Спорим, ты влюбишься в меня

Но Роми слишком хорошо известна самая большая правда обо мне: половина моих вопросов – это не про нее, а про меня саму. Я привыкла убегать при первой возможности, поэтому мне искренне интересно, почему она остается, ведь я бы восприняла это – как конец света.

Но брюнетка лишь тяжело выдыхает и привычно утягивает меня в свои объятия.

– Я не выбираю между любовью и карьерой, Дакота, – чуть тише шепчет она. – Я совмещаю и то, и другое.

Через паузу она выпускает меня из своих рук, и я внимательно смотрю на нее, пытаясь понять, врет ли она хотя бы самой себе.

– Мистер Норингтон и Ноа предлагали мне остаться бренд-менеджером курорта. Один из них буквально умолял меня об этом, – хмыкает подруга, и мы обе понимаем, что речь идет о Ноа. – Но я хочу что-то свое, понимаешь? И если я могу разделить это с человеком, которого люблю… разве не в этом весь смысл?

Я уже открываю рот, чтобы назвать ей как минимум семь причин, почему она не права, когда Ноа буквально возникает из ниоткуда и притягивает Роми к себе.

– Вот вы где, – он оставляет слишком нежный поцелуй на ее виске, заставляя меня отвернуться. – У нас все готово.

– Отлично, – светится счастьем Роми. – Тогда мы можем начинать.

Ноа снова целует ее – теперь уже в губы, легко и почти невесомо, а когда она уходит вглубь бара, он еще пару мгновений смотрит ей вслед. Его взгляд такой теплый и откровенно желающий, что я невольно хмыкаю, лишь бы скрыть собственное смущение.

– В этом нет ничего смешного, – наигранно сердится он, подходя ближе ко мне у барной стойки. – Но вот я определенно жду не дождусь вашего спектакля с Эйденом. Мне уже можно звать тебя невесткой?

Меня совсем не удивляет, что он в курсе происходящего: вся семья Норингтон–Эствуд ужасно плохо хранит секреты, и раз я обо всем рассказала Роми, то злиться на Эйдена за его болтливость было бы лицемерием.

– Не напоминай об этом, – морщусь я. – До сих пор не могу поверить, что ваш дедушка… купился на это.

– Эйден может быть убедительным, когда захочет, – будто предупреждает меня Ноа, и я тихо фыркаю.

Уж мне ли не знать…

– Но вот с дедушкой все не так просто, – продолжает он. – Вам нужно очень постараться, чтобы произвести на него впечатление. То, что вам позволили все это с баром и курортом… не значит, что он не прервет это за секунду.

И именно этого я и боюсь больше всего. Мистер Норингтон редко бывает по-настоящему строгим, но когда что-то ставит под угрозу его курорт – это почти смертельный приговор. В прошлый раз подобный «воспитательный процесс» закончился тем, что Роми и Ноа оказались прикованными наручниками друг к другу почти на целые сутки, и эта история до сих пор не кажется мне подходящей для “семейного” курорта и подобной философии.

– Какие-нибудь советы? – скорее в шутку бросаю я, потому что серьезно спрашивать об этом просто страшно.

– Только один, – все еще слишком серьезно Ноа вглядывается в меня. – Расслабься.

– Я не…

– Это тяжело, уж поверь мне – я знаю, – настаивает он, напоминая мне насколько сильно мы с ним похожи. – Но если ты хочешь, чтобы это сработало – доверься Эйдену. Я в свое время… не сделал этого и очень сильно пожалел.

Он, конечно, говорит о Роми, и это очевидно, но моя ситуация совсем не такая же, как у них. Эйден мне только мешает – своими шутками, флиртом и хаосом, и пусть каким-то волшебным образом это пока работает, я не верю, что так будет каждый раз. В конце концов, это моя работа, и рассчитывать я должна только на себя.

– Я приму к сведению, – вру я, и Ноа едва заметно кивает.

