Темные Фигуры: Наши мертвые друзья

– Все нормально, – сказал он ей. Он подавил желание хлопнуть ее по предплечью, помня о предыдущем просчете. – Сорян, мне стоило тебя предупредить, наверное.

Та кивнула, и к Костиному ужасу, всхлипнула. Ее глаза стремительно наполнялись слезами.

– Ты чего? – начал было он, понятия не имея, что делать дальше. – Не плачь, пожалуйста.

Подъехал поезд из центра с конечной на Митино, поэтому на платформу высыпала целая толпа людей, часть которых осталась стоять у самого края. Костя указал на скамейку неподалеку.

– Присядь, – попросил он, стараясь звучать мягко. – Прости, прости, пожалуйста. – С Алисой он только и занимался тем, что извинялся.

Ему хотелось объяснить ей все: что у нее еще все хорошо, подумаешь, один неудачно подписанный контракт, что все еще образуется, что скоро в ней проснется что-то, что сделает ее совсем другой, отличной от всех остальных. Потом он вспомнил, что может быть ничего этого и не произойдет, что сейчас Настя, и Никита, и Тэн пытаются надобность в Алисе отменить…

Но почему-то говорить ей, что все это ненадолго, ему тоже не хотелось.

Он думал о том, какая она маленькая – совсем ребенок, только-только закончивший начальную школу. Он аккуратно приобнял ее, поглаживая ее волосы.

– Ну-ну, – прошептал он. – Все нормально, Алиса, все хорошо. Ты молодец, все нормально. Хорошо?

Она дернулась несколько раз, но не стала его отталкивать. Они простояли так несколько минут – с каждой стороны прибыло по поезду.

– Извини, – она быстро вытерла глаза рукавом. – Так что мы должны сделать? – ее губы все еще дрожали.

Костя оглядел станцию: люди набивались в поезд до центра, по лестницам вверх и вниз сновали маленькие группки. Все было серым и чистым. Он не выносил Митино, эта станция слишком напоминала ему о больнице.

– Просто искать, – объяснил он. – Мы ищем человека, с которым что-то не так. Ты поймешь, когда увидишь. Он как будто, ну… Не вписывается. Что-то с ним будет не так.

Алиса отрывисто кивнула и снова утерла лицо рукавом.

Костя опустился на скамейку рядом с ней, склонил голову набок, изучая прохожих. Мимо прошли девушка и парень, на повышенных тонах обсуждающие Игру Престолов (их можно было сразу отмести), потом столь же неинтересная мать с коляской, потом мужчина в костюме с влажными волосами, молодой парень с напряженным выражением лица, смартфоном в руках и кипой распечаток.

– Фигуры обычно не разговаривают, – пояснил Костя. – Это один человек, такой сбой в матрице, нарезает круги или делает что-то такое же бессмысленное…

– У красно-синего столба? – спросила Алиса еле слышно.

Костя присмотрелся. У столба с информацией стояла молодая девушка с короткими волосами в зеленой куртке с пухом на капюшоне, глядящая в книгу.

– Почему она? – спросил Костя с любопытством.

– Она в зимней одежде, – пояснила Алиса.

Костя снова бросил на нее взгляд: и правда! На ней были крупные зимние ботинки, шарф, и куртка топорщилась, как будто под ней был толстый свитер.

– Хорошо подмечено, – пробормотал он. – Давай посмотрим, как она себя будет вести, перед тем, как на нее бросаться. – Алиса с готовностью кивнула. Ее лицо немного разгладилось.

К платформе подъехал поезд до Пятницкого шоссе.

– Го, – они зашли в вагон, в соседнюю дверь от женщины в куртке. Та заняла место в углу, не отрывая взгляда от книги.

Лицо женщины казалось слишком нормальным для Темной Фигуры: обычно от долгого пристального взгляда их кожа как будто начинала просвечивать, но может, он просто слишком боялся ошибиться.

Поезд остановился, и двери открылись, под громкое объявление, что дальше поезд не идет. Костя и Алиса вышли на станцию, женщина с книжкой тоже.

Она сделала несколько шагов к противоположному краю платформы и замерла там: все еще держа книгу открытой и не переворачивая страницы.

Костя и Алиса переглянулись, и он кивнул и начал медленно приближаться к женщине.

Неожиданно та повернула голову в его сторону.

Фигуры никогда не обращали на тебя внимания.

