Бог, которого люблю

Безусловно, понимаю, что я для них, наверное, необычный верующий. Нет во мне набожной кротости, церковных традиций не соблюдаю, а вот уже сколько времени, забросив всё, пишу книгу и говорю, что такое задание мне дал Бог.

Если бы сам раньше встретил такого человека, наверное, подумал: «На сумасшедшего, вроде, не похож. Значит, либо, действительно, верит, либо всё искусно выдумывает, преследуя какую-то цель. Что ж, посмотрим, время покажет».

– Леонид Борисович, докладываю, – открыв дверь машины, с серьёзным видом говорит Валера. – За колбасой стоять не стали: очереди не было.

И вот едем дальше. Все единодушно соглашаемся, что «дефицитный» юмор выветрится из нашего сознания лет, может, через пять, не раньше.

– Ребята, а как там Серёжа поживает? – спросил я

Всю дорогу, пока ехали, ждал удобного момента спросить о нём. Безусловно, не забыл наш последний разговор в самолёте чуть больше года назад, когда с ним летели из Рима в Нью-Йорк. Мы тогда договорились продолжить его при первой же встрече. После его переезда из Калифорнии мы только перезванивались несколько раз. Знал, что живет он у Беллы и Валеры, начал работать в такси.

– А у Серёжи роман, – понизив голос, заговорщицки говорит Белла, – он с девочкой встречается. Ты их сейчас увидишь, они, наверняка дома, ждут нас.

По опыту уже знаю, разговор обязательно зайдёт о вере, о Христе. Может быть, Иисус положит мне на сердце сказать что-то, что коснётся и сердца той девушки, которую никогда не видел.

– Ну, вот и приехали, – объявляет Валера. – Вы идите, а я парковку поищу.

«Какой прекрасный день», – думаю, выходя из машины. Невольно ощущаю тепло, исходящее от этих людей. Они пригласили меня в свой дом и специально приехали за мной. С чистым сердцем переступаю порог их дома, потому что и мысли мои и душа исполнены теплом по отношению к ним.

– Се-рё-жа! – нараспев зовёт Белла, как только входим в дом.

– Они, наверное, в гостиной на втором этаже или во дворике, – говорит Хиля Львовна, поднимаясь по лесенке на второй этаж.

Какое-то время остаюсь один. Через открытое окно вижу дерево. Ага, дворик там, думаю, и подхожу к окну.

Но едва подошёл, глянул во двор, тут же отскочил от окна, как ошпаренный…

Я уже видел эту девушку, которая сидела с Сергеем за столиком. Мало того, месяца полтора назад в Манхеттене пытался познакомиться с ней. Как ровно пять лет назад подошёл к Свете, так же подошёл и к этой девушке прямо на улице, стал говорить какие-то глупые комплименты, просил номер телефона, спрашивал, как её зовут. Она сказала что-то по поводу нашей возрастной разницы. Помню, у меня остался неприятный осадок. Наверное, у неё – тоже.

Рой мыслей пронёсся в голове. Невероятное совпадение. Она здесь, на Стейтон Айленде…

Прошло часов десять с момента, когда пришёл в смятение, увидев Зою. Так звали девушку Сергея.

Удивительно: ведь подошёл к ней знакомиться только в мыслях, только в мыслях произошёл тот диалог, а дискомфорт испытываю до сих пор, будто всё было на самом деле, и все узнали от неё какой я на самом деле христианин…

Помню, дух тогда возмутился во мне, почувствовал внутри что-то вроде скрипа старой заезженной пластинки, что буду, как в молодости, говорить ей ложь, фальшивые комплементы…

Тогда она свернула за угол, а я пошёл прямо.

И вот теперь она и Сергей у меня дома.

Зоя жила в Бруклине, и Сергей повёз её домой, заодно подбросил к дому и меня. Я пригласил их зайти на чашку кофе.

– И что – за эту квартиру ты ничего не платишь? – спрашивает у меня изумлённый Сергей.

– О’кей! О’кей! – говорю я. – Всё вам расскажу, вы походите, посмотрите. Я пока кофе сварю.

Через несколько минут, осмотрев квартиру, они возвращаются на кухню.

– И гаражом вы тоже можете пользоваться? – спрашивает Зоя.

– Да, и гаражом тоже, – отвечаю ей.

– Невероятно, – в один голос соглашаются мои гости.