– Хорошо, невестка, – хмыкает он. – Тогда идем, потому что если мы оба напортачим и не явимся вовремя, любовь всей моей жизни или твой фальшивый бойфренд нас убьют.

Я не возражаю, когда он использует слово «фальшивый», потому что это буквально наш с Эйденом официальный статус отношений, закрепленный негласным договором и кучей недосказанностей. Но у них в семье есть эта странная привычка – приплетать ко всему милые прозвища вроде «красотка», «детка» или «невестка» – и это почему-то выбивает меня из колеи сильнее, чем должно.

И все же я иду за ним ко входу в бар, где уже толпятся официанты, нервно поправляя форму, а Эйден и Роми делают последние приготовления за считанные секунды до прихода гостей, двигаясь синхронно, как будто репетировали это не одну неделю.

Ровно в девять вечера бар оживает, наполняясь голосами, смехом и звоном бокалов, и я почти физически ощущаю, как пространство начинает дышать. Мы с Роми действительно постарались, чтобы за неделю превратить это место из старого бара в недорогое, но роскошное пространство с теплым светом, еловыми гирляндами и ощущением праздника. Этот бар отличается от всего, что уже есть на курорте, потому что после праздников гостям хочется куда-нибудь нарядиться, и если в обычные бары можно прийти в чем-то повседневном, то сюда явно стоит надеть что-то получше.

И именно поэтому я тут же жалею о введении дресс-кода, потому что собственное платье сидит на мне слишком туго и буквально заставляет дышать через раз. Я едва справляюсь со своей работой, снимая открытие бара, короткие интервью с гостями и сотрудниками, и мне отчаянно не хватает воздуха. Мне просто нужно… что-то вроде штатива, чтобы начать дышать чуточку свободнее пока я выполняю свою работу в различных, не самых удобных позах.

Я почти бегом топаю в подсобку за одним из своих штативов, которые принесла с собой на всякий случай, и по дороге успеваю выхватить взглядом сразу несколько картин. Счастливый Эйден болтает с гостями за одним из столиков, Роми фотографирует парочку под той самой омелой, а Ноа сосредоточенно готовится к торжественной речи брата, проверяя микрофон и листая заметки.

По Эствуду видно, как он горит этим вечером, как он неожиданно серьезен и собран, и как важно ему не столько одобрение семьи, сколько реакция гостей, ради которых он старается. Сегодня его вечер, и я ловлю себя на том, что хочу запечатлеть это максимально хорошо – не только для социальных сетей курорта, но и для него самого, на память. Именно поэтому мне срочно нужен штатив, пока я не упустила ни одного момента.

В рабочей зоне я буквально несусь в подсобку, включаю тусклую лампу на маленьком столике, который временно служит чем-то вроде рабочего места Эйдена, и тянусь к своей сумке с оборудованием, присаживаясь на корточки. И именно в этот момент мое платье предательски трещит – громко, отчетливо и ровно там, где этого быть не должно – прямо на моей чертовой заднице.

– О нет, – вскакиваю я, пытаясь на ощупь понять масштаб катастрофы, – нет, нет, нет, нет. Только не сейчас.

В маленьком зеркале на стене я с ужасом и облегчением одновременно замечаю, что, к моему счастью – если это вообще можно так назвать – у меня просто разошлась молния на платье в самом пикантном месте. Твою ж…

– Детка? – кто-то резко дергает дверь в подсобку, и я в прыжке разворачиваюсь так, чтобы хоть как-то прикрыться. – Ты чего тут?

Эйден торчит в дверях с совершенно потерянным выражением лица, явно не понимая, что происходит и почему я выгляжу так, будто меня застали на месте преступления.

– Позови, пожалуйста, Роми, – я растягиваюсь в своей самой теплой и широкой улыбке, одновременно прикрывая ладонями зад, – мне… очень нужна ее помощь.

