Бог, которого люблю

Неужели и вторая половина его жизни закончится так же?..

2 сентября.

Письмо Ольги и Олежки. Пишут, что им очень скучно без меня, и они купили собаку. Когда прочитал это, всё перевернулось в душе. Вместо отца у Олежки теперь будет собака. Боже мой, сразу же вспомнил, как иногда под горячую руку колошматил мальчика, запирал в чулан, как постригал наголо, а он подходил к зеркалу и спрашивал: «Где мои волосики?» Он мне всё прощал, и только смотрел на меня преданно и говорил: «Я ведь понимаю, ты это для меня делаешь. Тебе ведь тоже неприятно меня наказывать».

16 сентября 1988.

Мой обычный трудовой день. Утром взял у Володи деньги, поехал на трикотажную фабрику, заплатил кредит, купил новую партию свитеров, погрузил в машину.

Стал подавать назад и вдруг – резкий металлический скрежет. Торможу, подаю вперёд, снова торможу, вытягиваю шею, чтоб посмотреть из окна кабины, что это я натворил. Вижу покорёженный мною бок шикарного «Линкольна».

В голове рой мыслей. Что же делать? Ведь я даже не на своей машине. Если поступать по правилам, надо вызвать полицию, оформить протокол. Но тогда Володе сильно поднимут страховку, выплачивать её придётся мне, а где возьму деньги?

Словом, разделился надвое. Одна моя половина говорит: «У тебя и так денег совсем нет, да и что придётся выслушать от Володи». Другая – ничего не говорит, только смотрит на меня с немым вопросом: «Разве не знаешь, как следует сейчас поступить?»

Аккуратно подаю назад между машинами, изо всех сил стараясь никого не задеть, и быстро уезжаю.

Вечером рассказал Володе обо всём случившемся. Моё решение «соскочить», как мы делали когда-то в подобных ситуациях, он одобрил и посоветовал в течение двух недель на той фабрике не появляться.

После ужина стал подводить дневной баланс и обнаружил, что не хватает шестисот пятидесяти долларов. Несколько раз мы с Володей выворачивали все мои карманы, заново проверяли и перепроверяли все расчёты: что купил, что продал, сколько заплатил, сколько получил – денег не было.

Уже перед сном, оставшись наедине с собой и немного успокоившись, стал шаг за шагом вспоминать всё, что делал в тот день. Реальное объяснение, куда могли пропасть деньги, пришло лишь после неоднократного прокручивания всего дня туда и обратно. Хорошо помнил, как отсчитал и отдал хозяину положенную сумму за купленные свитера. В этот момент кто-то отвлёк меня, показать новые образцы, и оставшиеся от уплаты деньги я, скорее всего, не убрал в карман, а оставил на столе в конторке. Вот этих 650 долларов, которые должны были остаться, как раз и не хватало.

На следующий день рано утром пошёл на фабрику. Хозяин категорически заявил, что никто никаких денег не находил…

4 ноября 1988.

Прошло почти три недели с того злополучного дня, когда покорёжил «Линкольн». Следуя совету Володи, около десяти дней не появлялся на фабрике, затем приезжал дважды лишь в конце рабочего дня, когда на парковке почти нет машин. Всё было тихо и спокойно, никто меня не искал. Но не покидала мысли: «Сколько раз ещё придётся озираться по сторонам, не ищет ли кто меня, и как надолго поселилась в душе тоска от того, что сам себе, очень не нравлюсь».

Размышляя по поводу потерянных денег, задавал себе вопрос: что это – наказание от Бога или просто совпадение: деньги пропали именно в тот день, когда смалодушничал.

…Он подошёл неожиданно, когда я доставал ключи, чтоб открыть машину и уехать. Не запомнил ни внешности того человека, ни как был одет, запомнил только его глаза. Они смотрели прямо в душу. В них не было зла.

