Сахар со стеклом

В туалет, наконец, ворвалась Аня. Звонок уже прозвенел, и на этом этаже больше никому не понадобилось в уборную.

– Шевцов! – вскрикивает она. – Совсем охренел! А ну вали отсюда.

Лекс окатил меня недовольным взглядом, сжав губы в узкую линию, но всё же отступил. Возле выхода он сдёрнул с плеч свой форменный пиджак и протянул его Степановой, ошалело смотрящей на него.

– Одень её и отведи к врачу, а потом пусть спускается к машине.

Глава 16

– Что это было? – прошептала Аня, а мне бы и самой понять не помешало.

– Не знаю, – выдохнула обессиленно, опираясь на края раковины дрожащими руками.

Сердце ухало в груди, в осколки разбивая рёбра. Действительно, что это было? Забота? Три ха-ха. Желание прикрыть задницу нашкодившей подружке?

– Давай, переодевайся, – отмерла Степанова, – и пошли к медсестре.

– Не хочу я к медсестре. Ничего там такого страшного. В сумочке есть «Пантенол», им и намажу. Бросила, когда губа на морозе треснула.

Аня протянула мне пиджак Лекса, а я замерла в нерешительности. Потом, опомнившись, стащила мокрый, и уже успевший стать холодным, бюстгальтер, и всунула руки в пиджак Шевцова. Он широкий и длинный для меня, так что хватило хорошенько запахнуться до самого подбородка.

Его запах окутал с ног до головы. Дурманил и пьянил. Странная реакция удивила меня.

Мазь в сумочке я так и не нашла, да и пиджак испачкается, если намажу, так что Аня провела меня до гардеробной, где я забрала пальто под недоверчивым взглядом гардеробщицы. Оно и не удивительно, учитывая, что я закутана была сейчас в мужской пиджак, почти полностью скрывающий юбку.

Степанова убежала на урок, а я вышла на крыльцо лицея и застыла. Машина Алексея уже фырчала на стоянке. Он коротко посигналил, и я поспешила. Почему-то уселась на переднее сиденье, совсем позабыв про установленные им же правила.

Шевцов ничего не сказал, даже не посмотрел на меня. Только крутнул руль, выехал со стоянки и направил автомобиль на дорогу. Молча.

– Ты сняла свои мокрые тряпки? – через некоторое время снизошёл до вопроса сводный брат, не глядя на меня.

– Да.

Вопрос почему-то вызвал смущение. Причины такого поведения я даже не стала пытаться объяснить себе. Поэтому просто прошептала:

– Спасибо.

– Не обольщайся, – почти прорычал, сжимая руль.

А я и не обольщалась. Понятно же, что отец ему поручил присматривать за мной под страхом лишения каких-нибудь благ. Относительно вольная жизнь важна для Шевцова. Издевательства его друзей – это одно, а вот почти приёмная дочь отца-олигарха в грязной мокрой блузе – уже позор.

– Или ты предпочла бы пойти дальше на уроки в мокром лифчике?

– Нет. Конечно, нет, – щёки вспыхнули, стоило только представить картину.

Внезапно Алексей остановил машину возле высокого здания, над первым этажом которого светилось бело-зелёными буквами «Аптека», и вышел, молча хлопнув дверью. Я осталась ждать, кутаюсь в пальто, из-под которого тянуло тонким ароматом от пиджака Лекса. Терпкий и свежий одновременно, нотки цитруса. Ему очень идёт этот запах.

Через пару минут Алексей вернулся и бросил мне на колени продолговатую коробочку.

– Намажь. Это от ожогов, – сказал, заводя мотор.

Как это возможно? Вот вроде бы человек оказывает помощь, но делает это с таким видом, будто отвратнее для него ничего нет. Я ведь не просила и не заставляла. А чувствовала себя будто виноватой.

– Спасибо, – всё, что смогла сказать, беря в руки коробочку.

