Бог, которого люблю

– Самое главное, – сказала сестра, – хорошо или плохо будет тебе, всегда помни о матери.

В этот момент наши с Сашей глаза встретились. Мы-то знали, что в жизни самое главное – иметь Бога в сердце, остальное всё приложится.

Когда все разошлись, посмотрел в окно. Медленно падал снег, накрывая улицы, крыши домов, деревья. Завтра уезжаю…

А через три дня – новый, 1988 год.

Итак, мой путь лежит в Америку. Я оставил всех, кого люблю, шагнул в неизвестность. Каким окажется для меня Запад? Как примет меня Володя? Конечно, знаю, Господь не оставит, где бы я не был. Он помог сделать этот шаг в неизвестность, Он поможет и там, в Америке.

Но так же знаю, меня ждут испытания. Ведь право выбора остаётся за мной. Одно решил твёрдо – в моей жизни не будет иной женщины, в ней останутся или Света или Ольга. Когда прощались в Шереметьево, отвёл в сторону Олежку.

– Я тебя очень люблю, Олежка, – сказал ему, – но сам не знаю, что меня ждёт, поэтому не стану тебе ничего обещать.

Его глаза, как всегда доверчиво смотрели на меня. На этот раз, вместо мальчишеского задора, в них были недоумение, печаль и слёзы.

Я тоже едва сдерживаю слёзы. Ещё минута, и окажусь за невидимым занавесом, который, быть может, разделит нас навсегда.

Часть вторая

«Если же Дух Того, Кто воскресил из мёртвых Иисуса, живёт в вас, то Воскресивший Христа из мёртвых, оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас».

Римлянам. 8:1.

По дороге

«Закон и пророки до Иоанна. С сего времени Царствие Божие благовествуется и всякий усилием входит в Него».

Лука. 16:16.

– Господа! Простите, что бужу вас. Но, поверьте, Северная Италия – не самое плохое место, где можно проснуться, господа…

«Какая справедливая мысль», – мгновенно отмечаю я.

А тот же голос продолжает:

– Думаю, ни у кого не будет возражений по этому поводу?

– У меня – нет, – молча соглашаюсь и тут же, как могу, вытягиваюсь на своём сидении, чтобы увидеть говорящего.

Этой фразой наш экскурсовод разбудил, наверное, не одну тысячу эмигрантов из Советского Союза. И, конечно же, ему доставляет огромное удовольствие видеть лица людей, для которых в сравнительно ещё недалёком прошлом Луна, как место возможного обитания, казалась доступнее Италии или Америки.

И вот я смотрю в окошко автобуса. Мимо проносится весёлый, цветной «загнивающий» капитализм. Мелькают отели, толы, дорожные знаки…

Невольно вспоминаю мужа сестры. Он много лет ездил в командировки на Запад, побывал чуть ли не во всех странах Европы. На вопрос: «Ну как там?» – поморщившись, всегда отвечал: «Противно».

Теперь-то понял, что он не кривил душой. В самом деле, стало досадно, что всё это вижу первый раз в сорок лет.

Казалось бы, проносящийся мимо калейдоскоп, должен полностью поглотить внимание, а меня почему-то тянет к размышлениям…

Надо же, как тесен мир! Рядом со мной дремлет Сергей. Разговорившись, выяснили, что у нас в Москве есть общие знакомые. Оказывается, даже должны были встретиться перед моим отъездом. Действительно, я тогда ждал какого-то Сергея, который тоже собирался уезжать и хотел что-то у меня купить. Сергей не пришёл вовремя, я же торопился в таможню, встреча не состоялась.

И вот он догнал меня в Италии, теперь сидит рядышком в автобусе. Мы уже успели расспросить друг друга, кто и какими путями выбрался из Союза.

Сергей выглядит очень интеллигентно. Поджарый, в очках. Недавно кто-то из иммигрантов, кто знал его ещё по Москве, сказал, что там он был «ломщиком». О подобных «специалистах» рассказывал когда-то Толя Дынька:

– Продашь такому что-то, получишь деньги, пересчитаешь, а когда придешь домой, половины не будет.

Направо, через проход – москвичи Белла и Валера. О чём-то разговаривают с юным одесситом Аликом. С ними я подружился ещё в Габлице, под Веной, откуда начался мой иммигрантский путь.

