Цена власти

Обойдя Миана, она встала напротив Кристиана, с вызовом смотря в его глаза в ожидании ответа, которого не последовало.

– Или ты? – громче спросила она и кивнула на Миана. – Его руками.

Все молчали, а Авира с победной улыбкой смотрела в глаза Кристиана, ожидая, когда он сдастся. Идеальным был бы расклад, где он признаёт её власть и все они проникаются уважением. Но она давно не верила в фантазии и рассчитывала хотя бы расстроить этот бунт.

– Раз ты у нас достойный хранитель, – вдруг сказал Кристиан, делая несколько шагов назад, – покажи.

Кристиан кивнул на Миана. Тот ухмыльнулся, качнув головой из одной стороны в другую. По спине Авиры пробежали мурашки. Они оба, да и её отец, вместе с большей частью клана были санглами. Их сила заключалась в теле и ускоренном исцелении. Что едва играло ей на руку. Пока Авира направит эмоции хотя бы для одного удара, Миан уже сломает ей шею.

– Докажи, что ты можешь победить, – ухмыльнулся Кристиан, разводя руками.

Авира сглотнула ком, подступивший к горлу, и ощутила, как жар схватил затылок. Она всё ещё сохраняла улыбку на лице, но внутри надеялась, что проводник выбрал её не просто так. Несмотря на подготовку Миана, она должна была победить. Миан встал в стойку, собираясь драться. И в эту же секунду Авира взглянула в его глаза, произнося:

– Сам захотел.

Мгновение, и из её ладони вылетела молния, ударившая Миана в грудь. Он громко закричал и рухнул на пол, извиваясь, пока ток пробирал его до костей, едва не сжигая. Авира прижала руки к себе, чувствуя, как страх сковал горло. Разум наполнило осознание: это был не слабый удар, чтобы опустить его. Подобное могло убить.

Она хотела не этого.

Авира желала напугать его, заставить замолчать и признать её хранителем. Но не убить. Это вышло само, неконтролируемо и пугающе настолько, что в голове мелькнула мысль помочь. Но она понимала, что это проявление слабости, которое может стоить ей жизни.

Поэтому Авира стояла и смотрела, не желая хоронить брата на следующий день после отца. Она надеялась, что он исцелится, и не подумала, что Миан сделает с ней после.

Конвульсии закончились через несколько секунд, Авира с каменным лицом подошла ближе, замечая, как вздымается грудь и заживают ожоги. Она уже посчитала, что это конец, победа очевидна и они разойдутся.

Но всё оказалось ошибкой.

Приоткрывший глаза сквозь боль Миан заметил её и тут же ударил носком по голени, сбив Авиру с ног и заставив упасть. Кость громко хрустнула, из горла вырвался крик, и она схватилась за место перелома.

Подорвавшись, уже исцелившийся Миан вобрал в лёгкие больше воздуха. Возвышаясь, он взял её за шею, притягивая ближе. Сжав кулак, Миан ударил Авиру по лицу, отчего она рухнула на бок, но приподнялась на руках. Силы было недостаточно, чтобы лишиться зубов, но кровь от рассечённой губы капала на пол.

Откашливаясь, она чувствовала, что он приближается. И лучше идеи, пришедшей в голову, не нашла. Будут только пара мгновений и надежда на тщеславность. Превозмогая боль, Авира перевернулась на спину, позволяя Миану склониться над собой.

– Так и передам твоим друзьям: упрямство свело её в могилу, – сквозь зубы процедил он.

– Они давно это предвидели, – усмехнулась она, обхватив его голову ладонями и пустив ток по телу.

Миан душераздирающе закричал и с силой оттолкнул её к шкафу позади. Тот рухнул, а стоявшие внутри пузырьки с зельями посыпались. Авира зажмурилась от боли в ноге, но рукой ухватилась за лежащий шкаф, подтягиваясь к нему. Кожа скользила по бетонному полу, стираясь в кровь, Авира шипела, но, завидев заветный пузырёк, сделала последний рывок.

Желание выжить и победить оказалось сильнее.

Откупорив крышку, она залпом выпила зелье и перевернулась на спину, смотря на Миана. Он стонал от боли, пока кожа постепенно восстанавливалась от ожогов, вместе с этим и её нога заживала. Медленнее, но достаточно, чтобы подняться и опереться на стену спиной.

