скачать книгу бесплатно
А может, он еще и не приедет,
– страдала Агния, снова трясясь в трамвае. Может, так они шутят, вице- президенты. Знаем мы их собачьи шутки, а пачка баксов, это же аванс, оформленный под выигрыш в казино. У таких всегда есть запасные варианты, те, кто умирает вместо них. Шоферы, бездарно гибнущие при разборках, юная лимита
– рыженькие сержанты милиции. Пускай подождет, в лимузине сидеть один черт, в булочную зайду, решила Агния, сползая с трамвайной ступеньки. Но пошел дождь, и она повернула к дому.
Со стороны улицы
– стоял вчерашний, лакированный. Охранник с открытым зонтом распахнул дверцу. Из мокрых ушей домов лилась вода. Черкасов в куртке тонкой кожи, надушенный крепким мужским парфюмом, галантно поцеловал ей руку.
– Не буду соглашаться, откажу ему, откажу, и все,
– твердила про себя Агния, как привередливая невеста. Она вяло показала рукой на подъезд.
– Я думаю, Агния Николавна, зачем нам тянуть время, поедем смотреть вашу квартиру?
– Не знаю, что вам сказать, я ничего не решила.
– И совсем тихо добавила:
– Кому же хочется умирать?
Агния мялась в коротковатых брюках и старых кроссовках, как женщина, пришедшая наниматься на домашнюю работу.
– Вот увидите квартиру, остальное увидите, и решите.
– Черкасов с охранником усаживали ее в машину. Импозантный Валерий Дмитриевич уже не будоражил, не было того стыдного, жаркого, чего она испугалась в себе, темные стекла скрывали пронзительные велюровые глаза.
Мерседес мягко шуршал по набережной. Отсюда, в маренговой сетке дождя, Москва
– река показалась Агнии Финским заливом, потому что никакого другого она не видела. Перекатывалось темное олово воды. Справа, на холмах, небоскребы новых русских вытянули жирафьи шеи, заслоняя рослые, обжившиеся тут деревья. К одному такому, распиравшему свежий асфальт строительной площадки, лихо подкатил лимузин. За массивной дверью уже сидела консьержка в очках, в аккуратной блузке, чем
– то похожая на провизора. Она слишком преданно улыбнулась Черкасову. Везде у него свои люди, все
– то ему улыбаются. «Каждому здесь кобелю на шею я отдам свой лучший галстук».
Они вошли в зеркальный лифт. У добротной металлической двери в анфиладе девятого этажа Черкасов подмигнул ей и повернул внушительный породистый ключ; на бронзовом лице центуриона, охранника, не дрогнул ни один мускул. Большой холл перетекал в еще более просторную, метров в пятнадцать, полукруглую кухню, обставленную вишневой стенкой. Агния замерла на пороге.
– Это… все мне?
– А то кому же?
– Черкасов улыбнулся мелкими зубами, вчера, очарованная, она их не приметила.
Очумело окинув взглядом холодильник «Стинол», посудомоечную машину, Агния приникла к высокому духовому шкафу, он
– то и сразил ее окончательно. Прощай, жопастая, грудастая, вонючая жизнь с подгоревшими сковородками и едкими порошками, с оттиранием жира на треснувшем кафеле. Но это еще было далеко не все. Отороченная деревом арка вела из кухни в комнату, являя великолепие перламутровой кровати за воздушными шторами и волнистые стены цвета нежного морского прибоя, невероятные, потому что обоев таких не бывает!
– Это не квартира, это сущий рай,
– запинаясь, произнесла Агния.
– Смотрите дальше.
– Командовал Черкасов, ведя ее, дрожащую, в сладком стрессе, в опаловый, под слоновую кость, евротуалет с широкой низкой ванной. Гипноз продолжался. Он включил клавишу на золотистой вазе унитаза, из его керамической утробы раздалось птичье щебетание. На таком постаменте можно впасть в забытье, легко отлететь с последней соловьиной трелью. Агния неловко топталась на узорчатом полу, стыдясь мятых брюк и несвежих носков.
– Пойдемте,
– Валерий Дмитриевич взял ее под локоть.
– Вам и выписываться не надо из Нагатино, эта квартира просто ваша собственность.
В комнате, на низком ореховом столике, он выложил перед Агнией ордер, приватизацию.
– Довольны?
Агния словно лишилась речи.
Тогда Черкасов открыл маленький бар
– холодильник, вытащил ледяное пиво, бокалы дорогого стекла. Включил музыкальный центр. Что
– то классическое, кажется, Баха. Отпустил охранника. От пива под музыку Баха у Агнии захолодело горло. И тут Валерий открыл свой главный козырь
– обычную такую светло
– синюю тоненькую книжечку из банка. Кулигина Агния Николаевна…
– прочла она первую страничку, перевернула и подпрыгнула на стуле, глазам своим глупым не веря: ее валютный вклад составлял 50 000 долларов.
– Я согласна! Умереть за вас!