«Интересно же всё получилось», – думаю я и вспоминаю, как познакомился с Аликом и его отцом Павлом…

Оказавшись в Австрии, неожиданно осознал, что мне предоставляется великолепная возможность попробовать записать, что произошло в моей жизни.

Очень быстро набросал страниц тридцать-сорок. Иногда ко мне заходили Володины родственники, с которыми выехал из России, и теперь жил в одной гостинице. Читал им кое-что из написанного.

Кто-то из них спросил:

– Что же не взял с собой Библию, если ты такой верующий?

– А я вот сейчас помолюсь, и Господь пошлёт мне Библию, – ответил я и помолился.

И вот, что произошло.

В тот же вечер в гостинице появилась семья одесситов. Павел с женой Марией и сыном Аликом. Мы познакомились. На следующий день они поехали в Вену. Кто-то подошёл к ним на улице и подарил несколько экземпляров Библии на русском языке. Эти книги они передали мне.

Всё, что написал к тому времени, прочёл и Алику. Мы с ним много говорили о Христе, о Библии.

Вскоре Алик с родителями уехал в Италию, и я думал, если и увидимся, не скоро.

Однако, когда приехал в итальянский городок Ладисполи, первым человеком, который подошёл ко мне, едва вышел из автобуса, был Павел. Он и предложил очень удобную комнату в том же доме, где жил с семьёй. Так мы опять оказались под одной крышей.

Ладисполи стал перевалочным пунктом советской иммиграции. Кого здесь только не было…

Однажды Алик сказал, что накануне был на выступлении какого-то гипнотизера. Он усыплял людей, находил спрятанные предметы, делал другие невероятные вещи, даже кто-то начинал раздеваться.

– Как ты думаешь, – спросил меня Алик, – от Бога это или нет? Он, наверное, и сегодня будет что-нибудь показывать. Как мне хочется, чтобы у него ничего не получилось.

Я уже слышал об этом гипнотизёре, и теперь Алик предлагает пойти на встречу с ним, она будет на квартире Беллы и Валеры. Чувствую, внутри возникает волнение, может быть, даже страх. Предстоит увидеть человека, который, безусловно, обладает какой-то непонятной способностью.

Если не пойду на встречу с ним, никто не укорит, ведь меня туда не приглашали.

Если же пойду, вдруг он и меня загипнотизирует. Там будут Белла с Валерой, их родители, Сергей, Алик – все те люди, с которыми говорил о Боге, о том, как Он изменил мою жизнь. Представил, как этот гипнотизёр говорит мне: «Иди и спрячь авторучку в соседней комнате. А теперь дай мне твою руку, пойдём вместе, и я за десять секунд найду её».

И если он найдёт эту авторучку, всё, что я говорил о Боге, будет перечёркнуто или подвергнуто сомнению? Получится, что сила, которой обладает этот человек, не верующий в Бога, поглотила меня. Но ведь не именем Божьим он всё это делает. Нет, я должен пересилить свои опасения и пойти.

– Познакомься, это Миша, о котором мы тебе рассказывали, – представляет меня Белла сухому парню моих лет с копной тронутых сединой волос и необычно голубыми глазами. На его лице нет и намёка на улыбку.

– Еремеев, – протягивает он мне руку, и тут же отходит в сторону, будто я его совсем не интересую.

«Значит, ему тоже обо мне известно», – отмечаю про себя.

За чаем, кто-то спрашивает его:

– Гриш, помнишь, в прошлый раз ты складывал семизначные числа? Ты их считаешь или просто называешь ответ по наитию?

Откуда-то появляется листок бумаги. Все по очереди пишут столбиком семизначные числа. Он начинает считать. На его лице – огромное напряжение. Проходит пять секунд, десять, он называет ответ. Мы пересчитываем. Ответ правильный.

Он просит написать в два раза больше чисел и, показывая ему, раскачивать листок, как маятник. Секунды три он смотрит на числа, затем закрывает глаза ладонью, проходит ещё секунды три-четыре, и он называет ответ. Минуты две все пересчитывают, – ответ неправильный.

– Не может быть, – говорит он.

Мы пересчитываем заново. Он оказывается прав.

«Господь, – говорю я мысленно, – укрепи меня Духом Твоим, чтобы я мог выстоять против этого человека».

Уже несколько раз ловил на себе его взгляд. Похоже, он примеривается ко мне, и всё происходящее обязательно каким-то образом коснётся меня.

– А ты можешь кого-нибудь загипнотизировать? – спрашивает Сергей Еремеева.