И дальше мы снова ехали в молчании. Я думала о Лексе. О нём невозможно не думать. Интересно, какой он на самом деле? Прячется ли кто-то под маской, или он и правда весь из брони, прочных стальных пластин? Спаянный из железа – острых углов и смертоносного лезвия, к которому нельзя прикоснуться, не поранившись? У него ведь не только ко мне такое отношение. Люди вокруг боятся его. Я замечала. Видела Анины глаза, когда она рассказала, как Шевцов перевернул ей пачку сока на голову, видела короткий затравленный взгляд Эдика, когда спросила, что у него случилось. И ладно Чагин, но ведь Степанова не робкого десятка. Да взять даже его друзей. Они вроде бы и время вместе проводят, шутят, но стоит Лексу посмотреть неодобрительно, как улыбки сползают с их самодовольных лиц. Они прислушиваются к его мнению, не смеют перечить.

Страх и притяжение. Вот что он вызывает. Завораживает и пугает одновременно. Опасный коктейль.

– Тебе что, помощь нужна?

– Что?

Я за своими размышлениями не сразу поняла, о чём он говорит. Удивлённо посмотрела и тут же обожглась о тёмный, тяжёлый взгляд.

– А потом ты обижаешься, что я называю тебя бестолочью. Я про мазь.

– А…

Мои щёки в очередной раз за этот час вспыхнули. Такими темпами, на них тоже появятся ожоги.

– Дома уже.

– Сейчас.

Спорить бесполезно. Себе дороже. Я раскрыла коробку и достала тюбик. Отвинтила крышку и выдавила слегка желтоватый гель. Руки дрожали. Аккуратно, чтобы полы пальто не распахнулись, я просунула руку и размазала гель по коже чуть ниже шеи. Сначала было холодно, но потом кожа стала успокаиваться и печь меньше. Лекарство и правда помогло. Хорошо хоть на саму грудь сильно не попало, кожа там слишком нежная, да и бюстгальтер спас, а вот в районе третьей пуговицы пекло сильно.

– Это Ирка сделала?

Тётя Соня в детстве всегда говорила мне, что ябедничать нехорошо. И как бы мне не хотелось надуть щёки и угукнуть, я всё же сдержалась.

– Нет. Просто поднос взяла неудачно.

– Врёшь, – процедил сквозь зубы Шевцов, а потом резко затормозил, свернув автомобиль на обочину.

Я не ожидала такого манёвра, и по инерции дёрнулась вперёд, почти слетев с сидения. Едва успела поймать полы пальто, чтобы те не распахнулись.

Лекс – псих. Это данность, не подлежащая сомнению.

Он развернулся ко мне и дёрнул за рукав, возвращая обратно в кресло, заставляя сердце отчаянно зайтись в страхе. Я уставилась на по-мужски широкий разворот плеч, кожаная куртка, что сидит как влитая, тонкие губы, что были сердито сжаты.

– А теперь ещё раз спрошу: это сделала Ирка?

И я не смею врать.

– Я не знаю. Наверное…

Мой голос дрожал, взгляд цеплялся за нервно сжатые мужские кулаки.

Он злился.

На меня? Я ведь сказала правду.

– Не. Смей. Мне. Больше. Врать, – прошипел, чеканя каждое слово. – Поняла?

Я кивнула.

– Ответь!

– Лёша, я поняла. Пожалуйста, поехали домой.

Дура я набитая. Он манипулирует мной, запугивает. Зачем? Его жизнь и так под его контролем, зачем ещё и меня контролировать? Сама позволяю, а потом ругаю себя. Нужно это прекращать. Только как?

Шевцов снова завёл мотор и выехал на дорогу, повёл плавно и спокойно.

– Кстати, – довольно буднично проговорил он. – Сегодня вечером у нас будут гости. Деловой ужин с партнёром отца. Ты должна соответствовать, раз уж теперь ты часть семьи.

