Сахар со стеклом

Да и ну её! Я чай пить собиралась в своей комнате.

– Осторожно, Яна, чай горячий. А то придётся ещё один дешёвый лифчик выбросить.

Я замерла с подносом в руках. Стерва. Намекает.

– А ты свой, я посмотрю, уже куда-то выбросила, – сказала, обернувшись к однокласснице. – Я скажу домработнице, чтобы передала с курьером, если найдёт где-нибудь.

Господи, что этот город делает со мной? Такими темпами я тоже превращусь в такую вот стерву, как Ряполова.

И кажется, я всё же задела девушку, потому что ироническое выражение на её лице померкло. Она отложила банку с ложкой на стол и сделала шаг ко мне.

– Знаешь что, мелкая дрянь…

Ирина осеклась и посмотрела мне за спину. Я тоже обернулась.

Шевцов стоял в дверном проёме мрачнее грозовой тучи. Тёмные глаза метали молнии. Только, что удивительно, не в мою сторону. Эти двое точно никого не ждали, учитывая, что и на Лексе только спортивные штаны.

Внезапно я почувствовала, что лицо начало гореть. Да плевать, чем они там занимались, мне вот тут совершенно не хотелось находиться, да ещё и с красным лицом.

С Ирины Шевцов перевёл взгляд на меня, отчего плечи и спину пробрало морозом. Как-то подсознательно потянуло коснуться запястья, с которого только недавно сошёл след его пальцев. Благо руки заняты были.

– С приездом, – протянул Алексей отнюдь не гостеприимным голосом.

– Спасибо.

Захотелось прочистить горло, потому что оно вдруг запершило. Наверное, результат катания с друзьями с горки и кучи снега, которую мне забросил за шиворот Сашка Терентьев. Только вот впервые вижу, чтобы простуда проявлялась так внезапно.

И чего я вообще стою тут с ними?

Я развернулась, покрепче перехватила поднос и, проскользнув возле так и не подумавшего подвинуться Шевцова, направилась в свою комнату, оставив голубков вдвоём. И расслабить неестественно прямую спину смогла уже только после того, как захлопнула дверь комнаты за собой.

Написала маме сообщение в мессенджере, закинула несколько фоток в социальную сеть с новогодней встречи с друзьями, а потом набрала Анюту.

– Привет! – радостно воскликнула подруга. – Янка, ты уже приехала?

– Да, сегодня. Ещё и часа не прошло.

– Хотелось бы встретиться, только вот я сегодня к деду уезжаю, он по гололёду не может ходить, надо за продуктами сбегать, да по дому чем помочь. Может завтра, Ян? Ко мне, например.

– Да, я тоже соскучилась. Да и дома что делать? Мать с мужем ещё не вернулись из Греции.

– Так ты совсем одна, что ли? – удивилась Степанова.

– Ну не совсем.

– Чёрт, Фомина! Ты вдвоём со своим психом-братцем? Может, лучше со мной к деду в Зерновку?

– Нет, Ань, спасибо, – я усмехнулась. – Я только с поезда, сутки почти тряслась. Так что поваляюсь в кровати. Откопала новый сериальчик, вроде бы неплохой. К тому же у Лекса тут есть компания.

– Стерва что ли?

– Угу.

Аня замолчала, тяжело вздохнув.

– Неспокойно мне как-то, дорогая. Ты там дверь запри. А то кто их знает…

– Степанова, успокойся, а то своим видом деду давление сделаешь. Всё нормально.

Ещё немного недовольно побухтев, Аня отключилась, а я открыла ноут и включила сериал. После снов с вампирами, я на какое-то время забросила любимые сериалы и перешла на детективы, но и там жути хватало. И вот Алёнка посоветовала посмотреть новый сериал, что-то там про русалок, или сирен. Не помню точно.

