю необычные достопримечательности, особенно с уклоном в мистику, – заверила Алла. – Только определюсь для начала с номером. Мне бы не помешал душ после поезда, а еще надо куда-то бросить вещи.

– Идите за мной, – подал голос Цзун Гэ. – Покажу свободные.

– У вас много постояльцев?

– Пока всего один. Очень тихий мужчина, немолодой. Вас не побеспокоит.

Впервые приблизившись к Цзун Гэ так близко, Алла вновь ощутила покалывание прилива. Китаец впился в нее странным взглядом, затем переглянулся с Проводником. В их молчаливых жестах чудилась зреющая опасность.

С трудом сохраняя спокойствие, Алла шагала по коридору с рядами однотипных дверей. «Приют» напоминал ей мышеловку с кусочком аппетитного сыра. Вопрос в том, когда сработает пружина.

– Рекомендую этот номер. Просторный, с чудесным видом на сосны. Очень теплый.

Цзун Гэ остановился у двери, позвякивая связкой ключей. Проводник завис позади него, как большая жирная туча.

– Нет, нет, нет. Мне нравится уединение. – Алла махнула рукой в конец коридора. – Чтобы прямо совсем подальше от остальных. Там свободно?

– Вы стоите напротив самого хорошего номера в «Приюте», – настаивал Цзун Гэ. – Большая кровать. Душ. Красивый вид из окна.

Вид из окна, о котором он упомянул дважды, Алле хотелось увидеть меньше всего. Особенно с Егором, вскрывающим автомобиль, в главной роли. Не поддавшись на уговоры Цзун Гэ, она прошествовала дальше. Китайцу и Проводнику ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.

– Вот видите, – угрюмо произнес Цзун Гэ. – Номер совсем плохой. Ремонт давно не делали. В душевой кабине дверца не закрывается.

– А мне нравится, – возразила Алла. – Если подумать хорошенько, то выглядит замечательно.

– У вас очень своеобразный вкус.

Пришло сообщение от Егора: «Я внутри. Держи их подальше от входа».

Алла обошла небольшую комнатку, заглянула под кровать, выдвинула ящики тумбочек. Наведалась в туалет, раздумывая, как бы задержать парочку бывших черноведов еще ненадолго. Притвориться, что ей стало плохо? Нет, перебор. Лучше разогнать дотошность до предела. Она не может решиться, у нее возникла куча вопросов, и все они требуют ответов.

Алла уточнила стоимость проживания, наличие автобусных остановок и магазинов поблизости, периодичность смены постельного белья и даже количество квадратных метров в номере. Цзун Гэ поначалу отвечал с готовностью, однако после десятого вопроса заметно устал.

– У меня есть брошюра с информацией о гостинице, – раздраженно сказал он. – Давайте вернемся к стойке.

– Но я же не осмотрела номер до конца, – развела руками Алла. – Дайте еще хотя бы пару минут!

– Минут? – не выдержал Проводник.

Он грубо отшвырнул ее в сторону и выхватил смартфон. На экране высветилась часть сообщения: «Я в подвале. Можешь сворачиваться».

– Эй, вы не имеете права! – возмутилась Алла.

– Заткнись, не то получишь, – Проводник обернулся к Цзун Гэ. – У нас крыса завелась. Пойду разберусь. Присмотри за черноведкой.

Он выбежал из комнаты и загрохотал по коридору. Цзун Гэ загородил выход. Стоило Алле двинуться напролом, как он тут же выхватил из-под полы пиджака здоровенный нож. От вида острого лезвия Алла оцепенела. Ее рот непроизвольно открылся в пронзительном крике.

– Тебе же велели заткнуться, – произнес китаец и со всей силы ударил ее ногой в грудь.

Продолжение главы 3

4

Смартфон вибрировал без остановки. Тимофеев сбрасывал один звонок за другим, но обладатель неизвестного номера оказался настойчивым. Скорее всего, звонивший был не из числа рекламщиков или мошенников – те обычно переключались на следующую потенциальную жертву, однако Тимофеев не горел желанием беседовать с тем, кого не знал. Момент выдался неподходящий. Впустую потраченные минуты означали продление мучений Линоры.