Глава 17

Лекс

Я спустился в гостиную аккурат к семи. Николай Ермолаенко – партнёр по бизнесу и друг отца, уже приехал. Но друг, я думаю, он так себе. Такие акулы истинными друзьями не бывают. Однако бизнес-партнёрство у них с отцом уже более двадцати лет, так что да – в какой-то степени Ермолаенко – друг семьи. Ну и конечно же с ним приехал его сын Антон.

Антон Ермолаенко, или попросту Ермолай – мой давний «приятель». Именно так, в кавычках. С Тохой мы знакомы с детства. Только он старше меня на два года, и учится в универе. Сколько себя помню, мы всегда соперничали, старались друг другу насолить. Ему всегда нужно было то, что было моим: моя тёлка, победа в заплыве, даже внимание моего отца на совместных мероприятиях, коих за период нашего взросления было не сосчитать.

Но в последнее время Ермолай не удостаивал нас посещениями, а это, глядите-ка, припёрся. И, кажется, я знаю, какого чёрта он тут забыл.

– Привет, Лекс, – Антон протянул руку после того, как я поздоровался с его отцом, и нарочито мило улыбнулся. – Давно не пересекались.

– Привет, Антон. Ты прав, давно. Что же подвигло тебя приехать?

– Взрослею, – улыбка не сходила с наглой рыжей морды. – Отец говорит, пора вникать в дела компании. Это ты у нас ещё школяр, можно не напрягаться. Вот сдашь экзамены, поступишь в ВУЗ, и тебя в свой узкий круг позовём.

Мудак. Уже не знает, чем меня зацепить. Помню, как у него подгорело, когда Демьян привёл меня на аукцион. В клубе мы оба состояли давно, а вот к аукционам «Чёрного дракона» допускают не всех. Мне едва восемнадцать исполнилось, когда я впервые там оказался, с полгода назад, а вот Тохе пропуск дали всего на месяц раньше меня. Вони было – жесть. И пару раз из-за лотов мы с ним тоже схлестнулись, правда словесно, иначе бы обоих попёрли. И каждый раз последнее слово оставалось за мной. Поэтому-то сейчас его взгляд так и горел.

– А ещё я слышал, что у вас в семье пополнение, – драный лис растянул лыбу ещё шире. – Твой отец всегда сетовал, что у него нет дочери, чтобы наши семьи породнились.

Хрен тебе, грёбаный ты придурок. Я хоть терпеть не могу мелкую бестолочь, но даже ей тебя не пожелаю.

– Остынь, Тоха, кобылка не породистая, тебе не зайдёт.

Взгляд Ермолая уплыл куда-то мне за спину. Бестолочь. Она спустилась с лестницы и теперь мялась возле отца, который представил её партнёру. Платье надела с глухим воротом, чтобы не видно было обожжённой кожи. Не так уж сильно она и обожглась, так, покраснело немного – успел заметить сегодня. Но один хрен – Ирка отгребёт своё. Я не запрещал чмарить её, но трогать разрешения не давал.

Волосы наверх подобрала, шею открыла. И мне, почему-то, это не нравится, потому что грёбанному Ермолаю сейчас придётся слюни подтирать.

Отец подвёл девчонку к нам и представил.

– Познакомься, Антон, это Яна – дочь моей жены.

– Очень приятно, – рыжий козёл оскалился и, чтоб его, галантно припал губами к руке девчонки, отчего та густо залилась краской. – А ты говорил не породистая.

Последнее уже ко мне, как раз, когда отошёл отец. Язык бы тебе отрубить, ценитель хренов.

Покосившись на «сестричку», я заметил, как та застыла и побледнела. Обиделась. Ну и хрен.

А ему улыбнулась. Надо же. Когда меня впервые увидела, смотрела как заяц перепуганный, а этому сразу улыбнулась. Не того мужа себе выбрала твоя мать, бестолочь, другой сводный братишка бы тебя не обижал, пригрел бы быстро.

Мы прошли к столу. Людмила сегодня постаралась, хотя, она и так всегда замечательно готовит.

– Поухаживай за сестрой – сказал отец, предлагая бестолочи сесть рядом со мной. По другую руку от неё плюхнулся Ермолай.