– Она… – Эйден исчезает за стенкой, оборачиваясь вглубь бара, – она уже ушла за дедушкой. Моя речь будет через три минуты.

– Хорошо, – моргаю я, будто ничего не случилось, – мне она нужна всего на минутку. Просто… найди ее и скажи ей об этом, ладно?

– Что-то случилось? – тут же хмурится Эйден и обеспокоенно заходит внутрь, заставляя меня отступить на шаг. – Ты в порядке?

– Нет, я… мне просто нужна Роми, Эйден.

– Ты плохо себя чувствуешь? – тревоги в его голосе и взгляде становится еще больше, когда он осматривает меня с ног до головы и делает шаг ближе.

– Эйден, – предупреждаю я.

– Пожалуйста, детка, – не слушает он, – скажи, что происходит, ты начинаешь меня пугать и…

– Мое платье треснуло, Эйден! – срываюсь я, когда он буквально загоняет меня в угол своим беспокойством. – Мне нужна Роми, чтобы помочь мне его починить.

– Я могу помочь тебе и…

– Там моя голая задница, Эствуд, и сегодня ты ее не увидишь.

Он замирает, будто не может поверить в то, что только что услышал. Его взгляд предательски скользит по моей фигуре, заставляя меня напрячься и сильнее вжаться в стену.

– А завтра? – моргает он. – В смысле… – он встряхивает головой, приходя в себя, – Роми не будет здесь какое-то время, и… я могу помочь.

– Это вряд ли, – язвлю я. – Просто… возьми мой телефон и штатив. Сделай так, чтобы тебя было видно во время речи, а как только закончишь, пошли сюда Роми и…

– Ты пропустишь мою речь?

– Предлагаешь выйти к гостям с голым задом?

– Нет, я… – Эйден тяжело сглатывает и начинает рыться в коробках вдоль стены, – может, наденешь пока мой пиджак? Или… фартук?

– Или ты сам снимешь одно единственное видео, – злюсь я.

– Этого не будет, – хмурится он, не сдаваясь. – Там… что-то с тканью или молнией?

– Какая разница, Эйден? Мне нужно новое платье, Роми или любая другая девушка – но ты не можешь достать мне ничего из этого.

Потому что все девушки-официантки, которые будут здесь работать со следующей недели, еще не прошли обучающий тренинг – поэтому никого из них не вызвали сюда сегодня.

– Хорошо, – все так же суетливо отзывается Эствуд, выуживая откуда-то пассатижи. – Вот что мы сделаем. Ты… прикроешь свой зад чем-нибудь и…

– Забудь об этом, – почти угрожающе звучу я.

– Кто в здравом уме поверит, что ты моя девушка, если ты не явишься на торжественную речь своего парня? – почти строго отбивается Эйден. – Роми не успеет починить тебе платье до моего выхода, а если мы сдвинем речь – поверь мне, дедушка не сочтет это за серьезный подход к ведению и продвижению его бизнеса.

Черт бы побрал его логику, потому что он чертовски прав! Сама мысль о том, что он увидит мой голый зад, не должна вызывать у меня инфаркт – в конце концов, мы могли бы оказаться в одном спа в обычных купальниках, и это не стало бы катастрофой. Но сейчас я чувствую себя загнанной в ловушку, где тонкая полоска кружева – моя последняя линия обороны.

И все же я тяжело выдыхаю, сдаваясь.

– Снимай пиджак, – обозлено бросаю ему я. Эйден тут же слишком быстро и неуклюже торопится выполнить мой приказ. – Одно неверное прикосновение, Эйден, – предупреждаю я, когда он накидывает мне на плечи свой пиджак, – и ты труп. Я серьезно.

– Я джентльмен, детка, – облизывает свои губы он, заставляя меня бросить на них взгляд.

