Язык Ветра. Запрещенная организация

– На самом деле так сделать будет даже лучше.

Все семеро участников собрания удивились.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Карей.

– Дай мне чертежи… – попросил Леден у Райзгака.

– Тебе разрез, первый корпус или… – уточнял здоровяк.

– Самый большой. Где видно всю территорию.

– Ага, общий и генплан…

Райзгак передал чертежи по кругу. Бумага зашелестела.

– А… Не помните. Они в единственном экземпляре.

Постревожился он, когда Йиви небрежно передала чертежи Джусе. Та прислушалась и аккуратно передала их Карею, и уже ему пришлось чуть встать, чтобы дотянуться до Ледена.

– Ты что-то придумал? – спросил брюнет, протягивая бумаги подростку.

Кивнув, Леден взял чертежи.

– Думаешь, у нас может быть больше времени? – уточнил Райзгак, пытаясь найти что-то на других чертежах, разворачивая их один за другим, прям на коленях. – Что именно тебя задело?

В ответ молчание. Йиви была раздражена.

– Леден, долговато ждём, не думаешь?

Он оторвал взгляд, чтобы одарить её невозмутимостью, и вновь вгляделся в чертёж.

– Это место… – он ткнул на правый верхний угол чертежа, где был закрашенный чёрный квадрат.

– А… Это цитадель, – пояснил Райзгак.

– Он для больших шишек? – спросил Леден

Все пристально пытались уловить витающую в воздухе мысль.

– Так точно, – кивнул Райзгак, – но что…

– Насколько больших, – перебил его Леден.

– Для начальника, генералов… Я думаю для любых офицеров, на случай если какой переполох…

– Если бы сенатор оказался в Маар, как думаешь, – Леден развернул чертёж и демонстративно для всех указал пальцем на цитадель, – он бы тоже прятался здесь?

Райзгак, не понимая общего хода мысли, молча кивнул.

Элео подошёл к костру, переступая бревно, на которое вот-вот сядет.

– Может, хватит томить? – взорвалась Йиви. – Мальчишка, – обратилась она к вновь пришедшему Элео, – твой друг корчит из себя навесь кого. Гения или как это…

– Ну-ну, не стоит так беспокоиться, – утешила её Джуса.

Элео попытался отыскать хоть долю объяснений, в глазах Ледена, но тот был вне зоны действия.

– Не стоит держать нас в дураках, нассих! Какой план?! Почему мы обсуждаем вторжение в Маар, если абсолютно не имеем никаких представлений о том, как это сделаем?

Лучезарная встала, разыгрывая мини-театр.

– Здравствуйте, нам нужны все заложники. А, зачем?.. Нет, что вы, какие родственники… Просто у нас дел лишних нет. Мы заберём всех и уйдём, ладно? – закончив кривляться, она села – Так вы себе это представляете?

– Спасаем людей, потому что нечем заняться? – пробубнил Элео с тревожной миной.

– Не бери в голову, – махнул рукой Леден, сидящий рядом.

Элео это не помогло.

– Да нет же. Мы спасаем людей, потому что это справедливо. Они не должны работать там.

– И это не благотворительность, – добавил Леден, опережая мысли недовольной Йиви. – Это наша визитная карточка к свободе.

Только Йиви открыла рот, как Элео настолько грозно, насколько вообще он мог, продолжил:

– Мы не будем ни у кого спрашивать о визите в Маар или одалживать людей, – поймав момент, его речь больше не казалась наивной, но напротив, слова налились силой. – Мы въедем на поезде внутрь комплекса тюрьмы, соберём всех заключённых и выедем обратно. Всё предельно ясно, разве нет? – искренне сказал юноша.

Это безумие – подумали все.

Семеро переглянулись. Выразить общее мнение решил Карей.

– Позвольте мне прояснить всё ещё существующие вопросы. Если мы заявимся в Маар на поезде, какие у нас есть планы для конспирации? И как мы собираемся противостоять сотням стражей, если нас раскроют?

– Мм, верно, – издал Райзгак, в ожидании.

– Я полагаю, что вы уже учли это, достопочтенный, – Карей передал эстафету Элео, однако сам знал план.