Начинает происходить то, чего так боялся Алик. Тяжёлый взгляд Григория остановился на нём.

– Сейчас я напишу на карточке цифру. – Григорий, держа карточку так, что никто не видит написанного, кладёт её под книжку. – А теперь смотри мне в глаза, – обращается он к Алику, – и ты обязательно назовёшь эту цифру.

– Шесть, – поникшим голосом бормочет Алик.

– Молодец, – говорит Еремеев и достаёт из-под книжки карточку с цифрой шесть.

Все переглядываются, смотрят друг на друга.

– Давай попробуем ещё раз – предлагает Григорий, и тут же записывает на карточке новую цифру.

– Три, – выдавливает из себя Алик.

– Правильно, – показывает Григорий карточку с такой цифрой.

– Ты не Божьим Духом всё это делаешь, – неожиданно для себя, говорю ему.

– Почему? – глядя прямо мне в глаза, спрашивает он. – Я – православный христианин, крещёный в церкви, верю в Бога. А что касается гипноза, то это метод лечения больных, применяя его, я многих вылечил.

– В Библии ты не найдёшь ни одного места, где бы Христос или Его ученики кого-то гипнотизировали, – возразил я. – Если ты даже исцеляешь людей от каких-то болезней, так и должен говорить, что делаешь это именем Христа или, точнее, Он исцеляет по твоей молитве. Я уверен, что меня ты не загипнотизируешь. Та истина, которую ты сейчас услышал, не позволит тебе сделать этого.

Я сам был удивлён, что с такой уверенностью произнёс столь долгую речь. Ещё минуту назад чувствовал растерянность перед ним.

И вот наши глаза встречаются.

Его голос приказывает:

– Не думай, отвечай быстрее.

В моей голове – семёрка.

– Два, – говорю я.

– Ты долго думаешь, – раздражённо и не глядя никому в глаза, отчеканивает Еремеев. – Давай попробуем ещё раз, – тут же предлагает он.

Его правая рука автоматически ищет ручку, чтоб написать новую цифру на карточке. Секунду-две его мозг не контролирует движение руки. И всем это видно.

– Смотри мне в глаза, – повторяет он команду, – и как только махну рукой, тут же назовёшь цифру, которую я тебе внушу.

Воцаряется молчание. Все с нетерпением ждут развязки. Если он ошибётся второй раз, игра потеряет смысл.

Мы сидим за столом напротив друг друга. Его голубые глаза неотрывно смотрят на меня. Чтобы быть ко мне ближе, он вытягивает шею.

Я чувствую, как по мне растекаются спокойствие и уверенность.

Он машет рукой.

– Два, – говорю я.

– Что ты заладил – два да два! – с досадой почти выкрикивает он.

Кто-то из зрителей, очевидно, потеряв интерес к происходящему, отходит от нашего стола. Григорий явно смущён.

– А вот теперь ты и Алику не сможешь внушить то, что хочешь, – говорю я.

– Ему? – изумляется он. – Да он у меня в любое время дня и ночи…

Тут Гриша прервал себя на полуслове. Видно, он понял – концерт окончен: его уже никто не слушал…

– Так сколько там до Штатов лететь осталось? Часа три? – спрашивает меня Сергей.

Подумать только, совсем недавно мы с ним разъезжали в туристическом автобусе по северной Италии, а теперь наши места совершенно случайно оказались рядом в огромном Боинге, который скоро приземлится в аэропорту Кеннеди.

Коротка дружба иммигрантов. Павел с Аликом уже неделю где-то в Нью-Йорке. Бэла с Валерой улетели на Юг Америки. Часа через три-четыре расстанемся и мы с Сергеем. Родственники ждут его в Лос-Анджелесе.

Невольная печаль проникает в душу при мысли, что, быть может, ты уже никогда не увидишься с этими людьми, которые успели тебе понравиться.

– Вот ты говоришь, жить по духу, а не по уму, – прерывает мои размышления голос Сергея.

В его руках – Библия. Он непрерывно читает её, как только сели в самолёт.

– Ты утверждаешь, что надо прислушиваться к Его голосу, и так поступать – продолжает он. – Я верю, что Бог есть, но Он мне никогда ничего не говорил.

– Но ведь ты же не вручил Христу свою жизнь, – отвечаю я. – Все свои проблемы пытаешься решить самостоятельно, без Него. Вот ты и не слышишь Его. Я тоже не слышал, пока не покаялся и не обратился к Нему.

