Машинка

– А чем вы занимаетесь? – спросила она, как бы спохватившись.

– Фрилансом. И швец, и жнец… – улыбнулся Герман, продолжая писать. – Раз уж у нас пошли другие темы, может быть, перейдем на «ты»?

– Можно, – согласилась Лиза. Она уже забыла про «деловой тон» и «поменьше улыбаться». От полученного от Студнева известия ее распирала радость.

Герман уже разделался с обоими протоколами и поставил на них свою подпись.

– «Дело сделано», сказал слепой! – произнес он, отдавая Лизе ее экземпляр. – Все заполнено и подписано. Телефон мой у тебя есть, твой я сохранил. Позвони после того, как пообщаешься со страховой, и я договорюсь с мастерами.

– С тобой приятно иметь дело, – улыбнулась в ответ Лиза. Герман ей уже активно нравился. Общаться с ним было легко и приятно. – Любимая книга детства, «Острова сокровищ»?

– В самом первом смартфоне пароль – «Пиастры»! – шутливо развел руками Герман.

На что Лиза, улыбнувшись, ответила кивком: мол, оценила.

– Прямо-таки родственная душа, – подумала она.

По дороге домой Лизе вспомнилось Лидино «одна дверь закрылась, другая – открылась». Похоже, тот самый случай, подумала она по поводу случившейся в последние дни череды событий. Страсти по «Весте» сами собой отошли на задний план: голова была занята уже совсем другим. Душа ликовала от реакции Студнева на ее синопсис, а в голове уже потихоньку собиралась галерея героев будущего сценария.

Приятно удивил собой и Герман. Лицо, рост, русые волнистые волосы, а самое главное – зеленые глаза. Именно таким Лизе представлялся идеал мужской красоты. Герман да еще де Монсо! При следующей встрече надо будет попробовать расспросить его о том самом прадеде. Вдруг что-то да интересное, что потом может пригодиться?

Придя домой, Лиза, как и обещала, позвонила Лиде, чтобы рассказать «все без утайки». Хотя утаивать, собственно, было нечего.

Из ее рассказа Лиду больше всего заинтересовал Герман. Ремонт машины – вопрос технический: решился и слава богу. То, что у Лизы взяли сценарную заявку, Лиду впечатлило тоже не особо: будучи студийным редактором, через которого шел бесконечный поток заявочно-сценарного материала, к таким вещам она относилась как к рутине, где постоянно что-то принимается, что-то нет. Конечно же, она порадовалась за подругу, однако после быстрых поздравлений с успехом тут же перешла к расспросам о новом знакомом.

Очень быстро Лида поняла, что в глубине души судьбу свою подруга за инцидент с машиной скорее благодарит, чем досадует на нее. Не случись это сретение ее «Весты» с авто Германа – не узнала бы та зеленоглазого красавца. Хоть само слово «красавец» Лиза и не произносила, по ее тону Лида почувствовала, что про себя Германа она воспринимает именно так. Ну что ж, не было бы счастья, да несчастье помогло! Одна дверь закрылась – другая открылась.

Единственно, что Лида так и не поняла, это чем Герман занимается и кто он по жизни. Фрилансер, швец и жнец – не ответ. Вернее ответ, но мутный какой-то.

На следующий день Лиза съездила в страховую компанию, где после осмотра крыла «Весты» ей назвали сервисный центр, где будет производиться ремонт. Она позвонила Герману и рассказала о результатах общения со страховщиками.

Выслушав ее, Герман в очередной раз заверил, что, если конечная стоимость ремонта окажется выше сметной, он обязательно возместит разницу. Потом он неожиданно спросил, не хочет ли Лиза пойти с ним завтра в театр. В какой? В Большой. На что? На «Дон Кихота».

Услышав название спектакля, Лиза подумала, что, могла бы и не спрашивать: когда зовут в Большой, надо просто соглашаться. Без лишних слов. Большой, он и есть Большой. Чай, не каждый день появляется возможность в него сходить.

Хотя, с другой стороны, надо держать лицо. Особенно на старте возможных отношений. А потому здесь можно не только спросить, но еще и лобик поморщить: мол, что у меня там завтра, свободна я вечером или нет?

Именно так Лиза и поступила. Слегка, правда, переборщив с томностью, сказала, что завтрашний вечер у нее, вроде, не занят, и потому она может составить Герману компанию.

Они договорились встретиться на ступеньках театра за полчаса до начала спектакля, между центральными колоннами, под Аполлоном с конями.