Я заметил, что отец всё ещё смотрел на меня. Я понял, пап, понял.

– Что будешь? – повернулся к девчонке и растянул губы в улыбке.

Но она поняла. По взгляду. Умница.

– Я не голодна, Лёш, спасибо. Но можно сок.

Сок. Я похож на лакея или официанта? Ладно, сок так сок. Уже потянулся за графином, как встрял Тоха.

– Я сам, ко мне графин ближе.

И снова лисья улыбка до ушей. Я пожал плечами, отдав пальму первенства. Пусть поиграет. Только немного. Она же моя «сестра», живёт со мной под одной крышей. А своё я без разрешения трогать не разрешаю, и Ермолай его пока не спрашивал.

Разговор за столом вёлся легко и непринуждённо. Обо всём и ни о чём. Время тянулось как резиновое. Отец и его партнёр постепенно перешли на обсуждение далеко идущих планов, говоря о том, что когда-нибудь мы с Антоном сменим их в креслах директоров, но к этому ещё идти долго. Думаю, с Ермолаем мы партнёрами быть не сможем. Я ему не доверяю. Но они правы – будет это нескоро.

Рыжий лис на всю флиртовал с Фоминой. Улыбался, подкладывал тарталетки, подливал сок. А она млела, улыбалась. Я заметил, как она коснулась горловины платья, наверное, ткань раздражала обожжённую кожу.

Блин, какого чёрта я вообще об этом думал?

За столом уже никто не сидел, в гостиной играла музыка, и все болтали, расположившись кто где. Я сидел в кресле, потягивая безалкогольный мохито, бестолочь с Антоном рядом обсуждали популярный фэнтезийный сериал.

– Знаешь, ты чем-то похожа на мать драконов, – продолжал стелиться Антон.

Яна хихикнула и опустила глаза.

– Интересно, будь ты ею, какой дракон был бы твоим любимым?

А вот это уже было сказано для меня. Татушка на плече начала гореть. У Тохи такая же. Но бестолочь вопроса не понимает, поэтому отвечает:

– Не знаю. Наверное, всё-таки чёрный.

Я едва не подавился коктейлем. Дура. Но лучше тебе не знать.

– Слушайте, а давайте рванём в клуб? Чего нам тут со стариками прозябать? – выдал Ермолай. – Завтра суббота, на занятия вам не надо. Может, в «Ампер»?

Он прав. Тут уже дышать нечем. Мы не друзья с ним, но покутить в клубе можно.

– Поехали, – я встал с кресла и пошёл за курткой в комнату.

Сгрёб ключи от машины в холле. Обратно на такси можно, а машину завтра заберу со стоянки клуба. Мне срочно нужно свалить отсюда.

К двери подтянулся Ермолай… и бестолочь. И она была уже в пальто.

– Стоп, – я посмотрел на неё удивлённо. – А ты куда собралась?

– Она едет с нами. У Натальи Романовны мы отпросились.

Антон подмигнул девчонке, а та ему снова улыбнулась. Он же играет с тобой, овца, неужели не понятно?

– Она не едет, – ответил твёрдо, глядя в глаза Ермолаю.

– Это не тебе решать, – ответила бестолочь, вскинув подбородок.

О! Серьёзно?

– Алексей, – в холл вышел отец. – За безопасность Яны отвечаешь ты. Повеселитесь там.

Охренеть. Я безмерно счастлив.

Глава 18

Яна

Мы вышли на улицу, и я помахала матери на прощание. Антон очаровательно улыбнулся и открыл заднюю дверь машины Алексея. Как галантно. Он напомнил мне большого рыжего кота, такой же грациозный и неспешный. И не относился ко мне с пренебрежением.

– Она сядет спереди, – слышу недовольный голос Шевцова из машины.

Вот значит как, а раньше это было запрещено.

Антон развёл руками и пропустил меня за переднюю дверь.

– Надо слушаться старшего брата, ничего не поделаешь.

