Сахар со стеклом

Поэтому я решила ни нервировать ни себя, ни Шевцова, тем более, что последний был только за после моих заверений, что я и словом не обмолвлюсь его папочке.

Только лишь я вышла из автобуса, как встретила непривычно довольного Чагина.

– Привет, Яна, – растянулся он в улыбке, поправив пальцем съехавшие по переносице очки.

– Привет, Эдик, – я тоже вежливо улыбнулась.

– А Ани сегодня на занятиях не будет.

– Да, я знаю, она мне писала вчера, – вспомнила я. – Кажется, какой-то конкурс по физике сегодня в первой гимназии проходит.

– Областная Олимпиада, вообще-то, – Эдик глянул на меня так, словно я сморозила глупость, не отличив чёрное от белого.

Я пожала плечами.

– А можно я сегодня с тобой сяду? По химии, Елена Арнольдовна предупреждала, должна быть лабораторная, может, тебе помощь понадобится.

Что ж, Эдик заботился о друзьях как мог. Думаю, с лабораторной я бы и сама справилась, но не хотелось обижать товарища.

– Конечно.

Помощь Чагина мне на лабораторной и правда пригодилась. Глицерин и глюкозу распознать в пробирках с помощью реактива мне удалось и самой, а вот определить, в какой пробирке белок – никак.

– Вуаля, – победно сверкнул глазами Эдик, аккуратно колыхнув жидкость, ставшую ярко-фиолетовой.

На литературе и истории он тоже сел со мной, а потом куда-то ушёл на перемене. Мало ли куда, да и я рада была отдохнуть от него и беспрестанно сыплющихся на меня фактов из абсолютно разных сфер науки. Без Степановой мне было скучно, и почему-то жутко захотелось услышать Алёнкин голос. Стоя в коридоре у окна, я проболтала с ней всю большую перемену, даже на обед не пошла.

А когда вернулась в класс, обнаружила Эдика за другой партой. Он шмыгал носом, прижимая железный пенал к лицу.

– Эдька, Боже ты мой, что с тобой случилось? – так и застыла я.

– Ничего.

Шмыг.

– Всё в полном порядке, Фомина.

Шмыг. Шмыг.

Не вызывало сомнений – с Чагиным что-то стряслось, а виноватой он считает меня. Вон даже отсел подальше.

– Да что с тобой? Покажи!

Я отвела его руку с металлическим, раскрашенным в яркие цвета с изображением героев аниме, пеналом, и взгляду открылось красное пятно на скуле. Оно уже слегка припухло и стало отливать синевой.

– Кто это сделал? – ахнула я.

– Никто, – Эдик насупился, стараясь выглядеть сильным и независимым, но взгляд его непроизвольно метнулся к двери.

Я посмотрела туда же. Там стоял Шевцов и разговаривал с каким-то незнакомым мне парнем. Кажется, из параллельного класса. Друзья же его сидели за первой партой неподалёку и над чем-то негромко хихикали, глядя в экран смартфона.

Не знаю, как так случилось, но я вдруг подумала, что раз Ани нет, то я не хуже могу встать на защиту слабых. Эдик конечно был немного странным, малость навязчивым, но это же не повод бить его. Тем более, если ты в два, а то и три раза его сильнее.

Глубоко вздохнув, я уверенным шагом направилась к Алексею.

– Ты, наверное, невероятно горд победе над слабым. Крутой способ заработать авторитет.

Я выпалила это на одном выдохе и замолчала. Шевцов прервал разговор и медленно повернул голову в мою сторону. Его брови в изумлении поползли вверх.

Внутри отвратно шевельнулся страх. Господи, зачем я это сделала? Возомнила себя защитницей, как Степанова. Только вот я не она. И дрожь в коленках это подтверждает.

Лекс не успел ничего сказать, потому что спасительным кличем грянул звонок, и вслед за ним в аудиторию вошла преподавательница.

