The Last Artifact

– Это твой предок – Великий Император, – прозвучал голос. – И, надеюсь, последний, кто подарит тебе покой, а мне – свободу.

– Значит, я не первый? – удивился я.

– Конечно, не первый! – расхохотался скелет. – Он стабильно таскает сюда людей в надежде, что кто-нибудь одолеет меня, пройдёт дальше и подарит ему свободу.

– Как мне его одолеть? Ты же не предупреждал меня! Сомневаюсь, что это ружьё мне поможет…

– Если бы я тебе всё рассказал, пошёл бы ты сюда? Я не мог рисковать свободой. Удачи тебе, Алексей. Да поможет тебе Анубис.**

Волк бросил на меня последний взгляд и растворился во тьме.

Скелет поднялся с трона, костяные пальцы сцепились в замок с тихим скрежетом.

– Тебе повезло, парень. Последний кандидат был здесь относительно недавно, и магии во мне осталось совсем немного.

Скелет протянул руку – и в его костлявой хватке материализовался посох, от которого у меня похолодела кровь.

Чёрное древко, будто выточенное из самой тьмы, венчал пульсирующий синим пламенем кристалл. По нему змеились серебристые руны, вспыхивавшие при каждом движении, словно живое сердце в мёртвых руках.

– При жизни я был одинаково хорош и в ближнем бою, и в магии, – костяные пальцы с хрустом сжали посох. – Но раз моей магии мало, а меч запечатан…

Он внезапно рванулся вперёд с неестественной для мертвеца скоростью:

– Придётся отдубасить тебя по-старинке!

Его смех – сухой, как скрип ветра по древним костям – эхом разнёсся по храму.

Я едва успел поднять ружьё, и посох с оглушительным лязгом обрушился на ствол. Искры посыпались в темноту, а мои руки онемели от силы удара.

– Неплохо, – проворчал скелет, отступая на шаг. – Но хватит ли у тебя ловкости для второго удара?

Он вновь замер, пустые глазницы сверля меня ледяной пустотой, а синий кристалл на посохе вспыхнул ярче – будто жаждал крови.

Я навёл ружьё и открыл огонь.

Грохот выстрелов оглушительно разорвал тишину храма. Пламя вырвалось из ствола, и пули с визгом впились в костяную грудь скелета, откалывая осколки и заставляя его отшатнуться.

– Ха! – его голос прозвучал скорее раздражённо, чем испуганно. – Ты думаешь, свинец может остановить того, кого уже не держат плоть и жизнь?

Но я заметил – синее пламя в кристалле дрогнуло, а серебристые руны на миг погасли. Он не был неуязвим.

Скелет резко взмахнул посохом, и тёмная волна энергии рванулась ко мне, сбивая с ног. Я едва успел перекатиться в сторону, чувствуя, как смертоносный вихрь обжигает кожу.

– Беги, пока можешь, – прошипел он, медленно приближаясь. – Или останься… и станешь частью коллекции.

Патроны кончились. И тут меня накрыло. Какая-то тварь будет мне указывать?! Я встал, перехватил ружьё покрепче и рванулся врукопашную.

– ДА ТЫ… ОТВАЖНЫЙ! – костяной голос прозвучал почти с уважением, когда я ринулся вперёд, сжимая ружьё как дубину.

Посох взметнулся, но я уже был слишком близко – древко просвистело мимо, а я со всей силы врезал прикладом в рёберную клетку скелета. Кости затрещали, одна лопнула, отлетев в темноту.

– А-а-а, вот это уже интересно! – он не застонал, а рассмеялся, отступая на шаг. – Наконец-то кто-то, кто не просто дрожит!

Его глазницы мигнули синим огнём, и вдруг… он швырнул посох в сторону.

– Ладно, парень. Давай по-честному.

Костяные пальцы сжались в кулаки, и он принял боевую стойку – точь-в-точь как древний мастер кулачного боя.

Я ухмыльнулся, отбросил ружьё. Во мне разыгрался азарт.

– Пора на покой, ваше величество, – сказал я и бросился врукопашную, как учили в армии.

– О, НАСМЕШНИК! – костистые челюсти скривились в подобии ухмылки, и он встретил меня в стойке, будто древний гладиатор.

Мой первый удар – чёткий, как учили, прямой в «солнечное сплетение» – прошёл впустую. Ему же нечем было дышать. Но второй, рубящий ребром ладони по шейным позвонкам, заставил его голову дёрнуться назад с сухим ЩЁЛКОМ.

