Сломанные вещи

– Нет, не угрожает… – я запинаюсь, неожиданно осознав, как моё предложение выглядело с самого начала. Он что, всё это время думал, что я предлагаю помощь в обмен на секс-рабство?!

Опешив от такого открытия, торопливо заикаюсь:

– Нет, я не… То есть да, некоторые так делают… Но… Понимаю, это странно, но всё так и есть, я просто хочу помочь. Ты же мне помог. Телохранитель – это нормальный вариант, потому что на домпомощника ты не похож. Но это не значит… ничего, – для убедительности я было смотрю ему в лицо, но, наткнувшись на внимательный взгляд, только окончательно тушуюсь и, схватив с блюда печенье, запихиваю в рот целиком. Всё, я жую, я очень занята.

– Как скажешь.

Кое-как проглотив печенье, так и не решаюсь посмотреть в сторону робота. Вместо этого приступаю к успокаивающему вечернему ритуалу: наливаю в чашку воды, достаю из шкафчика под кофемашиной конфетницу-черепашку и начинаю закидываться таблетками. Все по очереди. Может, увеличить дозу? Нет, лучше пусть не подействует, чем начать знакомство с передоза.

На всякий случай поясняю:

– Снотворное. У меня небольшие проблемы с этим. Ладно, спокойной ночи.

Он не отвечает.

В спальне долго роюсь в шкафу, разыскивая одежду для сна. Перебираюсь в гардеробную – впрочем, здесь шанс найти подходящее ещё меньше, в этой комнатушке я преимущественно храню одежду, с которой переехала в Город. Как вспомню: лезла из окна с огромной сумкой… Сумасшедший дом. Всё это так и висит здесь, ненужное – вечернее платье, брючный костюм, снова платье… Зачем только тащила…

Вообще я терпеть не могу пижамы, но мало ли, что этому роботу придёт в голову…

Голос-в-голове ехидно тянет: А то! Ему ведь больше заняться нечем, кроме как среди ночи ломиться в спальню – проверить, не грозит ли тебе смерть от недотраха.

Я рычу: Успокойся!

Голос хихикает: Ладно уж, меня можешь не стесняться, я всё про тебя знаю. Слушай, а почему бы тебе самой не пойти к нему? Прямо в трусах. Хотя нет, не в этих – надень кружевные. Думаю, он бы согласился.

От неожиданности я замираю: Что за?.. Ты имеешь в виду… В смысле…

Голос мурлычет игриво: Ну да, в этом самом смысле. Почему нет?

Я резко отвечаю: Да потому что нет. С чего бы это?

Голос-в-голове переходит на рассудительный тон: Потому что он – твоя вещь? Нет, серьёзно. Он ведь сам так сказал. И он с самого начала согласился на твоё предложение – хотя решил, что это про секс. Он посмотрел на тебя и согласился. Подумай об этом. Такая симпатичная вещь… Не рассуждает, просто делает всё, что ты говоришь…

Я фыркаю: Заканчивай с этим. Он вовсе не похож на вещь.

Голос жарко шепчет: Да какая разница, похож или нет? Ты только представь… Ты же владелица, имеешь право требовать чего угодно. Всего. Чего. Угодно. Разве ты не хочешь?..

По внутренней поверхности бедра пробегает призрачное ощущение горячего влажного языка, и я нервно сглатываю.

От раздражения сжимаю зубы: Вообще-то я не какая-то шварыда, чтобы делать подобное! Предложила ему помощь, а потом – что? Врываюсь в комнату, размахивая трусами, и кричу: «Я твоя хозяйка, трахни меня»? Я не буду делать ничего подобного, иди в жопу.

Голос с энтузиазмом начинает: А он бы, может, и в жопу…

Я рявкаю: Заткнись!

Голос-в-голове издаёт похотливый стон, переходящий в глумливое хихиканье.