Когда Лиза пришла, Герман уже был на месте. Заметил ее, когда она еще только пересекала Театральную площадь, и помахал рукой.

Лиза думала, что они войдут в театр вместе с остальной публикой, однако Герман взял ее под локоть и увлек в сторону Петровки. Обогнув угол театра, они подошли к служебному входу.

– Сегодня мы войдем здесь, – пояснил Герман и открыл перед Лизой дверь.

Охрана дружелюбно их приветствовала.

Они поднялись на самый верх, и Герман повел Лизу по коридору, который, видимо, опоясывал верхнюю часть здания. Потолки там были по-старинному низкие, и по мере продвижения Лизе казалось, что они становятся все ниже и ниже.

– Я подумал, тебе может быть интересно посмотреть представление с не совсем обычного ракурса, – как-то заговорщицки произнес Герман.

– А что за ракурс? – в тон ему поинтересовалась Лиза.

– Сейчас увидишь.

– Похоже, ты здесь свой человек.

– Только наполовину. У меня здесь приятель работает светотехником. Сережа Светов.

– Более чем подходящая фамилия для светотехника, – заметила Лиза. – По-чеховски говорящая.

Они остановились у одной из выходивших в коридор дверей.

– Ну вот и пришли, – сказал Герман и, открыв дверь, пропустил Лизу вперед.

За дверью было темно. Робко озираясь, Лиза переступила порог и увидела на другом конце комнаты продолговатое окно, выходившее в зрительный зал и на сцену. Перед ним стоял большой пульт с множеством кнопок и лампочек, за которым сидел, по всей видимости, тот самый Сережа Светов, хозяин всего этого. На приход Германа с Лизой он никак не отреагировал. Даже не оглянулся.

– Здорово! – только и буркнул он. Было видно, что он чем-то озабочен.

Лиза с интересом оглядывалась по сторонам.

– Серега, привет! – Герман подошел к Светову и потрепал его по плечу.

– Не могу сейчас отвлекаться. Тут одна херня приключилась, надо срочно исправить, – сосредоточенно-раздраженно пояснил тот. – А вы пока располагайтесь.

– Ладно. Мешать не будем, – Герман посмотрел через окно на зал. – Только учти: в комнате дама, – тихо предупредил он приятеля.

– А она что, не человек? – рассеянно отозвался Светов.

– Это моя новая знакомая. Поэтому будь поосторожней, – уже совсем тихо, наклонившись к нему, попросил Герман, видимо, опасаясь за лексикон приятеля.

– Попробую, – проворчал Светов. – Да екарный бабай! – сразу вслед за этим воскликнул он, лихорадочно работая рычажками на пульте. – Просто зае… задрала меня сегодня эта херня!

Герман виновато взглянул на Лизу и развел руками:

– Очень высокая степень ответственности! – кивнул он на Светова. Затем, взявшись за спинку стоявшего у стены еще одного рабочего кресла, подкатил его к не закрытому пультом краю окна.

– Прошу! – галантно кивнул он на него Лизе. – Почти Царская ложа.

– А я там не помешаю? – для порядка спросила Лиза.

– Ни в коей мере. Главное – чтобы у него все работало, – Герман показал головой на Светова, который, безмолвно шевеля губами, все еще продолжал бороться с проблемой.

Со смущенной улыбкой Лиза прошествовала в «ложу».

От всего увиденного с «необычного ракурса» она была в полном восторге. Таких впечатлений ей не выпадало давно. Постановка, музыка, балет, а ко всему этому еще и возможность понаблюдать работу оператора-световика и видеть, как по мановению его руки меняется освещение сцены, ее цвета, как происходит их смешение, возникают разные оттенки – все вместе это превращалось в синтез стихий, в феерию невероятных ощущений, в самую настоящую сказку.

Несколько раз Лиза непроизвольно оборачивалась к сидевшему за ней Герману поделиться немым восторгом от происходившего перед глазами. С лица не исчезала улыбка восхищения.

Герман смотрел на Лизу с серьезным видом, но в глазах прыгали веселые искорки, которые словно говорили, что иного и быть не могло, а восторги Лизы абсолютно ожидаемы. Ведь именно для этого он ее сюда и привел.

После представления они пошли по Петровке к Кузнецкому мосту. Герман сказал, что проводит Лизу. На метро, безусловно, было б куда романтичней, но, поскольку время позднее, лучше взять такси. Он достал телефон и спросил у Лизы ее адрес. Потом позвонил в «Яндекс-Go» и заказал машину к пересечению Петровки и Кузнецкого.