– Мне сказали, что точно такая же машина, как ваша, три недели назад ударила мою машину вон в том месте, – показал он рукой туда, где всё это произошло.

Я не мог выдержать его взгляда, и забормотал что-то вроде того, что не понимаю по-английски. Почувствовал, как стало себя жалко.

Он подошёл к бамперу моей машины с правой стороны и, показывая на него, сказал:

– Так вот же и краска осталась с моей машины.

Вероятно, мой вид, невнятное бормотание и дурацкое моргание производили впечатление жалкого существа. В его взгляде явно прочитывалась мысль: «Ну что с такого взять». Он пожал плечами и пошел.

– Почему я должен был заплатить шестьсот пятьдесят долларов за чью-то вину? – услышал я, как он спросил у самого себя…

…Я не спеша сел в старенький Володин «вэнчик».

Теперь уже нет никаких сомнений: потеря 650 долларов – не случайность. Ведь ремонт машины стоил ровно столько же, сколько я оставил на столе конторки. И Дух, обличая, говорит мне сейчас: «Я знал заранее, что ты уедешь, в надежде, что тебя никто не видел. Но Я всё вижу и знаю наперёд».

Мне теперь некуда спешить и не надо озираться по сторонам. Но остаётся мысль:

«Если я перед этим человеком имел столь бледный вид, что же будет, если предстану перед Господом в неочищенных одеждах?»

И теперь знаю точно, случись со мной ещё раз нечто подобное, для моего же блага расплата будет в десять раз больше.

10 ноября 1988 года.

Утром не смог завести машину, а надо было срочно развозить свитера по магазинам. Позвонил Павлику. Он уже однажды выручал меня. У него как раз был выходной день, и он сразу согласился мне помочь. Вспоминали Италию и тех, с кем там познакомились. Он рассказал мне, что месяца два назад видел на Брайтоне Бэллу с Валерой. Работу на юге они так и не нашли, и вот приехали в Нью-Йорк. Сейчас живут в одной квартире с Гришей гипнотизёром. Решили организовать «Грегори шоу». Что-то подобное выступлениям Анатолия Кашперовского. И всё время отдают созданию этого бизнеса.

После того, как распродали свитера, Павлик подвёз меня до Володиного дома. Я пригласил его зайти, познакомиться с Володей.

Он увидел, как я живу. В углу общей комнаты, диван, на котором спал – рядом с пианино, все мои вещи сложены на стуле. Немного поговорив с Володей, Павел заторопился и ушёл.

20 ноября 1988 года.

Вот уже почти два месяца ежедневно занят поисками покупателей свитеров. Несколько дней назад возникла идея связаться с Григорием. Я знал, что он занимается созданием своего шоу, но реальной работы, которая приносила бы ему деньги, у него не было. Вот и решил предложить ему попробовать продавать свитера.

Сегодня был у него с Володей. Когда показывали свитера, Володя почему-то назвал ему явно завышенные цены. Потом, на улице спросил его:

– Что ты сделал? Ведь он никогда не найдёт покупателей на такие цены.

– Он мне не понравился, – ответил Володя, – не мог же сказать ему, что не хочу иметь с ним дела. Пусть попробует. Конечно, у него ничего не получится, и он сам откажется.

13 января 1989

Шесть часов вечера. Телефонный звонок. Звонит Павел.

– Я нашёл для тебя квартиру, – сразу объявил он. – Завтра же можешь познакомиться с хозяином и, если договоритесь, вселяйся.

– И сколько же комнат в этой квартире? – недоверчиво спросил я.

– По-моему, три.

– Так мне же нечем будет за неё платить.

– А тебе, по-моему, там платить ничего не надо будет, – озадачил он меня…

Оказалось всё просто. Родная сестра Павла была директором еврейского центра, имела большие связи и располагала огромной информацией, Павел и попросил её найти для меня какое-нибудь жильё. Вскоре она узнала, что один богатый еврейский бизнесмен построил шестиквартирный дом, и ему временно нужен был человек, который присматривал бы за домом. Она сразу же позвонила Павлу, а Павел – мне.