Я сбежала за свою парту и сжалась в комок. Хотелось стать маленькой и неприметной, превратиться в точку, а лучше отмотать время назад, когда я ещё стояла в коридоре и болтала с Алёнкой.

Ему даже говорить ничего не надо было, я всё поняла по взгляду, окатившему меня ледяным огнём, по притихшим друзьям и той секундной, но такой напряжённой паузе.

Я и сама не понимала этого безотчётного страха перед своим сводным братом. И дело не только в его угрозах или обещаниях переломать мне руки-ноги. Меня парализует его взгляд, вгоняет в какой-то ступор, зарождая внутри первобытный страх.

Учителя на уроке я почти не слышала, хотя и пыталась вникнуть в особенности и различия политических систем и политических режимов. Внутри словно сжалась пружина, даже голова болеть начала. Пару раз на меня оглянулись Ирина с Инной, что только добавило напряжения. Шевцов устроит мне разборки, и это будет неприятно и стыдно. Его друзья осмеют меня, если не чего хуже.

Чего уж храбриться. Стоило только представить подобное, как по позвоночнику полз холодок. И во взглядах девушек было обещание.

Как только прозвенел звонок, я поспешила ретироваться, пока преподаватель задержала Ларинцева и Вардину, давая им темы для проектов. С физкультуры пришлось отпроситься вполне себе честно – голова трещала по швам. У Алексея по четвергам всегда тренировка в бассейне до шести, а там и мама с Виктором вернутся. А до завтра, надеюсь, братец поостынет.

В общем-то, так и получилось. Приехав домой, я закрылась в своей комнате и забралась под одеяло. Меня знобило немного и хотелось спать. Сон сморил почти сразу, и проснулась я уже когда мама тихонько постучала в двери.

Выдохнув, села на постели. Прислушалась к своему организму. А вдруг я приболела, и завтра стоит поваляться в постели? А там выходные, и ситуация сойдёт на нет.

– Иду, мам, только умоюсь, а то разоспалась после занятий.

Во время ужина все были в хорошем настроении. Виктор рассказывал о каком-то уж весьма экстравагантном частном заказчике. Мама смеялась ему в тон, а Алексей ухмылялся, с аппетитом уплетая жаркое с салатом. Я расслабилась и тоже приняла участие во всеобщем веселье. Даже как-то отпустило.

– Налью себе ещё чаю, – я встала из-за стола. Чай закончился, а десерт ещё оставался.

– И мне подлей, – Алексей протянул свою кружку и посмотрел вполне миролюбиво.

Я на секунду замешкалась, но потом, поймав мамин взгляд, ответила:

– Конечно.

Мои пальцы совсем слегка прикоснулись к руке Лекса, когда он передал мне свою кружку, но я будто к оголённому проводу притронулась. Кружка едва не выпала из рук.

– Аккуратнее, – заметил он. – Хорошо, что пустая, а то могла бы и обжечься.

Я сглотнула. Он прав, нужно быть осторожнее. А ещё не помешало бы приоткрыть окно, жарко как-то, хоть и зима на носу. Наверное, отопление включено слишком сильно.

Семейный вечер подошёл к концу. Алексей уже давно ушёл к себе, Виктор закрылся в кабинете, а мы с мамой по видеосвязи почти час проговорили с тётей Соней. Та сначала говорила мало, было видно, что обида держит её, но потом сдалась и защебетала как раньше. Мы с мамой и не заметили, как время стало подбираться к одиннадцати вечера, а утром всем рано вставать.

– Пора отрывать Виктора от работы, иначе он всю ночь просидит в кабинете, – мама встала с дивана в гостиной и положила планшет на столик. – Да и тебе спать пора.

Я поцеловала мать и пожелала ей спокойной ночи.

Свет на втором этаже уже выключили, горели лишь ночные лампы. Я вспомнила сон о вампирах, и меня пробрала дрожь. Мотнув головой, попыталась вытрясти всякие глупости.