– А ты вообще чем занимаешься? – спросила Лиза, когда они тронулись дальше. – Сказал тогда, что фрилансер, но как-то не расшифровал.

Она подняла глаза на Германа, но тот ответил не сразу, а выдержав паузу, словно размышляя, что сказать.

– Я массажист, – наконец, произнес он и пристально посмотрел на Лизу, как будто проверяя произведенный эффект. – До этого был инструктором по скалолазанью, но порвал связки и переквалифицировался в мастера «Сильные-руки-упругие-пальцы». Помогаю приводить в порядок бицепсы, трицепсы, бедра, икры, ягодицы и дальше по списку. А еще я переводчик.

– Ух ты! Неожиданное сочетание! А языки?

– Самые что ни на есть обыкновенные – английский, французский.

– А что переводишь?

– Дамские романы.

– Что, серьезно?

– Абсолютно!

Лиза с недоверием посмотрела на Германа, думая, что тот шутит, но по его лицу ничего нельзя было понять.

– Давно уже работаю с одним издательством, которое специализируется на такой литературе.

– И как?

– Да нормально.

Лизе по-прежнему не верилось в серьезность слов Германа.

– А это как, больше для заработка или хобби?

– И то, и другое. Но больше второе. Издательство, вроде, пока довольно: книжки продаются, расходы покрываются. Даже есть какая-то прибыль. А как там на самом деле, я не знаю. Меня это мало интересует, – пожал плечами Герман.

Они подошли к Кузнецкому. Буквально через минуту подъехало заказанное такси. Говоривший с сильным восточным акцентом водитель уточнил адрес и включил навигатор.

В машине они о чем-то беседовали, но Лизу всю дорогу занимала мысль о том, как они будут прощаться – надо ли ей приглашать Германа на чай или кофе, или сейчас уже совсем поздно и это может быть истолковано превратно. Да и потом, всего лишь позавчера они с ним были «по разные стороны линии фронта».

Однако опасения оказались напрасны. Не дожидаясь рокового момента, Герман сам предупредил неловкую ситуацию.

– Я, конечно, с радостью напросился бы на чай, но не стану. Наверняка, тебе завтра садиться за сценарий, а у меня утром тоже дела. Так что, спасибо за компанию. Надеюсь, еще будет возможность покофейничать.

Лиза рассмеялась. Словно гора с плеч!

– Что ты смеешься? – вопросительно посмотрел на нее Герман.

– Всю дорогу думала, как тебе это сказать, а у тебя получилось все так просто.

– Ну вот и хорошо. Отпускать машину не буду. На ней же отправлюсь баиньки.

Когда они подъехали, Герман довел Лизу до подъезда и, когда за ней закрылась дверь, вернулся к такси.

На следующий день ровно в двенадцать Лиза была в «КИ-НО-ПОЯСе». Однако Студнева на месте не было. По словам Валентины, ему зачем-то срочно пришлось уехать в Минкульт, но договор готов, на нем стоит его подпись и печать. Вот, пожалуйста: Лиза может ознакомиться. Форма стандартная со стандартными условиями. Если все устраивает, можно подписать и взять себе один экземпляр.

Лиза быстро просмотрела договор. Все, как будто, на месте. Сроки и размер вознаграждения устраивали, остальные пункты просто пробежала глазами.

Достав из сумки ручку, она быстро подписала оба экземпляра и отдала Валентине. Та вернула один.

– Это ваш, – сказала она с улыбкой, протягивая договор. – Желаю успеха.

Остальной день Лиза решила посвятить переживанию радости от первого успешного шага. Подписанный договор грел душу, веселил сердце, и возвращаться в таком настроении к работе было немыслимо. Сегодняшнее счастье нужно было испить до дна.

Но на следующее утро, сразу после завтрака, Лиза уже сидела рабочим столом. Прежде чем взяться за сценарий, она решила расправиться с «прозой жизни», чтобы та потом не отвлекала от работы.

Зайдя в личный кабинет в банке, она проверила свой счет и обнаружила на нем приятное пополнение: результат визита к родителям с рассказом о сгоревшем компьютере.

– Ох уж эти мои родаки! – нежно подумала Лиза. – За неправильный выбор профессии ругать ругают, а птенцу своему в клювике все несут и несут …

Нужно еще было позвонить Вовке Крученых, чтобы расставить все точки по поводу полученного от него девайса.

