Обречённые на любовь.

Она встала, сделала шаг. Второй. Тойрун молча следил за ней, как и последние дни. Ни слова, ни вздоха – только этот ледяной, безэмоциональный взгляд. Как будто он знал все её мысли наперёд.

– Я хочу побыть одна, – сказала она, глядя в окно. Голос был ровный, почти мягкий. – Мне нужно немного… тишины.

Он ничего не ответил. Просто вышел. Дверь мягко закрылась.

Амая затаила дыхание, считая удары сердца. Раз. Два. Три…

Подхватив тёмный тёплый плащ, она рванула к окну. Руки дрожали, но знали, что делать – за последние дни она сама открывала раму каждое утро, чтобы впустить солнечные лучи. И если бы здесь была защита – она бы почувствовала.

Окно открылось без усилия. Свежий воздух хлынул внутрь, наполненный запахом леса и влажной травы. Амая выглянула наружу – небольшая терраса, заросли, тропинка. Путь. Шанс.

Не раздумывая, она перекинула ногу через подоконник, затем вторую. Окно было невысоким, и это радовало. Она прыгнула вниз, перекатилась и вскочила на ноги. Сердце стучало так громко, что казалось – его слышат все демоны в округе.

Пробежала пару шагов, затаилась за кустами, оглянулась…

И замерла. Он стоял там. Не поймёшь, как и когда появился. Просто… стоял. Как будто был частью тени. Его белые глаза светились в полумраке, не выражая ни гнева, ни упрёка.

– Я знала, – выдохнула она, – знала, что ты за мной следишь.

Он не ответил. Только смотрел.

– Что теперь? Сдашь меня своему королю? – она нарочно не произнесла имени, вкладывая в слово «король» всё презрение, на какое была способна.

Ответом снова стала тишина.

– Почему ты молчишь? – она шагнула к нему. – Почему просто не ударишь, не потащишь меня обратно?

Он моргнул. Медленно. Почти по-человечески. Потом произнёс – тихо, сдержанно, с каким-то странным отголоском, будто шепчет не он, а сама тень:

– Я жду, когда ты решишь остаться сама.

Амая почувствовала, как её злость разбивается о стену этого спокойствия. Гнев гаснет, словно свеча на ледяном ветру. Она сделала шаг назад. Второй. И только потом поняла, что дрожит.

– Ты… – начала она, но не знала, как закончить. Впервые в жизни она не знала, что сказать.

Он просто подошёл, молча, и взял её за локоть. Негрубо, но крепко. И повёл обратно, шаг за шагом, сквозь холод и стыд.

Амая сидела на холодном полу у стены, волосы растрёпаны, руки дрожали. На губах – кровь. Она поранилась когда, прокатилась по земле. Он знал о том что она планирует, но не сказал ни слова. Просто привёл её обратно. Без кандалов. Без упрёков.

Просто стоял у двери, снова став её тенью.

– Скажи хоть что-нибудь, – выдохнула она, не глядя в его сторону. – Кричи, бей, ругайся… Ты же этого хочешь, да?

Молчание.

– Ты должен презирать меня. Я ведь пыталась сбежать. – Она вскинула голову. – Почему ты молчишь?

Он смотрел на неё. Белые, пустые глаза не дрогнули. Только руны на его коже чуть вспыхнули тусклым светом.

– Ты же здесь, – сказал он наконец. Голос был хриплым, сухим, как потрескавшаяся зола.

– Это всё? – Амая рассмеялась, но в голосе сквозила боль.

– Да, – коротко кивнул он.

Она хотела бросить в него что-то, но под рукой ничего не было. Она сдалась. Откинулась к стене, закрыв глаза.

– Ты ненавидишь меня?

Он не ответил сразу. Прошло столько времени, что она подумала – он ушёл. Но потом:

– Нет.

– Почему?

– Ненависть требует эмоций.

Её дыхание сбилось. В груди скреблась щемящая усталость.

– А если бы я свернула себе шею когда прыгала из окна?

– Тогда я отнёс бы тебя обратно. Лекарю. – Он сделал паузу. – И, возможно, убил бы себя. Потом.

Тишина. Она медленно повернула голову и уставилась на него. Он стоял у двери будто растворяясь в тени. Неподвижный. Почти нереальный. Она посмотрела ему в глаза. Пустые, белёсые, без зрачков. А ей вдруг показалось – на дне этих глаз что-то дрогнуло.

– Тебя звали Тойрун, да? Ты маг?

Он не ответил. Только чуть склонил голову. Потом развернулся и шагнул к двери.

– Я – тень, – сказал он напоследок. – Но даже тень знает, что свет не должен гаснуть.

Амая, тяжело дыша после всплеска эмоций, выпрямилась. В груди колотилось – не от страха, а от бессилия. От того, как легко он разрушил её надежду.

– Почему ты служишь ему? – спросила она наконец, устало, но с нажимом. – Королю тьмы. Демону, которого боится весь светлый мир. Ты тоже его боишься?