В комнате было прохладно. Хорошо, потому что я жару не люблю. Свет включать тоже не буду, хватит и ночника. Я потянулась к розетке, выдернула зарядное от телефона и воткнула штекер ночной лампы.

И только сейчас услышала шорох. Вздрогнув, я обернулась. В кресле у окна сидел Шевцов.

– Долго ты. Я уже заждался.

Все ощущения, которые накрывали меня в лицее после моего необдуманного выпада, вернулись с утроенной силой.

– Что ты здесь делаешь? – выдохнула я, замерев на месте.

Алексей выглядел расслабленным, но я чувствовала, что это обманчивое спокойствие. Казалось, дёрнись я в сторону двери, он уже через долю секунды настигнет меня.

– Пришёл поболтать. Кажется, мы утром не договорили.

Глава 13

– Лёш, я спать хочу.

– Колыбельную не спеть?

Ирония в его голосе ранила. В полумраке тёмные глаза горели словно угли, обжигая и пугая. Я сегодня задела его самолюбие, унизила перед друзьями, и теперь он пришёл отыграться. Может, просто закрыть уши, пока всё выскажет, или сделать вид, что слушаю? Не бить же он меня будет, в доме мама и его отец, который подобного не спустит.

Полумрак в комнате придавал образу Шевцова некой мистичности, даже демонизма. Сон про вампиров снова некстати всплыл в памяти.

– Так, значит, напыщенный индюк, самодовольный клинический кретин, да, сестрёнка?

Я застыла, и тут смысл дошёл до меня. В руках Алексей вертел мой смартфон, который я поставила перед ужином на зарядку. О нет! Он прочитал мою переписку с Алёной, которой я в очередной раз жаловалась на сводного брата.

– Ты читал мои сообщения! – я вдруг вспыхнула в негодовании и попыталась выхватить телефон.

Парень резко отвёл руку в сторону, и я, не удержавшись, завалилась прямо на него.

Всё происходило стремительно. Одним движением он перевернул меня, и вот его локоть поджал мой подбородок, а я, распластанная на сидящем в кресле парне, не могла даже пошевелиться. Горлу было тесно, и мои пальцы впились в руку Алексея. Я попыталась упереться ногами в пол, чтобы не прижиматься к нему, но толчок под пятки лишил и этого.

– Пусти, – хриплю. – Больно.

На глаза навернулись слёзы. Мне было неудобно и стыдно вот так лежать на парне. Да ещё и на ком!

– А я и не обещал сделать тебе приятно, – издевательски прошептал в самое ухо.

Дергаться не было смысла. Я попробовала, и это только усугубило моё положение. Шевцов как удав: сжал жертву ещё сильнее. Поэтому я просто затихла, в надежде, что так он отпустит меня скорее.

Но, кажется, Лекс и не собирался этого делать. Второй рукой он активировал экран моего телефона и крутнул ленту переписки. Чёрт! Когда же я уже стану ставить блокировку!

– А это кто?

В ленте сообщений мелькнуло моё фото с бывшим одноклассником Сашкой Терентьевым. Он мне не так давно очень нравился, но я плавала в безнадёжной френдзоне. А это фото, дурацкое такое, где я как влюблённая дурочка заглядываю ему в глаза, а он в мои, случайно получилось, когда Сашка приобнял меня однажды на перемене, пытаясь выклянчить наушники на урок.

– Твой парень?

– Тебе какая разница? Пусти!

От неудобной позы начала ныть спина, а голова дурманилась от запаха, что исходил от парня. Не к месту подумалось вдруг, что за такой гель для душа убить можно.

– Ты не ответила.

– Алексей!

– Мм?

Не отстанет и не успокоится. Он ведь пришёл поиздеваться, отомстить. Так на что я надеюсь, взывая к нему?

– Нет! Просто одноклассник.