«Может она уже начала трансформироваться, как это было с Паразитом?» – подумал он панически, и резко вонзился взглядом в ее глаза. Она медленно моргнула, как будто смахивая это и улыбнулась: одной из тех улыбок, что не касается верхней половины лица, а лишь очерчивает рот.

– Пока-пока, Костя, – сказала она негромко.

Она развернулась, глядя на пустые рельсы, сделала резкий шаг вперед, будто собираясь прыгнуть, и растворилась в воздухе.

– Что за?… – прошептал Костя, отступив пару шагов назад. Он резко завертел головой: но они были совсем одни, лишь на другом конце платформы нарезал нервные круги парень с распечатками, забежавший в не тот поезд.

– Что-то не так? – испуганно уточнила Алиса.

Костя бросил на нее быстрый взгляд.

– Все норм, – зачем-то соврал он. – Миссия завершена. Давай, я провожу тебя до дома.

Глава девятая. Торговый Центр.

В домофон квартиры снова позвонили, и Самара вскочила на ноги, полная решимости кого-нибудь убить. Соседи, должно быть почувствовав их нервозность – как любой хищник, за версту чующий запах страха – решили сделать их жизнь еще более невыносимой: сначала кто-то пытался пробить потолок собственным весом, а потом стал звонить в домофон, а на раздраженное: «Какого хрена?…» отвечать напряженным молчанием.

Саша было вскинулась, ощерившись на его ровный тон, но ничего говорить не стала. Ее плечи упали, и она остервенело заскрипела карандашом в альбоме.– Сделай вдох и выдох, – посоветовал Ричард, который читал «Мольера» Булгакова и уже снисходительно пояснил всем, кто такой Мольер, с высоты своего интеллектуального превосходства. – Это, наверное, дети. – Мне кажется, этому дому не хватает кровавой жертвы, – прошипела Самара в ответ, на что Ричард поднял на нее взгляд и чуть вскинул брови. – Постарайся быть немного более толерантной, – произнес он спокойно. – Мы не хотим проблем с соседями. Достаточно уже того, что мы сделали с Петром Петровичем и его женой. – Петр Петрович – это который с усами? – немедленно влезла в разговор Саша, начавшая новый альбом для рисования. Рядом с ней лежали мобильные телефоны: широкий телефон Тэна с безупречно чистым экраном, Никитин смартфон, на экране которого трещины складывались паутиной и Настина безумно устаревшая модель: такую уже больше даже не выпускали, там было не больше 8 гигов. Периодически, Саша проводила пальцами по экранам, щелкая по приложениям.– Что вы с ним сделали? – Нет, с усами это Алексей Савельич. Я бы сказал, во всех отношениях приятный человек, если бы не его любовь к коллекционированию предметов таксидермии. – Ты за всеми нашими соседями подглядываешь? Кричащая женщина из квартиры сверху, делает это сама с собой или у нее все-таки кто-то есть? – Я придерживаюсь базовых моральных принципов, – ответил Ричард. Как обычно, смахнуть с него его спокойную невозмутимость было невозможно, он оставался сдержанным и незыблемым, как статуя, высеченная из скалы. – Они не позволяют мне совершать вопиющие непотребства. – Ты реально хочешь мне сказать, что ты не подсматриваешь за голыми в душе? – грубо спросила Саша. – И ни взгляда не бросаешь, когда соседка сверху начинает визжать, будто ее режут? Ричард отвел глаза от книги, и посмотрел на нее сочувственно. – Переживаешь за остальных? – спросил он тихо. Он кивнул на телефоны и продолжил. – Все спокойно, тебе не стоит волноваться.

– Кто хочет поспорить, что у него два приложения для калькулятора? – спросила она бодро. Ричард вопрос проигнорировал, а Самара, коротко фыркнув, вышла из комнаты.– Ты нашего друга-то нашел? – спросила Самара через некоторое время. Ее мучил зуд безделья. Хотелось отправиться за Тэном и остальными в сторону Юго-Восточного, напасть на кого-нибудь из Мажоров, стряхнуть с себя это отвратительное чувство, это ожидание, медленное и тягучее, как часы и минуты, проведенные в приемном покое больницы. Она уже несколько раз пожалела, что отправила Костю с Алисой вдвоем: можно было бы последовать за ними и развлечься хоть за счет этого. Ричард кивнул. – Да. Я поглядываю на него время от времени, но он почти статичен. Нам повезло, сегодня он, видимо, занимается покупками. Саша, которая уже заскучала от рисования, перескочила на новое занятие и изучала Никитин телефон.