Лиза набрала Вовкин номер, но, как и в прошлый раз, на звонок никто не ответил. Лиза почему-то решила, что Вовка в душе.

– Позвоню, когда выйдет, – уверенно сказала она, откладывая телефон.

Потом она перечитала свой синопсис и задумалась. Главный герой был в наличии. Но вот ведь как интересно получалось: придуманный ею Марк как две капли воды оказался похож на Германа. Или, наоборот, Герман на Марка? Впрочем, неважно. Вопрос – как могло случиться подобное совпадение? Такое лишь в сказках бывает. Но, с другой стороны, как бы там ни было, теперь она спокойно может писать Марка с Германа, как художник – картину с сидящей перед ним модели. Речь, понятное дело, лишь о внешности. Возможно, еще о манерах. Но и это уже кое-что.

Лиза откинулась на спинку кресла, заведя руки за голову, и тотчас в ее поле зрения оказалась стоявшая на шкафу машинка.

– Ну что, будешь меня дальше вштыривать? – спросила ее Лиза вслух.

Она вдруг вспомнила, что с синопсисом для Студнева ей работалось как-то особенно легко, легче, чем когда-либо – все сочинилось на одном дыхании. Хорошо бы и сейчас так!

Когда она была уже готова переместить взгляд на компьютер, ей показалось, что одна из клавиш машинки немного присела, словно на нее надавил невидимый палец.

Лиза оторопела. В чудеса она не верила и к мистике относилась скептически, но сейчас она могла поклясться, что находившийся перед ней неодушевленный предмет только что подал своеобразный признак жизни. Лиза почувствовала, что в горле у нее пересохло.

– Вроде, и не пила сегодня, – тихо проговорила она. – Может у меня ко всему прочему еще и полтергейст завелся? Этого только не хватало!

Понаблюдав за машинкой еще немного и больше не заметив ничего необычного, Лиза немного успокоилась и включила подборку музыкальной классики, где первой шла бетховенская багатель «К Элизе». Это было одно из ее любимых произведений, и она любила под него работать.

Когда она оторвалась от компьютера и посмотрела в окно, был уже вечер. Московский, июньский, теплый и светлый. Солнце еще не зашло, но уже светило «под сурдинку», а в комнате звучала все та же бетховенская багатель, что означало заход музыкальной подборки на очередной круг.

Лиза любила «К Элизе» не только за ее нежную, бесхитростную красоту, но еще и за схожесть ее, Лизы, имени с именем той, кому эта пьеса была посвящена. По сути, имя-то было одно: убрать у «Елизаветы» последние четыре буквы – и вот вам Элиза.

Но вот как такую музыку мог написать человек, который едва различал звуки, а потом вообще потерял способность слышать что-либо? Это ведь то же самое, что для художника ослепнуть. Каждый раз, когда она слышала эту пьесу, Лиза думала о той жуткой несправедливости, когда уже в молодые годы к гению музыки начала подкрадываться глухота, и о том чуде, что тот явил миру, будучи заключен в нее, в глухоту, как в тюрьму. А самой ей, между прочим, уже двадцать восемь… Как говорится, «Та-та-та-тааа!» – то самое начало пятой симфонии, где, по его собственному признанию, Бетховен воспроизвел стук Ее величества Судьбы в дверь человека. А может статься, что в ее дверь судьба постучала кулаком Студнева? Ох, не упустить бы!

Лиза снова взглянула на экран и с удивлением обнаружила, что находится уже на двадцать пятой странице. Неплохо для первого дня! Если и дальше так пойдет, то четыре серии она напишет быстро и на доводку останется немало времени. Ведь по контракту у нее есть три месяца.

Решив, что сочиненное за сегодня она просмотрит утром, на свежую голову, Лиза встала из-за стола и, потянувшись, двинулась на кухню вознаградить себя за труды чем-нибудь съестным.

По дороге она задержалась у машинки, однако на сей раз никакой одушевленности у нее не обнаружила. Вид «Эрики» показался Лизе умиротворенным. В чем именно это проявлялось, она сказать не могла – что-то на уровне ощущения.

Легким прикосновением Лиза поблагодарила машинку за дарованное вдохновение и собралась было проследовать дальше, как зазвонил мобильник. Это был Вовка, который к немалому Лизиному удивлению вышел на связь из Китая. Он видел ее звонок, но не смог перезвонить, поскольку целый день был занят. Освободился только поздно вечером, вернее уже ночью.

