Цена власти

Глаза закололо, и Авира тряхнула головой, завидев в начале холла пару санглов из клана. Прогулочным шагом они двигались к столовой, не обращая на неё внимания.

Казалось, это должно радовать. Отцу не донесут о её походах наперекор неписаным правилам. Но она знала, что их безразличие было не следствием удачных манипуляций или уважения. Им просто всё равно.

Авира хоть и являлась дочерью хранителя, гипотетической наследницей проводника, но для них оставалась никем. Девушка-блис в клане, где сила передаётся по мужской линии санглов? Не более чем шутка. Особенно когда есть вполне реальный и достойный, по их мнению, преемник.

Запястье кольнуло, и Авира увидела изображение руля, мгновенным ожогом отразившееся на коже. Последний раз взглянув на открытую дверь в тренировочный зал, она пообещала себе больше об этом не думать. Авира часто так делала, пытаясь обмануть рассудок. Поражение заключалось в возвращении этих мыслей.

И если задачей Миана было стать хорошим наследником, то Авира училась оттягивать угнетающую злость от настоящего.

Быстрыми шагами она вышла из поместья к подъехавшей машине, чьи двери открылись, как только Авира оказалась рядом. Сиденья кожаного салона холодили тело, а аромат приторных духов и гари почти впитался в пространство. Но всё это настолько превратилось в обыденность, что стало едва заметным.

Авира взглянула в окно.

Чёрный автомобиль легко двигался по наполненным улицам Бишрема. Там играла громкая музыка, все пели, танцевали, из каждого бара или клуба доносились крики веселья и радостный смех. На дворе стоял июнь, близился экватор года, переносящий их из новолуния в растущую фазу. И хоть далеко не все жители нуждались в ежегодном обновлении, они праздновали каждый посвящённый этому день.

В Бишреме вообще любили отмечать. Иногда обрядами, чаще музыкой и пением, но всегда с огромным размахом и полчищем людей. И сегодняшний день не был исключением. Разве что вечеринка, куда и направлялась Авира, отличалась от обычных списком гостей.

В этом городе большинство сборищ проходило либо внутри кланов, в заведениях им принадлежащим, либо в местах, куда гибридов, как правило, не пускали из соображений безопасности. Намного реже подобное устраивалось близ городской цитадели. Туда мог прийти абсолютно каждый. От азуров, сознательно отказавшихся от сил, до гибридов всех видов.

Авира ещё со времён Тодора нашла своё спасение в небольшой группе людей. Они вместе учились, занимались и даже после отказа троих из пяти от обновления продолжали видеться на вечеринках близ цитадели.

И это спасало Авиру. Там она чувствовала себя лучше, запивая остаток нелюбимой реальности алкоголем и заглушая громкой музыкой. Это было её лекарство от настоящего: мнимое безразличие, круг общения и попытки забыться.

***

– Растерзай меня старейшина, – с улыбкой закричал Киан. – Авира Демар.

Поставив стакан на стол перед собой, Киан подскочил с дивана и подошёл к ней, широко раскинув руки. Но удостоился только легкой улыбки и внимательного взгляда, которым Авира вильнула по нему сверху-вниз, и она прошла вперёд, усаживаясь.

Они расположились практически в центре танцевального зала. Там музыка звучала особенно громко, дым сомнительных трав закрывал обзор уже через пару метров, а алкоголь будто быстрее застилал разум.

– А мы гадали, придёшь или нет, – пропел Киан, падая рядом с ней на диван и вытягивая руки по его спинке.

– До конца верили в последнее, – хмыкнули сбоку.

Голос, которым обычно несли высокомерную чушь, заставил Авиру закатить глаза и повернуть голову. Кристад с едкой ухмылкой смотрел на неё, попивая алкоголь из небольшого стакана со льдом.

Его длинные пальцы аккуратно обхватывали стекло, бледная кожа неуместно контрастировала с чёрными джинсами и рубашкой. Серые глаза сливались с волосами, отдававшими серебром, а всё это в целом едва не перечёркивало планы на хорошее настроение. Он всегда это делал, когда они встречались старой тодоровской компанией.

В ином обществе Кристад обычно молчал, сидя с каменным лицом, не выдававшим даже крупицы эмоций. Увидев его впервые на одном из ужинов в детстве, Авира даже решила, что он не настоящий, а искусственный. Поэтому быстро потеряла интерес к возможному общению.