Юноша одобрительно кивнул и с азартом в глазах начал пояснять, параллельно выставив руки вперёд, дирижируя ими в такт к словам. Такая привычка заразилась у него от Ледена:

– В назначенный момент, когда старшие офицеры соберутся в цитадели…

– Погоди… – вмешалась Йиви, оборвав нить грации, за которую уцепился монарх. – Какой ещё момент? – её лоб морщился, а глаза испытующе ожидали ответа.

– Карей принесёт генералам весточку о том, что к ним едет монарх, – легко констатировал Элео, – И вот тогда-то мы въедем в Маар. Нам не придётся ломать мост или что-то вроде того, потому что нам проложат все маршруты сами стражники…

– Мы что, полезем на рожон? – вновь перебила Лучезарная. – А я всё ждала, когда же он начнёт объяснять конспиративную часть плана. А её вон, оказывается, и нет!

Леден смирно пояснял:

– Если мы хотим пробраться к Маар незамеченными, то не сможем провести в поезде свой инвентарь. Нас, как пассажиров не пустят. По документам мы ни одного поста не пройдём. А самое главное, мы не сможем провезти цельный поезд до Маар. По правилам, ещё на Святых Источниках открепляются все вагоны, кроме пяти. Нам же нужны все вагоны. К тому же у нас нет столько времени, сколько требуется для проработанной конспирации.

Действительно, проработать и учесть все мелочные детали не так-то просто – подумал Райзгак, будучи реалистом.

– Маар особо охраняема. И, попросту говоря, идея проникнуть туда незамеченными – почти что небылица, – говорил Леден. – Поэтому из их самого главного достоинства мы оборачиваем выгоду в свою пользу. Задолго до того, когда наш поезд достигнет Маар, до офицеров дойдёт информация о вторжении. Осознавая своё очевидное преимущество во времени, они будут вынуждены собрать экстренное заседание, чтобы обсудить свой ход действий.

– Откуда такая уверенность, что всё будет так, как ты говоришь? – поинтересовалась Йиви.

– У них нету протокола на случай, если к ним добровольно заявится монарх, – с насмешкой ответил Леден.

– Откуда знаешь?

– А сама подумай. Это из ряда вон выходящее. Они бы с радостью привезли монарха на каторгу, но им никогда не поймать его живым и уж тем более не довести добровольно.

– И вот тогда-то мы и замуруем их в цитадели. В этом и будет заключаться роль Карея.

– Я сомневаюсь, что на собрание соберётся больше десяти – двадцати, угрожающих нам стражей, – подметил Арчек. – И если и…

– Нам нужны только те, кто будут на совете, собранном по такому случаю, – оборвал его Леден.

– Я понимаю это, брат – отвечал Арчек, стараясь миновать жёсткость собеседника, – я лишь хочу сказать, что лохеия Маар даже и наполовину не состоит из таких стражей, с которыми в подобных ситуациях регламент или авторитет может вынудить старших офицеров советоваться. Вот запрём мы там даже сотню, куда деть ещё тысячу? Вопрос как бы вот в этом. А так план, конечно, звучит хорошо, чуть поработать над ним, и всё будет!

– Да, – сказал Леден, давая понимать всем своим недовольным видом, что абсолютно осознаёт сырость плана. – Собственно для такой проработки вы тут и собрались.

Леден всегда всё знал лучше всех, и Арчек делал скидку, осознавая характер мнимого гения. Поскольку Арчек был крайне эмпатичен, ему приходилось совать множество лишних слов для смягчения своих предложений, чтобы Леден ни в коем случае не посчитал их за упрёк и уж тем более за напыщенность и конкуренцию. Леден не любил, когда ровесники учили его. Он всегда всё знает лучше всех.

– Заперев мозг всей лохеии, мы получаем доступ к остальному телу, – медленно констатировал Леден. – И это ещё одно преимущество, которое мы выигрываем за счёт их превосходства.

– Обезвреживаем пешек, вынимая королей… Недурно… – искренне оценил Райзгак.

– Если весть дойдёт до них задолго до прибытия, то как же мы сумеем удерживать офицеров взаперти во время всего хода диверсии? – поинтересовался Арчек.

Разглядывая чертежи, Райзгак указал на чёрный квадрат вверху комплекса Маар.

– В цитадели. Мы запрём их в их же собственной буферной зоне…

– Правильно, – подметил Леден. – И это ещё одно достоинство Маар, которое обернётся против них. Цитадель.