– Неплохо… для мяса! – он резко выбросил локоть, но я успел пригнуться, схватил его за рёберную дугу и с размаху врезал коленом в позвоночник.

Кости рассыпались в воздухе, череп отлетел в сторону и покатился по каменному полу.

– Чёрт… – его голос теперь доносился только оттуда. – Ты… действительно… хорош…

Я тяжело дышал, подошёл, поставил ботинок на череп.

– Покойтесь с честью, ваше величество.

Вдруг все кости слетелись вместе и собрались обратно в скелета на троне.

– Ты прошел испытание. В тебе достаточно отваги, мой потомок. Ступай – меч уже ждет тебя.

Я молча поклонился и, пока он не передумал, поспешил покинуть зал.

Когда Алексей скрылся за дверью, в комнате появился волк.

– И почему ты поддался ему?

– Как и ты, мой дорогой друг Умбрис, я устал сидеть здесь. Я хочу на свободу.

– И чем же займешься, когда печать падёт?

– В первую очередь надеру твой мохнатый зад. Как же ты меня достал за эти тысячи лет! Измусолил мне все косточки!

– О, дружище, не только ты станешь сильнее. Я тоже верну свою силу, и мы снова сравняемся.

– Тогда я отправлюсь в путешествие – буду постигать науку, о которой ты рассказывал. Я ведь так и не видел внешнего мира… Стоит мне сделать шаг за границу без магии – и это тело рассыплется.

Волк рассмеялся:

– Скелет-профессор… Это нужно видеть!

И вот я вышел в огромное подземное святилище. Даже в самых смелых фантазиях я не мог представить, что под землей может скрываться нечто подобное. Гигантские колонны, покрытые древними фресками, уходили ввысь, теряясь в темноте под потолком. Их рельефные узоры переплетались в странные символы, создавая иллюзию движения – будто каменные змеи ползут по поверхности.

Пол слабо светился призрачным синеватым свечением. По всей его поверхности тянулись замысловатые иероглифы, сплетаясь в гигантскую паутину магических знаков. Они пульсировали, как жилы, наполненные неведомой силой. Колонны тоже были исписаны с ног до головы, но у меня уже не оставалось ни сил, ни желания их разгадывать.

В центре зала, на массивном каменном пьедестале, лежал меч.

Он был великолепен.

Клинок, отливающий темной сталью, казался выкованным не из металла, а из самой ночи. По его поверхности пробегали едва заметные золотистые прожилки, словно вены. Рукоять была обернута черной кожей, потертой от времени, но все еще прочной. Навершие украшал странный символ – переплетение трех кругов, напоминающее то ли печать, то ли замок.

Меч лежал в самом центре зеленой гексаграммы, вырезанной прямо в полу. Ее линии светились тусклым ядовито-изумрудным светом, будто предупреждая: не трогай.

*"Еще несколько шагов – и все. Дорога в новую жизнь."

Леха не сдержался. Он рванул вперед, забыв про осторожность. Его пальцы сжали рукоять – и в тот же миг что-то щелкнуло.

Тихий, но отчетливый звук, будто лопнула невидимая нить. Контуры печатей погасли. Гексаграмма рассыпалась, как песок. Он даже не понял, что только что сделал. Меч вибрировал в его руке, будто живой. В глубине клинка что-то шевельнулось – темное, древнее, жаждущее вырваться.

А в этот самый момент, где-то далеко на поверхности, небо разорвали гигантские молнии. Они били не вниз, а расчертили небо , сотрясая саму реальность.

Магия, запертая здесь на тысячелетия, рванула наружу. Когда-то мир был другим. Когда-то он был полон чудес. А потом его *изменили* – сковали, перекроили, спрятали истинную суть под слоями лжи.

Но все измененное стремится вернуться к изначальной форме.

Леха этого не видел. Он лишь сжимал в руках свою находку, чувствуя, как по его жилам разливается странное тепло. Он и не подозревал, что только что впустил в этом мир.

Глава 5 Последствие

Я осмотрелся.

Что за чертовщина? Только что пол под ногами слабо светился этими странными символами, а теперь – абсолютная тьма. Лишь факелы по стенам продолжали гореть, отбрасывая тревожные тени на древние фрески.

Ладно… Неважно. Это место и так было странным до жути. Раз я нашел то, зачем пришел – пора уносить ноги, пока скелет или тот мохнатый обманщик не передумали меня отпускать.