– Такой же как этот педик Чагин?

Вот мы и подошли к теме его визита.

Я затихла. Мочи не было больше напрягать спину, чтобы как можно меньше прикасаться к Шевцову. Он продолжал держать меня локтем под подбородком, разве что не так сжимал, чтобы я могла хоть как-то дышать.

– Ты поэтому решила обосрать меня перед друзьями? – прошептал интимно, прямо в ухо, отчего я где-то в спине ощутила странное покалывание. – Решила, я обидел твоего дружка?

Алексей резко поднялся с кресла и отпустил меня. От неожиданной для моих затёкших мышц смены положения, я потеряла равновесие и упала на одно колено, больно ударившись. Только попранное самолюбие не дало мне застонать от боли. Вот бы братец порадовался.

Но нижняя губа всё же предательски дрогнула, и пришлось незаметно прикусить её.

А Алексей смотрел, заметил, что я на грани истерики. Обычно зачёсанная наверх длинная чёлка сейчас упала на лоб рваными прядями. Тёмные, в полумраке совсем чёрные глаза смотрели на меня с презрением. Как можно быть таким красивым и жестоким одновременно?

Шевцов дышал тяжело, как дикий зверь перед прыжком.

– Я не трогал твоего очкастого задрота. Разговор у нас с ним не задался, и придурок просто не вписался в угол, пытаясь протиснуться в кабинет.

Оправдывается?

– Это первое.

Алексей сделал шаг в мою сторону, а я по инерции отступила. Ушибленное колено больно прострелило, отчего не получилось сдержать рваный вдох.

– А ещё я говорил, чтобы ты ко мне не смела обращаться. Это второе.

Ещё шаг. И ещё. Я продолжала отступать, давясь болью в ноге, пока не упёрлась спиной в стену у двери. Дальше отступать было некуда. Сердце оглушительно колотилось где-то в горле, на ладонях проступила влага.

Я читала о такой реакции тела в учебнике – «дерись или беги». Стресс гонит адреналин по венам, заставляя тело превращаться в натянутую струну.

Стресс.

Каждый раз, когда в поле зрения попадает сводный брат. А сейчас, когда он стоит меньше, чем в полуметре, организм жмёт на все красные кнопки, разгоняя пульс до предела. Он вгоняет меня в ужас, как те вампиры из сна, одним лишь свинцовым взглядом раскраивая волю.

«Дерись или беги». Или сдайся, если не дано ни первого, ни второго. Драться было бы глупо – я проиграю, бежать некуда. И я сдалась, прикрыв глаза. Колено горело огнём. Щёки пылали от обиды.

Что дальше? Сожмёт ладони на шее ненавистной, навязанной ненастоящей сестры? Или вцепится в волосы и стукнет затылком об стену?

Но я вдруг почувствовала всего лишь лёгкое касание прохладных пальцев к щеке. Распахнула глаза, удивлённо встречая ледяной взгляд, и во мне скользкой змеёй вдруг зашевелился совсем другой страх.

– Какого чёрта ты тут забыла, бестолочь? – тихо, но жёстко проговорил Шевцов. – Сидела бы в своём Мухосранске, миловалась бы с карамельными мухосранскими мальчиками.

Дышать стало трудно. Ответить нечего.

– Тебя здесь не ждёт сладкая жизнь, я же предупреждал. Помни своё место.

Лекс развернулся и быстро вышел из моей комнаты, снова хлопнув дверью. А я почувствовала, как тиски, сжимавшие рёбра, отпустили, позволяя сделать полноценных вдох.

Не обращая внимания на больное колено, я бросилась к двери и непослушными пальцами повернула замок.

Да кто он нахрен такой? Что за гипноз? Почему этот парень так влияет на меня? Это не обычный страх, это какой-то животный, потусторонний ужас, парализующий даже дыхание. И что с этим делать, я понятия не имела.