Заметив злостный взгляд Миана, она вытянула руку вперёд, собираясь поразить его, но он в мгновение схватил её за запястья, переламывая их. На этот раз душераздирающий крик издала она, почти сразу ощутив его ладонь на своём горле.

Спина заскользила вверх по каменной стене, царапая кожу в кровь. Невыносимая боль в запястьях пытала, пока Авира судорожно хватала недостающий воздух. Но тщетно. Пальцы на горле сжимались так сильно, что перед глазами начинала плясать чёрно-фиолетовая темнота.

Это был конец.

– Сейчас же отпусти её, Миан.

Но хватка не ослабевала, наоборот, пальцы больнее впивались в кожу, норовя сломать шею раньше, чем удушить.

– Если она умрёт, клан Демар перестанет существовать, – пригрозил голос.

Только тогда рука ослабла, а Авира рухнула на пол, жадно хватая воздух и кашляя. Запястья изнывали от боли, тело ломило, но она терпела, быстро моргая, чтобы восстановить мир перед собой. Через несколько мгновений, лежа на полу не в состоянии подняться, она увидела коричневые, начищенные до блеска ботинки.

Авира сразу поняла, кто её спаситель.

– Я – истинный хранитель! – ударяя себя в грудь, говорил Миан.

– А проводник считает иначе, – сухо ответил Кадус, стоя посреди холла. – И не тебе критиковать это решение.

Пройдя вперёд, Кадус тут же подхватил Авиру под плечо, помогая подняться и слегка придерживая. Его взгляд быстро скользнул по её рукам, и он недовольно вытянул губы, а его брови свелись к переносице. Он сразу обернулся к Миану и остальным, кто разочарованно смотрел на всё ещё живую Авиру.

– Она может передать мне силу! – напомнил Миан. – Проведи обряд, сейчас же! Я требую!

– Он проводится исключительно с согласия действующего хранителя, – громче заявил Кадус, усаживая Авиру в кресло и подходя ближе к Миану. – И пока она лично не скажет мне об обряде – его не будет.

И хоть Миан был на голову выше Кадуса, последний выглядел устрашающе. На несколько минут добрый и учтивый пожилой мужчина превратился в строгого и пугающего хранителя цитадели, бросить вызов которому то же самое, что пойти против всего Бишрема.

Кадус редко пользовался своим положением, предпочитая роль старого друга, нежели требовательного хранителя. Но иногда даже его доброе сердце давало трещину в отношении некоторых событий.

– Ты хоть понимаешь, кому отказываешь, Кадус? – с вызовом усмехнулся Миан.

Авира попыталась встать, но тут же была остановлена рукой Кадуса.

– Для тебя – хранитель Кретта, – строго пояснил Кадус. – И нам лучше закончить этот разговор. Я всё тебе сказал.

Кадус подошёл к Авире и уже достал флакон исцеляющего зелья из внутреннего кармана пиджака, но Миан, как только Кадус отвернулся, попытался броситься на него, чтобы атаковать. Однако Кадус сразу обернулся, и Миан рухнул на колени.

Он неотрывно смотрел в глаза Кадуса, а через несколько секунд резко закашлял. Из его рта хлынула кровь, а кожа мгновенно начала краснеть – с каждой секундой, пока Кадус глядел на него, всё сильнее. Остальные стали перешёптываться и даже хотели помочь, но Кристиан не позволил. Все они лишь наблюдали, пока Кадус заставлял Миана страдать.

Кадус был сильным млегом, а из-за возраста ужасно изобретательным. Но даже такого Авира ещё не видела, на её глазах брат безмолвно истекал кровью.

Это длилось не дольше минуты, но, как только закончилось, Миан рухнул на пол, со страхом смотря в глаза Кадуса. Кожа быстро начала исцеляться, возвращаясь к нормальному цвету, но дрожь Миана не покидала.

– Рекомендую оценивать соперника перед нападением, – спокойно произнёс Кадус, складывая ладони в замок за спиной. – Я очень долго живу, Миан, и ещё ни одна попытка напасть успехом не увенчалась.

Как только Кадус договорил, Кристиан ринулся к Миану.

– Доброго вам вечера, – заключил Кадус и помог Авире встать, уводя её в один из коридоров.

Уходя, Авира ощущала десятки ненавистных взглядов, направленных в свою спину. Но это так сильно её уже не беспокоило. Она чувствовала упрёки сознания в слабости, неспособности бороться на равных и недостаточной натренированности. Постепенно сомнения в собственном назначении начинали терзать хуже Миана в холле.