– Но почему, именно, Христос? – спрашивает Сергей, – Ведь Бог один.

– Ты знаешь, какой разговор произошёл у меня с Аликом? – неожиданно и совершенно не зная почему, спрашиваю Сергея. Не дожидаясь ответа, рассказываю:

– Утором, накануне отъезда Алика из Италии в Америку, мы остались в доме одни. День выдался ясный, но ветреный. Из окна хорошо было видно штормящее море. Разговор зашёл как раз о том, как жить – по разуму или по духу. И, вообще, что значит жить по духу. Алик сказал, что Америка прекрасная страна, а он молод, и всего добьётся своими силами. Ты знаешь, как я ответил Алику?

– Как? – спросил Сергей.

Я взял у Сергея Библию, нашёл девятую главу Екклизиаста и прочёл ему:

«И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достаётся успешный бег, не храбрым победа, не мудрым хлеб и разумным богатство, и не искусным благорасположение, но время и случай для всех их.

Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадают в пагубную сеть и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие улавливаются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них».

– Как ты думаешь, – что случилось после того, как я прочитал эти строки Алику? – спрашиваю Сергея.

– Постой, – перебивает меня Сергей, – потом расскажешь, что случилось. Сначала ответь: – если время и случай – для всех, независимо от ума и способностей человека, получается, что всё предопределено, и человек как бы приговорён к бедствиям?

– Без Христа – да, приговорён, – отвечаю я. – И эти бедствия, прежде всего, в душе человека. Только Иисус может вычищать грязь из наших душ. Только он может избавлять от вожделений, из-за которых человек попадает в пагубные сети, как рыба.

Я опять открываю Библию, быстро нахожу пятьдесят третью главу Исайи, и читаю ему 10 и 11 стихи:

«Но Господу угодно было поразить Его. И Он предал Его мучениям. Когда же душа Его принесёт жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное. И воля Господня благоуспешно будет исполняться рукой Его.

На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; через познание Его. Он, праведник, Раб Мой оправдает многих. И грехи их на Себе понесёт».

– О ком это написано, как не о Христе? – говорю Сергею. – И пророчество это дано за шестьсот лет до Его рождения.

– Но как же познать Его? – глядя мне в глаза, спрашивает Сергей.

– Верой, – отвечаю ему. – Помнишь тот вечер у Беллы, когда Григорий складывал семизначные числа, и Алик называл цифры, которые он ему внушал? Я объявил тогда Григорию, что он не сможет меня загипнотизировать, потому что не Божьим Духом всё это делает. Для меня это был настоящий экзамен. Мне надо было преодолеть свою неуверенность перед ним. Впервые в жизни я отважился говорить от имени Христа сразу многим людям. Я верил: Он хочет, чтобы все увидели силу Его правды.

– И ты помнишь, – продолжал я, – что произошло потом? – Григорий на глазах превратился в шарик, из которого вышел воздух, и он уже не мог взлететь. Не только мне, но и Алику не сумел больше ничего внушить. И все поняли, это не случайно. Может быть, поэтому ты сейчас и слушаешь меня.

– Д а а а… – задумчиво протянул Сергей. – А что же произошло во время вашего разговора с Аликом?

– Знаешь, давай так сделаем, – неожиданно предлагаю ему. – Сегодня мы разъедемся в разные стороны. Если судьба вновь сведёт нас, и тебе будет интересно, непременно расскажу, какой урок Иисус в тот момент преподал Алику и мне.

Пророчества сбываются

«Так и слово Моё, которое исходит из уст моих, – оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его».

Исайя. 55:11.

