Урюкшай. Сборник

– Мама и папа, я живу очень хорошо, с ребятами уже подружился, мы вместе ходим на прогулку, купаемся в озере, но нас очень сильно контролируют, не дают заплывать далеко. Кормят хорошо и очень вкусно. В выходной не приезжайте, я записался на экскурсию, не скучайте.

Когда мама получила письмо, она даже возмутилась.

– Я места не нахожу, а он не думает даже о нас, ему экскурсия дороже нашего приезда.

– Ну что ты все кипятишься, – возразил папа, – радуйся, что у ребенка все хорошо, я на его месте тоже бы поехал посмотреть незнакомые места.

И на следующие выходные не поехали родители к сыну. Он написал им, что они едут на соревнование в соседний лагерь, а его выбрали капитаном команды. Просил он родителей не приезжать за ним после окончания смены, сославшись на то, что они хотят всей группой ехать на автобусе. Мать негодовала, а отец довольный был. Подрастает парень, самостоятельным хочет быть.

Время летело быстро. Егорка учился уже в старших классах. Настала пора выпускных экзаменов.

– Брать тебя на математику или не брать? – говорил он, держа ручку в руке.

– Лучше не брать, – отвечала ручка, – ты будешь больше надеяться на мои подсказки, а не на себя. Ты становишься взрослым, должен понимать, что надеяться надо на свои силы, а решения должен принимать самостоятельно, а не по подсказкам.

– Но это выпускной экзамен!

– Тем более, завтра у тебя будут более серьезные испытания, кого тогда будешь на помощь звать?

Егорка положил ручку в стол и пошел на экзамен. Экзамен он сдал на отлично.

Через несколько дней Егор вбежал в комнату и сразу вытащил ручку из стола.

– Я в армию не пойду, мать каким-то образом откосила меня от службы, ты слышишь?

Но ручка молчала.

– Сейчас ты чем недовольна?!

– Два года назад не стало твоего деда. Я не думаю, что он обрадовался бы. Ты уже взрослый, но не понимаешь простых вещей. Женщина, которая не родила и не воспитала ребенка, женщина наполовину. Птица, которая не взлетела в небо, тоже не полноценная птица. Мужик, который не держал в руках оружие и не защищал родину, тоже так, мужичок половинка.

Ручка замолчала. Егор еще какое-то время подержал ее в руке, постоял, подумал и положил обратно в стол. Вынул он ее через три дня.

– Пойдешь со мной служить или останешься дома?

– Я была с твоим дедом, бери с собой.

Вошла в комнату разъяренная мать. Она называла Егора болваном, ограниченным человеком, круглым дураком. Ей пришлось прилагать столько усилий, унижаться, а он сделал дурацкий, благородный поступок.

– Мама, поступки бывают или благородные, или подленькие. Служил мой отец, а дедушка не только служил, но и воевал, хочу отметить, что хорошо воевал, одних наград от него сколько осталось. Я не хочу быть хуже них. Без армии, мама, я не стану настоящим мужчиной, да и поздно говорить об этом.

Отец пришел с работы домой тоже не в духе. Он говорил про институт, что порядки в армии теперь не те, что надо было с начало посоветоваться, а уж потом пороть горячку. В конце – концов, они перешли на трудности армейской службы, отец давал советы, сын делал вид, что слушает, хотя в душе он уже сожалел, что так поступил. К тому же он познакомился с девочкой, которая ему определенно нравилась, а теперь придется расстаться на полтора года. Вечером они встретились. Реакция девушки была сдержанной. Она не осуждала Егора, но и не одобряла его поступок. Расстались они как-то холодновато. Девушка даже провожать его не пришла.

Так и ушел парень на службу в подавленном состоянии.

Не по душе пришлась с первых дней ему эта служба, но дело было сделано, надо терпеть и привыкать к новой жизни. Письма домой он писал не часто. В них было только хорошее о службе, командирах, друзьях. Да и как могло быть иначе, если писал он их дедушкиной ручкой? Написал он несколько писем и девушке, но ответа так и не дождался.

– Не буду я ей больше писать, – возмущалась ручка, – не нужны мы ей больше.

– А тебя не спрашивают, это мое дело, кому писать, а кому не писать. Ты понять не можешь, человек делом занят, свободного времени нет, скоро напишет.