Мне захотелось фыркнуть, да погромче. Но здравый смысл подсказывал, что нарываться не стоило. Антон будет с нами не всегда, а от Шевцова мне ещё достанется. Я и так решила ехать вопреки его слову.

– Пристегнись, – рявкнул, не глядя на меня.

Выехав на дорогу, Лекс вжал педаль в пол, и машина в секунды набрала скорость. Кажется, что от страха у меня волосы на голове зашевелились.

Я вжалась в кресло, ухватившись за ручку над окном. Фонари вдоль дороги слились в одну линию. Салон заполнили басы, и сквозь толщу музыки я услышала ошалелый визг Ермолаева, разлёгшегося на всё заднее сиденье.

– Юху! Давай, Лекс! Жми!

Сумасшедшие. Что я забыла тут, с ними? Это всё Антон, вился вокруг, уговаривал. Змей. А с другой стороны, нужно же когда-нибудь начинать веселиться?

– Принцесса, держи! – я почувствовала лёгкий тычок в плечо.

Антон протянул мне открытую бутылку коньяка. Я удивленно обернулась на парня на заднем сидении. Он же поднёс бутылку к губам, не переставая смотреть мне в глаза и сделал большой глоток, даже не скривившись. А потом снова улыбнулся до ушей.

Антон совсем не такой, как Шевцов. С ним легко и весело. Он открытый, без заморочек и злых взглядов. И я смеялась. Мне и правда было весело. Но от предложенной бутылки всё же отказалась.

Шевцов на это маленькое представление никак не отреагировал, он сосредоточен был на дороге.

Мы ехали не особо долго, не более двадцати минут, наверное, когда Алексей ударил по педали и остановил машину.

– Приехали, – мрачно произнёс он, разблокировав замки на дверях.

На улице было холодно. Тихо, но холодно. Небольшой морозец покусывал кожу на щеках, а пальцы коченели после тепла салона машины. Я не надела шапку – не хотелось испортить причёску, поэтому уши тут же защипало.

Клуб напротив гудел как улей. Возле входа рассыпались группки людей, в руках многих мелькали огоньки сигарет. Внутри засел странный коктейль из тревоги и предвкушения. С улыбкой я вспомнила напутствие Алёнки, желающей знатно покутить в большом городе. Покутить – для меня слишком громко, но повеселиться – почему нет?

Шевцов заблокировал двери машины и засунул ключи в карман. А потом хлёстко посмотрел на Антона, предложившего мне локоть. И я, конечно же, приняла, просунув свои замёрзшие пальцы ему под руку. В ответ парень нежно накрыл мои пальцы своей второй рукой и легонько сжал. Я же смутилась. Веселье весельем, но вот это уже как-то интимно слишком.

Шевцов шёл впереди нас, по пути то поздоровавшись с несколькими парнями возле входа, то махнув каким-то девушкам. Антон тоже приветствовал знакомых.

– Здорово, Лекс, Ермолай, – вытащив изо рта сигарету, по очереди за руку поздоровался с парнями один здоровяк, – давно не видел вас вместе.

– Да ты, Лёня, то что выше колен не видишь из-за пуза, чего уж об остальном говорить-то.

Антон ударил кулаком здоровяка в плечо, а потом, опомнившись, извинился передо мной за пошлую шуточку.

– Извини, принцесса, само вырвалось.

В клубе мест за столиками почти не было. Несколько компаний зазывали к себе, но парни решили пока расположиться за барной стойкой.

– Яна, что будешь пить?

– Молочный коктейль, – привычное раздражение чёрной патокой начало в голосе Шевцова.

Вот же злюка. И сам не может расслабиться, и другим не даёт.

– Что-нибудь вкусное, – улыбаюсь Антону, игнорируя выпад сводного брата. – Но без алкоголя.

Антон что-то сказал бармену, тот кивнул и начинает доставать какие-то бутылки, пузырьки, потом виртуозно всё это смешал, налил в высокий стакан, и в конце положил на пушистую пену половинку свежей ягоды клубники и веточку мяты.