– Место, предназначенное для больших шишек, – подхватил Элео, – в том числе и для членов сената, которые обязательно должны прибывать туда время от времени. Крепость внутри крепости. Она защищена, особенно прочной и гладкой стеной, по которой ни взобраться, ни пробиться.

– Самое главное – сделать всё чётко по таймингу, – подвёл итог Леден. – Обезвредить крысу. За тридцать градусов до вторжения пустить дезинформацию о прибытии монарха. Собрать всех офицеров в цитадели, начать совещание и запереть их там. За десять градусов до въезда всё должно быть готово.

Карей одобрительно кивнул.

– Где нам с Эбвэ нужно вас ждать?

– Эбвэ сообщит о крысе заранее, и твоей задачей будет запереть её в карцере, – уточнил Леден. – Крайний срок на определение крысы будет перед обедом в смену диверсии, в то же время её необходимо сразу и изолировать. Из карцера не будет доступа к внешнему миру. Он расположен глубоко под землёй, окружённый подземными водами, – Леден кинул взгляд на Райзгака и тот развернул чертёж.

На чертеже был изображён вертикальный разрез Маар: от верхней точки главной башни (которая образовывала угол достроенных стен цитадели), разрез уходил к фундаменту, таким образом, можно было разглядеть низ башни, где размещалось подземное пространство, заполненное водой. И только узенький, как трубочка, путь, горизонтально протягивался внутри подземных вод. Это и было потайное пространство с карцерами.

– То есть карцер, по-вашему, сможет выдержать неофита? – уточнила Йиви.

– Неофит, окажись он в карцере – становится оторванным от внешнего мира, – пояснял Леден. Он указал на подземные воды на чертеже. – Вот, это подземная река. Она занимает почти всё пространство под скалой, на которой стоит комплекс. Мало того, там присутствует течение. И только один пролёт ведёт вниз – иначе говоря, никакого сообщения с внешним миром.

Леден указал на вертикальный спуск, тянущийся от верха стены цитадели к самому низу чертежа.

– И что там? – спросила Джуса.

Райзгак изменился в лице. Его лоб нахмурился.

– Капсулы метр на метр, – заключил он, – в которые ссылают провинившихся преступников.

– То есть, – говорила Йиви, в нотках голоса были слышны щекочущиеся нервы, – неофит – человек, который подобно монарху, способен управлять природой и воздействовать на законы мира, – почти по слогам говорила она. – Если его запереть глубоко под землёй, то всё будет лучше некуда? Я правильно поняла, вы рассчитываете, что он не воспользуется там своей силой, чтобы выбраться из карцера? Или в чём идея…

– Алийцур, которым наделены неофиты – это совсем не управление мирозданием. Но вмешательство в течение гармонии. Они воруют вектор жизни, вектор самой Гармонии. Они алийцурят хал – деструктируют, вносят хаос, – начал Карей, пытаясь пристыдить гордую самохвалку, которая так же, как и он, была кабальеро, пусть только начинающим, но уже позволяла себе некорректные высказывания в сторону монархов. – Ди-Рио, не могли же вы забыть, что нет другой воли, кроме хаима – совершенной мечты Эмета, к которой стремится весь рок событий, соединившись в едином векторе… – обратился он к ней, используя в речи фамилию её монарха, с приставным «ди», которое напрямую отсылало к статусу кабальеро в монаршем доме.

Йиви покраснела:

– Ты учить меня вздумал?!

– Вы сами присягнули на вассалитет или вас заставили? – обличающе заключил он, в своей невозмутимой манере.

– Да кто мог меня заставить! Ты! Жалкий…

– Тогда соответствуйте вашей клятве. И держитесь Иуриса, хотя бы в вопросах чинопочитания.

Лучезарную разрывало напополам. Кровь кипела.

Все вокруг слышали, как её пристыдили. Когда кому-то удавалось такое, ей хотелось решать дела расправой. Однако Карей был слишком опасен, так что критическое мышление в ней всё же перебороло звериный инстинкт, и позволило смириться с позором.

– Вы только взгляните, какой идеальный северянин нашёлся! – завершила она своё возмущение, так чтобы и самой не остаться в дураках. Во всяком случае, так казалось ей, и того было достаточно.

Карей не обратил внимания на вызов блондинки, но перешёл к пояснению изначального вопроса, к которому, вообще-то, и так собирался приступить, минуя нравоучения, которые по вынужденному долгу, озвучил перед оступавшейся кабальеро.