Сериал и правда оказался интересным. В нём с самого начала чувствовался флёр романтики. Но какой-то горькой, запретной, что ли. Не такой печальной, как у Андерсена, с толикой надежды, но всё же. Сложно любить, если даже природа не на вашей стороне.

Но потом мысли мои от сериала стали отвлекаться. А всё потому, что сквозь саундтреки стали прорываться другие звуки, от которых моя кожа стала гореть от стыда, когда я их распознала. Даже в сериалах, когда я смотрела их одна, меня накрывало смущение на пикантных сценах, и я, не отдавая себе отчёт, отводила глаза от экрана. Но сейчас деться мне было некуда.

А ещё стало как-то противно в груди, отвратно. И вообще, давно пора вдеть в уши беруши, засунуть голову под подушку и попытаться уснуть. Хотя бы попытаться.

Не знаю, как мне удалось, но я всё же уснула. И когда сбросила с головы подушку и вытащила беруши, то в уши сразу же ворвался разномастный шум. Спросонья я даже подумала, что это слишком громко включен телевизор где-нибудь в доме. Но нет, это были звуки реальной вечеринки. Крики, смех, музыка, топот.

Только не это!

Я застонала и снова накрыла голову подушкой. Лучше бы я поехала со Степановой к её дедушке в Зерновку. Теперь придётся весь вечер сидеть взаперти, чтобы не лицезреть развесёлых дружков Шевцова и его подружек. Да и его самого тоже. Уж этот урок я усвоила.

Интересно, а что если маленькая пакостная сестричка нажалуется родителям? Спасибо Шевцов мне не скажет, так что я лучше посижу вечерок в своей комнате, досмотрю ещё полсезона сериала. Хорошо, хоть туалет у меня в комнате вместе с ванной имеется.

Я умылась, приняла душ, переоделась и снова увалилась на кровать, включив ноутбук. Надела наушники, чтобы не слушать чужой праздник жизни.

Закончилась одна серия, потом следующая. Туалет, может, у меня в комнате и был, а вот холодильник – нет. Уже было почти девять вечера, а ела я в обед. Да и то бутерброд с чаем, а до этого с утра в поезде блинчик с мясом, который тётя мне положила с собой. И как бы я не уговаривала желудок потерпеть до утра, он упорно отказывался и громко ругался. А в холодильнике я днём приметила жаркое и салат с тунцом. Да мне сейчас хотя бы сухарик. Организм-то растущий. Ну, я надеюсь, что растущий, а то метр шестьдесят меня не сильно устраивает.

Ещё какое-то время я помаялась, потом выскочила реклама одной из фирм фастфуда, потом на светлой кухне малыши уплетали и расхваливали «колбасу-вязанку», и в конце концов реклама «Кока-Колы» меня добила.

Я решительно встала, натянула свою самую неприметную одежду – тёмно-серые джинсы и серую толстовку и направилась к двери. Выглянув в коридор, прислушалась. Тут видно никого не было, а хохот и музыка доносились из гостиной. В кухню можно попасть только через неё. Так что хочешь, не хочешь, а прошмыгнуть придётся.

Я дошла до угла, высунула нос и замерла. В полутёмной гостиной, где сверкала ёлка и мигал беззвучно экран плазмы, была куча народу. Ну, по моим меркам. Человек пятнадцать, не меньше. Наша компания в родном городке уж куда скромнее. У многих в одежде была новогодняя атрибутика. У кого-то из девушек красивые маски в цвет помады и маникюра, поднятые на лоб, у парней сантаклаунские шапочки, оленьи рожки или просто мишура. Некоторых я знала – это были мои одноклассники и пара ребят из параллельного класса, некоторые были незнакомы. В гостиной пахло алкоголем, но хоть не было накурено. И на том спасибо.

В углу на кресле полулежала Инна Вардина. Кажется, она была… слишком расслаблена. Несколько пар целовались, сидя на диване, некоторые оживлённо спорили. У большинства в руках были бумажные стаканы. Не с соком, полагаю.