А я возвращаюсь к поискам одежды для сна. Так вот, на чём я остановилась? Например, ночью может случиться какая-то проблема, нужно будет быстро реагировать, а тут я – кхм, голышом…

В конце концов надеваю футболку и легинсы. Ненавижу спать в одежде! Чувствую себя бездомным, который всегда готов к полицейской облаве.

Покрутившись полчаса на кровати, всё-таки снимаю бельё – слишком чувствительно врезается. Пояс легинсов тоже неудобно перекручивается, но уж как-нибудь потерплю. Интересно, а робот может по своим данным определить, одета я или раздета? Это что, мне теперь всегда так спать? А душ? Про самоудовлетворение нельзя и думать. И что делать, если – когда – возбуждение накопится до предельного уровня? Может, я всё-таки погорячилась с этим роботом?..

Голос-в-голове насмешливо передразнивает речной говор: Энто точно! Я так шну, што ты, даамочка, при единой мысли об нём горячеешь, будто сковородка.

Однако я отвечаю как можно рассудительнее: Ничего подобного. Просто всё это непривычно. Но, кажется, я вела себя нормально. Ну да, немного странно… Глупо хихикала… Пялилась на него… Но в целом – более-менее.

Голос-в-голове улыбается во все зубы, делает эффектную паузу и выпаливает: Вообще-то ты, такая «нормальная», даже не спросила, как его зовут.

Я замираю, выпучив глаза в чёрный потолок. Иметь твою налево! У него по-любому должно быть обозначение, хоть какое-нибудь. А я весь вечер с ним разговаривала, привела к себе домой, мы чуть не начали обсуждать мои пристрастия в сексе – и я не спросила его имя. Стыд-то какой! Может, сейчас пойти спросить?

Прислушиваюсь к тишине в соседней комнате. Нет, это будет странно. Лучше завтра. То есть уже сегодня, после сна. Чёрт, опять я затупила! Что он обо мне подумает?!

Поворочавшись, по новой: прислушиваюсь, обдумываю, виню себя. Штаны ещё эти!..

Засыпаю только после полудня.

24 НОЯБРЯ. ПРОШЛОЕ

15.

День рождения, десять лет. Я ищу отца в амбаре. Высокие белые стены. К ним нельзя прикасаться, потому что легко занозить палец. А вот и он. Вытирает руки промасленной ветошью, чинил машину. Улыбается: «Ты как раз к ужину». Указывает подбородком на стол: большое грязно-белое блюдо, на котором лежит маленькая нога какого-то животного. А ниже, на полу, копошится белый ягнёнок: у него нет ног, а веки и рот зашиты через край толстыми чёрными нитками.

Я поднимаю взгляд на отца, который улыбается как ни в чём не бывало. «Зачем ты это сделал?!» Подскакиваю к нему, толкаю, но он даже не шевелится – словно бьёшься о скалу. «Что это за?.. Что это такое?!» Я задыхаюсь от слёз, луплю кулаками по его груди, но он не реагирует, лишь рассеянно улыбается и смотрит мимо. Словно меня нет.

Вырываюсь из сна – и падаю в ужас смерти: грудь придавлена тяжестью, не вдохнуть и не пошевелиться.

Но всё-таки воздух начинает течь в лёгкие, хватаю ртом всё больше, кое-как перекатываюсь на бок… Опять случайно повернулась на спину, каждый раз задыхаюсь из-за этого.

Стоит окончательно проснуться, как приходит ощущение боли в голове – настолько сильное, что я мычу в подушку. Давление распирает правую половину черепа, пульсирует за глазным яблоком, голова будто переспевший арбуз, который вот-вот лопнет. Значит, началось уже давно. Свет из окна, даже приглушённый жалюзи, заставляет поморщиться. Тяну руку, чтобы прикрыть глаза, но касаться нельзя – кожа слишком чувствительная, – просто держу ладонь в воздухе. Второй рукой ищу ампулу в ящике тумбочки.

Проклятье, да где она?! Приходится подняться – с очередным стоном – и посмотреть. А, вот, закатилась. Укол.