Итак, я в Америке. По чисто российской традиции устроили застолье. Первое застолье на американской земле. Вся Володина семья, его друг Ян с женой, соседка Берта и Володины родственники, с которыми я приехал. Сколько было тостов за Америку, за процветание, за жизнь до ста двадцати лет… Что-то вдруг шевельнулось в уголке души во время этих тостов, что-то говорящее совсем о другой действительности. Но я промолчал. Когда все разошлись, и я остался с Володей и его женой Мусей – проговорили до глубокой ночи. Ведь не виделись почти восемь лет. Володя рассказал, каким трудным было его начало в Америке. Денег, которые перевёл из Союза, хватило лишь снять квартиру. На мебель уже денег не было. Что-то дали соседи, что-то подобрал на улице. Поехал к родственникам в Канаду. Пробыл там три дня. Когда уезжал, родственник, у которого останавливался, напутствовал: – Вернёшься в Нью-Йорк, сразу же позвони мне. Но не называй моего настоящего имени, попроси Джона, а я скажу, что таких здесь нет. Таким образом, за звонок платить не придётся, а я буду знать, что ты доехал благополучно. А ведь тот родственник был далеко не бедный человек, владел несколькими домами. Володе начинал с нуля. Нужно было содержать семью, платить за квартиру, поэтому, долго не раздумывая, пошёл на первую же предложенную работу – электриком в метро. Нелёгкая это оказалась работа. Дорога до депо и обратно занимала три часа, вставать приходилось ежедневно в пять утра. – Когда получил первый чек, – вспоминал Володя, – я был счастлив. Даже не верилось, что вот так просто, каждую неделю мне будет приходить чек, и в нём будет указана сумма в долларах. Он рассказывал, а меня подмывало спросить, что же произошло с планами насчёт антикоррозийного покрытия металла? Но спрашивать не стал. Старенькая машина, на которой он встретил нас в аэропорту, скромная арендованная квартира, где он жил с женой и двумя дочерями – говорили сами за себя. Из идеи, на которой он собирался сделать миллионы, ничего не получилось. Вот и пришлось пойти работать в депо рядовым трудягой. А ведь, припоминается, в юности мы с ним посмеивались над одним из друзей моего отца, который тоже трудился в депо. – А я вот решил написать обо всём, что со мной произошло, – сказал ему. Достал свои записи и стал читать

– В Бога я тоже верю, – одобрил Володя, – и мемуары – это хорошо. Но мы этим займёмся под старость, когда будет много свободного времени. Сейчас писать некогда, работать надо. Как здесь говорят – Name of the game is money, – улыбнувшись, добавил он.

В ту ночь я не уснул, «как убитый». Перед глазами проплывали потоки машин, развязки дорог, рекламные щиты…

Конечно, вспомнил слова Володи: «писать некогда, работать надо». Но ведь уже многим сказал, что начал писать книгу. Знает о ней и Света. Когда она несколько раз звонила мне в Италию, даже прочитал ей кое-что. И вдруг всё забросить?

Что ж, если действительно не будет времени, стану хотя бы делать наброски для книги, коротко записывать интересные события, встречи, разговоры, собственные мысли. Это обязательно пригодится.

И вот некоторые из этих записей…

15 апреля 1988.

Вечер. Время ужина. Телефонный звонок. Трубку берёт Володя.

– Тебя, – с удивлением говорит он.

На другом конце провода – одессит Алик.

– Приветствую вас на американской земле! – весело говорит он. – Привет тебе от моего папы. Вот он вырывает у меня трубку, хочет тебе что-то сказать…

Когда они уезжали из Италии, дал им телефон Володи. И вот, надо же, они не забыли меня.

3 мая 1988

Еду в нью-йоркском метро. На остановке входит девушка. Садится рядом со мной.

Её прекрасные волосы наполовину закрывают лицо. Чем-то похожа на Свету. Тот же запах духов. Я как бы обёрнут им, мгновенно перенесён в прошлое.

Она поворачивается в мою сторону. Грациозным движением откидывает назад волосы…

Иду домой и думаю: «Ведь мой Светик ничем не хуже. И теперь, может быть, больше не увижу её никогда».

Вспомнил прощание с ней перед отъездом. Встретились на улице. Было темно, тихо и безлюдно. Косо падал сильный снег.

– Теряю тебя, Светик, – сказал ей.

– Мы с тобой ещё встретимся там, – подбодрила она меня.

– Ты должна уехать из этой страны, – посоветовал ей тогда. – Делай для этого всё возможное. Даже если надо будет выйти замуж – не раздумывай.

14 июня 1988

Уже три месяца в Америке. Можно и оглянуться. Сразу по приезде Володя предложил мне заняться бизнесом – торговать свитерами. Покупать их на фабрике, которая недалеко от его дома, и продавать магазинам. Предупредил, что дело это сезонное – с середины осени и до Рождества. А пока советовал пойти на курсы и подучить язык.

– Конечно, не настаиваю, чтобы ты занимался свитерами, – говорил Володя, – даже не гарантирую тебе большой заработок. Подумай, может, тебе лучше пойти в программисты.