– Сейчас, дорогая, – вдруг сказал Кадус, замирая перед входом в отцовский кабинет.

Он помог ей выпить зелье, отчего через пару минут боль исчезла, и Авира ощутила, как кости постепенно стали заживать.

Кадус кивнул ей на дверь.

– Удача, что я тебя никогда не злила, – усмехнулась Авира, как только они вошли в кабинет.

Она двинулась к одному из зеркал, осматривая лицо. Ссадин или синяков уже не было, а боль ушла, оставляя только моральный осадок. Одна из радостей – у Миана впечатлений от сегодня будет больше.

– Это небольшое исключение, – добродушно сказал Кадус, усаживаясь в кресло-качалку.

Авира подняла на него взгляд и выгнула бровь, не совсем понимая, к чему он клонит. Кадус продолжал слегка раскачиваться, рассматривая кабинет, и лишь потом ответил.

– Относись к людям так, как хотел бы, чтобы относились к тебе, – напомнил Кадус одну из своих любимых истин. – Стараюсь придерживаться этой мысли.

Авира усмехнулась и покачала головой. Если бы раны не зажили, то сейчас бы точно закололи в напоминание.

– Обычно люди не понимают хорошего отношения, – выдохнула она.

– Не злись на него, – попросил Кадус. – Он ещё мал и глуп. К тому же навязанная исключительность редко сулит хорошее поведение.

Авира отошла от зеркала и скрестила зажившие руки на груди, бедром уперевшись в крышку родительского стола.

– Или он прав и хранитель из меня…

Она замолчала и опустила голову, вспоминая хватку на своей шее. Стоила ли эта власть жизни? Впрочем, без должности хранителя был ли смысл в дальнейшем существовании? Всё её прошлое вязалось на безуспешных попытках доказать, что ей всё равно на их мнение и она лучше Миана.

А теперь убеждать было некого, хранителем она стала, но лёгкости от этого не ощущала. Даже наоборот. Возможно, таким нужно родиться, а проводник просто ошибся? А Миан, Кристиан и клан правы?

– Авира, – протянул Кадус, прищурившись.

Встав с кресла, он подошёл к ней. Она подняла на него уставший взгляд, а следом отрешённо посмотрела на дверь.

– Не обязательно родиться особенным, чтобы им стать, – произнёс Кадус, улыбаясь.– Ты сильная и настойчивая, а это уже неплохие качества для хранителя.

Она тихо засмеялась и покачала головой, с благодарностью смотря на него. Обычно говорили, что она взбалмошная и упрямая, впрочем, Кадус просто умел грамотно выражаться. Сути это не меняло.

– Возобнови тренировки, напомни себе, что ты достойна, заручись поддержкой других хранителей…

От последнего она свела брови к переносице, подозревая причину прихода Кадуса именно сегодня, накануне собрания.

– У вас с Эроном похожие ситуации, – пояснил Кадус. – И вместе будет проще противостоять всему случившемуся.

– Если мы не передушим друг друга в первые минуты, – заметила Авира, и её рука машинально легла на шею, что совсем не болела.

Сведя брови к переносице, она коснулась запястий, голени и осознала, что кости уже даже не тянуло. Будто никакого боя не было и всё это ей приснилось.

– Что ты мне дал? – посмотрев на Кадуса, спросила она.

Тот тихо засмеялся и стянул со стола лист пергамента, перо мгновенно заскользило по нему, записывая нужный рецепт.

– Начинай собирать свою кладовую зелий, – важно объяснил Кадус, протягивая ей лист. – Никогда не знаешь, что пригодится.

Бегая взглядам по записям, она вспоминала, что видела ингредиенты на кухне, и уже предполагала, где можно сделать хранилище собственных запасов. У Кадуса было такое, Авира лишь раз лицезрела его, и казалось, что там было всё.

– Почему все твои советы начинаются с нескольких часов на кухне? – усмехнулась она и вновь посмотрела на Кадуса. – Спасибо, что ты здесь.

– Это моя работа, – важно заметил Кадус, поправляя галстук, на что она рассмеялась. – А насчёт Эрона подумай. Из вас бы вышел отличный дуэт.

Сказав это, Кадус попрощался и спокойно двинулся к выходу.

Глава 3 «Наставник»

Июнь, 1204 год, парк Свободы, Бишрем

Слёзы ожогами катились по бледному лицу, пока ватные ноги вели Авиру по узкой тропинке вдоль деревьев. Обида плескалась в сердце, пальцы слабели, сжимаясь в кулаки, а затылок жаром кусала зависть. Перед глазами всё ещё стоял маленький Миан, которого отец учил азам боя.