Володя видел, что я говорил по телефону и чему-то очень обрадовался. Он в это время искал какой-то документ в ворохе бумаг.

Конечно, я ему тут же рассказал, что Павел нашел для меня квартиру, за которую даже платить ничего не надо.

Услышав от меня такую новость, Володя замер. Секунд пятнадцать он смотрел в какую-то точку на потолке, но руки продолжали механически перебирать бумажки. На лице была гамма чувств, которую описать не берусь. Может быть, в этот момент он вспомнил мои слова, когда-то сказанные ему:

– Бог поможет мне, и ты увидишь это своими глазами…

15 января 1989

Сегодня день моего рождения, мне исполнилось сорок два года.

Квартира, куда въехал – трёхкомнатная в пустующем шестиквартирном доме. Оборудованная кухня, два туалета с ванными, подземный гараж. Плата за проживание – чисто символическая. Вечерами, по возможности, я должен был быть дома и зажигать свет в нескольких квартирах, создавая для соседей видимость, что дом заселён.

Конечно, с восторгом принял такой подарок ко дню рождения.

25 января 1989

Звонок Ольги из Москвы:

– Миш, три дня назад в Ростове умер Алик. Помяни его….

28 февраля 1989

Позвонила Света. Сказала, что вчера у неё была свадьба. Вышла замуж за гражданина Германии. Через неделю уезжают на десять дней в Италию в свадебное путешествие.

Вроде бы и сам сочинил для неё этот сценарий, чтоб она вырвалась из Союза, а там уж как Бог распорядится нашими судьбами. Но как же больно мне было услышать эти слова: «Уезжаю в свадебное путешествие».

30 марта.

Купил газету «Новое русское слово». На глаза попалась маленькая заметка о неком Шевчуке. Он послал несколько тысяч вызовов русским евреям, и многие из них уже приехали в Америку и Израиль. В конце статьи – номер его телефона.

Мгновенно всё мое тело наполнилось теплом. По опыту знаю, что такое случается со мной, когда молюсь, и Господь отвечает на молитву, или, когда решилось что-то очень важное в моей жизни.

Одновременно возникла мысль-приказ: сегодня же позвони этому Шевчуку и сообщи данные Ольги и Олежки!

3 апреля 1989

Разговаривал с Сашей Божьим. После моего отъезда это наш первый разговор.

Я уже знал от Ольги, что он женился, и у него родился сын.

Видно, в России ему было нелегко. Сказал, что проходит через серьёзные духовные испытания.

Рассказал об Игоре. Он получил разрешение на выезд из России, и вот-вот уедет. Правда, не с семёй, один. Его жена ехать с ним так и не решилась.

18 апреля 1989

По американскому телевидению показали фильм о Моисее, как он вывел евреев из египетского рабства. Когда встретились с Володей, невольно заговорили о фильме, и он сказал:

– Я – Моисей, я всем вам послал вызовы, и вот теперь вы здесь.

– Нет, ты – фараон, – ответил я.

– Почему же? – искренне удивился он.

– Да потому, – отвечал я. – За двадцать пять лет нашей дружбы ни разу не обманул тебя, прожил в твоём доме десять месяцев, и я свидетельствую, что Библия – величайшая книга на земле, Книга книг. Это слово Бога. А ты ни разу не заглянул в неё. Выходит, ты упрям, как фараон.

– Знаешь что, – ответил Володя, – хватит говорить о Боге. И вообще, ты неблагодарный человек. Я для тебя Бог. Если бы не я, сидел бы ты в Союзе, может быть, опять в тюрьме, и не видать бы тебе Америки, как своих ушей.

25 апреля 1989

Мы с Володей едем по Нью-Йорку. Я достаю письмо Ольги, которое пришло сегодня, вскрываю его.