– А я тоже не перестаю удивляться явлению этой квартиры. Переехал в неё со стульчика в углу комнаты моего друга.

– И кто помог тебе получить всё это, и притом бесплатно? – переводит Сергей разговор в практическое русло.

– Господь Бог, – отвечаю, глядя ему в глаза. – Я думаю, это знак Его одобрения…

– Что ты имеешь в виду? – не понимает Сергей. – За что одобрение?

– Думаю за то, что, оказавшись в иммиграции среди евреев, я не постеснялся свидетельствовать о Христе, хотя меня предупреждали, что могут лишить пособия и даже не дать визу в Америку. Но я был в таком состоянии, что не мог не говорить о Нём. Моей заслуги в этом нет.

– А почему вы уверены, что Бог помог? – спрашивает Зоя. – Может быть, это просто случайность? – Её глаза внимательно смотрят на меня, по лицу разливается свет.

– Нет, это не случайность. Помнишь, Сереж одессита Алика? Так вот, через его отца, Павла, с которым мы в Вене оказались в одной гостинице, Господь, сначала по молитве посылает мне Библию, затем уже в Италии тот же Павел, которого не рассчитывал снова увидеть, помогает мне с жильём, и, помнишь, даже в одном доме с ним. И вот в Америке, в многомиллионном Нью-Йорке судьба преподносит мне всё того же Павла. И он, через свою сестру, директора еврейского центра, находит мне эту квартиру. И вселяюсь в неё в день своего рождения, да притом – бесплатно. Так это что, всё случайности?..

Какое-то время Зоя и Сергей молчат…

– Кстати, всё хочу тебя спросить, – прервал молчание Сергей. – Помнишь, ты рассказывал мне, что за день до отъезда Алика в Америку, он уверял тебя, что молод, и всего добьётся своими силами. А ты прочёл ему из Библии, что успех в жизни не зависит от способностей человека, неожиданная беда – и вся жизнь разбита. Ты говорил ещё, что Господь дал вам с Аликом какой-то урок. Что же случилось тогда?

В мельчайших подробностях память сразу еже перенесла меня тот день. Штормящее море, небо без единой тучки, маленькая комнатушка и наш с Аликом разговор по душам…

– После того, как прочитал ему строки из Ветхого завета, – вспоминал я, – сказал, что я сам теперь на свои силы не рассчитываю, стараюсь жить по Духу, поступать как раз вопреки мудрости мира сего. Какое-то время мы молчали. Алик, видно, обдумывал услышанное. Вдруг в соседней комнате раздался страшный грохот бьющегося стекла. Мы выбежали в коридор. Порыв ветра распахнул настежь входную дверь, одновременно захлопнув окно в моей комнате. От сильного удара стекло разлетелось на тысячу мелких осколков. Видно, кто-то плохо закрыл дверь. А ведь это знамение для Алика и для меня, сразу сообразил я. Своими силами ничего в жизни не построишь. В любой момент порыв ветра всё может разрушить. И Алик тогда сказал, как бы в унисон моим мыслям, эдак не только окно, всё может быть вдруг разбито на мелкие кусочки. Через полчаса пришёл хозяин квартиры и потребовал уплатить за стекло 30 миль.

– И ты уплатил? – спросил Сергей.

– А как было поступить? По мудрости мира сего: выяснять, кто из соседей-иммигрантов уходил последним и не закрыл входную дверь, потребовать, чтобы этот рассеянный человек оплатил хотя бы частично? Или по Духу: без всяких возражений отдать последние 30 миль? Это ведь был урок для нас с Аликом. Заплатить за него должен был именно я. Только дня через два, после отъезда Алика до меня дошло: начни я что-то доказывать, искать, кто не закрыл входную дверь, оказалось бы, всё, что говорил о Христе живущим со мной, продал за 30 миль, как за тридцать серебряников…

После моего рассказа некоторое время гости молчали.

– Я всегда думала, что Бог такой, – тихо произнесла Зоя.

Дней через десять Сергей позвонил мне, что-то было стал рассказывать о своей работе. Потом вдруг сказал:

– А ты знаешь, я покаялся.

Неожиданная молитва

«Так же и Дух подкрепляет нас в немощах наших, ибо мы не знаем, о чём молиться, как должно. Но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизречёнными».

Римлянам. 8:26.

– Так всё-таки, какая парилка лучше: московская или здесь, в Манхеттене? – сладко потягиваясь, спрашиваю я.