– Спасибо, – улыбка не сходила с моего лица и настроение было хорошим.

Я сделала глоток. Вкусно. Алкоголя не слышно, значит, спаивать меня никто не собирается. Только сладость клубники и нежность сливок.

Антон уселся на барный стул с одной стороны, Алексей с другой. Первый начал байки, заставляя меня беспрестанно смеяться, а второй сидел на стуле, широко расставив ноги и вертел в руках стакан. Я чувствую, как горит мой затылок от его взгляда, но предпочитала не думать об этом.

Народу становилось всё больше. Ди-джей что-то кричал, толпа вторила ему, и относительно размеренный клубняк сменился ритмичной популярной песней. Народ со столиков вывалил на танцпол. Люди кричали, веселились, бесновались. Из сопел под сценой начал вались дым, включился страбоскоп. Мне казалось, что басы били где-то за грудиной.

Настроение было замечательное! В теле появилась какая-то лёгкость. Антон что-то сказал мне, практически прокричал, но я всё равно не услышала, и потом он просто потянул меня за руку на танцпол. Невольно я оглянулась на Шевцова, но тот во всю ворковал с какой-то невысокой брюнеткой, криво улыбался ей, проходясь взглядом по изгибам, едва прикрытым чёрной тканью.

Я довольно взрослая, чтобы самой за себя решать. Поэтому спрыгнула с высокого барного стула и пошла с Антоном.

Музыка заряжала какой-то древней дикой энергией, будто сняла предохранители, и я вскинула рук и начала ритмично покачивать бёдрами. Почувствовала на талии руки Антона.

Он стоял сзади меня. Как-то это слишком, но ведь мне хорошо. Тогда почему нет? Ритм музыки немного изменился, я тоже изменила движения. Я любила танцевать. Особенно сейчас. Мне нравилось быть здесь. И даже то, что руки парня настойчиво ползли ниже, ложились мне на бёдра, сейчас не сильно беспокоило.

Я отбросила волосы на одно плечо, и почувствовала горячее дыхание прямо на шее. Волнительно, но как-то… смазано, что ли. Будто не со мной, будто я просто наблюдала со стороны.

Я попыталась вывернуться из недвусмысленных объятий Антона, развернулась к нему лицом, продолжая танцевать. Его руки снова оказались на мне, скользнули по платью от бёдер выше. Когда он задел место, куда сегодня пролился горячий чай, я вдруг пришла в себя. Господи, о чём я думала, когда поехала в клуб? Незнакомый город, почти ночь, а я с Шевцовым, который ненавидит меня, и почти незнакомым парнем. К тому же, сейчас пьяным.

Мой взгляд непроизвольно метнулся к барной стойке, и я почувствовала, как по горлу поползла паника, потому что Алексея нигде не было. Не мог же он меня бросить? Или мог?

Стало страшно. Я наклонилась к Антону, чтобы спросить, но он, видимо, расценил это по-своему и прижался к моим губам своим влажным горячим ртом. Отвращение затопило, и я дёрнулась в сторону, стала пробираться между танцующими к выходу. Телефон у меня с собой, так что я просто наберу маме, попрошу приехать за мной.

– Принцесса, ты куда собралась?

Я едва не подпрыгнула, когда Антон нагнал меня в вестибюле клуба и схватил за предплечье.

– Где Алексей? – спросила, а сама лихорадочно думала, как бы отделаться от Ермолаенко. – Ты его не видел?

– Нет, но, может, пойдём поищем? Я, кажется, знаю, где он может быть.

Я кивнула, а у самой сердце было не на месте. Мысли от громкой музыки клубились, налезают друг на друга, перемежаемые звоном в голове.

Страшно было идти с Антоном, и страшно остаться сейчас одной. Шевцов ушёл, уехал, наверное, с той девушкой. Что ж, он предупреждал, чтобы дома оставалась, но я не послушала. Но вдруг Антон прав, и Алексей где-то здесь?