Глава 14

Декабрь принёс зиму не только на календаре, но и в реальности. Непередаваемое ощущение, когда с вечера засыпаешь в мокром, сыром мире, а просыпаешься словно в сказке. Будто незаметно нырнул в Нарнию, и вот-вот у фонарного столба увидишь фавна. До Нового года ещё месяц, а детский восторг при виде укрытой снежным покрывалом улицы проснулся внутри, визжал, сжимая кулачки, и гнал прочь все тревоги и сомнения.

Вчерашний разговор с Алексеем долго не давал мне уснуть. Будто он продолжал сжимать мне горло локтем, не позволяя пошевелиться, и я не могла дышать. Вскинувшись ночью, я поняла, что запуталась с головой в одеяле, и мне просто не хватает кислорода.

Мне нужно научиться противостоять ему, его чудовищной тяжёлой энергетике, не позволять пугать себя, пригвождать к месту одним лишь взглядом. Только как это сделать? Даже та, у которой я могла бы поучиться, терялась перед Шевцовым. Он как те жуткие существа из моих снов – лишал воли одним лишь взглядом тёмных глаз.

И я была благодарна сейчас природе, что так резко изменила свой лик, давая надежду на то, что это в принципе возможно, что любое состояние не вечно, и после тьмы всегда приходит свет.

Однако пока я добралась до лицея, тонкий слой мокрого снега уже почти растаял, превратившись в местах скопления людей в грязную жижу.

Вот так и воодушевляйся.

С Аней и Эдиком мы встретились возле парадного входа в здание лицея. Но Эдик, коротко поздоровавшись, ушёл. Я успела разглядеть на его скуле припухшую синеву. Как же, в угол не вписался.

– Привет, Янка, – Степанова стряхнула с рыжих кудряшек снежинки. – Что это с Эдькой? Наотрез отказался рассказывать, а теперь ещё и сбежал. Что такого произошло, пока я кипела головой на физике?

– Он столкнулся с моим сводным братом, – мрачно ответила я.

– Понятно, – Аня поджала губы.

Мы отправились сначала в гардеробную, а потом на уроки.

Напряжение в классе я стала ощущать острее, чем раньше. Ира и её подружка больше даже не пытались скрыть своей неприязни ко мне. Если раньше это были презрительные взгляды, иногда шёпот за спиной, то теперь они стали откровенно посмеиваться надо мной. А ещё Должанов. Вот как баба, серьёзно, только дай кому-то косточки перемыть.

Когда я попыталась войти на перемене в кабинет математики, то Должанов встал так, что и обойти невозможно, и протискиваться неудобно.

– Пропусти.

– Проходи, я чё.

А сам на месте стоит, улыбочку растягивает наглую. Так и хочется съездить по роже, чтобы зубов не досчитался.

При моей попытке просочиться в кабинет, Рома лишь сильнее его загородил, выставив ногу, но обратно податься уже не получилось, и мне пришлось протискиваться вплотную. Больное колено снова прострелило, и я едва не споткнулась об отставленную ногу Должанова. Не очень-то грациозно вышло.

– Нежная лебёдушка впорхнула, – хихикнула Инна Вардина, и они с Ириной рассмеялись.

Вот так, в лицо, даже не пытаясь прикрыться хотя бы для проформы. «Золотые» детки, короли молодёжи, которые могут вытворять, что вздумается и унижать, кого им захочется.

Я почувствовала, как щёки вспыхнули, а во рту стало солёно от сглатываемых слёз. Хорошо хоть сводного брата в классе не было. А вот Аня была, и попыталась как смогла меня поддержать.

– Ян, не обращай внимания на придурков. Ни эти курицы, ни павлин Должанов не заслуживают, чтобы ты из-за них расстраивалась.