Я тяжело выдыхаю и, чувствуя, как щеки начинают пылать, оборачиваюсь лицом к его столу. Это заставляет Эйдена встать ровно за мной – так свет от крошечной лампы хоть как-то освещает ему мой персональный ад. Я медленно приподнимаю его тяжелый, пахнущий дорогим парфюмом пиджак до более-менее допустимой зоны и замираю, вцепившись пальцами в край столешницы.

– Хорошо, – глухо звучит Эйден за моей спиной и голос у него внезапно садится. – Все не так страшно. Один угол бегунка погнулся и теперь не держит часть с зубьями. Я… коснусь тебя, ладно?

– Просто… почини это.

– Да. Да, конечно. Сейчас.

Я чувствую горячие прикосновения пальцев Эйдена чуть ниже своей поясницы, когда он осторожно подцепляет разошедшуюся часть молнии. Мое тело отзывается мгновенно: по позвоночнику пробегает мощный электрический разряд, а чертовы соски под тканью платья предательски твердеют. Я слышу его прерывистое дыхание и тихие, хриплые ругательства, которые он цедит сквозь зубы каждый раз, когда его горячие костяшки задевают мою кожу.

– Что ты там возишься? – злюсь я сильнее, но мой голос звучит скорее надломлено, чем сердито.

– Детка, я… – почти растерянно звучит он. – Я пытаюсь, ладно? Не торопи меня, тут и так ни черта не видно, еще и этот пиджак…

Эйден продолжает возиться с металлом, и его пальцы намеренно или случайно снова и снова задевают нежную кожу над краем трусиков. Я чувствую его нарастающую нервозность: его руки слегка подрагивают, а движения становятся более резкими и властными. Он буквально заставляет меня наклониться корпусом вперед, якобы для удобства – и из-за этого мой зад в полупрозрачных черных кружевных стрингах оказывается в опасной близости от его паха.

– Эйден, пожалуйста, просто…

– Твою мать, Дакота, – сквозь зубы грубо цедит Эйден, и в его голосе больше нет ничего от «золотистого ретривера». – Еще слово, и мне придется нагнуть тебя над этим чертовым столом.

Он больше не сдерживается и сам решительно встает на колени прямо за моей спиной, заставляя меня мгновенно задохнуться от возмущения и внезапного возбуждения. Это и без того ощущалось слишком интимно, но теперь, когда его лицо находится в сантиметрах от моих бедер, ситуация становится по-настоящему взрывоопасной. Я тяжело дышу, ощущая, как его пальцы сжимают ткань платья, а горячее, тяжелое дыхание обжигает мою кожу, заставляя внутренности скручиваться в тугой, пульсирующий узел.

– Готово, – последний раз тяжело выдыхает Эйден, резко дергая молнию вверх, и я тут же сама выдыхаю слишком громко, почти со стоном, окончательно облокачиваясь на стол перед собой.

– Спасибо, я…

– Ой, – раздается от входной двери, и мы оба тут же оборачиваемся. Эйден все еще стоит на коленях у моих ног, а я стою в его пиджаке, тяжело дыша и вцепившись в стол. – Извините, я… я не хотел вам мешать.

Я тут же краснею – резко и предательски – словно кто-то выкрутил тумблер у меня под кожей. Во рту становится сухо, и я почти физически чувствую, как во мне просыпается идиотское желание немедленно оправдаться, когда я взглядом натыкаюсь на растерянность в глазах мистера Норингтона и понимаю, как именно все это сейчас выглядит с его точки зрения. Его чертов внук стоит на коленях перед задницей своей девушки, которая еще секунду назад тяжело дышала, мы оба заперты в крошечной каморке с приглушенным светом, и… Господь, какое счастье, что здесь не видно, насколько сильно я краснею.

– Все в порядке? – я не вижу, но слышу, как хмурится Эйден, поднимаясь с колен и тут же загораживая меня собой, когда я даже не рискую пошевелиться.