Группа парней взорвалась хохотом, а потом сменилась музыка и на середину вышел Максим Ларинцев, ведя за руку какую-то девушку. Медленная сначала, песня раскачалась, и я решила, что этой девушке не позавидую. Она болталась в руках Макса, как кукла, отчаянно визжа и хохоча. Такие умопомрачительные поддержки я видела только в «Грязных танцах» или в модных современных танцевальных шоу.

Когда Ларинцев подбросил девчонку и, как-то прокрутив над головой, резко отпустил и поймал у пола, я ахнула, как и все в гостиной. Тут же раздались крики и аплодисменты, а Максим усадил белую как мел, еле живую девчонку на диван, потом манерно поклонился. А потом обернулся и незаметно мне подмигнул. Я надеялась, что в полутьме, возле самого выхода, меня никто не заметит. По крайней мере, внимания не обратит. Но этот углядел. Только бы не растрезвонил.

Поэтому от греха подальше, я скользнула к кухне, и уже возле самого прохода в толстовку вцепились чьи-то пальцы. Я вздрогнула.

– Пиво захвати, только холодное, ок? – прохрипел нестройным голосом какой-то парень.

– Ок, – ответила я и отцепила его пальцы. А потом всё же улизнула в кухню.

Тут меня встретили отвратительные звуки. Кого-то рвало в раковину. Жуть, какая мерзость. Надо будет всё завтра антисептиком залить. Живот как раз заурчал снова, чувствуя приближающуюся цель. Кто ж знал, что придётся пройти целый квест на пути к заветному бутерброду.

Словно вор, я быстро раскрыла холодильник и вытащила оттуда пару огурцов, сыр, колбасу. Ни жаркого, ни салата из тунца уже было не видать. Сейчас ещё возьму батон или хлеб и снова перебежками в свою комнату.

– Воды дай, – проскрипело тело возле раковины.

Как бы мне не было противно, всё же я сжалилась и подала страждущему бутылку холодной минералки. А потом нырнула обратно к выходу, и как раз в этот момент музыка стихла. Притихли и присутствующие, а по гостиной раздался мелодичный перелив гитары.

В кресле в самом центре сидел Шевцов и держал на коленях большую красную гитару. Пальцы медленно перебирали струны, а взгляд смотрел на лады. Ира примостилась на поручне кресла и положила руку на плечо парню, но он как-то раздражённо повел им, и она убрала.

А потом Шевцов запел. И это было так удивительно, так не соответствовало его образу и моим ожиданиям от него. Его чистый, правильно поставленный голос расплылся по комнате, окутывая присутствующих. Его нельзя было назвать высоким, но и низким он тоже не был. С каким-то особенным призвуком на долгих гласных.

Наступает холод, и мир расколот…

Мелодия казалась знакомой, а потом я узнала её. Это был кавер одной известной русскоязычной группы на популярную зарубежную.

Я обманул тебя, но лишь чтоб уберечь.

Знай, зверь внутри меня

Сидит внутри меня.

Неважно, кто мы есть, но в каждом кто-то есть.

Мой зверь внутри меня, мой зверь внутри меня.

Не знаю, что на меня нашло, но я просто зависла вместе с остальными. Мне казалось, что это поёт совершенно другой человек. А потом он поднял глаза и посмотрел на меня в упор. А я и двинуться не смогла, так и стояла соляным столбом с кучей съестного под мышкой.

Окунись в мои тёмные глаза,

Где демоны не спят, где демоны не спят…

А потом вся компания дружным пьяным строем запела припев вместе с ним. Это было отрезвляющим моментом, потому что я снова смогла свободно дышать, сбросить оцепенение. И, наконец, убраться отсюда.