Я пошла за парнем, а сама старалась незаметно набрать в телефоне номер сводного брата, но после пары гудков он сбрасывал. Мы свернули в коридор за женской уборной. Длинный и пустынный. Сюда даже музыка долетала как через толщу воды.

– Куда мы идём?

– Там есть что-то вроде ресторанчика. Есть вход с улицы, а есть отсюда. В клубе же нормально не поешь. Думаю, Лёха там.

– Слушай, Антон, – я остановилась, высвобождая руку из ладони парня. – Может, просто вызовешь мне такси? А Лёша потом сам приедет, когда решит.

Ермолаенко на секунду замер, внимательно рассматривая моё лицо. В глазах блеск, на губах слабая улыбка.

– Принцесса, зачем он тебе? – упёрся в стену одной рукой прямо возле моей головы.

– Кто? – я сглотнула, тревога начала уступать место панике.

– Лекс.

– Он мой брат.

– Да ладно, – усмешка стала злой. – Какой на хоен он тебе брат. Не больше, чем я. Его не интересуют хорошие девочки, малышка. Он тебя сломает. Пережуёт и выплюнет.

– Зачем ты мне это говоришь? – прошептала я, пытаясь потянуть время, только что это могло дать? Дрожь в голосе выдавала мой страх.

– В нём столько тьмы, что ты себе даже представить не можешь. А со мной ты могла бы попробовать, по-настоящему попробовать.

Я не успела ничего возразить, как Антон впился своим ртом в мой. Его пальцы вцепились мне в плечи, сдавили больно, сжали.

– Пусти, – я попыталась оттолкнуть парня, но он был сильнее, выше меня. – Прекрати, пожалуйста!

Но Ермолаенко, кажется, было плевать. Он был пьян и зол. Я понимала, что с самого начала вечера это была игра, в которой основным призом была не я, а желание как можно сильнее насолить Шевцову. Старая вражда, тихая зависть. Только вот парень не учёл, что Шевцову плевать на меня, он ненавидит свою навязанную ненастоящую сестру.

– Антон!

Моё сопротивление было тщетным и смешным. Я чувствую слёзы бессилия на своих щеках, когда цепкие пальцы Антона скользнули мне в волосы, а сам он продолжал облизывать мою шею. Мерзко, противно, тошнотворно. По горлу вверх ползло отвращение. Тело больно врезалось в бетонную стену, когда Антон резко прижал мои плечи, скомкав платье на талии.

– Пусти же меня! – казалось, я вот-вот зарыдаю в голос.

– Отойди от неё, – звенящей сталью разрезало спёртый воздух коридора.

Шевцов стоял за спиной Антона. Взгляд звериный, ошалелый. У Ермолаева будто переключатель какой-то сработал. Он хмыкнул и отстранился, посмотрев на Лекса. А мне только доли секунды и надо было, чтобы вырваться из его лап.

В два шага я оказалась за спиной сводного брата, а он и бровью не повёл. Плечи напряжены, что аж рубашка дыбом, руки сжаты в кулаки. Как тигр, который подобрался весь и сейчас сделает смертельный бросок.

Антон засунул руки в карманы брюк и вальяжно привалился к стене. Достал сигарету и закурил.

– Десять минут, – сказал Ермолай.

– Пять, – рявкнув Шевцов, а потом развернулся ко мне.

Я ничего не понимала, но всё же радовалась, что стычки не произошло. Ничем хорошим бы это не закончилось.

– Лёша, я… – из самого горла у меня вырвался жалкий всхлип.

– Заткнись, – как пощёчина.

Шевцов больно сжал пальцы на моей руке чуть выше локтя и толкнул впереди себя. Резко и грубо. А я корила себя, ругала на чём свет стоит, что попёрлась в этот клуб, как дура повелась на медовые речи Антона. С одной стороны, чувствовала облегчение, что Лекс появился так вовремя. Кто его знает, на что бы пошёл Антон. С другой же, сейчас я боялась Шевцова как никогда.