скачать книгу бесплатно
Вечер произошёл совершенно без приключений, так что рассказывать о нём нет смысла от слова совсем.
Глава 21. Саморазрушение
Тем временем в тени бразильских трущоб, где власть взял сирота, а нынче король Педро, окруживший себя мультяшками зака-зака, более-менее договорившийся с Реалистами, выпросив себе хоть и крайне хрупкую, но всё же гарантию безопасности – к тому же эта организация сейчас занималась совершенно другими делами – вроде разгона "Лесного Кимрона", охотой на мульитяшек, похожих на Бенди во Львове и истреблением сусел под Читой, попытался найти общий язык с бандитами, которые хотели проучить выскочку, который позарился на чью-то сферу влияния, сам того не ведая. Подросток не желал ещё раз прибегать к насилию, не только боясь лишней крови – как людской, так и своих анимационных кадавров, но и понимая, что второго боя его крохотное королевство, и без того одержавшее пирровую победу, точно не выдержит.
Для начала, необходимо было договориться с наркодилером по имени Хосе. С ним оказалось всё просто. Как мы знаем, главное правило любого уважающего себя барона – не садиться на свой товар. Чтобы надавить на него и хорошенечко запугать, Педро шикнул на своих слуг, и тридцать зака-зака пришли к Хосе, который хотел предложить приобрести белый колумбийский снег, но увидев свиту, он в ужасе сказал:
– Скажите, что я не упорот!
А они ему в унисон крикнули:
– ПРИВЕТ. ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ.
– Что тогда барон скажет? Мне же тогда [название женского детородного органа] будет!
– А, ладно. Дай гарантию того, что не нападёшь на меня, и я больше не буду иметь к тебе претензий. Иначе я буду вечно тебя пугать. – раздался голос за стеной.
– Я даю слово.
– Подпиши договор. – сказал Педро и вручил Хосе какую-то бумагу.
Напуганный Хосе подписал какую-то бумагу, и Педро поставил на неё печать.
– Отлично. – сказал он Заке-Мими. – С одним справились. Теперь нужно договориться с другими.
Два других лидера преступных группировок оказались ещё менее сговорчивыми; один из них даже ткнул в нос карабином. Но и их удалось напугать. Предпоследний, длинноволосый Тритон, больше похожий на безобидного хиппи, чудом сохранившегося после конца шестидесятых, чем на члена влиятельной преступной группировки, был человеком суеверным: приняв зака-зака за злобных духов, он испугался колдуна и пулей подписал контракт, где обязался не только не нападать на него, но и в случае нападения на него Реалистов помочь людьми.
Оставался лишь последний – некто Хуан по прозвищу "Тигр", славившийся своей безжалостностью. Он был грубо выбрит – отовсюду торчала щетина, а немытая лысина блестела жиром. Единственной действительно красивой чертой в его внещности была гетерохромия – левый глаз был янтарным, а правый – голубым, словно небо. Увидев тень незнакомца и услышав его слова: "Я пришёл заключить сделку…", он рявкнул.
– Что? Ещё раз скажешь, и я пристрелю тебя, сволочь!
– А? Ну да, ну да… Зака-зака, проучите его.
Тут же со всех сторон посыпались зака-зака, но Тигр просто открыл огонь из своего ручного пулемёта, превращавшего мультяшек в решето.
– ЧТО?!?!?!?!?
В любом случае, зака-зака погибали пачками. Вывод можно было сделать только один: у него нашлись те самые стирающие пули, которые косили ряды его друзей.
Того, что у него окажутся стирающие пули, даже видевший всю изнанку карнавального бразильского общества насквозь Педро не мог ожидать. "Через какие связи он умудрился их достать? Неужели в рядах Реалистов нашёлся человек, который ими торгует из-под полы, не страшась наказания, под носом у самого Луи Максвелла, которого он видел по телевизору? А может быть, кто-то уже их победил и снял в качестве трофея?" – думал Педро, заряжая свой пистолет и готовясь выстрелить Хуану в лоб за то, что он решил встретить их с мечом. От меча он и должен погибнуть.
Раздался выстрел. Тигр окончил свою жизнь безо всяких мучений. Педро улыбнулся, но удар ножом в горло исказил гримасу, теперь оставив её такой навсегда.