Уже после, в Тодоре, она выяснила, что Кристад обладал уникальным талантом к двуличию.

Среди друзей, а именно Киана, Кэмпа и Керры, Кристад не упускал возможности прокомментировать или раскритиковать ту или иную ситуацию. Причём особую любовь он питал к словам, мыслям и суждениям Авиры. Но только в присутствии друзей, за пределами этой жизни вытянуть из него эмоции было практически невозможно.

Поэтому Авира любила выводить его из равновесия за гранью дружеской компании. Её злил его талант к самоконтролю, и она каждый раз испытывала удовольствие, ловя его злой или хмурый взгляд на мероприятиях хранителей.

Это была словесная война без возможности выбросить белый флаг. Он испытывал её в одном мире, где были друзья, вечеринки и развлечения, а она изводила его в другом, где они были детьми хранителей.

Положительных сдвигов в обоих не наблюдалось.

– Эрон, – отрицательно покачал головой Киан, смотря на Кристада. – Хватит вам цепляться, мы так редко видимся.

– Я не виноват, что вас не пускают в приличные заведения, – пожал плечами Кристад.

– Не всё, где числится твоя фамилия, считается приличным, – с улыбкой заметила Авира, уводя с подноса проходящего официанта бокал.

Остальные заметно напряглись. Дискомфорт быстро просочился в воздух и повис над их столиком, пока Авира и Кристад сверлили друг друга взглядами.

Так начинались почти все совместные встречи, интервалы между которыми становились длиннее. Как правило, из-за занятости большей части компании. Трое из пяти не родились в семье хранителей и были вынуждены строить жизнь на азуровском поприще.

– Предлагаю выпить за встречу, – нарушил тишину Киан, подрываясь с дивана. – Когда ещё их выпустят к простым смертным.

Кэмп и Керра также встали на ноги, поднимая бокалы. Они в ожидании смотрели на Авиру и Кристада, сверлящих друг друга взглядами. Те, ощутив это, отвернулись и выпрямились, натягивая скованные улыбки и делая вид, будто им всё равно.

Все понимали, что это не так, но проще было поверить в посредственную ложь.

– Чтобы встречаться чаще и не искать, куда прятать труп в этот раз, – важно заявил Киан, поднимая бокал.

Стоящая рядом с ним Керра засмеялась и покачала головой, прежде чем чокнуться напитками с остальными. С этого жеста и начался тот вечер, в котором Авира нуждалась. На некоторое время все мысли о наследии, отце, брате и клане, в котором она жила, испарились. Остались люди, с которыми ассоциировались лучшие воспоминания из Тодора. Они её уважали, любили, всегда были ей рады и никогда не пытались с кем-либо сравнить. Авира была для них единственной в своём роде, и это вдохновляло.

От стола большинство быстро переместились к танцполу, опьянённые и поглощённые громкой музыкой. На нейтральных территориях алкоголь изготавливали из особенных трав, знаниями о которых хранители и кланы обычно не обладали. Поэтому пили их редко, если вообще получали, а эффект ощущали мгновенно. Он подавлял рассудок, рассеивая сознание и важность тех или иных событий.

Всего пара бокалов, и уже нет вчера, завтра или будущего. Только здесь и сейчас, развязывающие руки и толкающие на самые необдуманные поступки. Уже было всё равно, останется ли это в памяти остальных, донесёт ли кто-то до семьи или клана. За эйфорию, бегущую по венам вселенским безразличием, можно отдать и самого себя. Это понимание чётко вырисовывалось в остатках сознания, когда музыка окончательно оглушала.

Танцующий рядом Киан улыбался, всё плотнее подходя к Авире. Его расфокусированный взгляд бродил по ней, а светлые глаза напоминали два блеклых факела, освещающих местные подземелья. Он наклонялся всё ближе, отчаянно желая вырвать поцелуй, который ему никогда не достанется. А она лишь ухмылялась, отдаляясь, будто в изощрённой игре, где давал коснуться, чтобы забрать.

Подобное было достойно осуждения, но в этом и заключалась прелесть местных напитков, дурманящих трав и оглушающей музыки. Всем всё равно. Впрочем, вряд ли бы Авира изменила своё поведение за пределами зала. Ей слишком нравилось быть для Киана недосягаемой и желанной, это была своеобразная месть, но не ему.

– Ты уходишь отсюда.