– Здесь лучше, здесь мы – господа, а там в любой момент спросят, почему мы в рабочее время в бане, – мгновенно отреагировал Игорь.

Накануне он приехал ко мне из Филадельфии, и я решил поближе познакомить его с Володей. Договорились вместе пойти в парную. Пригласил и одессита Алика…

Итак, в тот июньский день, когда мы уже изрядно напарившись, собирались уходить, недалеко от нас увидел человека, вроде бы похожего на Гришу-гипнотизёра. Когда наши глаза встретились, сомнения отпали. Да, это был он, Гриша-гипнотизёр. Он подошёл к нам. Боже, что с ним стало! Густая свалявшаяся борода, нечесаные волосы, потухший взгляд. Совершенно изменившимся голосом прошепелявил:

– Ребята, я потерял всё. Жена от меня ушла. Вот уже месяц живу в метро. Попал под машину, выбило зубы, лежал в госпитале, потерял все документы. Уже несколько дней толком ничего не ел. Спасибо вот добрым людям, пустили хоть помыться. Помогите, чем можете…

Он отошёл, видно, дав нам время подумать.

– О-о-о-о-й, – простонал Алик. – И это маг и волшебник Гриша?..

Меня охватило необычайное волнение: «Человек голодает, живёт в метро, ему даже некуда приклонить голову. А я уже почти полгода один в огромном доме».

– Беру его к себе. Будет жить у меня, – объявил я ребятам.

– Старик, не делай этого! Ты с ума сошёл! – налетел на меня Володя. – Давай дадим ему пятьдесят долларов, и пусть идёт. Неужели не видишь? Он – в нокауте. Ему уже ничего не поможет. Если возьмёшь его, получишь страшную головную боль…

Понимал: наверное, Володя прав, но обратного пути для меня уже не могло быть. Иначе, какой же я христианин. Да и уже при всех обещал это сделать…

Дом, в котором жил, был трехэтажный, разделён на две половины, в каждой по три квартиры. Находился в «весёлом» квартале. Напротив – бар. В конце недели туда съезжалась молодёжь погулять. Боковая сторона дома выходила на тупиковую улочку, длиной метров сорок, не больше. Именно на этой улочке местные умельцы устроили «цех», в котором по ночам разбирали угнанные машины, а потом их сжигали.

Однако, несмотря на такое соседство, полгода моей жизни в этом доме прошли относительно спокойно. Лишь однажды мальчишки бросили в окно телевизор, и если бы не стальная решётка, телевизор угодил бы на кухонную плиту. На следующий день, увидел на улице одного из тех мальчишек, хотел, было подойти к нему, но тут же, будто из-под земли, вырос громила килограммов под 130. Ухмыляясь, спросил:

– У тебя проблемы с моим братом?..

Сразу понял, утруждать его рассказом о летящем телевизоре и разбитом стекле – бесполезно, а может быть даже и опасно. Но зато в дальнейшем сосед меня не беспокоили.

…Недели две Григорий приходил в себя. Им владела навязчивая идея – во что бы то ни стало найти жену, которая уехала в Париж.

– Мне бы только поговорить с ней по телефону, – как одержимый повторял он. – Я знаю, что ей сказать. Она вернётся. Но как её найти?

И тут я вспомнил, что один из моих друзей по Москве живёт в Париже, у меня был его телефон.

– Звони ему сейчас же! – требовал от меня Гриша, не думая, ночь там или день. – Русские в Париже все знают друг друга, он её обязательно найдёт. Я даже знаю, в каком агентстве её искать…

Я не спрашивал, как получилось, что он остался совершенно без денег. Когда жили в Италии, Леонид Борисович говорил мне, что Гриша дал ему на хранение довольно крупную сумму, и вдруг – бездомный.

Мало-помалу Григорий разговорился. Его жена была победительницей первого в Советском Союзе конкурса красоты, и когда она оказалась в Америке, не сомневалась, что сможет стать моделью. Масса денег ушла на хождение по рекламным агентствам, на фотографии и дорогую одежду. Параллельно он устроил несколько презентаций своих способностей. Известный профессор Мюге присутствовал на лечебном сеансе гипноза, который проводил Гриша, и в статье, опубликованной в журнале «Спутник» поделился впечатлениями. Статья кончалась словами: «Не скажу, что как у Булгакова, парализованный вскочил, схватил свои костыли и убежал, но нечто подобное произошло».