– Чуть ли не вскричала, боясь, что это наваждение, недоразумение какое
– то, что Черкасов может передумать. Так вот в какую невероятную сумму он оценил ее никчемную, одинокую жизнь. Пусть хоть два года… или свою. Нет, свою он ценит, конечно, дороже.
Над их головами тихо рокотал Бах.
Черкасов прочитал ее мысли.
– Вы потрясены? Это у нас человеческая жизнь ни во что не ставится, не ценится. Жизнь
– копейка, судьба даже не индейка, а ножка Буша.
– Ухмыльнулся.
– Я вам обещал, и вы все получили. Достойное существование. Признайтесь, не ожидали. Эта квартира, такая сумма.
– Да, да, – вторила Агния. Ее сомнения, очень большие сомнения наконец-то развеялись. Немыслимая сумма вдвое превышала стоимость нагатинского жилья. Слегка опомнившись, Агния все же настояла, чтобы до заключения страшного договора Черкасов поездил с ней. Он посетовал на дефицит времени, но согласился. И они, вместе с охранником, ждавшим на площадке, снова сели в мягкий лимузин.
Агния побывала у нотариуса, выбранного наугад, в банке, у юриста. Со всеми переговорила. Удостоверилась. Являлось очевидным, квартиру для нее Валерий выкупил в новострое и передал ей в собственность. Она боялась, что Черкасов обидится ее недоверием, но он был человек деловой. В эйфории она уже не стеснялась выцветшей ветровки. Разомлев от предложенного шампанского, кажется, не помнила, уже в своей новой квартире, под вечер, передала Валерию ключи от Нагатино, а он их и не просил. Отдала, как бы извиняясь за хлопоты, в благодарность.
И вот они снова остались вдвоем. Струился розовый боковой свет. Перед Агнией на ореховый стол лег плотный лист бумаги. Валерий протянул ей паркер. Он сидел перед ней, сцепив замком тонкие белые пальцы.
– Пишите, – сказал буднично, и только ранняя склеротическая жилка дернулась на шее.
– Вот здесь в середине странице – ДОГОВОР, – диктовал заготовленное.
Я, Кулигина Агния Николаевна, находясь в полном рассудке и трезвой памяти, согласна совершенно добровольно, без всякого принуждения с чьей
– либо стороны, по истечении двух лет поступить в распоряжение Смерти, то есть умереть вместо Черкасова Валерия Дмитриевича….о своем решении обязуюсь никого не ставить в известность…
– у Агнии засучили пальцы, с паркера свалилась клякса на белоснежный лист.
– Ну вот, теперь переписывать придется!
– А вы не сатанист? Не в секте?
– Испугалась Агния.
– Какой я сатанист!
– Раздраженно говорил Черкасов.
– Согласитесь, дорого бы мне встало такое членство.
– Хмыкнул.
– Насколько я знаю, сатанисты своим жертвам ничего не платят, даром мочат. А я хотел…
– он осекся,
– чтоб у нас с вами все было по
– хорошему. По обоюдному согласию. Так ведь?
– Да. Но как
– то это несерьезно,
– искала Агния последнюю зацепку. Ведь принятый, сухой язык договора вступал в явное противоречие с его невероятным содержанием.
– А как серьезно? Может научите? Я, что, каждый день составляю такие контракты о намерениях? Все мозги сломал!
Агнии понравилась его растерянность, даже стало жалко Черкасова. Он взял ручку и, начитывая вслух, ровным деловым почерком продолжал писать под кляксой:
Я, Черкасов Валерий Дмитриевич обязуюсь предоставить во владение Кулигиной А. Н. однокомнатную квартиру класса «люкс» на Воробьевых горах, открыть на ее имя валютный счет в сумме 50 000 долларов США, обеспечить во время действия договора в случае необходимости лекарствами последних разработок, лечением в престижных клиниках за рубежом, а также оплату ритуа…
– Черкасов замялся,
– иных обязательных расходов. Договор… составленный в одном экземпляре, пролонгации не подлежит, вступает в силу со дня подписания.
– Почему в одном?
– Всполошилась было Агния.
– А что как вопреки обязательству вы кому
– нибудь покажете договор? Ну и выглядел бы я! Женщины
– есть женщины.
У Агнии дрожала рука, когда она ставила подпись, отсекая от себя свою прошлую жизнь.
– Если бы я… не подписала… отказалась от квартиры, от всего, что бы вы сделали?
– Не знаю,
– Валерий пожал плечами,
– придумал бы что
– нибудь. —Взглянул жестко.
– Вот ведь,
– Агния отодвинула чашку с пахучим кофе,
– оказывается, все исходит не от Адама.
– Не понял.
– А то, что из моего ребра вы получаете новенькую, беспечальную жизнь. Из ребра Евы.
– Странные вещи вы говорите, Агния Николавна.
– Черкасов наморщил маленький лоб.
– Может, как медик… но знаете, мне такая хирургия не по душе,
– пытался пошутить.
– Оставайтесь, обживайтесь, я припозднился,
– он взглянул на плоские часы.
– Белье, одеяло найдете, холодильник загружен. Вещи ваши мы перевезем, не беспокойтесь.
Что перевозить