Грубый голос резанул слух, а сильная рука ухватила её за предплечье, вытягивая из толпы к столам. В глазах заиграли огни, голова потяжелела и закружилась, а воздух выбило из лёгких, отчего она резко вдохнула. Поняв, что её тянут к выходу, а ноги послушно несут, Авира быстро заморгала, попытавшись вернуть самообладание.

С трудом собрав эмоции, она впилась в кожу незнакомца пальцами, пуская разряды тока. Послышалось шипение, хватка ослабла, и Авира коснулась спиной стены, тряхнув головой и наконец придя в себя. Всё ещё бьющийся в мелкой дрожи Кристиан злостно смотрел ей в глаза.

Ухмылка сама отразилась на лице, кожу приятно закололо. Авира всегда хотела ударить его за явную предпочтительность между ней и Мианом. Но это почти никогда не удавалось.

– В следующий раз будет сильнее, – фыркнула она, поднимая ладонь вверх.

Между её пальцами с характерным треском заискрился ток, мелкими молниями гуляя по коже.

– Ещё ты мне не угрожала, – грубо сказал Кристиан. – Нас ждут в цитадели, живо на выход.

Но Авира даже не двинулась с места. Напротив, она скрестила руки на груди и склонила голову набок, внимательно смотря на него в ожидании ответа. Кристиан редко нуждался в ней, и не воспользоваться шансом позлить было опрометчиво. Радостей у неё было не так много, чтобы упустить эту.

– Я не буду отчитываться перед тобой…

– А придётся, – пожала плечами она. – У тебя ко мне дело, а не наоборот.

Он несколько секунд смотрел на неё, вероятно едва сдерживая своё мнение. А после ответил:

– Распоряжение Кретта, – сказал Кристиан. – Кадус ждёт нас там.

Авира прищурилась, пытаясь выявить возможную ложь, но ничего на неё не указывало. А Кадус вряд ли бы стал ждать её по незначительному делу. В отличие от многих хранителей, их детей и помощников в клане, Кадус считался с Авирой. Это делало его исключением из всех её правил, взглядов и решений – он был особенным.

Развернувшись к выходу, она быстрыми шагами последовала к дверям.

***

Ближе к полуночи цитадель Бишрема стремительнее пустела, наполняясь тишиной и лёгким сквозняком. По коридорам уже не бродили азуры, вечно перебирающие разнообразные пергаменты. Сотрудники не засиживались за чашкой чая и обсуждением последних новостей. А охранник, сидевший у входа, начинал засыпать, не веря, что сюда явятся посреди ночи.

Поэтому те редкие мгновения, когда Эрон посещал цитадель в полночь, всегда запоминались умиротворением. Он мог спокойно бродить по помещениям в ожидании Кадуса, рассматривать портреты хранителей и пустые рамы тех, кто давно погиб.

Последнее вызывало горькую усмешку.

Когда его отец говорил о сотрудничестве, всегда вспоминались слова матери. Она умела чётко и ясно излагать мысли, без лишних прелюдий, извинений и попыток смягчить удар. Это Эрон успел перенять от неё.

«Если бы мы умели сотрудничать, здесь бы висело двенадцать портретов», – говорила она, осматривая три пустующие рамы на одной из стен.

С годами Эрон понял, что она была абсолютно права.

Странно рассуждать о дружбе, товариществе и взаимопомощи, когда трое хранителей умерли от рук себе подобных. Да, об этом не говорили вслух, записанные факты утверждали иное, но большинство и так знали правду. Никто из гибридов или азуров не покусился бы на жизнь хранителя. Все арумы давно изгнаны из города, и вход сюда, если они выживали, им был закрыт. Что уж говорить о старейшинах, которых волновали лишь меню и удобство расписания.

Из этого и следовал вывод: единственные, у кого есть причины убивать хранителей, – они сами. По крайней мере, это понимание в голову Эрону заложила мама.

– Может, потом экскурсию проведём? – недовольно фыркнул Флоу, толкая Эрона в спину.

Эрон оглянулся, внимательно посмотрел в глаза Флоу, и уже через секунду тот в страхе закричал. Флоу опустил голову к полу и прижался спиной к стене, едва не пытаясь туда влезть. Эрон не знал, что тот видел, но хвалил себя за силу внушения – она становилась мощнее.

Несколько секунд Эрон наблюдал за Флоу и в одно мгновение остановился. Флоу быстро заморгал, потёр глаза и осознал, что перед ним пустота.