Те же слова, что он некогда говорил ей, вновь звучали в тренировочном зале, пока она проходила мимо, но теперь не по отношению к ней. Её больше не встречали с улыбкой, а прогоняли всё дальше, будто она не оправдала надежд.

Было больно.

Идя по парку, являвшемся символом независимости, Авира не могла понять, когда… в какой именно момент она не ответила требованиям отцовских стандартов? Где ошиблась? Что сделала неправильно? Чего ей недоставало?

Вопросы один за другим крутились в голове, слёзы катились всё быстрее, а горло сковывал немой крик. Она отчаянно копалась в воспоминаниях в надежде выяснить, где поступила неправильно. Авира хотела исправиться. Вернуть внимание, любовь и хоть и слабую, но веру отца в себя.

Трагедия заключалась в отсутствии причин. Возвращаясь в прошлое раз за разом, Авира не понимала, что пошло не так. Ей искренне казалось, что каждое занятие проходило идеально, задания выполнялись без нареканий, а победы превышали всякие ожидания.

Но будь это правдой, она бы занималась с Мианом, а не бродила здесь в одиночестве…

Поначалу, когда Авиру впервые не пустили в зал, она убедила себя, что отец хотел натаскать Миана до её уровня. Это не толкало к болезненным выводам. Но спустя время, стоя перед закрытой дверью, она понимала, что всё совершенно иначе.

Отец не собирался тренировать Авиру и Миана вместе. Более того, он учил Миана вместо Авиры. От этого факта становилось больнее. Из ниоткуда взявшаяся предпочтительность в сторону брата не укладывалась в голове, а слова лезвием терзали сознание.

«Нет, Авира, теперь я буду помогать Миану».

«Миан станет хранителем, ему нужно больше внимания, подумай о будущем клана».

«Ты не хранитель. Им может быть только мужчина-сангл».

Слова отца эхом звучали в сознании, и, исходя из них, ответы на вопросы были. Единственное, что Авира сделала неправильно, – родилась. Но она не хотела это признавать. В голове не укладывалась мысль, что после всех её стараний, вечных попыток доказать, что она ни чуть не хуже, ему было всё равно.

Опустившись на одну из лавочек, она подобрала ноги под себя и вытерла слёзы, замечая проходящих мимо людей. Длинные бордовые волосы прикрыли лицо, а взгляд устремился между деревьев. Всё, чтобы её состояние не заметили.

Авира не хотела даже представлять реакцию отца на её слабость. Это не просто сильней отдалит, а перечеркнёт годы успешных тренировок, идеальных результатов и соответствия завышенным ожиданиям. И вернуть заветное расположение она уже не сможет, навсегда оставшись второй.

– Доброе утро, Авира.

Натянув улыбку, она повернула голову и увидела хранителя цитадели, прогуливающегося ранним утром.

– Доброе утро, хранитель Кретта, – тут же сказала она, вставая на ноги и приветственно кивая.

– Полно, дорогая, – махнул он рукой и опустился на лавочку. – Для тебя просто Кадус.

– Папа говорит, что правила хорошего тона нарушать нельзя, – сказала она. – Даже если тебя сильно просят.

На мгновение в глазах Кретта она увидела осколок сожаления, но то быстро сменилось добродушным блеском.

– Я думал, у вас по воскресеньям занятия, – произнёс Кретта. – Или ты опередила домашнюю программу на несколько лет?

Сказав последнее, он лукаво прищурился, заставив радость взыграть в её сердце. Авира смущённо засмеялась и опустилась на лавочку, поправив волосы и повернувшись к нему корпусом.

– Папа занимается пока с Мианом, – стараясь говорить спокойно, ответила Авира. – Говорит, что он станет хранителем. Нужно больше внимания.

И хоть она слабо, но пыталась скрыть играющую в голосе обиду, Кретта слышал её, внимательно смотря в зелёные глаза, отражающие светлое небо.

– Тебя это расстраивает, да? – с сожалением спросил Кретта. – Что он заранее делает выбор.

Авира несколько секунд смотрела в глаза Кретта, борясь с желанием высказать наболевшее. Она помнила, что нужно держать субординацию, но соблазн был велик.