Я отошла от косяка и привалилась к стене. Рассердилась сама на себя. Надо же, разомлела тут как дурочка. Ну да, голос у Лекса приятный. Трудно сопоставить с ним самим. Не то, что он ему не идёт, просто…

Так, пора уходить. Это не моя вечеринка, нечего тут околачиваться. Будто я один из тех мальчишек Мерцаловых из рассказа Куприна, что заглядывали в окна, пытаясь быть хоть как-то причастными к чужим пиршествам. Еды у меня теперь полный поднос, так что до утра дотяну.

Но стоило мне сделать только первый шаг на ступеньку, как локоть сжали тиски.

– Стоять.

Обернувшись, я наткнулась на буравящий взгляд.

– Ты что здесь забыла?

– Я тут живу, вообще-то, – аккуратно высвободила локоть.

Острить в ответ Шевцову – не лучшая идея. Но дальше так не может продолжаться, пусть и с трудом, но я должна научиться выстраивать границы.

– Ты меня поняла, – раздражённый голос стал на несколько градусов холоднее.

И где только девалась та бархатная глубина, которая разливалась по гостиной под гитарный перебор? Сейчас слышна только режущая сталь, хлёсткая, как пощёчина.

– Слушай, Лёша, мне же нужно что-то есть, вот я и ходила на кухню. А твоя гулянка мне абсолютно не интересна. Не переживай, колхозная сестрица не станет отсвечивать перед твоими элитными друзьями.

Щёки запылали от негодования. Хорошо, что в коридоре полутьма, не очень хотелось бы, чтобы братец видел мои эмоции. Контроль над ними даёт контроль над человеком, а ему я этого давать не собираюсь.

– Дура, – сквозь зубы процедил Шевцов.

Что ж не бестолочь? Решил сменить пластинку?

Но вслух я ограничилась лишь хмыканьем, и то негромким. Всё ж на рожон лезть не хотелось.

– Вернись к себе и запри дверь, – бросил мне вслед Алексей, когда я решила, что хватит играть в гляделки и пора уходить.

– Как скажешь, господин, – пробубнела себе под нос, но не смогла отделаться от ощущения, что он услышал.

Зайдя в комнату и закрыв дверь, я облегчённо вздохнула. Вся эта вакханалия осталась как будто в другом мире. А у меня тут спокойно и уютно. Только вот аппетит пропал почему-то. Но я уж слишком много прошла, если вспомнить товарища над раковиной, чтобы теперь не съесть хотя бы часть припасов.

Чем я и занялась. Включила очередной эпизод сериала, надев наушники. Развалилась на кресле и принялась трапезничать. Время ещё было не сильно позднее, к тому же обещала позвонить Алёнка, так что спать не хотелось. Да и выспалась я днём.

В сети прилетело сообщение. Алёна. Почему не видеозвонок?

«Привет, почему не отвечаешь? В сети горишь. Занята?»

«Да нет, – удивилась я. – Звони»

Но Алёнка не звонила, и через минуту снова пришло оповещение:

«Так ты не берёшь!»

А ведь и правда, где мой телефон? Я думала, он на зарядке, но его там нет.

Точно!

Я стукнула себя ладонью по лбу, вспомнив, что брала его с собой на вылазку за провизией. А потом положила на стол, когда умирающий над раковиной попросил подать воды.

Блин! Теперь придётся вернуться за телефоном, чего делать совершенно не хотелось.

«Подожди пару минут, – отбила Алёнке. – Я телефон где-то в доме посеяла»

Что ж, придётся выбираться снова. Без телефона совсем никак. А ещё как представлю, что кто-то из «элиты» найдёт его, начнут фотки смотреть, стебаться. А ещё ж там мой женский календарь. Кому охота, чтобы полкласса знали, когда у тебя критические дни? Нет, надо идти.

Тяжело вздохнув, я встала с удобного кресла и снова отправилась в стан врага.

Вечеринка внизу уже стала более отвязной. Какая-то парочка обжималась прямо на лестнице на второй этаж, так что пришлось почти перепрыгивать через них. Должанов в кресле у самого входа в гостиную едва ли не проглатывал сидящую у него на коленях блондинку. Кажется, даже в этой полутьме было видно, как его язык толкается в её глотке. Фу.

