скачать книгу бесплатно
– то поразительно чуяла, могла понять, прочитать.
Рослый охранник у входа, похожий на картинного карабинера, не хотел пускать, но Антонина замахала руками, забарабанила по
– английски и они прошли. Ни словечка не дает мне вставить, для чего я брала уроки, досадовала Агния.
– Он спросил пропуск, а я ему лапшу навесила, что мы родственницы этого хрена собачьего
– английского баритона, приглашение дома забыли. —Да, виртуозно наврать, изобразить англичанку Агния, разумеется, не могла.
В полутемном уютном зале приглушенно играла музыка. Только посвященные, кучка избранных, сгрудились в первых креслах. Пышные бакенбарды липли к потному лицу баритона, объемистое брюшко распирало рыцарские доспехи. Но голос, но голос! Как пел этот Энрике! Через минуту Агния забыла о приклеенных баках и о брюхе, завлеченная могучей стихией голоса.
Из музыкальной нирваны Агнию вырвал напряженный шепот Антонины.
– Атас! Бежим в туалет.
– Куда?
– Не поняла Агния.
– Мне не хочется.
– Захочется. Или попадем в лапы итальянских ментов. Тут порядки строгие.
По проходу к ним уже спешили два капельдинера с фонариками. Видно, они знали приглашенных персон поименно.
Втиснувшись в туалетную комнату, Антонина встала на унитаз, подтянулась на руках и, как кошка, вцепилась в высоко подвешенную батарею
– прямо под небольшим окном.
– Лезь сюда!
– Приказала она Агнии.
– Да очки подыми с пола, дуботолка!
Вот что она обо мне думает на самом деле. Агния кряхтела, но у нее ничего не получалось.
– А твои шейпинги
– мейпинги?
– Скроила рожу Антонина.
Наконец, Агния взгромоздилась на батарею.
Антонина подставила ей крепкие пружинистые плечи.
– Дуй в окно! Соберись в комок.
– Ты меня не выдержишь.
– Выдюжу, выдюжу. Я легкой атлетикой занималась. Вбери телеса!
Под дверью зашаркали шаги.
Агния не знала, как произошло это чудо. Она обхватила Антонину руками и вытянула себя на крышу.
Взъерошенная Антонина в запачканной майке была уже тут как тут.
– Как же мы отсюда выберемся?
– Сокрушалась Агния, потирая ободранную щеку.
– Вертолет нам подадут! По пожарной лестнице, вон она, кажется.
– Все твоя ложь насчет родственниц…
– Врут все. Как бабники о своих победах.
– Расторопная Антонина, держась за перекладины, уже спускалась по железной лестнице.
– Обезьянок в зоопарке видела? Так шуруй.
Вот зараза!
Лестница вела в узкий закоулок, их никто не заметил.
Оказавшись на асфальте, они обнялись и снова перешли «на вы».
Звонкая радуга лучей падала с неба, не омраченного дождем. По пути в Венецию они посетили средневековую Падую и Верону. Пышная роза католицизма, в их отечестве высаженная на задворках, среди укропа и лука, повсеместно в Италии отражалась пламенем лепестков на множестве алтарей, светилась на мраморных ликах святых. Агнии нравилось, что в соборе, не выстаивая службу, можно было просто сидеть на прохладных лавках, слушая заоблачный орган. В зарешеченных нишах постоянно шла исповедь.
– Анонимность гарантируется!
– Восхищалась Антонина.
– Посмотрите, святой отец даже не видит того, кто пришел к нему облегчиться.
Ну и словечки у нее!
– А понимание греха, оно есть?
– Еще как есть! Вы можете расслабляться, поста в строгом смысле нет, но если сделаете что
– нибудь не то, понимаете
– не то!
– на вас наложат епитимью.
Агния не поинтересовалась значением незнакомого слова.
В маленькой Вероне, миновав Arena attic, они подъехали к тому самому, описанному во всех буклетах, балкончику Джульетты. Притормозили, вышли из автобуса. Навели фотоаппараты и камеры, как затворы передернули. Деревянное тело девушки, возле домика, темнело ореховой наготой. Было что
– то дельфинье в гладкой обтекаемости ее торса. Тамара, в пыльной джинсовке, побывавшая здесь уже раз сто, переглянулась с Му
– Му, так окрестили парня с плеером, и оба, и не только они, возможно, подумали, какими бы словами исписали
– исцарапали нежную итальянку в русской глубинке.
В Венецию они прибыли на следующий день. Протопали по узким улочкам каменной табакерки, перерезанным аортами каналов; угольно посверкивала вода. Раздвигая туристов поднаторевшими плечами, Тамара гнала дальше, мимо базилики Дворца Дожей, на площадь Святого Марка с прибоем панамок, с довольными голубями, похожими на синие кувшинчики. Туда, где ровно дышало розовое легкое Адриатики.