Откуда мозг берёт все эти образы для снов? Я амбары видела лишь в кино, а отец в жизни не чинил машины. От ягнёнка вообще передёргивает. Что за гадость у меня в голове…

Стоп! Робот. В соседней комнате. Пульс подскакивает, и я смотрю на дверь с невольным страхом. Нет, он не зайдёт сюда. По крайней мере, я одета. Ничего не слышно. Нужно расслабиться, иначе боль не пройдёт. Сейчас отлежусь и проверю, как он там.

Так, на улице ранние сумерки… Или это уже утро?! Проспала почти сутки? По самочувствию не понять, для меня обычно после сна чувствовать себя разбитой и не отдохнувшей.

Выуживаю из ящика тумбочки электронный браслет. Половина четвёртого. Очевидно, сейчас день, а значит, я поспала всего пару часов. Чёртов кошмар! Или больше суток? Какое было число, когда я рванула в Район, чтобы успеть раньше облавы?.. Да нет, это невозможно, не с моей бессонницей и тревожностью.

Когда голову отпускает, вытаскиваю из шкафа одежду и прячусь с ней за ширмой в дальнем углу – хоть для чего-то пригодилась, а не только грязные вещи вешать. Переодеваюсь, то и дело поглядывая на дверь, бдительно прислушиваясь. По-прежнему тихо. Может, он ушёл? Или всё это мне приснилось.

Голос-в-голове, который – конечно же! – проснулся вместе со мной, со свежими силами материализует красочный образ: робот, почувствовав, что я проснулась, стучит в дверь спальни, я отвечаю слишком тихо, и он, не расслышав, заходит, а я от испуга дёргаюсь, опрокидываю ширму и остаюсь стоять посреди комнаты – голая, лишь в трусах, надетых до колен. Тогда я, конечно, рвану их, чтобы подтянуть скорее, и ткань треснет.

Страх отступает, лишь когда я одета полностью. Оглядываю в зеркале припухшее со сна лицо. Кошмар, такой мордой только пугать… Расчёсываю пальцами волосы. Снимаю ворсинки со штанов. Выглядят неплохо, свободный крой и худобу скрывает, и ноги, которые – только кажутся! – кривыми. А вот футболка обтягивает грудь и сразу показывает, что надеяться тут не на что. Никакой тебе интриги, максимум второй размер. С натяжкой. Может, надеть лифчик с подкладкой? Ай, к чёрту! Он неудобный, и не буду же я всегда в нём ходить. В конце концов, какое этому роботу дело до моих сисек? Вообще никакого, значит, и страдать смысла нет.

Подкравшись к двери, беззвучно открываю и выглядываю.

Робот сидит за барной стойкой, спиной ко мне – там же, где и накануне. Выглядит как человек, который от усталости заснул на столе, положив голову на руки.

Осторожно выбираюсь из спальни. Никакого движения с его стороны. Так, лучше по-быстренькому сходить в душ и привести себя в порядок, а потом уже разбираться, что к чему.

Когда возвращаюсь в гостиную, робот пребывает в той же позе. Может, он скрыл, что повреждён более масштабно и периодически отключается?

Тут же выскакивает Голос-в-голове: Определённо! А если вы с Дэном ничего не заметили, значит, повреждение где-то в штанах. Нужно срочно проверить!

Блин, что за тупые мысли… Может, органика перегрелась и повредила ткани? А вдруг Джанки неправильно поставил порт, и роботу закоротило мозги?!

Глубоко вдохнув для храбрости, крадусь вдоль окон, к двери спальни. Затем вдоль стены, в сторону прихожей. По-прежнему никакой реакции.

Нет, вчера порт работал, значит, всё в порядке. Может, просто нужна еда? Как там он говорил, «низкий уровень энергии»?

Наконец-то добравшись вдоль стены до уровня барной стойки, наклоняю голову, чтобы рассмотреть лицо мужчины. Глаза закрыты, но с такого расстояния не понять, дышит он или нет. Подходить ближе я точно не буду. Непроизвольно потираю плечо – обезболивающее подействовало и на него тоже, тем не менее, повторять вчерашний опыт не хочется.