– Вопрос в чём: если неофит окажется в карцере, как это поможет его обезвредить, так?

Джуса покивала, обозначив этим изначальный вопрос Йиви.

– Конечно, мы не можем заранее предположить, в чём именно заключаются способности отдельного неофита. Равно, как и у каждого монарха есть своя предрасположенность к навыкам управления мироздания. Однако, заключив его в карцере, мы лишаем его взаимодействия с внешним миром. Опережая выводы, скажу, что да, есть вероятность, что он выберется оттуда, даже при всех наших усилиях, отрезать карцер или затопить коридоры. Если его могущество в алийцуре окажется слишком велико, возможно, не нам с ним тягаться. Но мы ставим все карты на то, что он останется в карцере по доброй воле, в качестве своего же спектакля, который сам и разыгрывает. Он играет роль обычного заключённого. И мы подстроим всё, чтобы он поверил в то, что провинился. Его заточат в карцер, а в это время наверху начнётся диверсия. Глубина карцера – сто пять и пять метров. Грунт – монолитный кварц, обогащённый прочными соединениями микромира. Если мы замуруем выход из карцера – мы обеспечим полную изоляцию от неприятеля. Даже будь он одним из бессмертных, плану нашему он не помешает.

Леден одобрительно отозвался о разъяснениях Карея, и лишь вновь добавил:

– Если мы однажды и правда решимся на это безумие, то всё должно работать как часики.

– Да, – согласился Элео. – Время – наш главный союзник.

– Это не составит труда, – уверенно кивал Карей.

Он покосился на Эбвэ. Лучше него никто не подойдёт под эту роль, однако он единственная шаткая переменная во всём плане. Если в чём и могут возникнуть сложности, пожалуй, крайнего искать не придётся…

Брюнет тяжело вздохнул.

Глава 16

Спешка

План диверсии:

360°– Начало рабочей полусмены в Маар

50°– Прибытие на святые источники.

80°– Завершение первой рабочей полусмены.

90°– Обед в Маар. Отправление Крысы в карцер.

100°– Совет офицеров в цитадели.

130°– Плановое начало операции.

Из архива Алэрозо: Протокол диверсии Маар на Ф.412.6.9

Нагревающаяся от собственного дыхания, преющая, сырая камера.

Теснота. Рукой не двинуть, в полный рост не встать. Всё что ты можешь – абстрагироваться, пока пребываешь в почти неизменной позе, сидя на корточках. Единственное облегчение – время от времени встать в позу два – подняться, сгорбатив спину буквой «Г». Остаётся лишь метаться от одной стойки к другой каждые пять-десять коротких вечностей. А именно ими тут, в кромешной тьме, исчисляли своё пребывание заключённые, теряя объективный счёт времени.

Эбвэ разминал рукой шею, пытаясь ещё несколько коротких вечностей пересидеть на корточках. Ведь если слишком часто менять позу, когда тебе доступно всего лишь две, то в один момент можно почти совсем упустить наслаждение от перемены.

Не выдержав, он всё же поменял стойку, по очереди разминая голеностопы.

– Карей… – стенал он себе под нос. – Я нашёл… Нашёл этого засранца.

Реки пота лились по всему телу. Всё чесалось. Но это была проблема только первых двух-трёх коротких вечностей. Зато живот больше не болел. Или просто было не до него.

Со рта полились слюни, и он сорвался: закричал, бился головой в потолок и пытался размахивать руками, колотя стены.

– Ты же знал, да… Что так будет. А, Леден?

Слёзы покатились по солёной щеке. Прежде чем они попадали, Эбвэ отёр их рукавом. От горести защемило в груди. А ведь он был так близко, чтобы справиться. Так близко, чтобы передать Карею, что именно тот, три тысячи четыреста пятый и есть крыса! Именно три тысячи четыреста пятый спохватился за ту информацию и на тот вброс, что служил крючком в его миссии. Но теперь он сам оказался в том месте, где должен был запереть крысу. Вернее, запереть должен был Карей, сославшись на подозрения и беспорядки, которые были бы подстроены в отношении этого самого подонка. Но поплыло всё в безжизнь, ведь теперь не только крыса, но и он… и он заперт в месте, которое будет замуровано в начале диверсии. А сколько до неё остаётся времени-то? Уж вечностями там и не пахло.

Карей метался по корпусу, стараясь не выдавать своего беспокойства. Подойдя к камере Самодура, он постучал. В ответ тишина.