– Будь мужчиной, это хорошо, что она не пишет, в трудную минуту на нее нельзя будет положиться.

На этом их переписка и была закончена.

А в части тем временем началась служба не шуточная. Гоняли их так, что гимнастерки от пота не успевали просыхать. Не было никому поблажек на стрельбище. В схватках один на один заставляли вести борьбу на полном серьезе. Так что мозоли и синяки не успевали проходить одни, как тут же появлялись новые.

– Это не служба, а наказание какое-то – возмущался Егор.

– Много ты понимаешь, – возразила ручка, – неспроста вас так обучают. Ты уж поверь моему опыту, придется вам поучаствовать в каком– то серьезном деле, а пока есть время, учитесь на совесть.

И действительно, часть была переброшена на неспокойный участок границы. Пришлось солдатам рыть окопы на одной высоте. Земля каменистая оказалась. Не подается и все тут.

– Что делать? – чуть не плача произнес Егор.

– Работать, – услышал он тоненький голосок ручки, – работать так, как твой дед работал. Он в свое время немало перелопатил разной землицы, зато живой домой вернулся.

– Егор, – окликнул его товарищ, – я больше не могу, все руки сбил, а копать еще и копать.

– У меня не лучше, но надо. Я сейчас закончу и приду на подмогу.

Глядя на них, работали остальные. Не получалось у одного, приходил на помощь другой. Они хорошо сделали свое дело. А утром был бой. Они победили, заставили нарушителей отступить. Только двое солдат получили легкие ранения. Больше на их участок никто не нападал.

Пролетели незаметно месяцы армейской службы. Егор возмужал, стал более сдержанным и рассудительным. Познал за это время, что такое солдатская дружба, армейская кухня, мокрое от пота обмундирование. Не только подержал в руках оружие, но и защищал родную землю от гостей непрошенных. И вот он на перроне родного города. Плачущая мать повисла на шее, отец стоял и ждал, когда она и ему даст возможность обнять сына.

– Э, да у тебя боевая награда! – произнес отец, – а чего не писал?

– Потом, потом, отец, не стоит мать пугать.

Они смотрели друг на друга, каждый думая о своем. Отец о том, что сын верное принял решение, когда пошел служить. А сын о том, что за эти полтора года у родителей прибавилось морщин на лицах, а у отца, в добавок, еще и седины на висках. В отличие от матери, он догадывался, где служил их сын и каким опасностям он подвергался.

Вечером отец завел разговор с сыном о том, что тот будет делать на гражданке.

– Полгода поработаю у тебя, если ты не возражаешь, – ответил Егор, – а там буду пробовать поступать на инженерный факультет.

– Почему на инженерный? Сейчас все на юристов и экономистов учатся.

– Не серьезно все это, мелковато для мужиков. Сидеть в конторе и щелкать по клавишам, или писать пенсионерам жалобы, не для меня такая работа. Не за горами время, когда потребность в конструкторах, инженерах, технологах будет очень большой. Директорами назначают сегодня счетоводов или клерков, но они не способны определять направления в работе даже на небольшой срок.

Отец слушал сына и не верил, что за такой короткий срок он мог так возмужать и набраться жизненного опыта.

– Когда на работу будешь выходить?

– Дня через три или четыре. Давай на могилу к деду сходим, потом я с друзьями должен повстречаться и сразу к тебе на работу.

– Хорошо, я завтра приду часикам к десяти утра, и мы к обеду будем на могиле. А вот с матерью сам решай вопрос о выходе на работу, она на тебя насмотреться еще не успела, а ты словно из дома бежишь. С друзьями похуже. Кто учиться уехал, Толя из вашего класса на мотоцикле разбился, Ромка за наркотики сидит.

– Вот так новости, а я и не знал, а почему не писали об этом?

Отец не стал отвечать на вопрос сына. Да и что он мог ответить?

Тишина сельского кладбища особым, неповторимым образом умиротворяла. Они какое-то время посидели на лавочке, потом отец вытащил из портфеля вино и закуску.

– Ну вот, батя, вернулся внук домой, отслужил нормально, медалью его наградили, – произнес отец. Давай, сын, помянем твоего дедушку.

– Вина надо и дедушке налить, – сказал Егор.

– Ты прав, – он налил и поставил стопку с вином к памятнику.