«Это я, Каролина. Перестань сбрасывать».

Тимофеев остановился посреди тротуара, не веря глазам. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять: Каролина – это не просто имя из теневого Владивостока. Это реально существующая женщина, которой повезло покинуть Изнанку. Пальцы будто бы сами выбрали номер и нажали иконку звонка. Пока шли гудки, он рассеянно озирался по сторонам. До банка осталась половина пути, а усталость уже навалилась тяжелым мешком. Тимофеев не просто чувствовал себя старше – он действительно постарел. Вышвырнул десять лет жизни или даже больше из-за бесконтрольного приема капсул. Диджей СОС бы одобрил – подобное было в его духе.

– Наконец-то ответил! – Тимофеев не заметил, как резко сменились гудки женским голосом. – Привет! Не могу поверить, что дозвонилась.

– Привет, – отозвался Тимофеев. – Рад, что ты смогла выбраться.

Голос Каролины он узнал моментально. Живой, мелодичный, как в первую встречу в теневом Владивостоке. Без малейшего следа серости. Тимофеев против воли улыбнулся. Неужели его усилия были предприняты не зря? Быть может, он и Линору вытащит?

– Без тебя я бы ни за что не выбралась! Прямо сейчас нахожусь в травмбольнице и нарадоваться не могу, какое вокруг все настоящее, – сказала Каролина. – Меня ведь нашли благодаря твоему звонку. Машина вылетела с дороги так, что проезжающим мимо ее не было видно. Люди не замечали, как я умирала в десяти метрах от них. Такое и в страшном сне не представишь. Оказывается, я впала в кому из-за черепно-мозговой травмы. Так врачи сказали. Но иду на поправку. Не устану благодарить тебя до конца жизни. Не против встретиться, когда меня выпишут? С меня обед, как минимум.

Тимофеев представил, как она, облаченная в больничную пижаму, прохаживается по палате с телефоном, прижатым к уху. Ничего общего с перебежками по улицам Изнанки.

– Я бы очень хотел сходить с тобой на обед, но не смогу, – ответил он. – Есть неоконченное дело.

– Ты в порядке? Это из-за Линоры? Твоей дочки? – забеспокоилась Каролина. – Вы так и не встретились?

– Встретились, но меня вышвырнуло слишком рано. Не успели толком поговорить. И хуже всего то, что я не знаю, как ее вытащить. Возможно, Линора сейчас тоже лежит где-то с черепно-мозговой травмой. Или с ней стряслось еще что-то более страшное. Она тебе не рассказывала?

Из динамика раздалось задумчивое мычание.

– Немного. Ее парень, Слава, умер от передозировки наркотиков в местном притоне.

Бывший парень. К моменту своей смерти он был исключен из отношений с Линорой раз и навсегда. Тимофеев удержался от замечания, только неопределенно хмыкнул.

– Линора очень переживала, – продолжала рассказывать Каролина. – Она не смогла смириться с потерей, поэтому начала изучать всякие оккультные и религиозные источники, посвященные загробной жизни. На каком-то сайте Линора вычитала, что во Владивостоке есть ритуальное место, позволяющее установить контакт с недавно умершими. Или даже вернуть их к жизни.

– Переулок Жялвей, – обреченно сказал Тимофеев.

Новость о смерти Диджея СОС взволновала его меньше, чем прогноз погоды на завтрашний день. Невелика беда от того, что очередной наркоман сторчался. Настоящей бедой обернулись чувства дочери.

– Точно! Странное такое название. Никогда раньше не слышала. С другой стороны, я Владивосток толком не знаю. В общем, попасть на переулок Жялвей так просто нельзя. Для этого надо балансировать на границе смерти. Звучит как бред, но именно так я угодила в это жуткое дерьмо. Прости за грубые слова, – Каролина нервно хихикнула. – Начитавшись всякой мистической дряни, Линора рванула во Владивосток на попутках. Здесь она сняла квартиру и… Погоди. Уверен, что хочешь дослушать до конца? История препаршивая.

– Я должен. Говори.

– Она купила в аптеке прорву таблеток и наглоталась их, чтобы впасть в кому.