– Щенок! Ну-ка отзовись… – пробурчал он с надеждой.

Молчание.

Он оглянулся, удостоверяясь, что поблизости нет никого со званием. Треск ключей и щелчок замка. Шаг внутрь – в камере никого. Бровь лишь чуть дёрнулась, и никакого другого возмущения нельзя было заметить, хотя именно в этот момент пошатнулся один из столпов его чести, который поддерживал дворец выверенных до безупречности деталей плана.

Брюнет спустился в столовую. Оглядел всех. Нету.

– Ты не видел заключённого-дурака, тощий, со смазливым личиком, недавно поступил?

– А, 2555-го? – уточнил стражник, в наряде у входа, проверяя списки людей: напротив числового номера Эбвэ был пропуск. Обратив на это внимание, Карей понял, что тот ещё не появлялся: А ведь его группа уже отобедала. – Нет, такого здесь ещё не было, – подтвердил дневальный.

Брюнет невозмутимо покачал головой и попросил сообщить ему, если тот появится, а сам зашагал в госпиталь.

Бушевал ветер, кружил снег. Его серая утеплённая униформа – шаровары, сапоги и дублёнка с меховым капюшоном – с трудом выдерживала натиск разъярённой природы: мороз пробирался через стыки застёжек, а снежные хлопья забивались за капюшон. Порядки были строги – снег убирали стражники, и за этим следили тщательно. Однако в такую бурю избежать проблем было невозможно, поэтому приходилось прокладывать путь по свежим, белым волнам снега. Твёрдые снежинки царапали лицо, заставляя опустить веки так низко, что дорогу приходилось искать почти вслепую.

Он зашёл в госпиталь и быстро зашагал по лестничному маршу. Навстречу люди: все спускаются, вынужденно отдавая друг другу честь.

– Скажите, с зарена к вам не поступало инцидентов? – интересовался Карей, дойдя до стойки регистрации.

– Конечно, поступало, – отвечала полная медсестра, – вы хоть представляете, как много подобных случаев мы имеем? Опишите подробнее. Кого ищете? – она стала перебирать бумаги.

– 2555-го, высокий юноша, дурноватый, худой…

Брюнет отогревал руки дыханием, одновременно пытаясь отследить глазами нужные надписи в бланках возле женщины.

– Как давно был инцидент?

– Полагаю ближайшее зарено…

Медсестра перебрала уголочки бумаг, просмотрев номера всех поступивших за зарено, и вынесла вердикт:

– Голубчик, такого у нас не было.

Она пожала плечами. Карей потупился.

– Уверены?

– Я как есть говорю. Есть случай, придавило бедолагу, – она снова листала документы. – Есть, киркой в колено, дурак зарядил…

– Может он? – поспешно поинтересовался Карей.

– Голубчик, я тебе что сказала?

– А? – постучал он глазами.

Медсестра испытывающе посмотрела, после чего с тяжёлым вздохом заключила:

– Нет, кирку в ногу себе зарядил 493-й. Тоже дурак, но не тот, по всей видимости.

– Спасибо, – кивнул Карей и побежал к выходу.

– Так, а что приключилось-то? – крикнула сестра вслед, любопытно вытянувшись из окошка.

Карей махнул рукой:

– Занимайтесь своими делами!

– Грубиян!

Остаётся карцер.

Кабальеро отправился в зону персонала. На выходе, возле стоянки пассажирских вагонеток (у двери крепостной стены, за которой нет моста), прямо перед его носом из-за угла повернул подполковник со стеллой.

Снег бил по зрению. Вопреки плохой видимости Карей опознал в шедшем высший чин, возможно, определив фигуру по походке, отдал честь и застыл в приветствии, ожидая, пока тот пройдёт:

– Пребудьте в здравии!

Подполковник небрежно ответил, продолжая беседу с коллегой по пути к корпусам:

– И монарх окажется тут через несколько градусов? – спрашивал он у коллеги.

Карей не сразу осознал серьёзность такого мимолётного диалога, но когда вдумался в слова, навострил слух, насколько это было возможно в условиях безумного ветра, спустя пару ответов, собеседник подполковника отвечал:

– …Но это всё генерал-майор Рэт.

Обрывком, Карей уловил отдаляющийся голос подполковника:

– …Надеюсь, этот тщеславный барбос знает, что делает.