– До встречи, мелкий засранец. – сказал один из головорезов, легонько пнув его бездыханное тело.
…
Тем временем в главном штабе Реалистов шла возня. Огромный монитор, который демонстрировал очаги сопротивления мультяшек, в которые нужно было послать войска во имя защиты человеческой расы, показал новый крестик на фоне Сиднея, а вот знак, висевший над Сан-Паулу, исчез. Естественно, сотрудник подумал, что в системе произошёл сбой или была устроена хакерская атака, но проведя полную диагностику всех узлов, он не заметил никакой проблемы.
Это значило только одно: Реалистам не придётся спускаться в логово, кишащее всевозможными отбросами общества, вновь. Крохотное королевство зака-зака во главе с Педро самоуничтожилось без их участия, в ходе местных разборок. В новостях в очередной раз покажут сюжет, где Реалистам припишут чужие заслуги – будто они уничтожили логово зака-зака, а истинный виновник торжества останется известным, в лучшем случае, голозадым аборигенам.
Брайан вновь отправился к Луи Максвеллу с подробным докладом о ситуации в мире – сейчас нужно было мочить мультяшек расы земных стичей, а зака-зака были уничтожены местными бандитами. Лидер организации велел послать войска в австралийские дали, а над обстановкой под Сан-Паулу установить строжайший надзор на случай, если зака-зака появятся вновь. Лишняя подозрительность никогда не мешала.
Оставался только один вопрос: как "Тигр" получил стирающие пули? Это действительно была серьёзная загадка, потому что против людей они были не слишком эффективны, а мультяшки такое оружие всегда уничтожали – оно вызывало совершенно физическую неприязнь.
Глава 22. Рождение тележопика
Кончалась тихая калиновская ночь. Внезапно внутри Лаэрты начало что-то шипеть белым шумом: "Шшшшшш…"
– А? Кажется, показалось…
БДЫЩ!
Лаэрта вскочила с кровати: её шарахнуло током.
-Ай… Уф… ААА!!!
Лаэрту ударило током вновь. Из её глаз полетели разноцветные лучи света.
– Это что за цветомузыка? – спросила она себя, пока не услышала белый шум вновь, который становился всё громче и громче. Лучи света начали сплетаться в картинку из цветных полос, больше похожих на универсальную телевизионную испытательную таблицу.
– Ох ты ж…
Белый шум сменился немного переходящим в ультразвук убийственным писком, похожим на тот самый звук, которым заменяют нецензурную брань на телепередачах.
– Мои уши!
К счастью, когда она это сказала, писк прекратился, и на голограмме, вытканной только что очами, начал демонстрироваться какой-то дамский сериал. Но не успела Лаэрта понять, кто кого любит и кто с кем изменяет, так её шарахнуло током вновь, а поднявшаяся столбом пыль начала оседать, формируя новое тело. Силуэт существа ростом с невысокого взрослого человека с коротенькими, толстыми ножками и такими же ручками, а также телеэкраном, встроенном аккурат чуть ниже спины, повернулся, загородив экран, открыл свои идеально круглые глазки и сказал:
– Зо-зо.
– Ты кто такая? – почуяла запах Лаэрта, поняв, что это – девочка. Она была похожа на телепузика, если не считать того, что телеэкранчик находился с другой стороны туловища. Она была жертвой редкой мутации живых ретрансляторов – она была не телепузиком, как большинство особей её вида, а тележопиком.
– Зо-зо.
Ну да, понятно, что ты Зо-зо. Я хочу продолжить смотреть этот сериал.
– Зо-зо? – спросила Зо-зо. Она, как и все мультяшки расы живых ретрансляторов, могла произносить лишь своё имя, но по интонации всегда можно было понять, что она хочет и что её беспокоит.
Живые ретрансляторы были плодом этой порочной любви сезамов к телевизорам. Иногда их называли телепузиками, но это слово относилось только к наиболее распространённой мутации.
Вне зависимости от варианта исполнения, живой ретранслятор мог иметь самый разный цвет. Тележопик Зо-зо, например, была бирюзовой, словно океан, из-за чего совсем немножко оказалась похожа цветом на Дипси. Также у абсолютно всех живых ретрансляторов была антенна на голове, служившая для приёма сигнала. У ретранслятора-девочки Зо-зо она была в форме спирали.
Все живые ретрансляторы не умели говорить и были способны произносить лишь своё имя.