Перед глазами повисло мертвенно-бледное лицо Линоры. К горлу подступил ком. Как никогда хотелось упасть на снег и завыть от отчаяния. Уцелевшая часть холодного рассудка твердила, что шанс еще есть. Немыслимо сдаваться, пока не найдена Линора или ее тело.

– Квартира… – выдавил Тимофеев. – Ты знаешь адрес?

– Она не говорила. А я, дура, не догадалась спросить! Не знала, что она умирает. Я ведь не понимала, как попадают в Изнанку.

Тимофеев промолчал. Что говорить, когда последние крохи надежды уходят, как песок сквозь пальцы.

– Если я смогу чем-то помочь, просто дай знать, – сказала Каролина. – С деньгами тяжеловато в последнее время, мой магазин терпит убытки, но личный вклад я готова внести. Организовать поиски или поспрашивать в аптеках о Линоре, например. Фармацевты должно были ее запомнить. Вряд ли она покупала таблетки в какой-нибудь подворотне.

– Есть кое-что. Дай подумать.

Тимофеев погрузился в размышления. Мысли текли вяло, по-старчески неохотно. Каролина терпеливо ждала.

– Я собираюсь вернуться в теневой Владивосток.

– С ума сойти. Зачем?

– Выведаю у Линоры, в какой квартире она остановилась и где принимала таблетки. Время здесь и в Изнанке течет по-разному, поэтому есть шанс успеть до ее смерти. Когда действие капсулы закончится, я вернусь и сразу вызову полицию и врачей, но тебе адрес тоже перешлю. Вдруг успеешь раньше всех? И еще одно. – Тимофеев взглянул на часы. – Я буду в очень плохом состоянии. Возможно, не смогу передвигаться и говорить. Если не выйду на связь до вечера, это будет означать, что полиция и врачи понадобятся уже мне. Вызывай их…

«К гостинице «Приют»», – хотел закончить фразу Тимофеев, но не стал. После покупки капсулы ему в «Приюте» будет нечего делать. Слишком далеко от переулка. Он соскользнет гораздо ближе к цели.

– Вызывай их к зданию суда. Я приму капсулу в своей машине. Записывай номер.

Повторив марку автомобиля и номер, Каролина заверила, что поднимет на уши всех, начиная от участковых и заканчивая губернатором. Тимофеев пожалел, что не познакомился с ней хотя бы несколькими неделями раньше. Идея проверить аптеки и опросить фармацевтов была блестящей, но не ко времени. Оставался единственный способ выяснить место нахождения Линоры.

Оказавшись в банке, Тимофеев проверил баланс карты и счетов. Остатков не хватило бы и на четверть капсулы. Заявку на кредит в приложении одобрили спустя пару минут, но на смехотворную сумму. Хоть почку продавай вместе с машиной. Тимофеев промотал список контактов и поморщился. Только один человек способен был перечислить столько денег здесь и сейчас. Однако способность не означала желание.

– ДимДимыч, приветствую! – Бодрые интонации преследовали цель показать, что все не так плохо, как на самом деле. – Что там с «Рубексом»? Ширится и процветает? Никаких эксцессов?

– Парочка крупных страховых случаев. Сгорели два полностью загруженных автовоза. Есть признаки поджога со стороны водителя, поэтому в выплате мы отказали. Они на нас в суд подали, разумеется, – ДимДимыч хохотнул. – Все как обычно. Когда вернешься? Мне бы тоже отдохнуть не помешало. Хочу сгонять в Северную Корею, интереса ради.

– Завтра вернусь, если справлюсь с кое-каким делом. Понимаешь, я почти нашел дочь. Но для того, чтобы ее вернуть, мне нужны деньги. Много денег. Такой кредит мне не одобрят.

– Погоди, ее держит кто-то? – ДимДимыч насторожился. – В полицию звонил?

– Проблема гораздо сложнее, и полиция с ее решением не поможет. Ты меня знаешь, я обычно сам разгребаю все дерьмо. Но сейчас без тебя не вырулю.

– Да не вопрос. Сколько требуется?

Тимофеев назвал сумму. ДимДимыч присвистнул.