Они выпили вино, закусили.

– Спасибо, дедушка, за подарок.

Отец посмотрел на сына, но расспрашивать о подарке не стал.

Обратно они шли не спеша, изредка перебрасываясь короткими фразами. Егора не покидали мысли о том, что судьба друзей могла сложиться совсем иначе, пойди они на службу. Об этом думал и отец.

Когда приехали домой, Егор вынул авторучку из чемодана, подержал ее в руке и бережно положил в нижний ящик стола.

–Будет сын, на первый юбилей подарок для него уже готов.

СИРОТИНУШКА

Маленькая, худенькая девчушка лежала на больничной койке. Ее большие глаза смотрели с тоской и грусть на белый потолок. Длинные пальчики, словно нехотя, перебирали край белоснежной простыни. Старый лекарь по нескольку раз в день садился на массивный табурет, брал ее за ручонку, старался улыбнуться, но улыбка у него не получалась.

– Непонятный случай, – говорил он, глядя задумчиво в окно, – я столько лет лечу детей и впервые не могу понять, отчего она угасает?

За всю свою долгую работу, он так и смог привыкнуть к страданиям своих маленьких пациентов. Аленушка, так звали девчушку, была круглой сиротой. Ее никто не навещал, не интересовался ее здоровьем, не приносил ей сладости и игрушки. Может еще и поэтому он особенно ее жалел и переживал за то, что был не в силах ей помочь.

– Какое же жестокое должно быть у человека сердце, чтобы бросить на произвол судьбы такую слабенькую и беззащитную крошку, – думал он с горечью и сожалением.

Помощница частенько оставляла окно открытым.

– Пусть подышит свежим воздухом, – рассуждала она, – авось полегчает?

Ласковые лучи солнца медленно проплывали по стенам, нехитрой больничной мебели, намытому полу, белоснежной простыне. Когда они достигали Аленкиного личика, она натягивала простыню на голову и пряталась от ярких лучей. Однажды до ее слуха донеслось удивительное пение птицы. Она откинула простынь и стала смотреть в окно. Ее взгляд с трудом отыскал среди ветвей певунью, которая взмахнула нарядными крылышками, подлетела к окну и села на подоконник.

– А почему ты такая грустная? – спросила птичка человечьим голосом.

Девочка смотрела на нее и молчала.

– Твои сверстники купаются, загорают, набираются сил.

– Какая ты нарядная, – еле слышно прошептала Аленушка.

– Ты хочешь меня погладить?

– Я болею.

– Это очень плохо.

– А что мне делать?

– Надо как можно скорее поправиться.

– А как?

Птица замахала крылышками, покрутилась на месте, прощебетала, потом застыла, словно к чему-то прислушиваясь. Аленка смотрела на нее с широко раскрытыми глазами. Она тоже прислушалась, но так ничего и не услышала.

– Нужно, чтобы сердце матери согрело своей любовью твое сердце, тогда ты поправишься, – произнесла птичка.

– У меня нет мамы.

– Куда она делась?

– Не знаю.

– Быть может, она потерялась?

Из глаз больной покатились слезы.

– Ее надо найти.

– Как найти?

Птичка ничего не ответила. Она и сама не знала, как отыскиваются пропавшие матери.

– Есть еще одно средство. Если тебя обрызгать водой из волшебного родника в самый продолжительный день, ты тоже поправишься.

– А где этот родник?

– В дальнем лесу.

– А как я туда доберусь?

– У меня на груди есть волшебные перышки, я прикажу им, и они превратят тебя в птичку.

Аленушка немного подумала и тихо ответила: ”Хорошо, я согласна”.

– Но надо ждать еще три дня, когда наступит самый длинный день.

В коридоре послышались шаги, птичка взмахнула нарядными крылышками и улетела.

Прошедшая ночь особенно была тревожной. Аленушка впала в забытье. Казалось, что жизнь навсегда покинет ее худенькое тельце. Только под утро она открыла свои глаза и печальным взглядом обвела палату.

– Пить.

Лекарь дал ей несколько глоточков сока, нежно погладил по головке. Потом он встал, подошел к окну и распахнул его. Бессонная ночь истомила старого человека, он присел на стул и закивал своей седой головой. А теплое, ласковое летнее солнце уже заглядывало сквозь чистое стекло. До слуха Аленушки донеслось знакомое пение. Она с трудом повернула голову к окну. Слабая улыбка впервые за эти дни тронула ее тоненькие губки.