Мальчиков и девочек среди живых ретрансляторов было примерно поровну, что среди мультяшек встречается не слишком часто.
Все эти телепузики, телеглавики, тележопики, кинескопные отшельники, антенные рукаторы и другие, ещё более редкие варианты, были идеальными и послушными рабами. Достаточно было подключить к ним нужный сигнал, и они были сделать всё во имя своего господина. Чтобы убить живого ретранслятора, необходимо было либо разбить жизненно важный для него кинескоп, либо пустить сигнал, который призывал их кончать жизнь самоубийством, либо отсечь сигнал и вызвать помехи – тогда живой ретранслятор терял ориентацию в пространстве и либо кружился вокруг своей оси, либо начинал бесцельно идти непонятно куда, стукаясь обо всё головой, пока не умирал от голода. Также они погибали тогда, когда попадали в область, где нет покрытия телевещания.
Так что тот, кто владеет РЭБ, владеет и умами живых ретрансляторов.
Живые ретрансляторы не нуждались в нормальной еде, воде и даже в воздухе: им все эти материи заменяла пропаганда, что лилась с голубых экранов круглые сутки, а если таковой не находилось, они от скуки могли ловить что попало: от японских дорам до передач из жизни дикой природы, хоть это и не так сильно их насыщало. Это укрепляло их зависимость от своего господина: если таковой решал сделать тележопика или телерука своей собственностью, то они питались его сигналом.
По характеру дикий живой ретранслятор (или тот, кто был брошен своим хозяином и не погиб) был смиренен, как агнец, и при том вечно погружён в какой-то мистический транс, словно сектант. Но вот если господин находил их полезными в роли пушечного мяса или охраны, то тогда они превращались в беспощадных бойцов, одержимых лишь стремлением исполнить волю своего хозяина, текущую через антенну.
Использовались ли живые ретрансляторы для того, чтобы ублажать своего повелителя, хм… в немного непристойном плане, неизвестно. Говорят, что один раз, в далёких африканских саваннах, кто-то заставлял живого ретранслятора двадцать четыре часа в сутки показывать фильмы для взрослых, но кого это в принципе способно волновать?!
Органов, похожих на репродуктивную систему Homo Sapiens хоть отдалённо, они не имели. Вместо этого у них было два способа размножения: один – это родиться от союза сезама и затисканного телевизора, а второй тоже весьма интересен.
Когда ретранслятор-мальчик и ретранслятор-девочка(телепузик, тележопик, неважно) влюблялись и уже хотели после долгого "конфетно-букетного периода", выраженного просмотром одних и тех же передач вдвоём, завести себе ребёнка, они настраивали себя на одну и ту же частоту и начинали передавать друг другу телетекст следующего содержания:
TV CHANNEL NIGHT AO ALIVE REBROADCASTERS BREED
"ЖИРНЫЕ ТЁТКИ В БАНЕ"… 022
"ЛЮБОВЬ МОНАШЕК"… 081
"КОРЕЙСКИЕ ЗАБАВЫ"…120
"ОСТАЛСЯ С УЧИЛКОЙ"…145
"АМОРАЛЬНЫЙ ГРАБЁЖ"…166
"СЛУЧАЙ В НОЧНОМ КЛУБЕ"…229
И так далее, и так далее… Вариации, конечно, немного менялись, но последней строкой неизменно была
"ДИКАЯ КОШКА В ПОСТЕЛИ"…991
Выбрав нужный вариант, их экраны начинали показывать цветовую рябь, способный вызвать эпилепсию, а сами они начинали играть в догонялки, пока они не выдыхались совсем, а рябь не кончалась надписью:
"BREED NO SIGNAL"
После этого – разве что процесс вынашивания "плода" у телепузиков был дольше, чем у Лаэрты и занимал в среднем полтора месяца, происходила та же петрушка. Так рождался новый идеальный раб(иногда – два, а то и три), всё также зависимый от телепередач.
Настало утро. Лаэрта вышла из своей комнаты вместе с девочкой-тележопиком и публично объявила:
– Господа, у меня пренеприятнейшее известие…
– К нам приехал ревизор? – спросил её Шнурок.
– Да нет же. У нас теперь есть живой ретранслятор Зо-зо, оболтусы. – сказала Лаэрта.