– Ты не на связи с мошенниками, случайно? Типа, у вас истек срок действия сим-карты или от вашего имени поступил перевод Ивану Ивановичу из Нижнего Зажопинска? Они с такой выдумкой новые схемы проворачивают.

– Никаких мошенников. Я не идиот, ДимДимыч.

– Само собой, но… Я не хочу дарить охренительную кучу денег по первой же просьбе. Придется заново набивать финансовую подушку на черные дни. Придется затянуть ремень потуже на пару месяцев. А ведь я даже не понимаю, во что именно вписываюсь.

– В спасение моей дочери. ДимДимыч, в тебе есть хоть капля альтруизма? Представь себя на моем месте. Что бы ты сделал?

Выпрашивать деньги было унизительно. После условно-досрочного освобождения из колонии Тимофеев решал проблемы самостоятельно. В каком бы положении он ни оказывался – никогда не опускался до молитв и попрошайничества. Подрабатывал таксистом, пока не раскрутился бизнес. Отбился от попытки рейдерского захвата с минимальными потерями. Отыскал лучшего врача для мамы при первых признаках болезни Альцгеймера. Тимофеев верил, что способ справиться с бедой найдется – и способ находился. А теперь, когда судьба выбивала одну опору за другой, он превратился в жалкое подобие себя.

– Есть хорошее предложение, – после небольшой паузы сказал ДимДимыч. – Я выкупаю твою долю. Хотя бы процентов на двадцать. У нас ведь как сейчас? Сорок девять на пятьдесят один, не в мою пользу. А станет семьдесят на тридцать. На хорошую жизнь прибыли тебе хватит сполна.

– Не думал, что ты такой засранец, – процедил Тимофеев.

– Давай без оскорблений. Ты просишь меня вышвырнуть кучу денег, я в ответ делаю честное предложение. Почти рыночная цена получается. Я точно так же заинтересован в развитии «Рубекса», как и ты. Давно хотел открыть филиалы в соседних регионах. Может, еще название сменю. Оно уже устарело.

Смартфон хрустнул в руках. Тимофеев громко выругался. Посетители банка отшатнулись, как от больного туберкулезом. Мизерная доля в уставном капитале означала, что его вышвырнут на задворки. Его голос перестанет иметь силу. «Рубекс» изменится до неузнаваемости. Тот самый «Рубекс», который Тимофеев вырастил с нуля. Даже идея названия принадлежала ему – нечто, ассоциирующееся с надежностью и гранью между защитой и беззащитностью. ДимДимыч никогда этого не понимал. Под его руководством «Рубекс» станет молодежным, ярким и более агрессивным. Наверняка прогорит через несколько лет или пойдет на корм крупнякам. Целая эпоха закончится пшиком.

Из динамика текли лживые уговоры и обещания. Тимофеев похлопал себя по карманам, вытащил пачку с последней сигаретой и закурил. У сотрудницы банка вытянулось лицо. После первой затяжки полегчало. Мысль о потере бизнеса укоренилась одновременно с дозой никотина, курсирующей по крови. Может, обновленный «Рубекс» и не прогорит. Скромных выплат с прибыли хватит для того, чтобы не опуститься на дно. А если и прогорит, что с того? Когда-то Тимофеев думал, что успешный бизнес – главное достижение всей его жизни. Но выбор между «Рубексом» и дочерью – не выбор вовсе.

– Ты там как? – заволновался ДимДимыч. – Слушаешь вообще? Сделка устраивает?

– Не устраивает, но соглашусь. Деньги мне нужны сегодня. Прямо сейчас.

– Переведу, как только прогуляешься до нотариуса и подпишешь документы.

– Я тебя хоть раз обманывал? – возмутился Тимофеев.

– Всегда бывает первый раз. Время нынче такое.

– Перезвоню.

Он отмахнулся от сотрудницы банка, заикнувшейся о запрете курения, и вышел на улицу. Багровая табличка с надписью «Нотариус» висела на одноэтажном здании, расположенном с другой стороны дороги.

– Какое удачное совпадение. – Тимофеев выбросил недокуренную сигарету. – Везет, когда не надо.

Он пересек дорогу, размышляя о том, что потратит кровно заработанное за всю жизнь на призрачный шанс. На удивление, с каждым шагом эти мысли терзали его все меньше.