Домофон снова взорвался громкой трелью. Самара вцепилась в трубку и заорала в нее:Что-то еще беспокоило ее: не только опасное путешествие, не только бездумность и злость Кости, и как быстро они получили замену Люсе, не только удавка контроля от Сергея Олеговича, не только смерть, что-то еще, что-то не складывалось вместе, как будто она смотрела на паззл, в котором не хватало деталей.

– Куда, в ТЦ? Купи салатов каких-нибудь и блинчиков с мясом! – завопила Саша. – И будь осторожна, в магазе сегодня охранник присматривался ко мне прямо дико.– Мне выйти поговорить? – ответом было молчание. – Потому что мы с Сашей сейчас выйдем, изи! – Имя «Саша» за счет своей универсальности могло звучать угрожающе. В то время как «мы с Ричардом выйдем» звучало так, как будто она имеет в виду свою собаку или воображаемого друга. – Это первая квартира? – раздался в трубке раздраженный старческий голос. – Что вы в домофон орете, кукушечка на месте? – Это вы нам звонили? – спросила Самара. – Девушка, телевизора меньше смотрите. Никто вам в дверь не звонил, я уже полчаса как снаружи стою. А вы все орете и орете. Санитаров вам вызвать? Самара не стала спрашивать этого незнакомца, зачем он проводит свое время снаружи, следя за чужими домофонами, и просто бросила трубку. – Там снаружи мужик стоит? – крикнула она Ричарду на кухню. – Почему бы тебе не открыть окно и не выглянуть самой? – участливо ответил он. Самара закатила глаза и досчитала до десяти. – Я либо здесь сдохну от скуки, либо забью кого-то до смерти, так что я ухожу, – крикнула она вместо ответа.

Когда они еще не знали, что будет дальше, и все еще были четырьмя самыми обычными детьми, лишь с обещанием магической способности, они все время задавались вопросами о будущем. Оно казалось невероятно интересным, полным приключений, похожим на то, что они видели в фильмах и мультиках.

Это было классное время: жизнь была, как долгий последний день декабря, в предвкушении ночи и празднования Нового Года.В будущем они должны были стать героями, группой избранных, окруженных ореолом древней магии; братством тайных стражей, спасающих мир. Кто будет им противостоять, было пока еще непонятно: либо другие обладатели магических способностей, либо какая-нибудь темная организация, пытающаяся захватить мир. В принципе, все варианты казались одинаково интересными.

Сергей Олегович записал их на карате: так как их было очень много, округа занимались раздельно: вечером в среду и пятницу в маленькую студию на метро Кунцевская ездили Северо-Западный, Центральный, Северный и Западный округа, у Северо-Восточного были свои отдельные занятия для инвалидов, а остальные ездили в студию на Университете по понедельникам и субботам. Преподаватели, впрочем, были до разочарования обычными, в Ордене не состояли, и занимались с ними только карате.

Тогда же Сергей Олегович каждые две недели приглашал группы на консультации – так они сдружились с Другими из Юго-Восточного: им было назначено на двадцать минут раньше, и они все время пересекались на Парке Победы.Теперь Самаре было интересно, что думали тогда обо всем этом ее родители, если они думали хоть что-то вообще. Как эти курсы вписались в их жизнь? Было ли им легко отпускать дочь на непонятно зачем появившееся и полностью оплаченное карате, и как Орден убедил их, что Самаре это необходимо?

Они уже понемногу привыкали друг к другу.На первой же консультации, куда они пришли вчетвером, Сергей Олегович окинул их долгим внимательным взглядом и спросил каков их «прогресс». – Какой прогресс? – сразу поинтересовался Даниэль. – Чувствуете ли вы, – почти по слогам произнес Сергей Олегович, – какие-нибудь изменения внутри? – Я, кажется, скинул пару килограммов, – ответил Тэн без улыбки на лице, но они все прыснули.

– Не стоит бежать впереди паровоза. Все случится в отведенное этому время.– Чувствуете ли вы способность к магии? – подхватила тогда Гарпия, конечно же, занимающая свое место за левым плечом Сергея Олеговича. – Пока ничего не произошло, – ответил за всех Даниэль. – Когда она появится? – Скоро, – обещала Гарпия, смотря в их сторону невидящим взглядом. – Вы упомянули некоторую миссию по спасению мира, если я правильно вас понял, – подал голос Ричард. – Не могли бы вы прояснить, в чем состоит ее суть? – Всему свое время, – Сергей Олегович благостно улыбнулся. – Вам нужно будет зарекомендовать себя в Ордене, прежде чем мы сможем поделиться всеми деталями нашей миссии. – И как это сделать?