Однажды днём зашёл хозяин дома Юджин. Увидел Григория и, конечно, спросил, кто это. Я ответил, что это мой приятель заглянул ко мне. И тут вдруг Гриша предложил:

– Скажи ему, что я экстрасенс, если он чем-то болен, могу вылечить его. Давай покажем ему, на что я способен.

Английским Григорий совершенно не владел, и сказал всё это по-русски. И когда хозяин спросил, что он говорит, я перевёл.

Юджина всё это, видно, заинтересовало, и он обещал зайти в ближайшее воскресенье. И, действительно, пришёл, и даже не один, а с женой Деби.

Я был удивлён. Григорий ни в чём не ошибся. Как тогда, в Италии он и сейчас складывал семизначные числа, Деби по его внушению записывала задуманные им цифры, без ошибки находил предметы, которые мы прятали в разных комнатах. А в конце он просто удивил нас.

– Сейчас я поставлю два стула, – обратился он ко мне, – на один положу пятки, на другой – затылок, скажи им, чтоб они держали стулья, а сам садись мне на живот.

Ведь ещё совсем недавно его, буквально, шатало, как же он выдержит, подумал я. Однако просидел на его животе секунд десять. Видя, каких усилий это стоит ему, подыграл – сделал вид, что потерял равновесие и стал на ноги.

«Надо же, – подумал я в этот момент, – ведь сам же говорил, что Григорий всё это не от Бога делает. И вот сейчас почему-то даже помогаю ему».

Мы были поражены. Григорий – тощий, как щепка, а во мне – за восемьдесят.

После этой «презентации» в нём появился заряд какой-то энергии. Ему уже не сиделось спокойно дома. Но без машины, без денег, без зубов, самостоятельно куда-либо отправиться не мог. И он стал донимать меня – куда-то его отвезти, кому-то позвонить, что-то узнать. Я же в это время был полностью поглощён работой над рукописью, вспоминал, что происходило в моей жизни пятнадцать-двадцать лет назад, а этот его неуёмный дух деятельности, проснувшийся в нём, мешал и даже раздражал.

– Ты не собьёшь меня, – сказал ему, когда ощутил какую-то власть в его голосе. Дух говорит мне, что и когда надо делать.

– Мой дух сильнее твоего, – ответил он.

Недели через три он окончательно пришёл в себя. К тому времени удалось восстановить его потерянные документы, решить проблему с зубами, и мы начали искать для него работу.

Обзвонили всех, кто мог как-то помочь. Безрезультатно. Лишь дней через десять перезвонил один из его знакомых:

– Приходи, поговорим. Может, что-то найду для тебя.

Григорий приехал в назначенное время, но его знакомый ещё накануне уехал в другой штат, а про него забыл. В тот день Гриша был в отчаянии:

– Скольким людям я помог, – говорил он, – скольких вылечил! И вот сейчас, когда мне нужна помощь, никому нет до меня дела…

Однажды я вышел на кухню, там был Григорий. Он стоял ко мне спиной, и не обернулся, хотя вроде бы должен был слышать, как я вошёл.

– Действительно, Бог привёл меня в этот дом, – сказал он, будто разговаривая с самим собой.

До этого момента мы ни разу не говорили с ним о Боге. Я слегка дотронулся до его плеча, и когда он обернулся, посоветовал ему:

– Если ты веришь в то, что сейчас сказал, иди за Богом и дальше.

Мне давно хотелось дать ему прочитать рукопись, и сейчас его слова – «Бог привёл меня в этот дом» – сказанные им самому себе, подтолкнули меня.

Делать ему особо было нечего, и он в тот же день всё прочитал. Когда потом мы стали говорить о Боге, совсем неожиданно для меня Гриша покаялся, и мы вместе помолились, чтобы Иисус вошёл в его жизнь.

По вечерам мы никуда не ходили, сидели дома и вспоминали ту жизнь, в Союзе. Оказалось, у нас было много общего. Родились в одном году. Он также с юношеских лет мечтал разбогатеть, также никогда толком нигде не работал. И трижды его учили товарищи, в общей сложности девять лет.

В один из таких вечеров он был в хорошем настроении и начертил подробный план своего двухэтажного дома, который продал перед отъездом в Америку…

Как-то утром шёл по коридору, и вдруг, совсем неожиданно для себя, стал молиться:

– Господь, помоги Грише.