– О! Всё, Шнурок, можешь отдохнуть и посвятить эти дни своей писанине! – сказал прибежавший Карим. Теперь у нас есть идеальная рабыня. Шпатель, где твой передатчик?
– Он здесь.
– Давай, врубай!
Шпатель включила передатчик, и теперь Зо-зо оказалась подчинена.
– А теперь поди-ка пол помой. – сказал ей Карим.
– Вы уверены, что иметь рабов – это нормально? – спросила Маша.
– К сожалению, свобода их губит. – сказал с тоскою в голосе Шнурок.
Услышав приказ своего нового господина, Зо-зо сказала "Зо-зо" и с улыбкой схватив швабру, начала драить полы до блеска.
– А? Неплохо-неплохо. Да тележопица старается лучше, чем ты! – сказал Карим Шнурку, а он то точно не упустит возможности пустить в адрес своего невезучего приятеля какое-нибудь едкое словцо.
Глава 23. Игра в инопланетян
Эх, Австралия, Австралия. Место, где люди ходят вверх ногами. Место, куда отправляли в один конец нищих из затхлого, утонувшего в ханженстве и пороках викторанского Лондона. Место, где скачут кенгуру и лопают свежий эквалипт коалы. Место, где жизнь-это пляж. Место, где какими бы ни были подлыми люди, ты понимаешь, что они далеко не так опасны – в мире, где всё хочет тебя убить – от пауков до акул. Место, где аборигены играют на диджериду, у которого множество имён и который напомнил бы своим звучанием самый сильный страх – страх дуделки, той самой трубы, что протрубит в последний день его жизни. Место, где английский язык настолько не похож на английский, что диву даёшься. И наконец, австралийский пляж – место, где материализовались мультяшки расы земных стичей. Своей любовью приписывать себе уникальное происхождение они были чем-то схожи с хазбинцами: только если они себя мнили исчадьями ада, то земные стичи считали себя инопланетянами.
Впервые эта раса появилась на Гавайях, но позднее начала захватывать остальные острова, в конце концов добравшись до самой Австралии. В плане технологической оснащённости земные стичи были одними из самых сильных среди мультях, что вкупе с физической мощью делало их способными конкурировать за ресурсы с Реалистами на равных, одолевая их в бою даже с передовым вооружением и стирающими боеприпасами. Они были способны поднимать катера, швырять их во врагов и наблюдать за тем, как войска людей разбегаются в ужасе, а мозг каждого из земных стичей напоминал суперкомпьютер, что несколько компенсировало их более слабую, чем у других мультяшек, живучесть, а также большую уязвимость к человеческому оружию. То, что ростом они были с коалу и походили на неё в какой-то степени внешне, только ухудшало положение для тех, кто не пришёлся стичам по душе. В качестве небольшого бонуса можно отметить возможность ползать по деревьям, скалам, стенам, потолкам и сводам. Для того, чтобы победить этих сверхразумов, Луи Максвелл с болью в душе в первый и последний раз решился на крайнее средство – массовые бомбардировки островов, обратившие райский сад в исчадие ада, не считаясь с потерями.
Да, это привело к гибели девяносто одного процента популяции земных стичей и того, что эта акция привела к очистке Полинезии, но бацилла анимационных кадавров даже после такого удара, пусть и через полтора года, возникла вновь. Впрочем, Луи можно оправдать, несмотря на то, что его действия привели к гибели двадцати тысяч человек, которых он искренне стремился защитить: к тому моменту, как он приказал сжечь острова дотла, большую часть людей земные стичи успели либо убить, либо обратить. Их агрессия с каждым днём падала и сейчас уже не была такой критической, как в прошлом – тогда они вообще стремились разрывать людскую плоть, наслаждаясь запахом крови. Конечно, такие иногда и сейчас попадались, но они были в меньшинстве. Кажется, ещё лет сто – и они повторят печальную участь народа мориори…
Над морем разливался рассвет, окрасивший ласковые волны в розовый свет, и по нежному песку разгуливали Сэмпл 892 и Сэмпл 129. Сэмпл 892 был ласкового белого цвета, словно жемчуг, а шерсть Сэмпла 129 была окрашена в цвет коралла, в какой-то удивительно тонкий розово-рыжий. Ещё у Сэмпла 129 были четыре глаза, а у 892-го – всего два, но в то же время Сэмпл 892 имел массивный хвост. Между тем, по их охану, в которой никого не бросают и никого не забудут, пришли вертолёты.