– Что там Ольга пишет? – спрашивает Володя.

Я начинаю читать.

«Здравствуй, дорогой Миша. Сразу, как только ты позвонил, решила тебе написать. Ты спрашиваешь, когда я приняла Христа. Честно сказать, точно не помню. Помню только, что летом, перед Ростовом. Напишу тебе, как помню, и что осталось и есть в моей душе.

Почему обратилась к Богу, почему поверила? Помнишь, ты много гулял, часто не приходил домой ночевать. Я не знала, что мне делать. Пыталась привлечь тебя, но всё было бесполезно. Даже пыталась отравиться.

Однажды днём ты принёс икону с ликом Христа и оставил её у меня, а вечером не пришёл ночевать. Я долго не могла уснуть и плакала. Потом зажгла свет и посмотрела на икону. Не знаю, какая сила заставила меня стать на колени и молиться. Молила Бога помочь мне решить этот вопрос. Просила всё – и моей и твоей смерти.

На мгновение лик Христа преобразился, глаза его стали живыми. В это время кто-то постучал в дверь. Вышла открыть, но никого не было. Вернулась в комнату и спокойно уснула.

Спустя несколько дней ты стал говорить о Христе. Я с недоверием слушала. Потом ты принял Христа, стал приносить книги о Нём. Но тогда я ещё не понимала, что только Он знал, как сохранить нашу семью.

Стал приходить Саша. Принёс книгу «Не только плотник». Эта книга мне объяснила всё. Бог открылся передо мной и рассказал, кто Он и зачем отдал своего Сына за нас. Это меня потрясло. Поняла, что только Создатель планеты и вселенной, горячо любящий нас, мог так сделать.

Но дьявол меня держал. Он говорил мне: «Зачем тебе всё это? Поживи для себя и своего удовольствия, а потом, к старости примешь Христа».

Ничего не могла с собой сделать: так крепко держал меня дьявол…

Однажды, когда рано утром шла на работу, по дороге стала молиться, просила нашего Отца принять меня. Вдруг остановилась и, честно сказать, выругалась. Молитва ушла от меня, и не могла её вспомнить. В течение месяца просила Бога вернуть слова молитвы. И когда Он вернул мне их, с радостью произнесла их.

Я поняла, что моя душа спасена, буду жить вечно, и в моё сердце вошла огромная радость.

Слава нашему Отцу за Его доброту, любовь и щедрость. За то, что Он сделал для нас…»

Когда дочитал до этого места, навернулись слёзы.

– Не могу читать дальше, – сказал я Володе.

– Сантиментальные мы стали с тобой, – ответил он. В его глазах я тоже увидел блеснувшую слезу.

Прошла минута, я продолжил читать дальше.

«Я много говорю людям о нашем Отце, чувствуя при этом силу, которую Он мне дал. Спасибо ему, Отцу нашему. Слава Ему! Пусть люди всей планеты придут к Нему и станут молиться, как молимся мы Ему. Слава Богу нашему! Аминь».

– Да, она сильно верит, – задумчиво сказал Володя. Немного помолчав, спросил: А что слышно с её отъездом? Получила она уже твой вызов?

– Вероятно, пока – нет, – ответил я, – иначе, сразу дала бы знать.

13 мая 1989

Был на собрании в церкви. Когда уходил, ко мне подошла женщина, попросила подвезти её до дома. По дороге разговорились.

– Чем занимаешься? – спросила она.

– Да вот книгу пишу, – ответил я.

– Да нет, я имею в виду бизнес. Чем на жизнь зарабатываешь? – пояснила она свой вопрос.

– Ничего не делаю, только вот пишу.

– Ты знаешь, не хотела тебе говорить, – продолжала она. – Мне известно про твою книгу. Не от Бога она. Им уже написана одна Книга. И других книг не надо. Он тебе покажет. Я молилась за тебя, и Он мне открыл, что с тобою непременно что-то случится. Так что – оставь это занятие.