– Да, я… Роми попросила найти вас и сказать, что мы готовы к речи.

– Нам нужна…

– Мы готовы, – перебиваю я Эйдена, не поднимая взгляда ни на него, ни на его дедушку, – вот мой штатив, так что… мы можем идти.

Я ногой поддеваю штатив и дергаю его так ловко, будто репетировала этот номер всю свою жизнь. Я скидываю с себя пиджак Эйдена и все так же, не глядя, возвращаю его ему в руки, а потом самой первой вылетаю из кладовки, потому что просто не могу иначе.

Весь оставшийся вечер я упорно избегаю Эйдена и тем более его дедушку, и работа внезапно становится идеальным алиби. Эствуд говорит трогательную и забавную речь одновременно, судя по реакции зала, а я не могу сосредоточиться и просто пялюсь в экран телефона, проверяя точно ли я снимаю. Все это выбивает меня из колеи, даже если я отчаянно не хочу себе в этом признаваться. И все же, когда моя смена официально заканчивается, я думаю задержаться здесь с Роми и немного выпить, но мистер Норингтон появляется передо мной из ниоткуда, и я едва выдавливаю из себя улыбку.

– Прекрасный вечер, не правда ли?

– Да, – соглашаюсь я, стараясь унять дрожь в голосе, – все прошло чудесно. Эйден… прекрасно справился.

– Ты кажется хорошо влияешь на него, милая.

– Оо, что вы, сэр, я не…

– Все в порядке? – рядом оказывается слегка напряженный Эйден пытающийся по моему лицу считать все ли хорошо между нами с его дедушкой.

– Более чем, – хмыкает Норингтон, – как раз хвалю твою возлюбленную.

– Это правильно, – слегка расслабляется Эйден, притягивая меня к себе за талию, – Дакота этого заслуживает.

– Что если мы поужинаем вместе? – предлагает тот. – Завтра я буду в городе с твоим папой, – кивает он Эствуду, – а вот на следующий день, часиков в шесть я уже буду у вас.

– У нас? – не понимающе хмурюсь я, чувствуя, как все мое тело напрягается.

– Ну, – непонимающий взгляд мистера Норингтона бегает от меня к Эйдену и обратно, – ты ведь живешь у своего парня, а не продолжаешь ютиться в крошечном рабочем номере, верно? Вы… так долго вместе, уже пару месяцев и я думал…

– Да, – уверенно перебивает его Эствуд, оставляя мимолетный поцелуй на моем виске, – да, мы живем вместе, просто… у Дакоты и Роми планы на это время. Может лучше ближе к семи тридцати?

– Мне подходит, – с доброй улыбкой отзывается дедушка, – тогда увидимся. Вечер вышел просто потрясающим, милые.

Мистер Норингтон по очереди обнимает нас и, довольно улыбаясь, уходит, а Эйден больше не решается ко мне прикоснуться. И, наверное, так даже лучше, потому что сейчас любое его движение кажется слишком опасным, особенно после того, как он с такой легкостью заявил, будто мы действительно живем вместе.

В моей голове это тут же звучит почти как приговор: я вот-вот впервые съедусь с мужчиной, который на самом деле даже не мой настоящий парень. И от этой мысли становится по-настоящему страшно… что еще Эйден Эствуд заберет у меня из моего первого, неловкого и слишком настоящего опыта быть с кем-то рядом?

Глава 6

Я едва удерживаю рот закрытым, когда прохожу через ограду дома Эйдена, потому что это неприлично – вот так откровенно пялиться. Если бы я не знала, что это его дом, я бы решила, что передо мной очередное здание курорта для особенно важных гостей, тех самых, которым подают воду с лимоном нарезанным под определенным правильным углом. Это современное шале из светло-коричневого бруса и натурального камня серого цвета, огромные панорамные окна от пола до потолка занимают почти весь фасад, отражая снег и гирлянды так, что дом будто светится изнутри. Слева на террасе видна современная джакузи с парящей водой, а справа – летняя кухня с грилем и каменной барной стойкой, и это я еще даже не зашла внутрь.