– А что ты там делаешь? – поинтересовалась Лиза.

– Отгадай с трех раз, что может айтишник делать в Китае?

Вовка говорил как всегда энергично. Почти каждое слово било энергией с оттенком радости. Судя по тональности, Лиза подумала, что прошедший день выдался для Вовки удачным.

– Ответ вопросом на вопрос? Прямо как в Одессе! – съехидничала она. – Ладно, допытываться не буду, ибо все равно ничего не пойму. Но только когда мы с тобой виделись, ты, вроде, не говорил, что куда-то собирался.

– А я и не собирался. Просто возникла проблема, и пришлось лететь. Нынче ведь все мгновенно случается. Раньше быстро только кошки родились да мухи женились, а теперь жизнь, сама знаешь, какая динамичная. Как там у Тютчева? «Нам не дано предугадать…»

– «Как наше слово отзовется», – продолжила Лиза.

– Скорее «наше дело». А если отзовется, то уж не «как», а «чем», – попробовал сострить Вовка. – А у тебя что? Работаешь?

– Благодаря тебе! Хотела еще раз сказать спасибо от всей души.

– Обращайтесь! – с нарочитым безразличием бросил однокашник.

– А ты там надолго?

– Пока не знаю. Могу зависнуть на пару недель. А что?

– До хотела закрыть вопрос с компьютером. Решила воспользоваться твоим царским предложением и купить его у тебя.

– А, может, все-таки я тебе его подарю?

– Боюсь, к столь щедрым подаркам я пока не готова.

– Ну, как знаешь. Кстати, еще тогда хотел спросить, да не спросил, – тут Вовка замялся, а потом вообще замолчал.

Пауза длилась долго.

– Алле, гараж! Ты живой? – позвала Лиза, которая было уже подумала, что связь неожиданно прервалась.

– Да тут я, – отозвался Вовка.

– А что спросить-то хотел?

– У тебя сейчас кто-нибудь есть? – вопрос прозвучал неожиданно робко.

Теперь паузу выдержала уже Лиза.

– Конечно, есть. Родители, а еще подруга, Лидка Сомова, – сказала она, наконец, бодро-шутливым тоном.

– Я серьезно.

– И я тоже. Кроме этих, никого. А почему интересуешься? – Лиза прекрасно знала причину Вовкиного вопроса, но не удержалась, чтобы не спросить.

– Да так… – неопределенно ответил Вовка и снова замолчал.

Лиза вдруг почувствовала, как с некогда влюбленного в нее одноклассника слетела фирменная нахрапистость и сейчас он сидит один в далекой китайской гостинице, несчастный и беззащитный, боясь услышать от нее то, что услышать совсем не хочет или даже боится, и она пожалела, что столь легкомысленно надавила на его так и не зарубцевавшуюся сердечную рану. Не зная, что сказать, она замолчала.

Когда они сидели у него дома, Вовка гусарил, надувал щеки, пытался пускать пыль в глаза, а тут вдруг превратился в того растерянного и где-то даже жалкого Вовку, который тогда, на выпускном, вдруг набросился на нее с поцелуями – от отчаяния, что больше не сможет видеть ее каждый день.

– Может, когда вернусь, снова пересечемся? – прервал наконец молчание Вовка.

– Посмотрим, – неопределенно ответила Лиза. – Все будет зависеть от того, как дальше покатится мой сценарный воз.

Она была не прочь снова посидеть с Вовкой за чашкой или бокалом чего ни то, тем более что работа над сценарием пошла на удивление быстро, но, с другой стороны, ей не хотелось давать повод для неоправданных надежд, чтобы не дай бог из искры снова не возгорелось пламя.

– Ну, это понятно, – к Вовке вернулась его обычная напористость. – В таком случае желаю творческих успехов!

Лиза почувствовала, что сейчас Вовка явно наигрывает бодрость, и ей снова стало его жалко.

– Надеюсь, к твоему приезду воз разгонится и можно будет повидаться, – также с нарочитой бодростью ответила она. – Тем более что вопрос с компьютером не закрыт. В общем, и тебе удачи в твоем айтишном деле!

Они попрощались, и Лиза вернулась к своему сценарию.