Как они выяснили по дороге домой, это отведенное время уже стремительно приближалось.

Самара выскочила на улицу и немедленно налетела на благообразно выглядящего пожилого мужичка, так недовольного их обращением с домофоном. Он поймал ее взгляд и неожиданно доброжелательно улыбнулся, пожелав ей хорошего дня. Она неловко ему ответила, несколько раз кивнув, и отойдя на достаточное расстояние, вытащила из кармана пачку, пересчитала оставшиеся сигареты и сунула ее обратно, рассудив, что лучше будет оставить хотя бы несколько на потом. Сколько времени она собирается проводить таким образом: нервно нарезая круги по маленькому пятачку внутри их района?

Самара направилась в сторону торгового центра. Вполне возможно, в этот самый момент Тэн, Настя и Никита разговаривают с Ваняткой, и тот решает их судьбу. Ванятка, впрочем, всегда был одним из лучших. Если кто-нибудь и мог прийти им на помощь, то конечно, только он. Она не могла сосредоточиться ни на одной мысли: ее голова как будто была ульем, переполненным громким жужжанием, пчелы ее мыслей забирались внутрь, копошились там, а потом вылетали прочь. Она думала о том, что Алиса и Костя в Митино, охотятся на Алисину первую Темную Фигуру. Ей, наверное, очень страшно, и кажется, что все это дурной сон.

Они столкнулись с их первой Темной Фигурой сразу после второй консультации. Сергей Олегович, конечно, не предупредил, что они начнут видеть нечто. Он даже Фигуры не упомянул, считая, что их они должны найти самостоятельно, так что, когда Самара заметила что-то странное в углу вагона метро, это стало просто ожившим кошмаром, который никто из них не мог объяснить.

Самара тогда громко шикнула, привлекая внимание остальных. Они ехали домой по темно-синей ветке: от Парка Победы им всем, кроме Тэна, было по прямой, но он вызвался поехать с ними и просто пересесть потом на автобус.

Даниэль и Тэн не обратили на Самарины слова никакого внимания: Даниэль громко что-то объяснял про сериал, который они оба смотрели. Зато Ричард, избегавший сериалов как чумы, бросил на нее короткий взгляд.

– Смотрите, – Самара снова ткнула пальцем в угол, в сторону одноместного сиденья, всегда кем-то занятого. Что-то было не так с женщиной, сидящей на нем. Она была одета очень официально, в очках и с тугим пучком на голове, и могла бы сойти за строгую учительницу математики, если бы часть ее челюсти не представляла собой странную мерцающую материю, через которую просвечивал остальной вагон. Женщина не обращала ни на кого внимания, держа глаза закрытыми. Самара подалась в ее сторону, забыв о приличиях, как вдруг изнутри материи появился глаз: расширенный, человеческий глаз с кровавыми прожилками на яблоке. Зрачок в глазу яростно начал метаться, пока не уставился Самаре в глаза.«Что?» – спросил он одними губами. Они ехали в старом поезде, грохочущем так сильно, что частично приходилось либо кричать, либо читать по губам.

Самара завопила, отпрыгнув и врезавшись в Тэна, который неловко придержал ее за спину. Пассажиры стали оборачиваться. Только женщина не двигалась с места, не поднимая век. Глаз снова начал метаться, болтаясь в материи челюсти: расширенный зрачок и почти багровая радужка. Даниэль, Ричард и Тэн тоже заорали.

– Я не стал бы возражать, если бы ты зашла в книжный.Телефон в кармане завибрировал, и она приняла звонок, не глядя. – Привет, – сказал Ричард. – Ты в порядке? – Конечно. Я думала, никаких причин волноваться нет, верно? – спросила Самара насмешливо, несмотря на то, что она была рада, что он позвонил. Голос Ричарда был теплым и спокойным, как и всегда, будто не он жил ежесекундно с парализующим страхом смерти. – Важных причин – никаких, – подтвердил Ричард. – Куда ты собираешься, в Планерный? – все остальные называли ТЦ «Планеркой», кроме, конечно же, Ричарда. – Естественно. Тебе что-то нужно?