Тойрун чуть повернул голову, но не сразу ответил.

– Я не боюсь его, – произнёс он хрипло. – Уважаю.

– За что?! – вспыхнула она, сжав кулаки. – За что можно уважать убийцу? Монстра?

Он повернулся к ней полностью. Его белые глаза – два мёртвых огня – будто прожгли её насквозь.

– Он спас моего сына, – медленно сказал Тойрун. – Когда я был ещё… другим.

Амая замерла.

– Он?.. Спас?

– Кросту было семь. Он умирал. – Он замолчал, будто слова резали изнутри. – Никто… не мог помочь. Я искал силу. Нашёл… не ту.

Он провёл рукой по шее, как будто ощущал там невидимую метку.

– Я отдал душу… ради силы. Но это не помогло, и тогда пришёл он… и спас. Сына. Не меня. Меня было уже не спасти.

– И теперь ты служишь ему? Из благодарности? – голос её стал тише.

– Нет, – покачал головой Тойрун. – Из долга.

Он отвернулся, как будто разговор окончен, но спустя несколько мгновений бросил:

– Он не тот, кем его считают.

Амая долго смотрела ему в спину. А потом, уже едва слышно:

– А ты?

Он не ответил. Но угол его губ дрогнул.

Тойрун ушёл. Его шаги стихли за дверью, оставив Амаю наедине с собой и с тяжёлой тишиной, в которой звенели мысли.

“Он спас моего сына.”

Фраза крутилась в голове, как острый клинок, царапая всё, что она знала, всё, чему её учили. Он был чудовищем. Шейпшером. Тем, от кого следовало бежать, не оглядываясь. А он оказался, отцом. Потерявший. Рискнувший всем. Сломленный, но живой. А демон, пришёл и спас чужого ребёнка. Для чего? Почему он сделал это?

На сердце вдруг стало холодно. Словно что-то в её ненависти дало трещину.

– Это ничего не значит, – прошептала она в тишину, будто оправдываясь.

В груди всё сжалось. Словно что-то там внутри только и ждало когда она поверит. И почему-то… захотелось поверить. Что он не только монстр.

Она обняла себя за плечи и подошла к окну. В небе разгоралось утреннее зарево. Солнце – слабое, тусклое, но настоящее – поднималось над лесом.

“Он помог одному ребёнку. А скольким он не помог? Скольких убил? Скольких предал?”

Лицо её снова стало холодным, почти каменным. Сердце вздрогнуло, но уже не от боли, а от решимости.

“Он не герой. Он часть этого мира. Он – тьма.”

Ей нужно помнить это. Напоминать себе снова и снова. Здесь легко потерять ориентиры. Она не позволит себе забыться. Она пришла мстить. И только в этом – её смысл.

В комнате было тепло от камина, но Амая всё равно куталась в плед, сидя у окна. В щель между шторами пробиваются последние лучи заходящего солнца. Она смотрела на них, будто надеется, что они унесут её прочь.

Дверь открылась бесшумно. Она не сразу обернулась – узнала шаги. К ней почти никто не приходил, Тойрун двигался почти бесшумно, у лекаря был слегка шаркающая походка. А эти шаги были сильные, уверенные, пугающие.

– Зачем ты пришёл? – язвительно бросила, не поворачивая головы. – Или ты решил, что пришло время допроса?

– Допрос, – отозвался низкий, ровный голос Аллода. – Хотя… судя по тому, что ты едва держишься на ногах и пыталась сбежать, я бы назвал это “проверкой здравого смысла”.

– Доложили уже?

Амая медленно повернулась. Лицо хмурое, губа рассечена. Он заметил это сразу. И, как ни старался, глаза его едва заметно сузились.

– Кто это сделал?

Она вскинула подбородок.

– Твоя магия. Моя глупость. Или дверь – выбирай сам.

Он шагнул ближе. Она напряглась, но осталась сидеть ровно. Он наклонился чуть, вглядываясь в её лицо.

– Ты не похожа на ту, кто спотыкается. Тем более – лицом о косяк.

– А ты не похож на того, кто задаёт вопросы, если не готов услышать ложь, – огрызнулась она. – Так что не трать время.

– А ты всё ещё не поняла, где находишься, – его голос стал ниже, жестче. – Ты в моём мире, светлая. Мы же тёмные, мы зло здесь ложь – это кислород. Но от тебя я хочу услышать правду. Не потому что ты мне интересна. А потому что ты пришла с оружием, в мой дом.

– Можно подумать я первая?

– Ты единственная кто выжил после этого.

Она тихо рассмеялась, срываясь на хрип.

– И что, теперь будешь заглядывать в глаза в поисках правды?

– Нет. В поисках смысла. – Он замолчал. – Кто дал тебе меч?

– Я украла его, устроит тебя такой ответ? – она с вызовом посмотрела на Аллода

– Если это правда, то твой король безумец, не сумевший защитить то что должен был защищать.