Возможно, будь у неё друзья, общаться с которыми можно за пределами Тодора, стало бы легче. Но их не было, и все эмоции, обиды и боль приходилось удерживать в себе. Поэтому сердце, хранившее их, трескалось, а его осколки мучительно отдавали в душу.

– Нет, что вы, – врала Авира, покачав головой. – У нас хранителями становятся только мужчины, причём санглы. Был шанс, что лидером стану я, но потом родился Миан. И теперь…

Она замолчала, чувствуя подкатывающие слёзы. Дрожь пробежала по горлу, и последние слова звучали на грани истерики. Это выдавало эмоции, мысли и обиды так явно, что сейчас стоило попрощаться и уйти.

– Простите, я…

Авира попыталась встать, но Кретта аккуратно взял её за запястье, заставляя посмотреть на себя. И когда она перевела на него взгляд, слёзы вновь покатились по щекам, а тихие всхлипы вырвались из горла.

– Ты можешь всем со мной поделиться, – подбодрил её Кретта, помогая сесть обратно. – Я не скажу никому.

Сомнение всё ещё играло в разуме, но соблазн высказаться, наконец снять груз мыслей с души оказался сильнее.

– Почему он так со мной? – спросила она, смотря на Кретта. – Я делаю всё, что он захочет. Любые задания, упражнения, заклинания, приёмы.

Говоря это, она один за другим загибала пальцы, вспоминая недели без отдыха, постоянные попытки превзойти себя, сделать больше, лучше, быстрее. И всё ради призрачной надежды услышать похвалу. Но ничего. Улыбка была высшим показателем одобрения, а остальное перечёркивалось вопросами, поправками и искрящимся взглядом к Миану.

– Гладко никогда не было, – выдохнула Авира. – Он редко был доволен, но уделял мне время, занимался, помогал, а как только родился Миан, я будто умерла.

Последнее она едва не прокричала, а от яркой жестикуляции молния, вырвавшаяся из ладони, угодила прямо в дерево напротив, заставив его загореться. Авира резко выпрямилась, с сожалением взглянула на Кретта и подбежала к стволу.

Осмотревшись, она заметила шланг, из которого по утрам поливали цветы, и схватила его, повернув задвижку. Вода хлынула прямо на дерево, потушив его прежде, чем огонь принёс сильный ущерб.

Авира точно знала, что делать. У неё часто случались выбросы тока из-за эмоций. И даже это она превращала в преимущество. Страх последствий идеально оттачивал скорость. Она умела исправлять свои ошибки, но и в этом отец видел только проблему.

– Простите, – сказала она, вернувшись на лавочку.

– В твоём возрасте мало кто сразу понимает, что делать, – задумчиво произнёс Кретта, смотря на Авиру.

Она благодарно улыбнулась, вытирая оставшиеся слёзы с щёк и успокаиваясь от нахлынувших эмоций. Глядя с лавочки, Авира почти не видела обгорелой коры дуба, он не успел пострадать. Это подбадривало, но лишь на пару мгновений. Авира быстро продолжила говорить:

– Сначала занятий становилось меньше, после его равнодушие усилилось, а недавно он и вовсе выгнал меня из зала ради Миана, – тяжело выдохнула она, покачав головой.

Мимо прошли люди, отчего Авира замолчала, провожая их взглядом до выхода из парка.

– Я приходила обратно. Занималась, хотела показать ему, что могу, но он будто совсем перестал меня замечать, – устало говорила Авира, смотря на мощённую камнем тропинку. – Мне хочется стать для него идеальной, доказать, что я могу быть хранителем, но ощущение, что это…

– Невозможно, – завершил за неё Кретта, грустно кивнув.

Авира поджала губы и провела рукой по волосам, убирая их назад. Теперь скрывать лицо не приходилось, слёз уже не было. Либо они закончились, либо, высказав накопившееся, она и сама осознала очевидное, но так упорно незамечаемое.

Она недостойна, потому что родилась неправильной.

– Ты очень сильная, Авира, – вдруг твёрдо сказал Кретта, смотря на неё. – И ни Миан, ни отец, ни чужое мнение не способны это изменить.

– Вы хранитель цитадели, – напомнила Авира, грустно усмехнувшись. – Вам не понять, каково быть неправильным.

Он выгнул бровь, удивлённо смотря на неё и ловя вопросительный взгляд. Авира свела брови к переносице, выпрямившись.

– Я далеко не всегда был хранителем цитадели, – важно заметил он. – Поначалу и в меня никто не верил, считали, что я слишком мягкотелый для такого положения.