За следующие четыре дня она написала две серии. Марк достиг своей первой цели – познакомился с Лориной Павловной и стал вхож в дом Сибирцевых. Продолжая ухаживать за Стеллой, он совершенно невинно дает понять ее матери, что испытывает к ней интерес. Путь к следующей цели – соблазнению Лорины Павловны – оказывается на удивление коротким и простым: после отъезда Стеллы в Пекин на конкурс пианистов та приглашает Марка к себе якобы по делу и после короткого разговора, пожаловавшись на боль в шее, просит его сделать ей массаж. Марк в восторге: все оказалось много проще, чем он предполагал. Теперь нужно лишь правильно разыграть имеющиеся на руках карты и не ошибиться.

Дальше двигаться по сюжету надо было осторожно – крадучись, выверяя каждый шаг – для постепенного наращивания напряжения и достойной кульминации.

Хотя писалось ей все это время необычайно легко, Лиза неожиданно почувствовала усталость и решила, что заслужила право на небольшой перерыв. Немного подумав, она взяла телефон и набрала родителей.

На звонок ответила Варвара Алексеевна.

– Мать, привет! – шутя приветствовала ее Лиза.

– Привет, дочь! – в тон ей ответила Варвара Алексеевна.

Лиза отъехала на кресле от стола и положила на него ноги. Она любила так делать, когда была одна. Она слышала, что стояние на голове улучшает кровообращение и повышает когнитивные способности. Естественно, при условии регулярности, кратковременности пребывания в таком положении и отсутствия проблем со здоровьем в целом. Ноги на столе, конечно, не то же самое, что держать их вертикально вверх, но какой-никакой приток крови к мозгу все же обеспечивают. Впрочем, сейчас Лизина поза была всего лишь выражением удовлетворенности собой.

– Как там у вас дела?

– Дела идут, контора пишет… – бодро отрапортовала Варвара Алексеевна, которая, как всегда, была рада звонку дочери.

– А касса деньги выдает? – ехидно поинтересовалась Лиза, завершив обычную в таких случаях фразу матери, перенятую ею у свекрови, Глафиры Андреевны, потомственного психиатра, которая треть профессиональной жизни проработала главврачом психиатрической клиники и не имела к финансам ровным счетом никакого отношения.

– Вот-вот…, – рассмеялась Варвара Алексеевна, – в самую точку!

Несмотря на легкость тона, в словах матери Лиза почувствовала какую-то многозначительность.

– В смысле?

– Вот приедешь, тогда и расскажу. Ты вообще-то сама куда подевалась? Не звонишь совсем.

– Трудилась, – с шутливой серьезностью ответила Лиза.

– Надеюсь, эффективно?

– Не то слово. Ударно! Теперь вот решила устроить антракт и повидать любимых родителей.

– Ну-ну, не подлизывайся!

– Я и не подлизываюсь. У вас сегодня все дома?

– Что ты хочешь этим сказать, язва ты этакая? – хохотнула Варвара Алексеевна.

– Всего лишь интересуюсь одновременным присутствием вас обоих в квартире. А то ведь в прошлый раз отца так и не дождалась.

– Он только что звонил: скоро должен прийти.

– А что-нибудь вкусное будет? – промурлыкала Лиза.

– А то как же! – Варвара Алексеевна постаралась придать голосу игривую загадочность. – Но вот что именно, не скажу. Приедешь – увидишь. А будешь себя хорошо вести, может, еще и попробуешь.

– Ну вот, теперь придется приезжать только ради этого!

– Ну хоть так!

Лиза почувствовала, как мать довольно улыбается, предвкушая ее визит.

– Ладно, до ужина! – с наигранным безразличием бросила она. – Не забудь положить еще один прибор.

Ужин удался на славу. Варвара Алексеевна запекла в духовке гуся с яблоками и черносливом, а отец, Виталий Климентьевич, который прибыл на этот раз, как и обещал, вовремя, захватил из офиса подаренные состоятельным пациентом три бутылки элитного французского вина. Дессерт с чаем тоже оказались на высоте.

После горячего Лиза, которая, придя чуть раньше отца, так и не успела узнать у матери суть ее таинственных телефонных намеков, потребовала от родителей открыть карты и сообщить ответ на свою «загадку сфинкса».

– Давайте колитесь, что тут у вас происходит, а то сплошь какие-то тайны мадридского двора.

Варвара Алексеевна хотела было что-то сказать, но, бросив быстрый взгляд на мужа, который в это время, безмятежно улыбаясь, потягивая элитное вино, промолчала, отдав право на важное сообщение ему.