Меч. Он лежал у меня в руке, тяжелый и неестественно холодный. Как его незаметно вынести? Тащить открыто – слишком рискованно.

Только я подумал об этом – клинок исчез.

Я замер, ощущая легкое покалывание в пустой ладони. Не может быть…

Сконцентрировался – и меч материализовался снова, будто вынырнул из воздуха.

– Вот это да…

Такого я еще не видел. Да и свечение от него было какое-то… нездешнее. Похоже, артефакт и правда оказался магическим.

Что ж… раз умеет прятаться – хотя бы не придется объяснять каждому встречному, откуда у меня древний клинок.

Теперь – только на выход.

Огляделся. Поискал глазами способ решения всех моих проблем.

Темнота. Гробовая тишина. Ни звука, ни дуновения ветра – будто сам подземный мир затаился, замер в ожидании. Похоже, здесь больше ничего нет. Даже скелет с волком куда-то свалили. А нет, он оставил корону. Я усмехнулся. Быстро взял ее замкнул в рюкзак и направился на выход.

Последнее, что донеслось до меня перед тем, как я выбрался наружу – отдаленный вой. Но почему-то мне почудилось… будто в нем слышался смех.

Тем временем…

Волк наблюдал из тени, его красные как угли глаза мерцали в полумраке.

Это было самое трудное решение за всю его долгую жизнь. Сначала Умбрис жаждал лишь одного – снять проклятую печать, вернуть себе былую силу. Потом, вспомнив о долге, передумал.

Но тысячелетия… Тысячелетия одиночества в компании лишь скелета, тысячелетия вынужденного бездействия – даже полубог не выдержал бы.

И тогда он начал приводить сюда потомков Вейна. Переложил ответственность на скелета, наивно полагая, что тот вечно будет играть роль сторожа.

"А потом и он захотел свободы…" – прошептал Умбрис, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.

Вдруг его тень сгустилась, заклубилась вокруг Умбриса, и в воздухе запахло осенним лесом . Шерсть Умбриса потемнела, сливаясь с тьмой, а кости с хрустом перестроились, принимая человеческие очертания. Его лапы вытянулись в длинные пальцы, когти втянулись, превратившись в ухоженные ногти, а морда сжалась, обнажив резкие, почти аристократические черты. И вот уже стоял высокий шатен среднего телосложению.

Из черноты, словно сама ночь плела ему одеяние, возник безупречный костюм черный, с едва заметным серебряным отливом, с галстуком-лентой, темнее самой тьмы. Рукава легли идеально, подчеркивая новую, но привычную форму.

Красные глаза, теперь уже человеческие, но все такие же горящие, мелькнули в последний раз перед тем, как он шагнул вперед – не зверь, не тень, а нечто иное. Полубог в облике джентльмена, готовый к делам, которые ждали его слишком долго.

*"Теперь всё зависит от тебя, Леха из Москвы. Не подведи."*

Я ехал на верблюде с хорошим настроением и даже жара не могла растопить его. Та корона точно из настоящего золота. Если ей и вправду несколько тысяч лет, то дадут мне за нее немерено денег. Осталось провести ее через границу. И вот тут начинается самая сложная часть путешествия.

Я ехал на своём верблюде, насвистывая под жарким солнцем. Пустыня вокруг дышала зноем, воздух дрожал над барханами, но даже эта невыносимая жара не могла испортить моего настроения. Ведь в моём мешке лежало сокровище, ради которого я рискнул жизнью.

Эта корона – точно из настоящего золота,– думал я, ощущая её вес за спиной. *Если ей и вправду несколько тысяч лет, то за неё мне дадут немерено денег.* Оставалось лишь одно – провести её через границу. Но именно здесь начиналась самая сложная часть моего путешествия.

Вдруг кожу защекотало тревожное предчувствие. Я замедлил шаг, огляделся. Кругом – лишь бескрайние пески, ни души. Но что-то было не так.

И тогда я заметил его.

Едва уловимое искажение в воздухе, будто марево, только… неподвижное. Оно висело в трёх метрах от нас с Надей, словно невидимая дверь в другой мир.

– Спокойно, девочка, – прошептал я, поглаживая верблюдицу по шее.

Мы решили обойти странное пятно стороной, держась на почтительном расстоянии. Когда аномалия осталась позади, я уже начал расслабляться – как вдруг раздался резкий треск, будто ломается кость.

Я резко обернулся.

То самое место вспыхнуло синими молниями, и из вихря искр вырвалось **оно**.