Пьяный смех, глупое веселье, пошлый гогот и стойкий запах алкоголя. Даже не представляю, как всё это выветрится до приезда мамы и Виктора. И кто будет убирать? Вряд ли сам Шевцов. И не стыдно ему перед домработницей будет?

Я прошмыгнула на кухню. В этот раз, слава Богу, тут никто не извергался над раковиной. Пошарив взглядом по полутёмной кухне, я с облегчением обнаружила свою пропажу на островке.

Ухватив телефон, заторопилась обратно. Добралась до комнаты благополучно, никто на меня не обратил внимания, разве что какая-то пьяная девица безразлично окатила мутным взглядом.

Я ввалилась в комнату и заперла дверь. Всё прямо, как братец научил. А потом уткнулась в телефон, просматривая пропущенные сообщения от Алёнки, были ещё от Степановой и даже от Терентьева. Вот уж жизнь наша как завязана на гаджетах. Полтора часа не на связи, и всё – тебя уже потеряли.

– А у тебя тут удобно.

Глава 22

Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. На моей кровати развалился какой-то парень. Я не могла хорошо его разглядеть в тёмной комнате при свете одного только монитора ноутбука. Внутри всё похолодело. Какая же я дура, что забыла запереть дверь комнаты, пока ходила за телефоном.

Парень сел и пьяно ухмыльнулся. Кажется, это был Арсений из параллельной группы, но точно я не помнила, как его имя. Хамоватый, грубый бугай, вечно кидающий пошлые шуточки вслед девушкам. Наверное, в каждой школе есть такой урод.

– Парень, ты ошибся. И тебе пора, – сказала я как можно твёрже и подошла к двери, чтобы отомкнуть замок.

– А я и не поверил сначала пацанам, что у Лекса появилась милая сестричка, которой он сам побрезговал, – бугай поднялся, оказавшись не настолько пьяным, как мне сперва показалось. – Ты ж вроде не стрёмная, чего он так?

Разговор приобретал грязный оттенок, и мне становилось страшно.

– Потому что я его сестра. И Алексею не понравится, когда он увидит тебя здесь, – я попыталась бравировать в надежде, что здоровила не в курсе наших реальных отношений с «братом». – Так что повторю: тебе пора.

Стараясь казаться уверенной в себе, я щёлкнула замком и распахнула дверь, демонстрируя наглядно свои слова.

– Ну, нам не обязательно ему говорить, ведь так?

Арсений приблизился, обдав запахом алкоголя. Сердце ушло в пятки, и я попыталась нырнуть в открытую дверь, но даже дёрнуться не успела, как огромная лапища грубо оттолкнула меня, и я отлетела на ковёр, споткнулась о его край и растянулась на полу. Дверь с треском захлопнулась, и я поняла, что оказалась в ловушке.

Да что же такое происходит? Я не веду себя вызывающе, не пытаюсь дразнить или динамить парней, так почему же подобные ситуации стали происходить с завидной регулярностью? Что со мной не так?

Бугай двинулся на меня скалой, хриплым гигиканьем высмеяв мои попытки отползти.

– Не дёргайся, – прошипел он и пнул меня ногой в бок.

Наверное, по его меркам это было сродни щекотке, но у меня аж пятна красные поплыли перед глазами от боли. Дыхание спёрло, и я зашлась хриплым кашлем. Вдохнуть глубоко не получалось никак.

И тут я поняла, что такое настоящий, леденящий, липкий страх. Да, было страшно, когда Антон зашёл слишком далеко в своих намерениях насолить Шевцову, я очень испугалась, когда Алексей принял меня не за ту, но вот сейчас был просто невероятный ужас. Потому что этот ненормальный мог меня покалечить, поиздеваться. Я не уверена, что он уже не сломал мне ребро или ещё что-то там, потому что бок нещадно саднило.