Когда произнёс эти слова, язык как бы свело, он перестал слушаться, будто получил инъекцию сильной дозы анестезии. По всему телу мгновенно стало разливаться тепло. В это время вошёл в комнату, тут же упал на колени. Было такое состояние, будто кто-то накрыл меня горячим одеялом.

Конечно, и в голову не могло прийти, что в этот момент решилась вся моя дальнейшая жизнь в Америке…

Через день или два после неожиданной молитвы, когда впервые в жизни испытал ощущение парализованного языка, позвонил Майк, один из моих знакомых и сказал, что есть работа: развозить хлеб из пекарен по магазинам. Машину он давал. На следующий день Григорий вышел на работу.

Как раз в это время ко мне опять приехал из Филадельфии Игорь. После той нашей встречи в бане прошёл почти месяц. Всё это время он искал для себя какую-то работу, но так ничего и не нашёл.

Его заинтересовала работа, предложенная Грише, и он стал ездить вместе с ним. Игорь был довольно решительным человеком. Как когда-то, не долго думая, он бросил писать диссертацию и пошёл в выездные фотографы, так и теперь всего за несколько дней он решил стать партнёром Гриши, купить этот маршрут и открыть совместный бизнес.

Но надо было внести задаток – десять тысяч долларов, остальные же двадцать пять тысяч выплачивать еженедельно в течение года.

Пять тысяч одолжила Игорю его родная тётя, остальные дал Володя, правда, под проценты.

– Поговори с хозяином, – попросил меня Григорий, – может быть, сдаст мне квартиру на втором этаже. Думаю, смогу теперь платить 300 долларов в месяц.

Через неделю, после его вселения, позвонил Сергей:

– Я случайно тут на Брайтоне встретил Григория. Он сказал, что твой хозяин сдал ему квартиру. Может, и для меня там что-нибудь найдётся? Спроси, а то мне сейчас как раз жить негде.

Юджин согласился сдать ещё одну квартиру, но справедливо решил, раз повышается спрос на его жильё, должна повыситься и цена. За квартиру он просил теперь уже четыреста долларов.

«Вот это чудеса! Вот это Америка, – восторгался я. – Ещё вчера человек был бездомным, а сегодня совладелец пусть маленького, но своего дела, живёт в трёхкомнатной квартире с двумя ванными и разъезжает на своей машине, которую отдал Майк в придачу к бизнесу.

Что ж, всё идёт прекрасно. Господь ответил на молитву, и как раз вовремя. Ведь на днях приезжают ко мне в гости по вызову мать, сестра и племянница. В одной квартире всем было бы просто тесно. А теперь Игорь и Григорий переберутся на второй этаж».

Ребята приходили после работы возбуждённые. Бизнес оказался прибыльным. Почти каждый день они находили магазины, где соглашались покупать у них хлеб.

– Теперь эта дорога приносит доход уже минимум на тридцать процентов больше, – как-то, придя с работы, сказал Григорий. – Ты знаешь, сколько я сегодня заработал? Двести долларов, и всего до одиннадцати утра. Неплохо? – В его голосе были энергия и задор.

Какое-то мгновение я даже позавидовал: «Ведь всё это могло достаться мне. А я так пока и не нашёл, чем заняться в Америке». Продажа свитеров кормила лишь в сезон, два-три месяца в году, не больше. Но тут же возразил себе: «Ты же просил не для себя. И Господь сделал то, что ты просил. Он ответил на твою молитву. И это самое главное!»

Ещё до появления у меня Григория позвонил из Италии Вадим. Пожаловался, что, по-видимому, надолго застрял, что у него тяжело с деньгами. В Америку пока не пускают.

– Тут одна женщина вскоре уезжает в Нью-Йорк, – продолжал он. – Я взял у неё сто долларов. Отдай ей эти деньги, а с тобой рассчитаюсь, когда приеду в Америку…

Так я познакомился с Мариной. Когда рассказал ей про дом, в котором живу, она попросила помочь ей поселиться в нём. Хозяин разрешил ей въехать, но только без договора и оформления документов. С непременным условием: как только найдётся покупатель на эту квартиру, она тут же съедет.

У Марины была пишущая машинка, и я попросил перепечатать рукопись, пообещав, конечно, заплатить. Она категорически отказалась взять деньги. Постепенно увлеклась работой. Люди, которых она узнала заочно по рукописи – Сергей, Игорь, Григорий – один за другим вселялись в дом, где она жила, и она встречала их, как старых знакомых.