– Поторапливайтесь, у нас мало времени. – Тамара не дала оглядеться, в суматохе направила их к причалу Главного канала, собрала на билеты. Гондолы чуть колыхались бортами, стукались черной хищной кормой.
– Рассаживайтесь! – Приказала тоном пионервожатой. В первую гондолу плюхнулась сама с лысиком-плеером, во вторую остроносую лодку уселся дантист с подружкой. А третья предназначалась для профессорши, тощей Антонины и для нее, Агнии. Нет уж! Может, она ждала этого всю жизнь, такое чудо ей мерещилось, когда клевала носом в поликлинике. Колхоз – дело добровольное. Агния шмыгнула в толпу, затаилась в чужой, холодной подворотне.
– Где же вы? Где вы? Мы отплываем!
– Кудахтала Антонина, болтая смуглой пяткой над водой.
Ну и на здоровье. Плыви, мой челн, по воле волн, она переждет. Когда Агния вышла из своего укрытия, набережная опустела. На нее смотрели сталактиты неведомой жизни – скользкие сваи, из которых росли островерхими грибами диковинные дома.
И тут появился Он, черным лебедем он плыл в большой выгнутой, как хрящастый осетр, гондоле. Стройный молодой мужчина, темная венецианская шляпа закрывала половину лица. Узкие брюки обтягивали ноги, казалось, он танцует с веслом вместо партнерши. Агния помахала ему рукой. Мужчина подплыл совсем близко к фигурной решетке, осторожно взял ее за талию и поставил в гондолу.
– How much
– Спросила Агния. Он назвал более чем приличную сумму в лирах, заулыбался обветренным ртом. Добавил что
– то по
– итальянски, но Агния не поняла. Она просто заплатила.
Он ловко управлялся с длинным тонким веслом, выгреб на середину, потом повернул за узкий конусообразный дом, там открывался другой канал, тянулся тусклой лентой. Показывая на призрачные, нависающие дома, гондольер объяснял по
– английски, но Агния не врубалась, не слушала. Она пожирала его глазами, старалась разглядеть лицо под надвинутой шляпой. С бледно
– серого неба заморосил весенний дождь. Гондольер, его звали Марио, указал веслом на кожаную кабинку, маленькую, даже ноги не вытянешь; он откинул кожаный полог, и она ощутила сочное молодое дыхание, запах тела под черной рубашкой. Он приспустил ей шорты, снял майку, и она забилась в жарком блаженстве; неужели ее выпотрошенное одиночеством тело еще может сгорать от желания? Все длилось минуту и вечность, под плеск воды за тонкой обшивкой. Агния вылезла на свет божий растрепанная, ошалевшая. Гондольер, словно в приклеенной шляпе, невозмутимо греб к берегу, дождик уже не накрапывал.
– Signiora e contenta?
– Улыбаясь, он снова приподнял ее над водой.
– О, кей! О, кей!
– Глупо мотала головой Агния.
А он уплывал в лабиринт каналов, становясь все дальше от нее. Ихтиандр, полупризрак.
Смешно махать рукой
– прощай, мой голубок! Марио! Смешно думать, что она приглянулась ему, это же входило в названную сумму, это заработок. Но будь ее воля, она бы поплыла за ним рыбкой, загадочная русская душа.
– Агата, что с вами? Куда вы пропали?
– Тормошила Антонина.
Агния приглаживала волосы. Во все сует нос! Куда от нее деться?
– Да, по
– моему у вас было интересное приключение,
– не унималась Клещева.
– Моя бабушка говорила: не ешьте рыбу в темноте.
– Почему?
– Не поняла Агния.
– Можно подавиться костями.
– Антонина ухмыльнулась, как хитрый бес.
И вот они снова на колесах, катят по автобану, во Флоренцию, и ничего нет вокруг, одна серая дымка.
– Существует гипотеза,
– заученно
– устало говорит в микрофон Тамара,
– что Данте вообще не знал Беатриче, это плод его воображения, творческой фантазии.
– Но Агния не слушает ее, прикрыла веки, делает вид, что спит, чтоб не докучала Тонька. Она слышит только свое тело, принявшее молодую плоть. Оно все еще дрожит, вспоминая. Оно вряд ли забудет.
Во Флоренции Агния заблудилась. Они поднялись на Мост Ювелиров, вошли в Галерею Уфицци, и Тамара сразу же сдала их гиду. Куда
– то удалилась с Му
– Му, оказавшимся не таким уж молчуном, экскурсии не входили в ее обязанность.
– Наша Томка может только отвести пожрать, да по… ать,
– ехидничала хулиганка Антонина.
Галерея столь впечатляла, являла такое изобилие живописи
– Агния сразу поняла, у нее ни глаз, ни ног не хватит это обойти. Решила обозреть главную жемчужину