Существо напоминало гиену – но только если бы её выковали из серебра и бросили в адские кузницы. Чешуя блестела, как полированная сталь, когти впивались в песок, а пасть, усеянная кривыми клыками, обнажилась в беззвучном рыке. Но хуже всего были глаза – жёлтые, горящие, словно угли, впившиеся прямо в меня.

Надя нервно зафыркала, а у меня по спине побежал холодный пот.

Бежать?

Бессмысленно.

По его развитым задним лапам, по пружинистой поступи было ясно – это чудовище настигнет нас в два прыжка.

Значит – бой.

Я спрыгнул с Нади, и в тот же миг в моей руке материализовался меч. Чёрный клинок блеснул под солнцем, будто усмехнулся.

*Одного удара хватит*, – будто шептал он мне. *Разрублю эту тварь пополам – даже не моргнёшь.*

Я непроизвольно расслабился, почувствовав его тяжесть в руке.

Но тварь не спешила.

Она приблизилась, напряглась, начала обходить меня по кругу, будто выискивая слабое место. Её глаза не отрывались от моей шеи. Пасть приоткрылась, обнажая иглы зубов, с которых капала густая синяя слюна.

И тогда – рывок.

Фальшивый выпад влево – ещё один – и молниеносный прыжок прямо в меня!

Я едва успел подставить клинок – чёрная сталь вонзилась в грудь твари по самую рукоять. Но её последний рывок опрокинул меня на песок.

Тяжёлое, дышащее смертью тело придавило меня к земле. Горячая синяя кровь заливала одежду и кожу, а эти жёлтые глаза всё ещё пылали ненавистью – даже теперь, когда жизнь уже покидала их.

Несколько минут я лежал, зажатый под тушей, чувствуя, как её когти медленно разжимаются. Собрав последние силы, я с хрипом оттолкнул остывающее тело и выполз из-под него, весь в липкой синей жиже.

Мир вокруг плыл в глазах. Я с трудом поднялся, ощущая каждую мышцу – тело ныло от усталости и адреналина. Огляделся.

Песок, испещрённый следами, вёл прочь от места боя – Надя умчалась, спасая свою шкуру. Разумный выбор.

*Слишком много магии и странного на сегодня.

Мой когда-то простой и предсказуемый мир теперь трещал по швам, как старое полотно. Живот скрутило от боли – то ли от язвы, то ли от этой синей дряни, что въелась в кожу.

А в голове роились вопросы, жужжа, как песчаные осы.

Волк говорил о свободе. О какой-то печати.

И эта тварь… Неспроста она здесь появилась. Нутром чую – меня подставили.

Вдалеке мелькнул силуэт Нади – она остановилась, нервно переминаясь, будто чуяла неладное. Я догнал ее вскочил в седло, резко дёрнул поводья.

– Пошли! Пока не появились другие твари.

Мы мчались сквозь пустыню, но чем дальше, тем чаще на пути встречались аномалии – переливающиеся, будто масляные, пузыри в воздухе. Я обходил их стороной, сердце колотилось в груди, как пойманная птица.

Но их становилось больше.

Третья. Четвёртая. Пятая…

А потом – оно.

Гигантская змея, напоминающая кобру, но втрое крупнее, с чешуей цвета окисленной меди. Её капюшон раздувался, обнажая узор, похожий на древние руны – будто кто-то выжег их раскаленным железом.

И она ела.

Жертва – здоровенный енот-мутант размером с собаку, с кривыми клыками и серой шерстью. Он еще дергался, когда змея медленно обвивала его, сжимая, пока кости не захрустели. Потом – раскрыла пасть, шире, чем казалось возможным, и…

Я затаил дыхание.

Если она меня заметит…

Что же я натворил в этом храме?

Аккуратно сменив маршрут, я сделал крюк, стараясь не поднимать пыли.

Нужно выбраться из этой чёртовой пустыни.

Когда стемнело, я разложил палатку и повалился на песок. Сил больше не было.

Мой поход затянулся. Две недели я пробирался обратно в Каир, спал урывками, просыпаясь в холодном поту от собственных кошмаров.

А потом случилось немыслимое – в пустыне пошёл дождь.

Сначала редкие капли, горячие, как слезы. Через минуту небо разверзлось. Вода хлынула стеной, смывая всё на своём пути. Песок под ногами мгновенно превратился в жижу – каждый шаг давался с трудом. Ноги вязли, будто в болоте, мокрый песок налипал на сапоги, утяжеляя и без того измождённое тело.