5

Череп раскололи долотом. По крайней мере так показалось Егору, когда он открыл глаза. Помещение выглядело знакомым. Килятники «Приюта» оборудовали его цепями с зажимами, снабдили скальпелем и хирургическими ножницами. Пыточная в подвале. Егор попробовал пошевелить руками. Не вышло. Сегодня роль прикованной к стене жертвы досталась ему.

– Очнулся? – прорезал тишину хриплый голос. – Слабо врезал, значит.

Худощавый пялился на него, поигрывая телескопической дубинкой. Толстяк исчез. Его место занял равнодушный китаец в деловом костюме. Бейдж с указанием должности смотрелся на нем донельзя нелепо. Позовите администратора, как говорится, он решит все проблемы клиента. Этот не решит, только добавит новых. Китаец приблизился, окатив Егора теплым покалыванием прилива.

Он еще и ритуалы проводил, надо же. Проклятия для него означали отнюдь не художественную выдумку.

– Скажи мне, черновед, – обманчиво мягко произнес китаец. – Зачем ты рыскал в чужом помещении? Разве мы помешали кому-то из ваших? Разве заражали проклятиями местных?

Егор звякнул цепями. Пристегнули на совесть.

– Где Алла? – спросил он. – Что вы с ней сделали?

– Подружка его? – осклабился Худощавый. – Правда, что вы с ней сделали?

– Заперли в номере. – Китаец смотрел не мигая. – Привязали к кровати, сунули в рот полотенце вместо кляпа, чтобы не орала. Она бойкая, твоя Алла. Пришлось ударить разок… Как это говорится? Для острастки. В остальном она цела и невредима. Я говорю честно, как есть. Веришь мне?

Егор кивнул, насколько позволяли цепи. Слова китайца звучали правдиво. Если не считать побоев, с Аллой все в порядке. Хорошая новость. Однако ситуация грозила обернуться в худшую сторону в любой момент.

– Твоя очередь отвечать. – Худощавый нацелил навершие дубинки Егору в лицо. – Какого лешего тебя принесло в подвал?

– Вы забрали кое-что чужое. Ритуальные коконы. Ключи к порченному месту.

– И что? Согласись, лучше так, чем вырезать их из тел зараженных. Нам теперь хватит коконов лет на пять, – сказал китаец. – Черноведка не хотела делиться, поэтому пришлось применить силу. Она ведь даже не знала, на что коконы способны. Порченное место очистить хотела, а зачем? Оно никому вреда не наносит. В любом случае черноведка окончательно лишилась своего груза, а нам больше не придется вспарывать желудки проклятым.

– Я был не против, – пожал плечами Худощавый.

– Меньше следов – меньше проблем. Ты вообще видел, сколько этих штук в коробках? Судя по количеству, погибло человек пятьдесят, если не больше. Представляешь, сколько мороки? – взглянул на него китаец. – Мы теперь сможем запускать в изнанку вдвое или втрое больше клиентов. Такими темпами скупим целый город. Самому-то не надоело перебиваться по мелочам?

Этажом выше загрохотали шаги. По натужному пыхтению Егор догадался, что примчался третий – толстяк в медицинской маске по прозвищу Проводник. Китаец и Худощавый встретили его вопросительными взглядами.

– Только что продал последние капсулы нашему клиенту, – объяснил Проводник. – Тот заплатил полную цену и даже не пикнул. Взял две штуки сразу. Сказал, что хочет выписаться из «Приюта» и администратора ждать не будет. Ну, я его и отпустил. Само собой, с двух доз он точно окочурится. Мне его почти жаль. Все-таки дочь в Изнанке сгинула.

Несмотря на воображаемое долото, ковыряющее мозг, Егор силился понять услышанное. Килятники торговали коконами или какими-то препаратами, созданными из них. Эти препараты позволяли проникнуть в некую «Изнанку», под которой явно понималось порченное место. Деятельность вели давно, клиентов хватало. Последствия путешествий в Изнанку были малоприятными, но точно не заканчивались масштабной катастрофой. Вывод: килятники не собирались очищать порченное место, как Ядвига, или изменять его под свои нужды. Они попросту зарабатывали деньги. Кто же будет резать курицу, несущую золотые яйца?