А вдруг робот всё-таки сломался? Что делать-то? Может, бросить в него чем-нибудь?

Приглядываюсь к спине, стараясь уловить, дышит он или нет. Непонятно. Взгляд соскальзывает ниже, на поясницу, где между футболкой и штанами видна светлая полоска кожи. И ямочки… Что там Дэн говорил насчёт лизнуть?.. С трудом оторвавшись от соблазнительного зрелища, возвращаюсь к плечам. Выше, к лицу – и вдруг натыкаюсь на внимательный взгляд совсем не сонных глаз.

От неожиданности аж вздрагиваю, из горла вырывается сиплый звук.

– Да бля… Нельзя так пугать!

Голос-в-голове тут же скороговоркой добавляет порцию яда: Он всё видел! Ещё и дёргаешься как нервноприпадочная. А ведь вчера доказывала, что никакого секса тебе не нужно. Боги, Лета, зачем тебе контроль эмоций, если ты даже врать не умеешь! Вообще ни на что не годна…

Тем временем робот выпрямляется.

– Извини, – голос низкий и чуть хриплый, как бывает спросонок. И сразу возвращается ощущение, будто меня гладят тёплой бархатной перчаткой между лопаток.

Потягивается – как самый что ни на есть человек. Даже кажется, что слышен тихий хруст суставов, который обычно сопровождает подобное движение.

– Уф, я решила, что с тобой что-то не так, – из-за неловкости я говорю слишком громко, ещё и жестикулирую, не в силах сдержать движение рук. Он точно решит, что у меня с нервами непорядок. – В смысле, всё нормально? Что ты делал?

– Спал.

– Ты?.. Я думала, вдруг ты до такой степени модифицирован, что и во сне не нуждаешься.

– Такой эксперимент был, однако он не дал положительных результатов. Тех двоих в итоге утилизировали.

И что на это ответить? Что я сожалею? Наверное, он не поймёт. Или всё-таки сказать? Нет, пауза слишком затянулась, будет глупо. Лучше займусь кофе.

– Кстати, как ты себя чувствуешь? Температура? Может, нужно охладиться?

– Нет, терморегуляция вполне справляется. В целом всё стандартно для процесса приживления псевдо-органики.

– Ты раньше уже?..

– У меня бывали повреждения.

– Много?

– Это имеет значение?

– Нет. Просто спросила, – я тычу в привычные кнопки кофемашины. – А зачем ты спал на столе, если есть диван?

– Не хотел испачкать, – он демонстрирует левую руку с заметной полосой грязи.

– Почему не сходил в душ?

– Ты ничего не сказала.

От удивления я замираю, игнорируя писк кофемашины и надпись «ГОТОВО».

– Тебе нужны указания на любое действие? Я как-то не рассчитывала на такую ответственность.

– Достаточно разрешения.

– Хм… – я выпрямляюсь, поднимаю руку в стиле памятника королю Георгу и провозглашаю: – Дарую тебе разрешение мыться в душе, спать на диване, есть когда хочешь и вообще жить нормально. Подойдёт?

Мужчина серьёзно кивает.

– Ты хочешь, чтобы я отправился в душ прямо сейчас?

Я недовольно поджимаю губы, затем продолжаю в том же пафосном тоне:

– И повелеваю тебе делать всё вышеуказанное на своё усмотрение, а не спрашивать меня.

– Я бы предпочёл сначала позавтракать.

– Не вопрос. – На всякий случай заглядываю в холодильник: четыре бутылки пива, просроченный суп и жвачка со вкусом лайма. – Ты, вообще, что ешь?

– Всё. Желательно наиболее питательное. Для оптимальной работы мне нужно много энергии.

– То есть калорийное? Сладкое, мучное?..

– Именно.

– Значит, пицца подойдёт. «Морская»? Я обычно беру с двойным сыром.

– Хорошо.