Ветер выл, хлестал по лицу мокрыми плетями. Я шёл, сгорбившись, едва различая дорогу сквозь завесу дождя. Дюны, обычно непоколебимые, теперь плыли под ногами, осыпались, словно пытались поглотить меня. Падал, поднимался – и снова шёл.

Но хуже всего была ночь.

Температура рухнула так резко, что зубы стучали, как в лихорадке. Одежда промокла насквозь, а развести костёр – невозможно. Плащ не спасал: вода просачивалась сквозь каждую складку.

И так – день за днём.

Дождь не прекращался. Лил без устали, будто сама пустыня взбунтовалась против меня. Вода смыла все тропы, и я шёл наугад, ориентируясь лишь по редким скалам, ещё державшимся на своих местах.

Я не знал, что страшнее – этот бесконечный потоп или те твари, что рыскали где-то вдали. Но одно было ясно: пустыня больше не была прежней.

И я – тоже.

Чем ближе я подходил к городу, тем отчетливее слышались выстрелы. В Каире шёл бой.

Дождь прекратился лишь на рассвете, но тяжёлые тучи на горизонте предупреждали – это лишь передышка. Воздух был влажным, непривычно свежим для пустынного города. Лужи на улицах отражали хмурое небо.

Мой верблюд не выдержал. Пришлось оставить его у последнего караван-сарая.

Я вошёл в город под покровом ночи, избегая освещенных участков. Маршрут выбрал там, где стреляли реже, но повсюду валялись тела – свежие и уже начавшие разлагаться.

Перебежками, от укрытия к укрытию, пробирался к своему отелю. Каждый раз замирал, когда вдалеке снова раздавалась автоматная очередь.

Дверь отеля была цела.

Холл встретил меня пустотой и тусклым светом аварийной лампы. Ни души. Лифт не работал – электричество отключили.

Поднявшись в номер, первым делом рванул к душу.

Горячая вода хлынула на измождённое тело, смывая песок, пот и грязь. Поток быстро потемнел, превратившись в мутно-коричневую жижу – будто с меня стекала не просто грязь, а сама пустыня, нехотя отпускавшая свою добычу.

Я рухнул на кровать, даже не вытеревшись.

Интерлюдия 1

Умбрис принял человеческий облик. Он открыл портал и шагнул в разлом реальности – туда, где ткань бытия истончается до прозрачности, где привычные законы мироздания теряют силу. Здесь, в пограничье миров, лежал Лимберис – пласт существования, недоступный для смертного восприятия. Это была Земля, но не та, что знают живые. Те же океаны, те же горы, но всё здесь было иным, словно отражение в кривом зеркале, где знакомые очертания обретают чуждые формы.

Частицы этого мира вибрировали на иных частотах, их траектории скользили между атомами обычной материи, никогда не пересекаясь, никогда не сталкиваясь. Лимберис был тенью, отброшенной в другом спектре, зеркалом, отражающим реальность под непривычным углом. Его законы – это гармония несовпадения, совершенство параллельности. Здесь не было места случайностям, только вечное движение в унисон с иными измерениями.

Ступать по этой земле могли лишь духи и боги, существа, существующие вне линейного времени и плотной материи. Для них Лимберис был промежуточной землёй, местом силы, где можно наблюдать миры, не вмешиваясь в них, где реальность переливалась, как шёлк на ветру, никогда не застывая в одной форме. Это был мир-загадка, вечно танцующий в унисон с привычной вселенной, но всегда остающийся на шаг в стороне.

И в этом мире-призраке, где даже тишина звучала иначе, раздались шаги Умбриса, наконец вернувшегося домой.

Место, отрезанное от мира печатью, тысячелетиями ждало его. Перед ним, словно мираж, возник Виспарий – город, парящий между реальностями, где каждая улица вела не только в пространстве, но и во времени.

Умбрис шёл по улице, вглядываясь в башни, выточенные из чёрного обсидиана и серебристого сплава неизвестного металла. Они тянулись ввысь, растворяясь в тумане иных измерений, будто стремясь пронзить саму ткань мироздания. Дорога под его ногами была вымощена плитами с мерцающими рунами, которые вспыхивали при каждом его шаге, словно жилы, перекачивающие древнюю магию.

По сторонам возвышались дома из призрачного стекла, чьи стены отражали не город, а иные реальности. Порой в их глубине мелькали тени существ из параллельных миров – то ли случайные отголоски, то ли те, кто наблюдал за ним из-за границы бытия.