– С этим недомерком что будем делать? – поинтересовался Проводник. – И с его подружкой?

– В расход, – отрезал Худощавый.

– Ты мозги иногда включай, лады? Это тебе не зараженных бомжей резать. Как они на «Приют» вышли, по-твоему? Кто-то слил инфу. Черноведов начнут искать. Особенно, если перестанут выходить на связь.

– Не найдут ни хрена. От тел избавимся, как обычно. Че ты мечешься?

Пока они спорили, китаец задумчиво бродил вдоль подвальных коридоров. Время от времени он бросал обеспокоенный взгляд на Егора.

– Подождем немного, – решил он. – Закроем гостиницу, будто бы на ремонт. Чтобы никто не ходил. И подождем.

– Чего ты ждать собрался? – набычился Худощавый.

– Не хватится ли их кто-нибудь. Заставим разблокировать телефоны. Заставим их отвечать всем любопытствующим, что уехали из города. Или напишем сообщения сами. Создадим легенду о внезапном отъезде. Они ведь не местные. С иногородними намного проще.

– А потом ты отпустишь их с корзинкой пирожков на дорогу?

– Не глупи. Задействуем одну из скаредниц. Ветку, зараженную «Цветущим проклятием», например.

– Мне нравится. Когда прорастут, их мама родная не узнает, – усмехнулся Худощавый. – Посадим их на заднем дворе, к остальным соснам.

– Важнее то, что следов не останется, – добавил Проводник. – Ни крови, ни ДНК, ни тела.

В памяти всплыли жертвы «Цветущего проклятия», описанные в Книге Тревог и увиденные Егором лично. Побеги, пронзающие внутренние органы насквозь. Плоды, вызревающие изнутри. Милые деревья и кустарники, некогда бывшие измученными людьми. Первые дни никто из зараженных не замечал, как проклевываются ростки в их легких или желудках. К концу недели бедолаги не могли ходить и есть.

– Слушайте, – Егор поднял голову, поморщившись от очередной вспышки боли. – Меня не волнуют ваши дела. Коконы оставьте себе. Если отпустите нас, мы покинем город в тот же день. Скажем так, под влиянием ложной информации я несколько погорячился.

Килятники переглянулись. Проводник и Худощавый недобро рассмеялись. Китаец остался невозмутимым. Только голос его прозвучал иначе, с железными нотками:

– Я скорее умру, чем поверю черноведу.

– Попробовать стоило, – горько усмехнулся Егор. – Свидимся на том свете.

– Заткните ему рот, – велел китаец. – И заприте дверь на ключ. Пока побеседуем с девкой.

Они ушли, убедившись в надежности креплений и кляпа. Тугие оковы холодили запястья, грудь и ступни. В ворохе мыслей не удавалось схватить ни одной здравой идеи. Егор надеялся на помощь извне, но его окружали лишь темнота и тишина.

6

«Приют», и так не отличающийся популярностью, сегодня лишился, казалось, последних следов присутствия людей. Пустовали даже бар и вестибюль. В коридорах царствовало эхо. Хоть кассу выноси – никто не заметит. Тимофеев отправился в свой номер, наспех собрал вещи, и только возле выхода наткнулся на Проводника. Тот выглядел непривычно нервным. Под засаленными бровями бегали глазки, на лбу выступили капли пота, в руках гуляла связка ключей.

– Куда все подевались? – поинтересовался Тимофеев. – Обычно Цзун Гэ торчит у стойки, как приклеенный. И охранник от него не отходит.

– Разбираемся с подвалом, – ответил Проводник. – Трубы прорвало. Затопило склады. Сейчас оцениваем убытки, новых постояльцев не принимаем. Прямо напасть какая-то.

– Вы столько получаете за одну капсулу, что на ремонт всех городских труб хватит.

– Скачок давления произошел. Непредвиденный случай.

Под маской пришли в движение черви. Или, быть может, Проводник облизывал пересохшие губы. Очевидное вранье про трубы Тимофеев пропустил мимо ушей. Не его дело.