Авира задумчиво глядела на Кретту, подозревая, что он пытается подбодрить её. Но, сказав это, он не остановился, продолжая:

– Всегда отталкивали, критиковали, а после и вовсе перестали замечать, – воодушевлённо говорил Кретта, смотря на заинтересованную Авиру. – Но я нашёл выход.

– Какой? – едва не перебив его, спросила Авира, услышав тихий смешок.

– Равнодушие, – улыбнулся Кретта, наклоняясь к ней. – Я знаю, что справлюсь. А остальное уже неважно.

Авира недоверчиво смотрела не него, всё ещё не представляя, как можно не зависеть от одобрения отца. Но надежда, что именно это её спасёт, клокотала в сердце всё ярче, подводя к идее попытаться. Принять политику равнодушия и помнить, что не отец определяет хранителя и потенциал.

Это была идея, ведущая к счастью, и Авира осторожно к ней шла.

Июнь, 1215 год, поместье Демар, Бишрем

Твёрдо шагая по коридорам, Авира ловила на себе осуждающие взгляды остальных членов клана. Они пронизывали её ненавистью, едва не подрываясь напасть или высказать всё, что думают. Но никто не осмеливался. Неизвестно, что повлияло на них сильнее: её поединок с Мианом или покровительство Кадуса. Но эффект это произвело настолько хороший, что даже Миан, встретив её утром, коротко кивнул вместо очередной речи во славу своего рождения.

И это после всех горестей, сомнений и боли заставляло Авиру довольно ухмыляться. Может быть, они её не уважали, не видели лидера, но уже не пытались напомнить, где её место. Это была не победа, но уже и не поражение, а значит, очередной шаг к верной цели. Подобное вдохновляло, провоцируя к улучшению, заставляя хотеть стать ещё лучше, чем она есть.

Не для того, чтобы доказать, повлиять или убедить. А потому, что она сама этого хотела. Авира грезила увидеть лицо Миана, когда при очередной попытке сместить он прогнётся. Уже не благодаря Кадусу, а потому что она будет превосходить его.

Да. Миана тренировал Кристиан, как опытный сангл и правая рука отца. Да, за его плечами в последние годы простилались ежедневные занятия. Да, он был минимум в три раза сильнее и исцелялся за считаные минуты.

Но Авира была упрямее. Она жаждала собственного признания так зверски, что была готова бороться за него. Её избивали, ломали, пытались убить, чтобы забрать полученное, но теперь это не уничтожало, а придавало вкус жизни. Вчерашние слова Кадуса и его защита тронули её в очередной раз, заставив подняться.

Возможно, она проиграла одну битву, но к следующей будет готова лучше, и это сулило победу. Она верила.

Войдя в тренировочный зал, Авира громко захлопнула дверь и осмотрелась, замирая перед зеркалом во всю стену. Как когда-то маленькая девочка с бордовыми волосами и слезами стояла здесь, так теперь и Авира со сжатыми кулаками, ухмылкой и верой в себя настолько сильной, что содрогнётся Бишрем.

Это была дорога к власти под прикрытием собственного признания.

Путь был жестокий, тяжёлый, болезненный, но настолько желанный, что отказаться не получилось. Слишком много притеснений, сомнений и унижений от окружающих, чтобы забыть.

Июнь, 1205 год, Кладбище Бишрема

Идти было страшно.

Эрон прекрасно знал, что его ждёт, но долго не осмеливался шагнуть во владения смерти. В голове всё ещё витали надежды, что произошедшее окажется дурным сном. Он вернётся домой, где отец здоров, мать отчитывает очередного сангла, а на плите склепа нет её имени.

Это была приятная фантазия, которую хотелось сделать явью. Но такой власти у Эрона не было. Он мог лишь двигаться вдоль мощёной тропы между склепами и питать ложные надежды, что её имени там не окажется. Заведомо проигранная игра с самим собой, в конце которой душу разорвёт от боли. Впрочем, Эрон мог просто уйти, но он оттягивал момент принятия.

Эрон пытался замереть над точкой невозврата, не осознавая, что давно её прошёл.

Вобрав в лёгкие больше воздуха, он ступил дальше на кладбищинскую землю, чувствуя мурашки, волнами бежавшие по спине. Кожу обдало холодом, конечности на пару мгновений онемели, а перед глазами заплясала тьма. Эрон сжал кулак и твёрдыми шагами двинулся к нужному склепу, вскользь пробегая взглядом по остальным.