И все же я иду вслед за Эйденом и молчу, пока он тащит мои сумки и чемоданы так легко, будто это не багаж, а пара пакетов с продуктами. Внутри оказывается еще уютнее: огромный дом в деревенско-французском стиле с элементами современности, теплое дерево, мягкий свет, камин и детали, которые хочется рассматривать. С первого взгляда так и не скажешь, что здесь живет холостяк, потому что все продумано, аккуратно и слишком… по-настоящему. Я даже на своих двадцати квадратных метрах гостиничного номера не смогла создать ничего настолько живого и уютного.

– Я выделил тебе гостевую комнату, – отзывается Эйден, пока ждет, когда я последую его примеру и сниму верхнюю одежду и обувь. – Она самая близкая к моей спальне, на всякий случай, но у тебя в любом случае есть своя ванная и гардероб, так что…

Он не договаривает, неловко пожимает плечами и уже идет к лестнице, будто боится задержаться на этом моменте дольше положенного. Я следую за ним, продолжая осматриваться по сторонам, и ловлю себя на мысли, что даже не уверена, бывала ли я когда-нибудь вообще в похожих домах. Здесь все слишком большое, красивое и не про «временно».

– Ты в норме? – слетает с моих губ раньше, чем я успеваю себя остановить.

– Да, я, – Эйден не оборачивается, когда заходит в одну из спален. – Я просто никогда не жил… с кем-то. Ну, кроме своих родителей, так что…

В отличие от меня, он не боится признаться в этом вслух – спокойно и без защитного сарказма – и от этого мне становится только сложнее. Я не собиралась вообще поднимать эту тему, сделать вид, что это все просто временное неудобство, которое мы оба будем просто игнорировать, но… даже его признание не позволяет мне выдохнуть, поэтому я лишь сочувственно поджимаю губы и начинаю осматриваться в комнате, будто интерьер может спасти этот разговор.

– Я купил тебе плед, – продолжает Эйден. – Домашние тапочки, личную кружку… Роми еще сказала по поводу книжного стеллажа, но его не было в наличии – привезут только завтра.

– Это было не обязательно, – слегка хмурюсь я. – Тебе не стоило так тратиться. У меня… все есть.

– Я просто хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала здесь, Дакота, – он пожимает плечами и оглядывается. – Я… и так втянул тебя во все это, так что… я твой должник.

– У нас общая цель, – напоминаю я. – И я не против сменить гостиничный номер на что-то более комфортабельное. Матча с утра входит в условия проживания?

Эйден с ухмылкой выдыхает, расставляя мои вещи у входа и в последний раз пробегается глазами по комнате, будто проверяет, все ли на месте.

– Без проблем, – обещает он. – Твоя ванная за этой дверью. Там есть все необходимое: полотенца, халаты, зубные щетки. Если тебе будет мало встроенного шкафа – в конце коридора есть что-то вроде дополнительной гардеробной, так что можешь использовать и ее.

Эствуд кивком зовет меня за собой обратно в коридор, и я послушно иду на экскурсию, чувствуя себя странно маленькой в этом доме.

– Здесь моя спальня, – он открывает комнату, которая в два раза больше моей, и я стараюсь не думать о том, что мы будем слишком близко друг к другу. – Ванная и… думаю, на всякий случай тебе стоит оставить там какую-нибудь зубную щетку и, может быть, что-то из косметики. Я не знаю.

– Думаешь, – хмыкаю я, осматривая просторную ванную, – твой дедушка настолько решит проверить реальность наших отношений? Пойдет шарить по комнатам, проверяя, где лежат чьи трусы?

Эйден долго не отвечает, и я оборачиваюсь. По выражению его лица сразу становиться понятно – его дедушка может все, включая это, и моя ухмылка тут же сползает.