Итак, я записывал всё происходящее по горячим следам, а она в свободное время перепечатывала.

…Дверь открылась, и я увидел синий матрац.

– А это Борис, – кивнул Григорий в сторону мужчины с явно кавказским лицом, который и держал матрац. – Ему негде жить, он пока останется у меня.

Возражать было уже поздно, да и неловко. Я ничего не сказал. Они поднялись на второй этаж. На этом вселение и закончилось.

«Что ж, он сам платит за эту квартиру, и может впускать, кого хочет», – подумал я.

Однако недоумение осталось: «Как же так? Даже не предупредил, не спросил, согласен ли я иметь такого соседа». Ощутил возникшую вдруг неприязнь к Григорию. «Да, но он теперь мой брат во Христе, он покаялся, я должен его любить».

Бориса видел мельком ещё в Италии. Кто-то сказал, что он отсидел в Грузии около двадцати лет за бандитизм. Да и в Италии на него успели завести уголовное дело.

У него было худое, почти треугольное лицо. Цепкий, оценивающий взгляд будто говорил: «Кого я только не повидал. Посмотрим, что ты за гусь».

Позже, когда мы остались одни, он спросил:

– Как Гриня – не пьёт пока? Ты смотри за ним, не давай ему даже пива. А то пьяный он – и не расскажешь какой.

Через несколько дней между нами произошёл разговор о смысле жизни:

– Самое главное, – сказал я, – это видеть, что Бог делает в твоей жизни, куда хочет тебя направить.

Борис тут же спросил:

– А ты, вообще, какой веры?

– Пятидесятник, – ответил я.

– Это что, секта какая-то? – пренебрежительно усмехнулся он. И пристально глядя мне в глаза, с какой-то блуждающей улыбкой, сказал: – А я верю в бриллианты. Когда люди имеют с ними дело, сразу видно, кто они такие. Верующий, не верующий – у каждого своя цель и программа, и каждый, когда приходит момент, показывает истинное лицо. И ты его покажешь тоже.

Свою речь он пересыпал крепкими словцами, а тон был такой, будто сидели мы в камере на нарах.

После вселения Бориса в моей спокойной жизни, как на совершенно голубом небе, появилась чёрная тучка, на которую не мог не посматривать, и которая становилась всё больше и больше.

Борис не скрывал, что работать – это ниже его достоинства. Видимо, используя связи своих родственников, которые держали ювелирный магазин, он познакомился с хозяевами нескольких ювелирных бизнесов и сумел внушить им, что может быть полезен при решении всяких спорных вопросов. Естественно, за плату. Это и предполагал сделать постоянным источником своих доходов. Вскоре к нему стали наведываться сомнительные личности.

Денег у него не было, машины – тоже. Из вех вещей имелся только тот синий матрац. Но зато выглядел презентабельно – поджарый, одет во всё чёрное и не из дешёвого магазина.

Возлюби ближнего

«И, если я раздам всё имение моё и от дам тело моё на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит».

1 Коринфянам. 13: 3–7.

Как только переехал от Володи и стал жить один, решил послать приглашение родным. Думал, будет здорово, если они увидят Америку. За всю жизнь никуда не выезжали из Союза, видели Запад только в кино и по телевидению. Это было как раз то самое время, когда легко выпускали в гости, и почти не было проблем с визой. Но всё могло перемениться в любой момент, и с приглашением нельзя было тянуть

– Наверное, перед отъездом из России здорово нажимал на них, когда говорил о вере, о Христе, – часто думал я, ещё ожидая их.

Вспоминая наши разговоры, приходил к выводу, что, конечно, не доставало мне библейской кротости. Вот им и трудно было выдержать мой напор.

– Когда приедут, не буду докучать им проповедями, – решил я. – Пусть посмотрят, как живу, дам прочесть рукопись. Сами всё оценят.

И вот эта незабываемая для меня картина: мама, сестра и племянница углубились в чтение рукописи, передавая друг другу прочитанные страницы. Я смотрю на них и думаю, как же они похожи, буквально, во всём – во внешности, в жестах, в той сосредоточенности, с которой читают и передают друг другу страницы. Глядя на них, сразу можно определить, что это мать, дочь и внучка. Теперь они знали все мои мысли.

Из разговоров с сестрой понял, она так и не обратилась к Иисусу. Может быть, моё свидетельство подвигнет её?..