Забрав из кофемашины чашку, усаживаюсь оформлять заказ. Придётся подождать: моё любимое кафе «Руккола» позиционирует себя как органическое и «естественное» заведение – готовят каждый заказ по мере поступления, полностью из натуральных продуктов. Может, и врут, но пицца в самом деле вкусная.

Выключив дисплей, допиваю последний глоток – и вдруг замечаю голодный взгляд, которым робот сопровождает мою чашку.

– Будешь?

– Если можно.

Он поднимается со стула, но я, вскочив, уже занесла палец над кнопками кофемашины. Вопросительно смотрю на мужчину, который замер по ту сторону стола.

– Любой.

– Да ладно! Ты вчера раскритиковал мой кофе, значит, у тебя какие-то иные предпочтения.

Робот разглядывает меня – слишком долго на мой вкус, чего он так уставился? – в конце концов говорит:

– Двойной ристретто. Это который без молока, сливок или сахара.

Меня аж передёргивает, и он улыбается.

Голос-в-голове умилённо бормочет: Какой милый…

Прокашливаюсь, стараясь выглядеть по-деловому. Так, у нас тут обычное социальное взаимодействие! Я нормальная, совсем нормальная, вовсе не нимфоманка…

– Вообще-то я знаю, что такое «ристретто».

– Извини. Мне показалось, что ты нажимаешь «сахар», не задумываясь. И не считая сколько раз.

Хм, а он прав, за несколько лет эта кнопка и «сливки» даже затёрлись. Не обращала внимания. Ладно, на этот раз я осознанно выбираю программу. Жду. Подаю севшему обратно мужчине результат – осторожно, будто это не чашка, а бомба – и с благоговением слежу, как он отпивает чёрную жидкость.

– Зачем тебе такой крепкий? – я тоже возвращаюсь за стол и закуриваю.

– Нравится вкус.

– Серьёзно?! Как этот горький ужас может нравиться?!

– Ристретто не такой уж горький. И этот напиток больше соответствует понятию «кофе», чем то, что пьёшь ты.

– Да ты точно робот! – я смеюсь. – Я бы умерла, если бы такое выпила!

Он хмурится настороженно.

– Вроде бы ты уже убедилась, что я робот.

– Ну, просто… – моя улыбка тает. – Ты ведь не очень похож…

Мужчина смотрит без всякого выражения, и я тушуюсь. Слава богам, что у меня в руке сигарета, – всё, я занята, её так увлекательно разглядывать…

Наконец-то пищит доставка. Спешно затушив окурок, вскакиваю, выставляю на стол три коробки с пиццей. Обнаруживаю, что робот снова стоит, наблюдая за моими действиями, – чего ему не сидится-то?

– Хотел достать, – поясняет в ответ на мой взгляд. – Раз уж тебе не нужен ни телохранитель, ни секс-робот, я мог бы выполнять обязанности домпомощника. Даже если выгляжу нехарактерно для таких функций.

– Я привыкла сама обходиться.

– Ты говорила, что хочешь устроить уборку. Я мог бы этим заняться.

– Если хочешь, то конечно. – Надеюсь, я не сильно покраснела. – Только не сейчас, не люблю суету по утрам.

– Сейчас шестнадцать двадцать.

– И что? Когда я проснулась, тогда и утро. И кстати, ненавижу, если мне мешают спать, в любое время. Это главное правило моего дома.

Мужчина было хочет что-то сказать, но вдруг раздаётся громкое бурчание в животе. И оно не моё.

– Так, почему ты до сих пор не ешь? Кому я всё это купила?

– Себе? – он садится.

– Ага, конечно. Приятного аппетита.

Однако он снова не отвечает. Лишь с жадностью принимается за еду.

Подождав на всякий случай, решаюсь:

– Мне было бы приятно, если бы ты отвечал. Типа, «и тебе приятного аппетита». Или, там, «спокойной ночи».

Робот поднимает удивлённый взгляд. Прожёвывает.