– Осмотрительней, Флоу, – равнодушно бросил Эрон, привлекая внимание. – Так и до остановки сердца недалеко.

Развернувшись, Эрон направился дальше, ухмылка сама расползлась по лицу, а чувство маленькой победы захлестнуло его. Ему не нравилось, когда некоторые, тем более помощники мачехи или отца, пытались указывать ему, что делать. Но он определённо любил напоминать им, кем является. Многих это раздражало.

Поэтому оставшуюся дорогу до главного холла Эрон наслаждался тихими ругательствами по свою душу. Видел создатель, если бы не Кадус, к которому его и привели, он бы даже ухом не повёл, чтобы встать с дивана. Его планы на сегодня были куда приятнее, нежели недовольный Флоу с кулаками вместо мозгов.

– Вам и по общению инструкции нужно выдавать? – недовольно спросил Кадус, когда они вошли в холл.

Помещение представляло из себя круг с четырьмя арками, центральная из которых вела в зал совещаний, а боковые – в кабинет Кадуса и комнату передачи сил. Последняя использовалась редко, поэтому всегда была закрыта. Но именно сейчас Эрон видел, что вход свободен. Это стало вызывать ещё больше вопросов, чем Флоу на танцполе.

– Считаешь, что все умеют читать? – усмехнулся Эрон, подходя к Кадусу и пожимая ему руку.

Добродушная улыбка, короткая седая борода, уходящая в редкую шевелюру с проступающей лысиной, и большие голубые глаза. Всё это в Кадусе навевало неподдельное ощущение спокойствия. А его светло-бежевые костюмы, наперевес с разноцветными галстуками, всегда заставляли тихо смеяться.

– Иногда мы вынуждены верить в лучшее, – философски отметил Кадус.

Он любил так делать. Вероятно, так амплуа загадочного хранителя цитадели строить было проще.

– Ты для этого позвал? – выгнул бровь Эрон. – Я уже решил, что случилось нечто ужасное.

Кадус мгновенно изменился в лице. Всё былое добродушие исчезло, а на смену ему пришли сожаление и косой взгляд в сторону Флоу, стоявшего за спиной. Кадус выглянул из-за Эрона, а после спросил:

– Вы не сказали?

– О чём? – насторожился Эрон.

– Мой мальчик…

Голос дрогнул, Кадус сглотнул ком, подступивший в горлу, и подошёл совсем близко к Эрону, крепко его обнимая. И при условии, что Кадус был немного ниже, это ощущалось ещё более странно. Ночное приглашение уже не вызывало вопросов, а пугало.

– Твой отец мёртв, – наконец произнёс Кадус, с сожалением смотря в глаза Эрона.

Смысл фразы дошёл до сознания не сразу. В первую секунду Эрон даже равнодушно пожал плечами, словно это было нечто само собой разумеющееся. Но с каждым новым мгновением, пока слова Кадуса эхом отскакивали от стенок разума, Эрон осознавал новость. Она медленным ядом просачивалась под кожу, заставляя тело тяжелеть, недоумение нарастать, а щемящее внутри чувство распаляться.

Это было отвратительное дежавю, затягивающееся на шее удавкой. Перед глазами пестрили картины прошлого, где он уже терял близкого человека. И сейчас то же чувство плотно обволакивало его, забирая воздух, отрезая от реальности и оставляя среди руин настоящего.

Эрон быстро заморгал, стараясь сохранить лицо и не показать, что происходило в его душе. Но скребущаяся в сердце боль усиливалась, создавая раны, которые больше не заживут. Хотелось закричать, узнать, что случилось, попробовать изменить реальность. Но он лишь стоял с полным равнодушием на губах и устремлённым в пустоту взглядом.

Апатия. Боль. И всё это с видимым для всех безразличием.

– Понимаю, но нам нужно…

Голос Кадуса звучал эхом, но Эрон понимал, к чему тот клонит. Отец мёртв, а Эрон следующий в списке хранителей клана Кристад. Поэтому его привели сюда почти в полночь, найдя в месте, куда большинство гибридов ни за что бы не пошло.

Он был им нужен.

– Да, идём.

Собственный голос показался ему до жути циничным и отвратительным в отношении души. Но мать бы им гордилась, потому что даже в момент скорби и боли нужно сохранять лицо. Особенно в его положении.