– Это уже абсурд, – мотаю я головой, нахмурившись.

– Лучше перестраховаться, – мягко предлагает Эйден. – Я… понимаю, насколько это может быть некомфортно для тебя. И… ты хорошо себя здесь чувствуешь?

Мне приходится моргнуть пару раз, чтобы вообще осознать, о чем именно он говорит, потому что мой мозг явно не ожидал от него такого вопроса. Признаюсь честно: раз уж я не читаю романы с тропом «фальшивые отношения», то я понятия не имею, принято ли у книжных парней вот так напрямую уточнять подобное, но… только спустя секунду до меня доходит простая истина – Эйден буквально спрашивает, чувствую ли я себя в безопасности рядом с ним.

– Не переживай об этом, – мотаю я головой, делая шаг чуть ближе, – если бы… что-то было не так, меня бы здесь не было.

– Я просто не хочу, чтобы ты делала что-то, в чем не уверена или что заставляет тебя… плохо себя чувствовать.

– У меня черный пояс по каратэ, Эйден, – хмыкаю я, чуть прищурившись, – волноваться стоит тебе.

В итоге мы решаем, что кое-что – самое мне ненужное и максимально компрометирующее – останется в пространстве Эйдена, просто на всякий случай, как минимум до завтрашнего ужина, а дальше мы уже разберемся по ходу.

Мы проходим весь второй этаж медленно и без спешки, и я ловлю себя на том, что перестаю считать шаги и двери. Когда мы возвращаемся на первый этаж, мне вдруг становится понятно, почему Роми так легко согласилась остаться в Сильвер-Пике, если дом Ноа хоть немного похож на дом Эйдена. В смысле… а кто бы вообще отказался от этого места, где так просторно, уютно и странно по-домашнему, будто ты здесь не гость, а кто-то важный.

– Ты ешь все продукты? – в очередной раз что-то уточняет Эйден, когда мы оказываемся на кухне.

– Да, в основном. Но тебе не стоит переживать об этом, я что-нибудь куплю себе и…

– Зачем? – он хмурится так искренне, будто я предложила ему дышать под водой, и достает из шкафчика что-то, слишком уж подозрительно напоминающее матчу.

– Чтобы не умереть с голоду?

– Я куплю все необходимое. Просто напиши все, что тебе нужно, и…

– Эйден, – предупреждаю я, – я справлюсь с закупкой продуктов, не переживай.

– Хорошо, – сдается он, начиная готовить себе горький кофе и мою матчу одновременно, – я дам тебе свою кредитку.

– Господь, – закатываю я глаза, усаживаясь напротив него за кухонный остров, – кредитку? Серьезно? Я в состоянии оплатить себе ужин, Эствуд.

– Это отличная новость, – отзывается он, тоже закатывая глаза, – оплатишь его сама, когда будешь где-то в городе без меня, если так хочешь. Но в этом доме – другие правила.

– Теперь ты выдвигаешь правила? – фыркаю я. – Нам будет достаточно моих.

– Видимо, нет, – как ни в чем не бывало Эйден ставит передо мной мою идеальную матчу его собственного приготовления, но я не свожу с него глаз. – Тебе нет необходимости тратить здесь свои деньги. Если тебе что-то нужно – скажи, и я куплю. Не хочешь говорить – возьми мою карту. Все просто.

– Ты понимаешь, как глупо это звучит? – щурюсь я. – Ты собираешься тратиться на незнакомую тебе девушку и…

– Ты не незнакомая девушка, Дакота, – чуть строже говорит он, поднимая на меня свои слишком честные глаза, – ты моя девушка. Даже если не по-настоящему. Меня так воспитали. Что-то не нравится – можешь смело высказать свои жалобы и предложения моим родителям или дедушке. Но сомневаюсь, что хоть кто-то из них окажется на твоей стороне.