Птица села на подоконник, три раза качнула своей красивой головкой и тихонько свистнула. Аленка с трудом откинула одеяло, встала, держась за спинку кровати, подошла к окну. Птица еще раз взмахнула крыльями, у нее из груди вылетело перышко, покружилось над Аленушкой. В следующий миг худенькое тельце девчушки скрылось в густом тумане, раздался легкий хлопок.

Лекарь проснулся, открыл глаза, увидел туман. Он замотал головой, отгоняя сон, а когда снова посмотрел в сторону окна, туман исчез, а на подоконнике сидели две незнакомые птички, одна взрослая, а вторая совсем птенчик. Взрослая что-то прощебетала, взмахнула крыльями и полетела. Маленькая испуганно покрутила головкой, задрожала, раскрыла клювик, затем подпрыгнула и скрылась из глаз. Старый лекарь посмотрел на пустую кроватку, закрыл глаза, снова открыл и, неизвестно зачем, закричал:

“Сестра!”

Птицы тем временем летели над большим садом.

– Я не могу больше лететь, – прощебетала маленькая пташка и стала снижаться.

Они сели на ветку старой яблони.

– Передохни немного, – согласилась вторая птичка.

Бедная Аленушка, а это была она, жадно хватала раскрытым клювиком прозрачный воздух. Подул ветерок, который вскоре усилился.

–Полетели, – беспокойно прощебетала взрослая птица.

– Сейчас, сейчас.

Аленка взмахнула крылышками, поднялась, но порыв ветра подхватил ее, она неуклюже перевернулась через головку и начала падать на землю.

– Держись, держись! – щебетала птица, устремляясь за падающей Аленкой.

У самой земли ей удалось подхватить бедняжку и плавно опустить на траву.

– Я погибаю, – пропищала Аленка и сжалась в комочек.

– Ты должна лететь, видишь, ветер гонит тучи, пойдет дождь.

– Я не смогу.

– Но если мы не долетим до волшебного родника, ты умрешь. Вода родника и любовь родного сердца способны излечить тебя.

Ветер подул еще сильнее, туча закрыла солнышко, стало темно и страшно.

– Спасибо, добрая птица, но не судьба мне жить на этой прекрасной земле.

– Аленушка, голубушка, попробуй взлететь, только сегодня сила родника будет такой же, как и любовь материнского сердца, только сегодня.

Взмахнула пташка крылышками, поднялась немного над землей, но ветер оказался и на этот раз сильнее ее.

– Что же я наделала? – щебетала птица, суетясь возле несчастной.

Тучи закрыли уже все небо, прогремел гром. На землю упали первые капли дождя. Несчастные добрались до ствола старой яблони и попытались укрыться возле него. Птица раскрыла крылья и пыталась защитить несчастную от крупных капель. В это время ярко вспыхнула молния, одновременно громыхнул гром, а на землю устремились потоки настоящего летнего ливня.

– Я погибаю, – прощебетала Аленка, раскрыла клювик, распустила крылышки и упала грудкой на мокрую уже землю.

– Если такому суждено быть, уйди человеком.

Птица выдернула из груди перышко, которое, несмотря на дождь, покружилось над бедной пташкой. Густой туман скрыл их на миг своей пеленой. Когда ветер унес туман, маленькая девчушка лежала у ствола яблони.

– Прощай, Аленушка, – прощебетала птица.

Дождь насквозь промочил ее перышки. Она дрожала от холода, не в силах уже выбраться из воды, которая подступила уже к самому стволу яблони.

– Не погибай, – прошептала девчушка, – я спасу тебя.

Она собралась с силенками, с трудом поднялась с земли, взяла птицу в ладошки, прижала к груди и закрыла от потоков дождя.

– Я спасу тебя, спасу, – твердила она и медленно брела по лужам в неизвестном направлении.

Дрожащее тельце птицы словно придавало ей силы, удерживало тот слабый огонек жизни в ней самой. Они вышли из сада и очутились у крыльца неизвестного дома. Аленка с трудом поднялась по ступенькам и со всей силы ударила ладошкой по двери. Этот стук был услышан только потому, что за дверью стояла женщина. Она прислушалась, думая, что это ей только показалось, но дверь все же открыла.