Я не раздумывал. Раз приехал к нему, то и буду заниматься тем, что он предлагает.

Сегодня выдался очень жаркий день. А мне, как назло, предстоит поход в один из самых чёрных районов Бруклина, на Фладбуш.

Еврейский центр дал мне продуктовые талоны на 15 долларов, отоварить их можно только в одном магазине, который как раз и находится на Фладбуше.

– Только иди пешком, – напутствовал утром Володя. – Туда надо ехать на двух автобусах. А пешком – сэкономишь четыре доллара.

Это был уже мой второй поход за продуктами. Первый раз поехал на автобусе, и Володя был очень недоволен.

– Ты должен понимать, что такое его величество доллар, – отчитал он меня. – Сейчас все вы, приезжие, на велфер становитесь, а когда я попал в Америку, мы и понятия не имели об этом пособии. Чтобы купить подешевле продукты, моя матушка ходила пешком аж до 76 улицы.

Я прикинул расстояние: получалось около ста кварталов туда и обратно. «Ого!» – подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Никуда не денешься, – в запале продолжал Володя. – И тебе вкалывать и считать каждый доллар придётся. Один рент жилья чего стоит. Никакой Бог тебе не поможет.

– Бог поможет мне, – ответил я ему. – И ты увидишь это.

Его нельзя было упрекнуть, что он говорил мне одно, а сам поступал по-другому. За то время, что живу в их семье, убедился, что они экономят на всём, на чём только можно.

Дело в том, что Володя играл на бирже, и все отложенные деньги тут же вкладывал в ставки.

4 июля 1988.

День Независимости! Главный национальный праздник Соединённых Штатов Америки.

Уже почти четыре месяца живу у Володи. Софа, на которой сплю, стоит в общей комнате, где телевизор. Все мои вещи – в углу на стуле.

Когда Володя бывал дома, не проходило и десяти минут, чтоб к нему не заглядывал кто-то из его многочисленных родственников. Их всех он разместил в том же доме, где жил сам. Но сегодня Володя с семьёй уехал в горы. Уговаривал и меня ехать, но я отказался, решил в тишине поработать над записями.

Да не тут-то было.

С улицы доносится неимоверный шум. Мальчишки взрывают петарды, пускают фейерверк. Все эти опасные забавы свободно продаются.

Вдруг – страшный грохот. В окно влетает одна из таких «игрушек». Комнату мгновенно заполняет густой едкий дым. Горит занавес…

Минут через пятнадцать после того, как загасил огонь и проветрил комнату, подумал: «Если бы работа над книгой не была для мня важнее отдыха в горах с Володей, его квартира сгорела бы…»

18 августа 1988.

– Я никогда не поверю в Христа, – сказал мне Володя. – Если поверю, значит, изменю своему Богу.

– А ты веришь, – спросил я, – что Моисей был пророком Бога, что через него Бог дал евреям заповеди и что Моисей написал Пятикнижие?

– Верю, – ответил Володя.

– Тогда почему же ты ни разу в жизни не взял в руки Библию и не прочитал, что завещал Бог еврейскому народу?

– Я читал критическую литературу о Библии, – попробовал отшутиться он.

– Где изданную? – тут же спрашиваю.

– В Союзе, – отвечает он, и сам же смеётся.

– Как интересно, – продолжаю наступать на него, – отраву ты съел. А то, что Бог приготовил, на это у тебя времени нет.

– Насчёт времени – туго, ты прав, – подхватил Володя. – Ты же знаешь, каждый день ложусь за полночь, а встаю полшестого.

После нашего разговора он куда-то вышел, кажется, к Галине Моисеевне, тёще, которая жила этажом ниже.

Оставшись один, невольно стал размышлять о его жизни. Действительно, когда же ему читать Библию. Вечером, едва приходит с работы, кто-то обязательно звонит ему. Часто, даже не успев толком поесть, он мчится что-то покупать или продавать. В воскресение и даже в субботу встаёт в четыре утра и едет на рынок торговать тапочками. И так – годами, почти без выходных и отпусков. И всё для того, чтобы скопить деньги, пустить их в оборот.

Интересно, ведь в Союзе он делал то же самое, и в общем – по крупному счёту – все накопленные там рубли превратились почти в ничто. Их хватило только снять в Америке квартиру лишь на один месяц. Бог явно показал ему, что вся его деятельность только суета.