В момент, когда пришло осознание ситуации, подполковник уже был в десяти метрах. Карей пришёл в замешательство, – Откуда они узнали?

Он помнил, что времени до прибытия Элео оставалось совсем немного. Однако согласно плану, ему только предстояло запустить слух о прибытии монарха. Откуда эти стражи знают?

Что происходит? – сердце колотилось. — План провалился?

Карей решил изменить маршрут и проследовать за подполковником. Следуя по пятам за ними, он улавливал разговор о некоем Сахавазе:

– А этот?! Тут уже больше трёх оборотных, и до сих пор не научился себя вести!.. Его камеру нужно заменить на карцер. Пусть там и ест, и спит, – говорил подполковник.

Также звучало что-то вроде:

– На ровном месте устроить чёрт-те что… Вообще, я думаю, мальцу зря досталось. Разве что и ему вести себя научиться…

Они привели его к входу в цитадель. Дневальные открыли дверь в тамбур, и подполковник с коллегой скрылись за стенами недоступной для него территории.

Рассматривая пустоту, так будто в ней мысли отсортируются быстрее, кабальеро перебирал в кармане ключи. Он стоял за ближайшим поворотом от входа в цитадель, опираясь о стену и не решаясь предпринять что-либо.

Сахавазом зовут 3405-го. Он был последним подозреваемым. Малец — это, быть может, Эбвэ. Возможно, дурак сказал лишнего, и здоровяк решил его покалечить… В госпитале нет… Откуда они узнали про приезд монарха? Неужели Эбвэ проболтался! Если так, его, вероятно, держат в цитадели. Значит ли это, что Подозреваемый уже в карцере? Но если он устроил переполох, в котором Эбвэ не удержал язык за зубами, вероятно, что и его роль теперь будет другой, значит ли, что он раскрывает свои карты? Или же его всё же поместили в карцер за незнанием? Металлические контуры ключей тёрлись о потные пальцы в кармане, давая ему прослеживаемую опору общего хода мыслей в реальном мире. Сдавливающее трение в руке было дирижёрской палочкой хора мозговых процессов.

Возле него было двое ворот, куда было необходимо попасть. Первые через пролёт площади напротив него: украшенные входной группой, ведущие в цитадель, и вторые, на сотни метров позади, в тюремной зоне. Вторые ворота вели в карцер, и было необходимо проверить наличие в них его напарника. И как бы опрометчиво для остальных это ни звучало, двери ведущее в карцер располагались в крепости цитадели, точнее, в точке пересечения границ зоны персонала, цитадели и тюремной зоны.

Вход в карцеры располагался с низа башни, являющейся частью крепости цитадели. Разумеется, он располагался снаружи от цитадели и не имел дальнейшей коммуникации с элитной зоной.

До прибытия Элео есть примерно сорок градусов. Времени предостаточно, чтобы исправить ошибки.

Нужно определить местоположение Эбвэ. Чёрт с ним, с неофитом, главное – вытащить Самодура и запереть офицеров. Именно так мы сможем обезвредить остальной персонал. Так, нам дадут спокойно уйти.

Но что именно им известно о нашем плане? Эбвэ должен поведать обо всём.

Он вдруг вытащил руку из кармана и взглянул на связку ключей: перебрал ключ от склада, архива, камеры, ключ от главной двери карцера, от первого терминала, второго…

Губа была изжёвана, а ответ так и не приходил. Крыса, возможно, уже в курсе всех деталей плана. Возможно, о том, что среди стражников прячется кабальеро, тоже известно верхушкам.

Если они взяли след, им потребуется слишком много времени, чтобы вычислить его, ведь он уже трижды поменял свою личность, находясь в стенах Маар, собирая документы обезвреженных стражников, что спрятаны в складах архива.

Сейчас он был и заведующим архива, и дневальным камеры дураков, и вышибалой карцера. Но по умолчанию оставался в форме дневального – таким была его основная должность, с которой он прибыл на службу. Под воздействием лийцура его облик видоизменялся в сознании людей. По желанию он мог стать кем угодно, и для этого совсем не требовалось иметь какие-либо сведения об образе человека, которому он подражал, вся уловка рождалась из знаний человека, который воспринимает его. Если человек перед ним знал начальника архива, знал его стиль общения, повадки и более тонкие детали, то его мозг сам воссоздавал все эти части при взаимодействии с Кареем.