Самара фыркнула, продолжая идти вдоль улицы. Мимо со свистом и грохотом пролетали машины. Пахло мокрым асфальтом и выхлопными газами, а еще немного – поздним летом и не то пожухлой травой, не то какими-то цветами.

– Ты следишь за мной сейчас? – спросила она с любопытством.

– Не больше, чем обычно, – ответил Ричард. Самара картинно завертелась на одном месте, будто в его поисках: хотя, конечно, он смотрел на нее откуда-то из никуда, растворенный в воздухе.

– Я хоть взгляд твой поймала? – спросила она после короткого молчания.

– Нет. Я сейчас прямо над тобой.

– Creep и weirdo.

– Мне нравится летать.

Пути оставалось еще минут на десять. Они оба молчали, но Самаре нравилось быть рядом с Ричардом, слышать его дыхание на другом конце телефона. Они как будто отправились на прогулку вместе: никаких барьеров и больше никакого страха. Когда в последний раз Ричард мог себя заставить выйти из квартиры?…

Она попыталась вспомнить, но не смогла. Агорафобия разрушала его жизнь постепенно, но неумолимо. Сначала они привыкали к его внезапным паническим атакам: в любой момент, Ричард мог вдруг громко втянуть воздух в легкие и вцепиться в локоть любого близко стоящего и начать быстро, почти речитативом, убеждать, что им стоило уйти, вернуться обратно, в безопасность, подальше от невидимой несуществующей угрозы.

Москва стала сжиматься под невидимым куполом страха. Какое-то время спустя они могли быть в любой точке, но только чтобы рядом было метро. Потом все стало ограничиваться синей веткой, потом отрезком синей ветки в их округе. Потом он не мог больше спускаться в подвалы или заходить в лифт, перестал ходить в магазин, не мог подниматься в школе на третий этаж.

Страх пожирал его жизнь кусочек за кусочком: походы в книжные, друзей и возможность учиться, пока пространство не съежилось до размеров квартиры его родителей.

В новую квартиру его перевозили под капельницей: это был единственный раз, когда Сергей Олегович разрешил им сходить к психиатру, но со строгим наставлением ни к каким лекарствам больше не притрагиваться, что значило, что следующие несколько недель Ричарда ломало от страха и длительных приступов паники. Им приходилось сидеть с ним, потому что ему казалось, что он умирает, и слышать его непривычно надтреснутый голос, молящий о том, чтобы они его просто убили, чтобы не было больше этого удушающего ужаса.

В трубке раздался шелест страниц, и Самара закатила глаза.

– Ты еще и читаешь?

– Я – человек множества талантов, – ответил Ричард невозмутимо. Самара спросила себя, слушает ли их сейчас Гарпия Один. Сидит ли она за своим столом, с пустым выражением лица и водит ли ярко-красным ногтем по тетрадному листу, жадно прислушиваясь к их словам?

Главное, чтобы она не задумывалась о них слишком много.

– Знаешь, о чем я не могу перестать думать? – нарушил Ричард молчание после короткой паузы.

– Диогене? – предположила Самара. – Букеровской премии? Бессмысленности нашего существования?

Она случайно наступила в лужу и выругалась: носок немедленно промок, и неприятная холодная влажность облепила ее ступню.

– Диоген это «кто», а не «что», – поправил Ричард таким тоном, будто для нее это должно было быть откровением. – Нет, я задаюсь вопросом, почему Люся вообще была рядом с «Щукой».

– Почему бы и нет? – пожала плечами Самара, ступая немного неловко, пытаясь выжать из ботинка максимум влаги. – Нормальное место.

– Она жила с матерью в Митине, – сказал Ричард, и то, как он использовал глагол прошедшего времени, резануло по нервам. – Зачем бы ей вообще быть на фиолетовой?

– Свободу передвижений у нас никто не отменял. Ой, ты поэтому все это время дома сидел? Че-ел!

Ричард благодушно хмыкнул в ответ.

– Что-то во всем этом не так, – сказал он. – Не сходится. Зачем бы она поехала на Щуку в это время, тем более, в Костином теле? Я думал, что в это время в районе была Темная Фигура, и Костя просто ленился, и потому она пошла туда одна, но…

– Чувак, – сказала Самара нетерпеливо. – Сам ее спроси через пару часов. – Она немедленно пожалела, что это сказала – если Гарпия за ними следила, она, наверняка, уже навострила уши.