– Хорошо. И тебе. Извини, я раньше мало общался с людьми.

– Как это? У вас ведь там были люди. Техники. И прочие.

– Я отвечал, когда меня спрашивали. Это случалось редко.

– А всё остальное время молчал?! Но ведь сейчас ты разговариваешь?

– Потому что ты инициировала беседу.

– Нет, я не про то. Хотя, кстати, ничего я не «инициирую» – можешь не отвечать, если не хочешь, у нас тут пространство свободы. Но я имею в виду, ты ведёшь себя как обычный человек. Разговариваешь, даже много.

– Ты бы предпочла, чтобы я молчал?

– Да нет! Я говорю… Ну, с тобой интересно.

Он оглядывает меня, словно раздумывая.

– Мне тоже интересно разговаривать с тобой. И наблюдать. У тебя эмоциональная мимика.

Голос-в-голове хихикает снисходительно: «Интересно наблюдать»? Как за зверюшкой, что ли? Ну да, комплимент, которого ты заслуживаешь.

Тем не менее, я на всякий случай отвечаю:

– Спасибо. Ну ты ешь, а то остывает.

Вежливость никогда не повредит.

Съев пару кусков, сыто разваливаюсь на стуле. Уф, ну и налопалась! Я обычно завтракаю кофе и сигаретой, а тут – целый пир. Тем временем мужчина приканчивает вторую пиццу. Не забыть: купить ему запас еды.

– Может, по пиву? Или ты, суровый поклонник ристретто, пьёшь только чистый спирт?

– Пиво тоже подойдёт.

Поднимаю брови в шутливом удивлении, и он усмехается.

Достаю из холодильника две бутылки, открываю. Ох, какое наслаждение в этом привычном ритуале, в ощущениях: холодное гладкое стекло, шероховатая этикетка, хлопок крышки, шипение пены и запах солода… Первый глоток, пощипывающий язык… Осталось дождаться, когда алкоголь наполнит тело расслаблением и теплом, и жизнь станет лучше.

Но уже одно предвкушение успокаивает, поэтому – время для неловкого разговора, сколько можно тянуть. Я прокашливаюсь и эдак ненавязчиво роняю:

– Кстати, не пора ли нам официально представиться?

– Я знаю, как тебя зовут. Алетейя Александэр.

Ух, аж морщусь… Ненавижу это имя! Всю жизнь меня называли исключительно так – отец, одноклассники, соседи, – и меня уже тошнит от него.

– Лучше просто Лета.

– Как богиня?

– Что?..

– В «Илиаде» Гомера была богиня с таким именем.

От удивления я даже замолкаю. Наконец, собравшись с мыслями, выдавливаю:

– Меня зовут не в честь неё. А что, в армии такое читают?

– Нет. В первой квартире, я где скрывался, было много книг.

– Ясно. – Не хочется выглядеть тупой, так что я торопливо добавляю: – У нас был курс по античной литературе, в универе. Правда, я мало что помню. Корабли, война… Но тебе как раз, наверное, интересна эта тема?

Мужчина задумывается, будто прислушиваясь к себе.

– Я не анализировал причины. Но это объяснение кажется подходящим.

Покивав с глубокомысленным видом, продолжаю свою линию:

– Так что? Как тебя зовут?

– Можешь назвать как хочешь, – он легко пожимает плечами и делает глоток. Словно ему нет дела до этого.

– В смысле? У тебя нет имени?

– Обозначение. CN-411-16/3-4755.

– Оу… – Я, конечно, не собиралась выдумывать ему кличку, будто питомцу, но такое имя уж слишком. – Это всё… что-то значит?

– Буквы – индивидуальное обозначение экземпляра. Четыреста одиннадцать – серия. Шестнадцать-дробь-три – серия и класс защиты материала. Сорок семь пятьдесят пять – место производства, то есть научно-технологический центр 2-4755, – при виде моего лица, которое становится несчастнее с каждой цифрой, мужчина уточняет: – Люди обычно называли меня CN-411.