Я кивнула, но горечь просачивалась и отравляет тело и душу. Я никогда не была предметом буллинга. В классе в прошлой школе звездой меня назвать было бы сложно, но со всеми ребятами у меня были хорошие отношения, никто не задирал и не обижал. Даже наоборот, были подруги, которые ревновали меня друг к другу, особенно к Алёнке. Конечно, были в классе и изгои, я никогда не принимала участия в травле, но особо и не заступалась, считала, что люди сами должны строить свой авторитет. И вот сама без каких-либо причин попала на их место. Я же ничем не заслужила этого.

Но смешки оказались ещё цветочками. Последние пару недель стало просто невыносимо. У преподавателей стали пропадать мои тетради, в соцсети появлялись гадкие комментарии под моими постами от незнакомых пользователей. А вчера маме пришлось забирать меня на машине, потому что на улице мороз был около десяти градусов, а моё пальто таинственным образом исчезло из гардеробной.

Бледная дежурная гардеробщица утверждала, что все входили только по пропускам, и вообще, в лицее такого никогда не было. Ещё бы, такие деньги родители за обучение своих чад платят. А потом сказала, что это я, видимо, где-то его положила, а на неё съехать пытаюсь.

И вот на следующее утро оно столь же таинственным образом обнаружилось на вешалке другого класса.

– Не замёрзла вчера, Фомина? – карамельно улыбнулась Инна, когда мы с Аней вошли в класс. – Дубарь на улице, а ты в одном жакете. Смотри, а то так и с гриппом слечь недолго.

– Так никто же и не расстроится, – добавила Ряполова, сверкнув красиво подведёнными глазами.

Хихиканье уже привычным фоном отдалось в ушах. Ира оперлась спиной на грудь Лексу и призывно выпятила грудь. Мерзко.

– Детский сад, блин, – буркнула Аня и за руку потащила меня к последней парте.

Преподаватель говорил и говорил, а я всё больше погружалась в прострацию. Ходьба по минному полю в лицее, постоянное напряжение дома, кропотливая подготовка к итоговому сочинению. В какой-то момент мне хотелось сжать голову ладонями и громко закричать. Вытолкнуть воздух из лёгких с такой силой, чтобы рёбра захрустели, а постоянная тяжесть в груди, наконец, сошла на нет.

Я хотела домой. В свой маленький уютный городок, к своим проверенным друзьям, даже к Сашке Терентьеву, который видел во мне исключительно подругу. Да и кем-то большим мне уже быть не хотелось.

Глава 15

После вчерашней истории с пальто гардеробщица стала на меня недоверчиво посматривать. Я вернулась после первого урока за телефоном, который оставила в кармане, и подверглась внимательному наблюдению. Неприятно, что мне пытаются приписать то, чего я не делала. Я же точно помню, что пальто вешала на отсек 11-А, и когда мы вместе с мамой, классным руководителем Петром Степановичем и этой самой гардеробщицей искали его, почти все вешалки были пусты, а тут вдруг с утра оно нашлось. Куртку, в которой я приехала, мама сразу увезла, как только я ей сообщила, что пропажа обнаружилась. Правда, ей пришлось сделать крюк перед работой, но она заверила, что только рада меня увидеть лишний раз, тем более, что Виктор ждёт её сегодня не раньше одиннадцати, а я к тому же забыла дома учебник по геометрии.

Я стала замечать тревогу в маминых глазах, хотя и скрывала как могла при ней своё жуткое настроение. Но мать на то и мать, её трудно провести. Она видела, что мне непросто, поэтому вдруг предложила, когда возвращалась за курткой:

– Яна, я думаю, у меня не получится, намечались дела на праздники, но, может, ты сама бы хотела съездить на каникулы к тёте Соне? Мне кажется, она будет очень рада. Да и друзей повидаешь.

Раньше мать говорила, что до весны вряд ли вырвется, а одну отпускать не хотела, а тут такой сюрприз. Я аж затанцевала от радости.

– Спасибо, мамочка!