– Я завидую твоему оптимизму, – отозвался Ричард миролюбиво.

Самара уже подходила к торговому центру. Дождь, прервавшийся лишь ненадолго, начал накрапывать с новой силой. Она ускорила шаг, морщась от неприятного хлюпанья в ботинке.

– Сначала в книжный? – спросила она Ричарда.

Тот промычал что-то положительное в ответ. Их разговор застопорился и Самара стала снова сползать в воспоминания, возвращаться в которые очень не хотелось.

В тот день, они просто выскочили из вагона на станцию, где уже ждал наряд полиции в темной униформе. Вагон обыскали, но, конечно, ничего не нашли.Тогда, в метро, глаз в челюсти они заметили все четверо, и все закричали, переполошив вагон. Фигура на них не отреагировала. По классификации, которую они разработали вместе сильно позже, она была достаточно «спелой», но еще не стала самостоятельной. В этой ее стадии, по какой-то причине, Фигуру могли видеть только контрактники.

В книжном Ричард несколько раз просил ее снимать с полки книги и листать для него страницы: уже почти привычное занятие – Самара уже знала, с какой ей скоростью ей следовало двигаться, чтобы он успевал все прочесть и не становился нетерпеливым. В итоге они, к Самариному облегчению, ничего не купили: залезать в мозг доброжелательной старушке, сидящей за кассой, не хотелось.

– Понимаю, – тихо ответил Ричард. Самара усмехнулась на это, но он снова заговорил. – Как ты себя чувствуешь? Особенно… – Он осекся, и между ними повисла длинная пауза, в которую вмещались целые годы их жизни и воспоминания, все то, через что они прошли: начиная с того дня, когда Даниэль умер и заканчивая похоронами Люси.– Что ты собираешься купить? – спросил Ричард, пока Самара нарезала круги по первому этажу. – Не знаю, – призналась она. – Ничего. Блинчики с мясом для Саши. Мне просто хочется быть где-то еще.

– Хреново, – сказала она просто. – Очень хреново.

Она смотрела в полупустую витрину. Ее отражение – столь же худое и сутулое как и оригинал – застыло в пустоте между двумя блестящими манекенами без лиц, все еще в летних платьях и с обещанием больших скидок.

В какой момент было хуже всего? Когда она начала врать всем и каждому без остановки? Когда появился Паразит? Когда она прекратила нормальное существование? После Даниэля?

– Самара, – Ричард теперь говорил очень тихо, наверное, Саша была где-то недалеко. – Я очень и очень за тебя волнуюсь. Мне кажется – нам с тобой – нужно, – он заговорил дефисами.

– Мне нужно идти, – она сбросила звонок. Ричард, наверняка, все еще смотрел на нее, оставался где-то рядом, но она махнула в пустоту с неприязнью и ускорила шаг. Прочь-прочь-прочь. Никаких разговоров, никаких попыток ничего починить, никаких попыток залезть в головы друг другу, достаточно, всего этого было более чем достаточно в их прошлом.– А сейчас чем мы занимаемся, как тебе кажется? – «без фантазий» резануло ее по нервам. Что это значит? Почему, в любой ситуации, они должны исходить из того, что она врет? – Нам… Нам нужно рассказать… Я–я очень за тебя беспокоюсь, – Самара скривилась, чувствуя, как злость стала закипать где-то в центре ее тела, захватывая клетку за клеткой ее организма. – Из нас двоих только ты не можешь ни шагу наружу ступить, – она прикусила губу, следя за тем, как ее отражение исказилось от злости. – Самара, пожалуйста… Я тоже надеюсь, что все образуется само собой, но я, правда, верю, что нам стоит…

Они уже забирались в мозги друг другу, думала она, переходя с быстрого шага на бег.

Нет. Ей не хотелось об этом думать.

Почему умер Даниэль?

Даниэль ушел со своего поста на «нейтральной территории», когда они пытались загнать Паразита.

Даниэль догадался, где тот прятался. А потом Даниэль умер. Все. Никаких тайн, никаких сожалений, никаких вмешательств.

– Прочитай записку, – эхом отозвалось у нее в голове. Аккуратно выведенные слова на кусочке бумаги, готовые вонзиться в мозг. Нет, все это не важно, все это прошлое, все это должно быть забыто.

– У меня нет выбора.

Прочь. Прочь. Эти воспоминания могут легко смениться другими: Даниэль и она целуются на Парке.