– Расскажу потом Лексу, какую девку он проморгал.

Парень придавил мои бёдра к полу, усевшись сверху на них всем весом. Одной рукой сдавил мне шею. Не сильно, но ощутимо, чтобы не дёргалась. А пальцами другой потянул шнурок на толстовке.

От омерзения и страха тошнота подкатила к горлу. Я вцепилась обеими ладонями в руку, сжимающую моё горло, но, скорее всего, Арсений этого даже не ощутил.

– Пусти, – прохрипела я. – Задушишь.

– А ты не дёргайся, соска.

– Лёша убьёт тебя, – я сделала ещё одну попытку испугать здоровилу, но, кажется, только раззадорила его.

– Открою тебе секрет, коза, – прошипел мучитель, наклонившись к моему лицу. – Лексу насрать на тебя. Это все знают.

Горячие мокрые губы прижались к моей щеке, скользнули по подбородку, оставив слюнявый след. Я застонала от бессилия и отвращения. Кислорода не хватало, и я уже почти сдалась. Как вдруг яркая вспышка ослепила меня, да и придурка тоже, потому что он зажмурился, а в следующую секунду уже слетел с меня.

Перед ослеплёнными глазами плясали жёлтые пятна, а лёгкие, наконец, до краёв наполнились воздухом. Хрипло дыша и держась за бок, который прошивала боль, я отползла к компьютерному столу, почти залезла под него.

И тут картинка прояснилась, я чётко увидела, как лицо Арсения встретилось с металлической спинкой моей кровати, оставив там кровавый след.

Шевцов бил молча. Сжатые губы побелели, в глазах звериная жестокость. Он поднял скулящего от боли Арсения за шиворот и снова припечатал лицом, только на этот раз в косяк двери.

– Лекс… я, – пытался что-то просипеть парень, – я думал…

– Хреново ты думал, Сеня, – единственное, что прорычал Алексей, прежде, чем выволочить спотыкающегося гостя из моей комнаты.

И вдруг наступила такая звенящая тишина, что собственное дыхание показалось мне непозволительно громким. Тело словно судорогой свело. Дверь была распахнута, кровать испачкана в крови, внизу поднялся крик, который долетал до меня, словно через вату. А я продолжала сидеть, обнимая собственные колени.

Надо бы встать. Закрыть дверь. Но я просто сидела и смотрела в одну точку, пока не увидела перед собой мужские ноги. Подняла взгляд и увидела Шевцова.

В два шага он быстро подходит ко мне, хватает за плечи и резко ставит на ноги. Голова начинает кружиться от внезапной смены положения тела.

– Я сказал закрыть дверь, – звенящая в голосе ярость больно ужалила. – Ты правда такая тупая, что во время пьяной тусовки держишь спальню открытой?!

Все предыдущие разы, когда Шевцов вызверялся на меня, он делал это с ненавистью, яростью, но тихо. Никогда не кричал. Сейчас же мне казалось, что от его голоса с потолка посыплется штукатурка.

– Не кричи на меня, – предательские слёзы так и пытались прорваться, но я сжала зубы и часто задышала, не давая им волю.

– Как тебе вдолбить, что если я что-то сказал, то это нужно выполнять?! Мне что, выпороть тебя?

– Не смей мне указывать! – я тоже сорвалась на крик, чувствуя, что руки начинали дрожать. Поразилась себе и тому контрасту между собой дома и собой здесь. – Почему ты считаешь, что имеешь права мне указывать?! Зовёшь полный дом придурков, а потом ещё и обвиняешь меня!

– Ты сейчас договоришься, – Шевцов говорил уже намного тише, но меня было не остановить.

– Да пошёл ты, Шевцов! Дружков своих пойди выпори!

– Ну всё, кранты тебе.