Чмокнув маму через открытое окно в машине, я унеслась в лицей, потому как вышла без верхней одежды, а мороз кусался. Предвкушение поездки взвинтило настроение сразу на несколько пунктов. Хотелось и с Аней поделиться радостью. Или даже позвать с собой, вдруг её родители согласятся? Было бы здорово познакомить её с моими друзьями, особенно с Алёнкой. Последняя, конечно, может и заревновать, но, надеюсь, её Эльф возьмёт это на себя.

На радостях я совсем забыла, что это длинная перемена, и пора было идти обедать в столовую. Наверное, Аня меня уже совсем заждалась.

У окошка раздачи толпа немного уже рассосалась, но было всё ещё людно. Степанова заняла нам столик возле окна и уже успела взять себе еду. Она помахала мне рукой, и я направилась к ней.

– Жарко тут, – выдохнула я после спешки. – Я быстро.

Оставив сумку и жакет на стуле, поспешила к окошку раздачи. Взяв поднос, подошла к работнице у окошка.

– Картофель, салат и чай с лимоном. И дайте два кекса.

Вчера Анюта угощала меня пирожным, сегодня захотелось отплатить ей тем же. Я протянула карту и взяла поднос, уже развернулась, чтобы пройти к столику, как девушка окликнула меня:

– Карту возьми!

Не очень-то удобно было маневрировать с подносом с едой возле окошка, у которого толклись и другие студенты, но я развернулась, перехватила пальцами карту и уже было собралась, наконец, отойти, как почувствовала ощутимый толчок под локоть. Рука дрогнула, однако поднос удалось удержать. А вот стакан с чаем опрокинулся прямо мне на блузку. И в кои то веки он был горячим!

Ткань промокла моментально, окрасившись в некрасивый коричневый цвет, а кожа на груди запылала огнём. Я вскрикнула, и едва успела поставить поднос обратно на раздачу. Схватилась руками за блузку, чтобы отлепить её от кожи. Боль въелась в тело.

– Янка, ты как? – подоспела Анюта. – Обожглась?

– Просто мисс грация, – услышала я шипение где-то слева. Оттуда, откуда получила тычок.

Это была Ирина Ряполова. Змея с ядовитым языком. На этот раз она зашла слишком далеко.

– Пойдём скорее к раковине, – Аня взяла меня под руку.

– Я сама, Ань, – от боли я давилась слезами, – забери вещи пока, там у меня крем был, надо бы ожог намазать, не хочу к медсестре идти.

Сжигаемая болью и стыдом позора перед полной столовой, я побежала к выходу, даже не сразу заметила, что столкнулась в дверях с Шевцовым. Точнее, влетела ему в грудь, а потом просто оттолкнула с пути. Хотя, не знаю, как это у меня вышло. Гору-то не просто сдвинуть. Но, видимо, он тоже опешил, не ожидал от меня такого. Да и плевать сейчас.

В туалете я расстегнула блузку и посмотрела на кожу. Часть груди сильно покраснела и пекла, белый бюстгальтер и блуза были безнадёжно испорчены.

– Чёртова сучка, – я выругалась, хотя почти никогда себе такого не позволяла.

Дверь скрипнула. Наконец-то Аня пришла.

– Нужно отстирать блузку, – сказала я не глядя и открыла кран.

– Ожог сильный? Покажи.

Голос был отнюдь не Анин, и я испуганно прижала мокрую блузку к груди.

Передо мной стоял Шевцов.

– Это женский туалет, – мой голос прозвучал хрипло и испуганно.

– Похер.

Он подошёл ближе.

– Дай посмотреть.

– Уйди, Лёша. Уйди отсюда! – почти прокричала я. Нервы и так были на пределе.

Я стояла почти голая, прикрывая скомканной тканью грудь. Теперь мне не только больно, но ещё и стыдно, что Алексей увидел меня в таком виде.

– Тебе к врачу надо, бестолочь, – зло бросил сводный брат.