***

Дорога до цитадели протекала тихо, Кристиан молчал и на её вопросы не отвечал. В разуме мелькнуло желание отправить по его коже слабый разряд тока, но Авира продолжила наблюдать за сменяющимися улочками. Она знала, что услышит, если начнёт давить. Возможно, нужная информация и будет, но перед ней последует поток напоминаний, что она никто.

А сейчас, когда Авира наконец поймала волну расслабления и отрешённости от дел хранителей, она не хотела в них возвращаться. Но мысли об этом вновь затмевали рассудок спустя пару минут.

Так Авира поняла, что начинала трезветь и возвращаться в неприятную реальность.

– Приехали, – сухо бросил Кристиан, выходя из машины.

Выдохнув и напомнив себе, что сейчас она встретится с Кадусом, одним из немногих, кто был к ней добр и внимателен, Авира натянула улыбку и толкнула дверь. Поднимаясь по каменным ступеням, она слышала стук собственных каблуков, ощущала, как ветер холодом касается кожи, и чувствовала неугасающее желание встретиться с Кадусом.

Огромные двери, раза в три превышающие её рост, открылись, и она быстрыми шагами вошла внутрь, двигаясь к центральному холлу. Темнота обволакивала сознание, пока лампы то включались, то выключались, освещая ей путь и отрезая выход.

Боковым зрением она то и дело видела похоронные лица бывших хранителей, чьи портреты украшали коридор. Спустя несколько шагов рамки с картинами прекратились, уступая пустым стенам, которым ещё предстояло наполниться историей.

Иногда она спрашивала себя: что станет, когда место закончится? Их начнут уничтожать или создадут нечто другое? Где будет храниться настоящее? Его спрячут? Уберут? Самой Авире бы не хотелось оказаться в одной из дальних комнат, куда никто не заходит. Авиру прельщала мысль, что её портрет мог украсить центральный коридор. На несколько мгновений, когда она отдалась этой фантазии, самолюбие теплом отозвалось в сердце. Но она быстро напомнила себе, что это невозможно.

Все хранители Демаров были мужчинами-санглами. Поэтому в случае с ней и Мианом выбор очевиден. Мечты разрушились об острую реальность, и ей пришлось с этим смириться. Снова.

Дойдя до холла, Авира обвела его взглядом и заметила Миана, сидевшего на одном из диванов в нервном ожидании.

– Неужели семейный праздник? – насмешливо произнесла она, медленно приближаясь к середине холла. – А где торт?

Миан прищурился, глядя на осматривающуюся по сторонам Авиру, и тут же поднялся, приближаясь к ней. Замерев в нескольких сантиметрах, он вздёрнул подбородок, пытаясь смотреть на неё свысока. Но выходило у него это из ряда вон плохо.

– Ты выглядишь жалко, – сказал Миан. – Эти несчастные попытки показать, будто тебя совсем не трогает будущая судьба, прозрачны, как воздух.

Авира скрестила руки на груди, слушая и ненавидя его. Эти мысли не нравились ей, хоть она часто к ним и приходила. А напоминание от Миана, как кинжал по сердцу, скребло железную гордость.

– Поэтому тебе так важно мне это сказать? – склонив голову набок, спросила Авира.

На мгновение он растерялся, не зная, что ей ответить, отчего Авира широко улыбнулась и скользнула взглядом по стоявшему поодаль Кристиану.

– Держать лицо так и не научился, – с наигранным сожалением сказала она. – Зато проигрывать умеет отлично.

Похлопав Миана по плечу, она развернулась. Всего на пару секунд и её взгляд наполнился злостью на правду, но она почти сразу натянула ухмылку. Это было больно, неприятно, но Авира надеялась, что заставила его ощутить то же самое.

Послышались шаги, и из центральной арки вышел Кадус, а за ним Кристад. Последний выглядел вымотанным и уставшим, будто ещё час назад они не были в одном заведении. Его глаза сосредоточились на точке в пространстве, волосы были слегка взъерошены, а лицо покраснело.

– Дорогая, – раскинув руки в стороны, сказал Кадус, подходя к ней.

Взяв её лицо в свои ладони, он оставил на обеих щеках по поцелую и крепко обнял, отчего она вздрогнула. Кожа Кадуса была непривычно горячей.

– Кадус, что ты принимаешь? – важно спросила она, смахивая с его плеч невидимые пылинки. – С каждой встречей молодеешь.