– Умбрис? Как ты! Давно тебя не было!

Над его плечом завибрировал серебристый свет, и из воздуха материализовалась крошечная фея с прозрачными, словно крылья стрекозы, переливающимися крыльями. Её кожа отливала лёгким голубым сиянием, а в глазах мерцали искорки, будто отражение далёких звёзд. Это был дух северных ветров – Светикаруста, но Умбрис звал её просто Светик.

– Привет, Светик. Он едва улыбнулся. – Ты же знаешь, я не мог просто так уйти. Печать требовала охраны.

– Но теперь ты здесь! Она зависла перед его лицом, скрестив ручки. – Значит, всё кончено?

– Печать снята. И времени у меня мало. Он шагнул вперёд, и фея тут же вспорхнула за ним. – Нужно отчитаться отцу, получить новое задание.

– О-о-о… Светик закатила глаза. – Думаю, он не обрадуется. Но это, конечно, не моё дело.

Умбрис замедлил шаг.

– Послушай, у меня к тебе просьба.

– Всё что прикажете, ваша божественность! – она звонко рассмеялась, кувыркаясь в воздухе.

– Не смешно. Его голос стал жёстче. – Когда печать падает, в местах силы открываются блуждающие порталы.

– И через них в мир пролезают всякие твари, – тут же подхватила Светик, внезапно став серьёзной.

– Верно. Мне нужно, чтобы ты присмотрела за одним человеком. Андрей. Он друг… кое-кого важного. Он достал из пиджака записку. – Вот адрес. Надеюсь, техногенные миры тебе не в новинку?

– Будет сделано в лучшем виде! – фея шутливо поклонилась, схватила записку и – пфф! – рассыпалась сотней сверкающих искр, унесённых внезапным порывом ветра.

Умбрис вздохнул и двинулся дальше.

Вот показался его дом – почти в центре города.

Духи называли его Анклавом теней. Здание не имело определённой формы – его контуры дрожали, как пламя. В полдень оно отбрасывало семь разных теней, и каждая вела в отдельное помещение.

Он посмотрел на дом, но его путь лежал дальше – на доклад к своему отцу.

Он правил этим местом.

Великий Анубис. Один из множества богов.

Его храм возвышался в центре Виспария – чёрная пирамида, увенчанная пламенем, которое не сжигало, а поглощало свет. Сквозь арки проглядывали силуэты служителей в масках шакалов; их шёпот сливался в единый гул, словно рой ос, охраняющих улей.

– Умбрис вернулся.

– Я слышал, антимагическая печать на его мире пала.

– Как он изменился.

Умбрис чувствовал: город помнил его. Камни, воздух, даже само небо – всё здесь дышало древней силой.

Двери перед ним распахнулись сами.

И вот он стоял перед ним.

Анубис.

Бог в облике высокого мужчины с головой шакала, чья шерсть переливалась, как чёрное золото. Его глаза – две бездны, в которых мерцали звёзды загробного мира. На груди – тяжёлый золотой пекторал, а в руке – посох, увенчанный символом вечной власти.

– Здравствуй, сын.

Голос Анубиса звучал как гул подземных пластов, как шёпот тысячелетних гробниц.

– Ты изменился. Взгляд уверенный. Нет и тени того юного мальчишки, который покинул эти стены.

Умбрис склонил голову, но не опустил глаз.

– Здравствуй, отец. Прошли тысячи лет. Я… пересмотрел взгляды на жизнь.

Анубис медленно сжал пальцы на посохе.

– Ты должен был привести Оронай (так духи называют этот мир) к вере. Сделать так, чтобы люди славили меня, питали меня энергией веры. А не пересматривать взгляды.

– У меня не было выбора. Мир проигрывал войну Даргам. Я запечатал магию, чтобы спасти его от грязных рук Хозяина. Надеюсь, вы покончили с ним, отец?

Анубис усмехнулся, и в этом звуке было что-то леденящее.

– Покончил? Сотни миров в его власти. И поверь, он своего не упустит. Не удивлюсь, если он уже создаёт аватара. А теперь, когда ты снял печать, на этот мир накинутся стервятники. Зря ты не подготовил людей к войне.

– Я не мог иначе. Я охранял печать и…

– Хватит.

Голос Анубиса прогремел, как удар грома.

– Мне показалось, ты поумнел. Но ты всё тот же. Если ты охранял печать, почему сейчас ты жив, а печать снята?