– Но я же пишу правду. О своей матери, о том, как только Иисус мог помирить нас, о том…

– No, Миша! – перебила она. – Верующий человек – тот, кто принял Христа, он должен умереть для греха. Нельзя описывать грех, если вы верующий. Ваша книга не приведёт ни одного человека к спасению. Описывая грех, вы тем самым утверждаете, что надежды на спасение нет. И знаете что? – после паузы добавила она. – Есть мнение верующего человека о том, что вы написали. Вы ничуть не изменились, вы такой же, как были с самого начала. В вас играет гордыня.

Я не нашёлся, что ответить. Вскоре подъехали к её дому, и она вышла.

Я знал, что эта женщина и в зной, и в дождь ходит в одну и ту же церковь. Знал также, что она вдова, живёт в крайне стесненных обстоятельствах, что её сын алкоголик. Последнее время она часто звонила мне, просила помолиться за него. Я искренне молился, и каждый раз она говорила: «Спасибо, брат. Я чувствую успокоение, чувствую, как Дух касается меня».

И вот стоило только написать о себе правду…

Может быть, и в самом деле делаю что-то не то?

Вечером долго не мог заснуть. Услышал давным-давно забытый голос: «Ты веришь, она верит, а правда-то, выходит, у вас разная. Да и всё до конца ты о себе не расскажешь, а напишешь, что тебе выгодно». «Да нет,– ответил. – Я знаю правду. Она в том, что я грешник. Но Он любит меня таким, каков я есть, и не оставит меня, как обещал».

30 мая 1989

Три недели назад встретил Игоря в аэропорту Кеннеди. Он получил статус беженца, прилетел из Италии. В нашем распоряжении было всего полчаса. Он летел в Филадельфию. Мы успели поговорить только о Рите и Вадиме, которые застряли в Италии.

Последний раз видел его полтора года назад, в тот день, когда Олежка помолился за него и попросил Господа вывести его со всей семьёй из Союза.

3 июня 1989

Интересный произошёл разговор с Володей. Вообще, он – мой первый редактор. Часто звоню ему и читаю только что написанное. Позвонил и сегодня:

– Алё, – слышу в трубке его голос.

– Привет, Володенька, – говорю ему. – Есть у тебя пара свободных минут?

– Давай, давай, – доносится его вздох. – Опять какую-нибудь гадость про меня написал.

– Нет, нет, чтением утомлять тебя не буду, – спешу успокоить его. – Только хочу спросить, как ты понимаешь народную мудрость: «Что посеешь, то и пожнёшь?» – Пока он соображает, что ответить, продолжаю: – Сегодня читал Новый завет и открыл для себя, что это только часть Евангельского стиха. А весь стих несёт совершенно иной смысл. Так как же ты всё-таки это понимаешь?

– Ну, это совсем просто, – отвечает он. – Это значит, что в супчик положишь, то и поешь. А что же может быть такое, что опровергнет эту истину?

– По его реплике догадываюсь, что он собирается ужинать. Тем не менее, мне ужасно хочется задать ему ещё один вопрос, ради которого и начал этот разговор: – Евангелие говорит, что истина в другом, – чувствуя, что он внимательно меня слушает, начинаю я. – Весь стих звучит так: «Не обманывайтесь, братья. Что посеете, то и пожнёте. Если сеете для плоти, то от плоти пожнёте тление, если же сеете для духа, то от духа пожнёте жизнь вечную». А ты вот в своей жизни для чего сеешь – для плоти или для духа?

Молчание. Щелчок в трубке.

– Извини, – говорит Володя. – У меня вторая линия. Подожди минуту…

– Тут мне приятель позвонил, – возвращается Володин голос. – Бизнес один выгодный продаётся, срочно еду смотреть, даже поесть некогда. Вечером созвонимся.