– Рано тебе задумываться о секрете вечной молодости, милая, – подмигнул он ей. – Мы идём?

Сказав это, он перевёл взгляд на стоявшего рядом Миана, который коротко кивнул в ответ на приветствие.

– Да, но зачем? – непонимающе уточнила Авира.

Кристад горько усмехнулся, а брови Кадуса поползли к переносице, и он недовольно посмотрел на Кристиана.

– Вы принципиально им ничего не рассказываете? – спросил Кадус.

Но как только Кристиан попытался ответить, Кадус возвёл ладонь вверх, тем самым запрещая тому говорить. Авира вопросительно глядела на Кадуса в ожидании объяснений, не понимая происходящего.

– Ваши родители, – Кадус осмотрел Кристада, Миана и Авиру поочерёдно. – Они отправлялись на поиски… чего-то, не знаю, но оттуда не вернулись.

Понимание случившегося быстро пришло к Авире, невольно сжимающей руки Кадуса.

– Они отправились втроём: Литан, Террел и Милтон. Вернулся только Милтон, сказавший, что… Литан и Террел мертвы.

Новость, подобно воде, окатила её с головой и заставила колени задрожать. В груди защемило, жар окутал затылок, а глаза защипала влага. Авира умела сдерживать слёзы, но в моменте это оказалось слишком сложно, отчего губы невольно задрожали.

Она будто осознавала обязанность зарыдать, чтобы показать, насколько ей больно, но одновременно не могла этого сделать. И непонятно, было это попыткой сохранить лицо или обиженная душа сопротивлялась порыву.

– Я понимаю, что вы чувствуете, – прошептал Кадус, смотря на Миана и Авиру. – Но нам нужен новый хранитель Демаров.

Картина перед глазами сложилась.

Вот зачем её привезли сюда. Не для того, чтобы сообщить о смерти, поддержать или помочь. А потому, что клан хочет скорее возвести Миана на пьедестал хранителя.

Сила превыше жизни, скорби и памяти.

Они ещё не успели похоронить отца, как Кристиан уже ведёт их в цитадель. Так жили кланы, и в подобные моменты Авира сомневалась, такое ли счастье быть хранителем. Когда ты не человек, не лидер, ты тот, кто даёт им силы и представляет интересы.

Авира ощутила толчок в спину и поняла, что это Миан спешит укоренить свой статус. Стиснув зубы, она осмотрела его с ног до головы и быстрыми шагами двинулась по направлению центральной арки. Это нужно было закончить скорее, возможно, если он наконец получить то, что так хочет, его самомнение поубавится. Либо количество дел и забот настолько захлестнут его, что он забудет о её существовании. Оба варианта были вполне сносными.

Проходя мимо Кристада, прямо у арки, она на мгновение заглянула в его глаза и, кажется, заметила там сожаление. Не только собственное, но и направленное в её сторону. Впрочем, она понимала, откуда оно шло, они были в похожих положениях, как ни тяжело это признавать.

Их никто не видел в роли хранителей – их кланы надеялись на других наследников. А утешение от этого находилось в многочисленных празднествах и отрешённых от их мира друзьях. Они делили способы забыться.

Войдя в зал силы, Авира увидела кусочек проводника, парящий над небольшим бассейном с водой. Цвет её отдавал изумрудным, а с двух сторон уже были заготовлены углубления для запястий. Осматриваясь, она задалась вопросом, где были другие проводники, но вокруг оставалась лишь тьма. Путь им освещал их кусочек, ведущий сквозь непроглядную пустоту зала.

– Опустите руки в воду так, чтобы ваши пальцы касались дна, – инструктировал Кадус, вставая между ними и возводя ладонь к проводнику.

В этот момент Авира заметила красные следы на его запястьях, оставленные ею пару минут назад. Она и не думала, что настолько сильно сжимала его кожу в порыве осознания и накатывающей скорби.

– Вы ощутите лёгкое покалывание, а следом хранитель на несколько секунд потеряет зрение, его глаза будут светиться в цвет воды, – заключил Кадус.

Авира подняла взгляд, встречаясь с Мианом. И хоть тот молчал, она читала на его лице мнимое превосходство. Словно эта сила была точкой в их многочисленных спорах, препирательствах и попытках доказать, кто всё-таки лучше. И Авиру душило заведомое поражение в этой борьбе, как бы она ни билась.