– Батюшки, доченька, откуда ты?

Женщина подхватила несчастных на руки и занесла в дом. Этот день и ночь не отходила она от впавшей в забытье девчушки. Каким чудом удалось ей спасти тот крохотный огонечек жизни в слабом тельце, никому уже и никогда не будет известно. А утром Аленка открыла глаза и увидела незнакомую женщину.

– Мама, – тихо прошептала она.

Женщина услышала ее, поспешно вытерла руки о фартук, подошла к кровати, не сдержалась, обняла и прижала тихонько Аленку к груди. Руки у нее почему – то задрожали, а сердце защемило в груди. Да и как могло быть иначе, если никто ее еще так не называл. И какая – то необъяснимая нежность, а с ней и тревога за это маленькое, беззащитное существо пронзили все ее тело до самой последней клеточки.

– Доченька, ты очнулась, а я так боялась за тебя.

Ей стало хорошо от этих слов, так хорошо, что из глаз выкатились две слезинки от нахлынувших чувств.

– Ты моя мама?

Женщина ничего не ответила и только сильнее прижала к груди Аленку.

– Ты моя мама? – повторила девчушка свой вопрос и напряглась всем тельцем в ожидании ответа.

– Мама! Мама! – не проговорила, а выдохнула, словно от самого сердца эти слова женщина.

– Мамочка!? Родненькая, где ты была?

– Я искала тебя, искала.

– Мамочка, а где моя птичка?

– Она еще вчера улетела, обсохла, согрелась и улетела.

Едва она произнесла эти слова, как донеслось до них щебетание птички.

– Мамочка, открой ей окошко.

Женщина осторожно положила Аленку на кровать, встала, подошла к окну и распахнула его. Неизвестная красавица села на подоконник, весело прощебетала что-то на своем языке, но ни женщина, ни Аленка ее уже не понимали. Птичка расправила крылья и устремилась в голубое небо. Больше она к ним не прилетала.

Вскоре пришел лекарь. Он осмотрел девочку, долго качал головой. Потом они с женщиной о чем-то тихонько говорили. Лекарь еще раз подошел к кровати.

– Мама, я не хочу больше в больницу.

– Успокойся, глупышка, тебя никто в больницу и не собирается забирать, – успокоил ее добрый лекарь, – если ты не возражаешь, я еще пару раз тебя навещу, а потом ты сама придешь ко мне в гости, у меня дома есть очень хорошее варенье.

Он погладил Аленку по головке, улыбнулся, попрощался и ушел.

Как-то и мне пришлось заглянуть к ним в дом. Захожу, половица под ногами заскрипела, испуганная мать бросилась к дочке и закрыла ее своим телом. Вот незадача, принес в дом тревогу. Я извинился и пошел прочь. Зачем пугать хрупкое счастье, лишний раз тревожить?

Вы слышите, люди?

НАША ШКОЛА

Это была особенная школа. Ее срубили местные плотники из внушительных бревен. И хоть была она одноэтажной, в ней в одну смену могли заниматься сразу семь классов. Отличалась она от других окрестных сельских школ не только более изящной отделкой, местные плотники постарались для детишек в свое время, а еще и тем, что витал в ее стенах особый дух бесшабашного детства ее учеников. Случались в ее стенах такие истории, какие больше не случались ни в одной из окрестных школ.

Как и во всех обычных школах, в ней учились одни ученики на хорошо и отлично, другие на троечки, но были и бездельники, которые с трудом переходили из класса в класс, а то и оставались на второй год за неудовлетворительную учебу. Неплохо ученики трудились на школьном участке, а также на полях местного хозяйства, помогая взрослым во время уборки урожая. И они же устраивали всевозможные проделки в стенах школы. Были ученики более одаренные, которые становились впоследствии видными людьми, но были и бездельники, которые заражали своей ленью остальных. Был момент, когда в школе настоящим бедствием было списывание домашних заданий по математике. Пятеро или шестеро добросовестных учеников их выполняли, остальные списывали и получали хорошие отметки. Особенно этим грешили мальчишки. Пробегают после уроков, а утром до занятий или на перемене перепишут у тех, кто добросовестно все выполнял. Случались при этом и казусы. Допустил ошибку один, ее копировали несколько учеников. Мария Филипповна, учительница по математике, сидела вечером и проверяла тетради. Вот работа Петрова Сережи, очень слабого ученика, а задачу и два примера решил отлично. Вася Андреев, художник от рождения, но математик плохенький, с домашним заданием тоже справился. Но что это? Зачеркнута цифра три. Где-то такое Мария Филипповна уже видела. Посмотрела проверенные тетради. У отличницы Тани Никишаниной также зачеркнута цифра три. Учительница взяла учебник, вздохнула и задумалась.