– Постой, постой, – скороговоркой выкрикиваю я. – Так скажи мне – для чего ты сеешь в своей жизни – для плоти или для духа?

– Я? Я сею для своей семьи, для детей.

Гудки в трубке.

Не знаю, что жена положила ему в супчик, но, по-моему, ужинать Володе сегодня уже не придётся.

Поздно вечером звоню ему:

– Что слышно с бизнесом? – спрашиваю.

– Ты знаешь, – отвечает он, – поехали и попали в пробку. Пока добрались, они ушли домой. Вот только недавно вернулся. Придётся завтра вечером опять ехать.

20 июня 1989

Сегодня приехал ко мне из Филадельфии Игорь.

Я суечусь, накрывая на стол, а он, удобно устроившись в кресле, читает мою рукопись. Говорит, ему интересно. Естественно. Ведь почти половину из тех, о ком пишу, он хорошо знает. Заочно знаком и с Володей, который вот-вот должен подойти. Завтра у него день рождения, исполнится сорок восемь лет.

– Ты не представляешь, как повлиял на меня твой отъезд, – в который раз, отрываясь от чтения, говорит Игорь. – Когда ты уехал, я подумал: вот ведь, русский парень взял и уехал в Америку. А мы только говорим и говорим. Вообще, когда прошёл слух, что ты поверил в Бога, я подумал, что ты просто Сашке подыгрываешь или, по крайней мере, придумал какое-то новое дело, и хочешь обобрать всю церковь.

«До чего же интересно узнать мнение о себе со стороны»,– думаю я, слушая Игоря.

– Другое дело, Сашка, – продолжает он. – Никогда не работал, жил на всём готовом. Мальчик. А ты? Всего добивался своими силами, и вдруг поверил в Бога. Ты, вообще, был для меня каким-то монстром.

Игорь говорит всё это вполне искренне. От слова «монстр» мне становится смешно. Хотя, действительно, я был полусумасшедшим, одержимым идеей разбогатеть во что бы то ни стало.

– Ты знаешь, когда я понял, что ты изменился? – спрашивает Игорь. – Когда перед отъездом пришёл к тебе и увидел твои глаза…

Игорь опять углубляется в чтение, а я, задетый его воспоминаниями, невольно ухожу в размышления о пережитом за последнее два года. Продолжая накрывать на стол, в каком-то возбуждённом состоянии, без надобности хожу туда и обратно.

Два года назад спросил Сашу о втором пришествии Христа. Он рассказал, что должно этому предшествовать – о пророчествах. Евангелие должно быть проповедано по всей земле, а значит, и в России тоже. Евреи должны по пророчеству собраться в Израиле. Но для всего этого должен рухнуть железный занавес.

И он рухнул.

После семнадцати лет отказа уехал в Израиль Марик с семьёй. Вадим с Ритой недавно выехали из Союза, и сейчас в Италии ждут визы в Америку. Через полтора месяца приезжают ко мне по приглашению мать, сестра и племянница. У них уже куплены билеты. Побывала в Америке и моя преподавательница английского языка Тая Клинцова, мы виделись с ней. Уверен, выпустят и Ольгу с Олежкой. Они уже получили мой вызов и подали документы на выезд. Уехала из Союза и Света… Сейчас вот Игоря принимаю в Америке.

Чтобы наша вера – этот маленький цветок – росла и крепла, Господь поднял скалу в миллионы тонн, которая загораживала свет – обрушил железный занавес.

Что ж, всё и случилось, как предсказывал Саша.

Я и мысли не допускал, что увижу это своими глазами. Мало того, буду даже записывать, как всё происходит, находясь уже в Америке.

За тридцать серебряников

«Итак, братия Мои, мы не должники плоти, чтобы жить по плоти. Ибо, если живёте по плоти, то умрёте. А если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете».

Римлянам. 8:12, 13.