– Понятно… – я вкрадчиво продолжаю: – А не-люди?

– Между собой мы для удобства использовали короткие позывные, созвучные с обозначением. Мой – «Син».

– Во-от! А говоришь, имени нет.

– Но у меня нет имени. Его в принципе не может быть.

Мужчина смотрит так, словно ждёт от меня понимания. Для приличия изобразив короткое раздумье, обречённо спрашиваю:

– Почему?..

– Утром ты сказала: «Я, может, тупая»… – он выжидающе поднимает брови.

Да блин, откуда я помню, что говорила в шесть утра! Я не выспалась, ещё и объелась – мозги не соображают, – так что раздражённо повышаю голос:

– Да, я тупая!.. А, стоп. Ты опять про то, что робот? Ну так что за шарады, сказал бы прямо. Конечно, если смысл был не в том, чтобы оскорбить, – я подозрительно прищуриваюсь.

– Я только цитировал.

– Да-да. Вот телохранители пошли – цитируют всякую гадость… Ладно. Так я могу называть тебя Син? Мне нравится.

Мужчина кивает.

– Это привычное обозначение.

– Отлично! Тогда за знакомство, – спрыгнув с высокого стула, достаю из холодильника ещё две бутылки пива. – Расскажи что-нибудь о себе? Например, откуда у тебя эта куртка? Она ведь не армейская.

16.

– Это… – он смотрит в направлении прихожей. – Другого экземпляра.

– Почему она у тебя?

– Он был уничтожен, – тон ровный.

– Ой. Извини. Тогда, на Одде? Я не сообразила, – помолчав, осторожно продолжаю: – Хочешь поговорить об этом?

– Информация об уничтоженных экземплярах не имеет практической пользы.

– Слушай… – я барабаню пальцами по прохладной столешнице. – Мне действительно не нужен телохранитель, да и домпомощник тоже. Как насчёт просто собеседника? Ты мог бы притвориться… более похожим на человека? Ты ведь говорил, у тебя появились эмоции. Ты чувствуешь что-нибудь в отношении этого «другого экземпляра»?

На его лице мелькает какое-то непонятное выражение, мужчина отводит взгляд – снова в сторону прихожей. После паузы отвечает:

– Кажется.

– Значит, это уже достаточный повод поговорить о нём.

Под пристальным взглядом Сина я, кажется, опять краснею. Холодное пиво, спаси меня!

Наконец он решается:

– С чего нужно начать?

– М-м… С имени?

– RD-411-16/3-4755

– И вы называли его?..

– Рэд.

– Где он взял эту куртку?

– Купил. Его девушке нравился такой стиль.

Я попёрхиваюсь так, что пиво попадает в нос.

– Девушке?..

– Я имел в виду, что, в отличие от других, он встречался с одной и той же девушкой.

– Зачем? – пялюсь на него, потирая нос и стараясь профыркаться.

– Что именно?

– Я просто подумала… Вы же… Ну, боевые андроиды? Зачем вам девушки?

– Мне казалось, ответ очевиден. В отличие от еды и сна, секс необязателен, но мы можем получать от него удовольствие.

– А, ну да… – многозначительно тяну я, разглядывая уровень пива в бутылке. Маловато осталось. – Вместо всяких там тренировок… Что ж, нормально. И где он с ней познакомился?

– На демонстрации феминисток.

– Что он там делал? – хлопаю глазами. Этот разговор становится всё более странным.

– В свободное время мы могли покидать базу и проводить время по своему усмотрению. Рэд интересовался различными аспектами жизни людей. Командование это поощряло.

– А где была эта демонстрация? Что-то я не помню такого.

– В Лагране-на-Майне.

– А-а-а… Я просто решила, раз вы из этого центра на Одде – значит, это было здесь. Нет, такого города я не знаю. Но Майн далеко отсюда, на юге.

– Да, в Лагране гораздо теплее.

– И что, вы просто ходили по городу? Как обычные люди? Знакомились?

Мужчина кивает.