– Что делать, как отучить их списывать домашние задания?

Ей показалось, что учебник ее не только услышал, но и понял.

– Совсем заработалась, отдохну немного, а потом проверю оставшиеся тетради.

На следующий день она, как всегда, дала задание на дом. На другой день решила вызывать учеников к доске с объяснением задания. Первым вызвала троечника Петрова и попросила решить на доске домашнюю задачу. Он взял тетрадь и начал объяснять.

– Четыре землекопа должны были вырыть канаву…

– Постой, Сережа, где ты взял землекопов? В задаче речь идет про мотоциклистов.

– А у меня, Мария Филипповна, про землекопов.

– Принеси учебник, мы вместе посмотрим.

Учительница стала читать задачу в учебнике Петрова. Задача оказалась про рабочих, которые должны были точить детали.

И тут в классе поднялся ужасный шум. У всех задачи оказались разные. Разными оказались и примеры. Марии Филипповне с трудом удалось успокоить класс. Условия задач в учебниках и тетрадях совпали только у тех учеников, кто делал их самостоятельно.

– Двойки я ставить сегодня не буду, но дома сделайте самостоятельно старое домашнее задание и новое, которое в конце урока я вам дам.

После уроков самым тихим был седьмой класс. Да и как их было не понять, если дома надо было делать сразу два задания, при этом списать у товарищей уже не получится. На следующем занятии дежурный собрал тетради и сдал их на проверку.

– А как же я их проверять буду? – ужаснулась Мария Филипповна, – У меня же нет их заданий.

Тетради для проверки она, как правило, брала домой. Открыла первую тетрадь, потом свой учебник. Решения и условия совпадали. Со страхом взяла вторую тетрадь. В ней, естественно, было совсем другое решение. Заглянула в учебник, о чудо, там было задание, соответствующее решению. Еще ни разу с таким интересом и восторгом она не проверяла домашние задания. И хоть приходилось ставить не только четверки и пятерки, но настроение от этого не ухудшалось.

Закончив проверку, она нежно погладила удивительный учебник. Было ясно, что со списыванием домашних заданий покончено навсегда.

В школу приходили и уходили не только ученики. Время от времени менялись и учителя. С грустью провожали на заслуженный отдых учительницу русского языка и литературы. На ее место должна была прийти другая учительница.

Она была прислана в середине учебного года в школу. Высокая, одетая в черный костюм, всегда со строгим лицом, обладающая немножко грубоватым голосом, она сразу пришлась не по душе ученикам. С первого дня на ее уроках был идеальный порядок. Если во время объяснения новой темы кто-то слушал невнимательно или просто глазел в окно, он тут же получал замечание, если это повторялось, следовало немедленное удаление из класса. Когда она диктовала диктант, ни один ученик не заглядывал в тетрадь к соседу. Если же такое случалось, следовало замечание, которое автоматически снижало отметку. Неудивительно, что с ее приходом успеваемость по ее предметам резко снизилась. Особенно несладко пришлось Леньке Седову. Писали они сочинение на тему: “Герой нашего времени”. Большинство учеников класса написали про героев космоса. Ленька написал про колхозного сторожа деда Матвея. Мария Ивановна отметила хорошие работы, а Ленькино сочинение по содержанию на пятерку, а за допущенные ошибки на единицу, было зачитано всему классу. И пришлось бедняге переписывать после уроков сочинение заново. Но и во второй раз ошибок было немало, пришлось писать третий раз.

– Она издевается надо мной! – Ленька с досады ударил кулаком по парте, – Не буду писать!

– И чего ты этим докажешь? – услышал он тоненький голосок, – я помогу тебе.

– Это ручка со мной говорит?

– Нет, это я, парта.

– Как ты мне будешь помогать?