– Нас атакуют! – крикнул Сэмпл 129, увидев вдалеке силы возможного противника. – Срочно зарывайся, сейчас придут враги. Двойня закопалась, словно страус, в песке и начала выжидать. Их нюх и прочие чувства были очень сильно обострены – достаточно, чтобы заметить, как над ними пройдёт сапог супостата, чтобы неожиданно выскочить из засады и вцепиться ему в горло.
Меж тем, эта новость достигла обитателей остова корабля "Марлин", который уже долго не ходил в море, и лишь волны своим жестом заставляли ржавую конструкцию вспоминать былые годы, когда корма "Марлина" блестела, когда гремели шторма… Он вспоминал ослепительную улыбку старого капитана, ушедшего в мир иной. Порой что-то внутри корабля тряслось, словно тоскуя по глади океана…
Тем временем в более-менее сохранившемся кубрике обосновались другие земные стичи – Сэмпл 33, Сэмпл 72, Сэмпл 90, Сэмпл 118, Сэмпл 217, Сэмпл 333, Сэмпл 675 и Сэмпл 700. Сэмплы 33, 72, 129, 700 и 892 были мальчиками, а Сэмплы 90, 118, 217 и 333 – девочками. Как мы видим, вместо имени они, как построившие чистое математическое общество герои романа "Мы" Замятина, носили номера. Там, на борту корабля, жили они единой семьёй, какой-то совершенно утопической коммуной, где все были друг другу жёнами и друг другу мужьями.
Думаю, внешность каждого из них достойна небольшого описания. Сэмпл 33 был синего цвета, прямо как Стич, но он был рогат, как козёл. Сэмпл 72 был больше и жирнее своих сородичей и был чёрным, как крыло ворона. Сэмпл 90 была зелёной в белую полоску, как какая-то змея.У неё в комплекте имелось две ноги и четыре руки. Сэмпл 118 имела какие-то узковатые, словно ехидные, по местным меркам глаза, а её шерсть отливала царственным пурпуром. У Сэмпл 217, бирюзовой, как океанская волна, из головы торчали своими копьями три уха. У бледно-жёлтой с огромным рыжим пятном в области пятой точки Сэмпл 333 на спине имелись небольшие крылышки, которые, правда, не могли поднять её вверх. Последний же из этой шайки, Сэмпл 700, был ярко-красным и обладал задранной вверх причёской, как у Элвиса того же оттенка.
– Слушай, а где Сэмплы 129 и 892? – спросила Сэмпл 217, нёсшая на столик сочные кокосы. – Мы же вроде собирались ужинать!
– Как говорит поговорка, единственное отличие фруктов от людей – это то, что люди кричат… – сказала Сэмпл 333.
– Вроде они гуляли по пляжу. – сказал ей в ответ Сэмпл 700.
– Ладно, подождём их… – сказала Сэмпл 118, смотревшая своим острым зрением вдаль, в бездонную небесную лазурь – Упс… – сказала она, заметив вертолёты. – К нам нагрянули незванные гости. Анализируй! – крикнула она Сэмплу 700.
– Хорошо. – сказал Сэмпл 700, бывший знатоком в этих вопросах. Он надел на себя очки с зелёными стёклами и небольшим табло для правого глаза, из-за чего он мог смотреть на мир глазами героя компьютерной игры. В небе висела точка, что медленно и неумолимо приближалась. Земной стич увеличил масштаб и проведя компьютерный анализ, понял, что неугомонные Реалисты не угомонятся, пока все их базы не сгорят дотла.
– Народ! На нашу охану напали!
Глава 24. Неприступная крепость
Не прошло и трёх минут, как стоящий на вечной стоянке ржавый "Марлин" ощетинился пуще дредноута, готовясь встретить огнём наступающих Реалистов. Сэмпл 700 стоял у футуристического орудия, что было способно в любой момент пронзить небо насквозь, и наводил его на летящие вертолёты, вооружённые самонаводящимися ракетами. Орудие уже был разогрето для удара.
– Пли!
Тёмно-фиолетовый энергетический луч совершил свой роковой росчерк в безоблачной синеве, словно перо, которым подписывают смертный приговор.