Резкий хлопок двери обескуражил. Он ушёл. Но едва я успела выдохнуть, как эта несчастная дверь снова распахнулась и на пороге я снова увидела Шевцова.

Челюсти сжаты, желваки натянуты, а в руках… в его руках я увидела ремень.

Я моргнула в надежде, что мне показалось. Потом ещё раз и ещё. Но Шевцов никуда не делся. Он стоял на пороге комнаты, глядя на меня с бешенством и держа в руках ремень. Обычный такой, от брюк.

Захотелось хихикнуть. Нервное, наверное. Ну не станет же он меня и правда лупить ремнём. Или…

Лекс вошёл в комнату и прикрыл дверь. Тихо и без стука.

– Сюда иди, – голос звенел яростью, но говорил Алексей приглушённо.

Когда он сделал шаг в моём направлении, я запаниковала.

– Ты серьёзно? Ты же не станешь и правда…

– Сюда иди, сказал.

Я отступила, продолжая с ужасом смотреть на ремень в руках «брата». Он действительно вознамерился меня выпороть! Чёртов Лекс! Долбанный псих!

– Не смей ко мне приближаться, – я уже упёрлась коленями в кровать, дальше отступать уже было некуда, но в какой-то отчаянной попытке я влезла на неё, возвышаясь теперь над Шевцовым.

Попытаться оббежать его было бы глупой идеей, и дёрнуться не успела бы. Я спрыгнула с другой стороны кровати, теперь между нами был широкий барьер, но выход располагался за спиной парня, так что я оказалась в западне.

Внизу что-то громко загрохотало, и Лекс на мгновение отвлёкся. Этого мне и нужно было. Я резко рванула в обход кровати, но как назло, бок предательски прострелило. Я охнула, схватившись за испачканную кровью Арсения спинку кровати.

Но даже не случись со мной этой подлянки, сбежать бы мне не удалось, потому что на моих запястьях тут же сомкнулись стальные тиски. Шевцов резко развернул меня спиной к себе и прижал к груди. Между нами завязалась борьба. Не трудно догадаться, в чью пользу она в очень скором времени решилась.

Уже секунд через десять, Лекс, усевшись на кровать, перекинул меня через колено, вторым зажал ноги, локтем надавил между лопаток, вынудив уткнуться лицом в кровать.

– Отпусти меня! – крикнула я в отчаянии, чувствуя, как от злости и стыда полыхает лицо. – Ты совсем с катушек слетел, мать твою!

– Тебе в детстве не говорили, что старших надо слушать?

И тут на мою задницу опустился ремень. И это было больно.

– Ты просто конченый псих, – рыдания вырвались из моего горла вместе с криком, когда ягодицы снова обожгло.

– Я же сказал тебе, бестолочь, сидеть и своей комнате и нос не высовывать.

И снова огонь на заднице.

– Лекс, ты совсем на хрен одурел?!

В комнату влетел Максим Ларинцев. Господи, как же стыдно. Как же всё это унизительно.

– Макс, иди на фиг. Я сам разберусь.

– Да ни черта!

Мне из моего положения было плохо видно, но, кажется, Максим ухватил Шевцова за руку с ремнём, и я мешком съехала с коленей парня. Отползла в сторону, пытаясь убрать с лица прилипшие к мокрым щекам волосы.

– Ты совсем из ума выжил?! – буквально прокричал Ларинцев, ухватив Шевцова за грудки. – Ты глаза разуй, кто перед тобой! Это, твою мать, тебе не Ирка!

– А тебе-то что? – Шевцов отбил руки друга и толкнул его в грудь, но Максим устоял.

А что же я? Я забилась в самый дальний угол комнаты и тихо ревела, наблюдая весь этот сюрр.

– Лекс, угомонись, я серьёзно, – парни стояли напротив друг друга и тяжело дышали, но тон оба сбавили. – Ты же сам видишь, что тебя несёт. Это всё этот грёбаный Демьян…

– Заткнись, Макс.