Красавец-мост Верезано. Мы едем по нему на остров Стейтон Айленд. За рулём – Валера. Я сижу рядом с ним, а на заднем сидении – Белла и её родители.

– Как вам Америка? – спрашиваю их.

Отвечают все сразу. Но без труда понимаю, что машина, на которой едем, уже вторая, работой и Валера, и Белла довольны, родители проходят медицинское обследование и изучают английский. Америка им нравится.

– Ты же у нас ни разу не был. Сейчас посмотришь, как мы живём, – добродушно улыбаясь, говорит Леонид Борисович. – В теннис играешь? А то корты рядом с домом, и ракетки у нас найдутся.

– Вот кто сказал бы мне в Союзе, – отвечаю я, – ни за что не поверил бы, что советские евреи, не прошло и года, живут в двухэтажном доме, рядом теннисный корт, купили две машины, видео и телевизор – не в счёт.

– Не так всё просто было, – сразу посерьёзнел Валера. – На юге месяца три потеряли. Когда приехали в Нью-Йорк, денег едва хватило снять квартиру. Да ты ведь был у нас прошлой осенью, когда мы ещё на Брайтоне жили.

Я сразу же вспомнил, как мы с Володей заезжали к ним на Брайтон. Это было почти год назад. Они жили тогда все вместе в одной квартире с Гришей-гипнотизёром и его женой Ксенией, ещё верили в успех «Gregory Show», всё время отдавали его организации и считали подписание контракта вопросом дней.

– Да, времени много потрачено. Но хоть язык набрали, – уже на более оптимистической ноте заканчивает Валера.

– Вот она, одноэтажная Америка! – почти одновременно восклицают Хиля и Леонид Борисович.

Мы уже съехали с трёхкилометрового Веризано. Кругом двухэтажные белые домики. Невольно сравниваю с Подмосковьем. Всё здесь наоборот. Чем дальше от Нью-Йорка, тем лучше дороги, тем лучше выглядят машины, а ресторанам, магазинам, бензозаправкам – вообще нет числа.

Дороги же просто потрясают. Нескончаемый поток машин. Яркие красочные рекламы на огромных щитах, на грузовиках и автобусах. И всё это будто только что выкрасил весёлый художник. Испытываешь ощущение, которого прежде не знал. Всё вокруг тебя движется в разных направлениях, на разных уровнях. Двух – трёхэтажные развязки эстакад.

– И вот так по всей Америке, – будто угадав мои мысли, говорит Белла. – Мы ведь с Юга в Нью-Йорк на машине добирались. Дороги – сказка!

– А ну-ка, останови на минуточку, – просит Хиля. – Подождите нас здесь, а мы с Валерой в «Shop Rite» заглянем, чего-нибудь к столу возьмём.

Вот что уж, действительно, удивляет советского иммигранта, так это обилие магазинов и разнообразие товаров. Месяца два назад ко мне заезжал друг из Москвы, и мы с Володей специально повели его в супермаркет, чтобы посмотреть на его реакцию. Увидели, что и ожидали. Выражение лица у него было такое, будто наблюдал изумительный по красоте восход солнца.

– У тебя что слышно, как живешь? – спрашивает Леонид Борисович. – Как твоя книга?

– Пишу, Леонид Борисович. Вот уже месяца четыре почти никуда из дома не выхожу. Чем дальше продвигаюсь, тем больше проблем возникает. Если бы знал с самого начала, что это такое, наверное, не взялся бы. Но Бог мне помогает. Уверен, если уж Он дал мне это задание, поможет его и завершить.

Чувствую, чем-то интересен этой семье. Много раз видел их глаза, когда рассказывал им, как уверовал, как Иисус изменил мою жизнь. Наверное, и сейчас им интересно узнать, не сломала ли мою веру Америка? А может быть, им запомнилось, как я при всех объявил Григорию, что он больше никого не загипнотизирует, да так оно и вышло.