– Не смей так говорить о короле Галларде. – прошипела она. – Я просто… должна была.

– Убить меня?

– Закончить войну, – резко ответила она. – Спасти тех, кто умирает там, за Лусарой. Спасти… своих.

– И погибнуть самой?

– Это была не цель, – ответила она, – а цена.

Аллод долго молчал. Его золотые глаза стали почти чёрными.

– Глупо вот так умереть, ты не находишь?

– Нет, если моя смерть вернёт мир в дома. Если матери больше не будут хоронить своих детей. – выпалила она и с вызовом посмотрела на Аллода

– Кого ты потеряла? Не ребёнка, ты слишком юная, чтоб быть матерью. Так кого? Любимого? – он внимательно всматривался в её лицо. – Нет, ты не любила ещё. Так кого?

Амая отвернулась к окну, чтоб не видеть его взгляд. Он тревожил её. Когда он вот так смотрел, хотелось рассказать ему всё, всю правду. Вылить на него всю боль, что рвала душу. Но нельзя, он враг, монстр, убийца.

Аллод, несмотря на то что она явно не желала с ним говорить, продолжил.

– Может брат?

Амая вздрогнула, словно он ударил её.

– Никого я не теряла, просто ненавижу тебя за то что ты делаешь.

– Сейчас ты лжёшь. Думаешь твоя ложь что-то изменит? – Он повернулся к двери. – Я приду позже. Подумай. Следующий разговор будет менее вежливым.

– А этот был вежливый? – усмехнулась она с горечью.

Он не ответил. Но на выходе положил на стол склянку. В ней был целебный бальзам.

Амая встала как только дверь за ним закрылась. И даже не глядя на то что он оставил, вышвырнула склянку в окно. Да её вылечили демоны, но из его рук она не примет ничего.

***

В покоях Аллода тихо потрескивали дрова в камине. Он стоял у окна, всматриваясь в тёмную даль. Он ждал.

Тойрун появился из тени, как всегда, бесшумно. Опустившись на одно колено, он не поднимал головы. Он знал почему он здесь. И был готов.

Аллод стоял, спиной к нему. Он молчал, молчал и Тойрун.

– Ты подвёл меня, – наконец произнёс Аллод.

Голос – ровный, как гладь озера скованная льдом.

– Она пыталась сбежать. Ты не остановил её. Не сказал мне. Она поранилась. Ты не помог, не вызвал лекаря. Я задал ей вопрос, как она поранилась – а должен был спросить у тебя.

Тойрун молчал. Он не оправдывался, просто принимая свою вину. Это и бесит, и вызывает уважение у Аллода.

– Я дал тебе всё. Я вернул тебе имя. Ты служишь мне. Как ты смог допустить то что произошло?

Тишина. Только пламя дрожит в камине.

– Подними голову. Я хочу видеть твои глаза.

Тойрун послушно поднял глаза на короля. Всего мгновения Аллод смотрел в его глаза, прежде чем принять решение.

– С этого дня ты – не её страж. Ты не увидишь её. Не заговоришь с ней. Не приблизишься. Пока не докажешь что я могу тебе доверять

Аллод смотрел на Тойруна его взгляде была не ярость, а отстранённая боль, словно он делал то, чего не хотел.

– И если она умрёт из-за твоей ошибки, оставшись без надёжного стража – я заставлю тебя жить вечно. Чтобы каждое её не дожитое утро отзывалось в тебе. Как стон. Как крик. Как проклятие.

Тойрун не ответил, просто кивнул соглашаясь. И когда Аллод отвернулся назад к окну, просто растворился в тени.

Глава 6.

В огромном зале сокровищницы вновь зазвучали шаги. Голоса студентов звучали приглушённо, каждый пытался казаться спокойным, но в глазах был трепет. Их вели по маршруту, которым проходили все будущие выпускники академии: от реликвии к реликвии, мимо свитков времён, артефактов древних героев, давно канувших в Лету. Останавливали у фресок с великими событиями. Но все ждали лишь одного, увидеть его, Ангельский меч.

Преподаватель шёл впереди, как и положено наставнику. Он уже не одну сотню лет сопровождал учеников в этот священный зал. Он знал, что сейчас будет. Как обычно: восклицания, слёзы, затаённые вздохи перед той самой статуей. Он заговорил заранее, с лёгкой улыбкой на губах:

– А теперь… вы увидите то, ради чего вы сюда пришли. Согласно легенде, однажды найдётся ангел достойный взять в руки меч. И останов…

Он шагнул в центр зала и замер. Его голос осёкся. Лицо побелело. Глаза широко распахнулись. Тишина опустилась на зал, будто все звуки мира вырезали мечом, которого… не было.

– Это… невозможно, – выдохнул он.

Статуя стояла, как и всегда. Каменное лицо было направлено вниз, но руки – пусты.

Студенты опирались по сторонам. Пока кто-то из них прошептал:

– А где меч?

Стены, фрески, сам свет – всё осталось прежним. Всё, кроме самого главного. Хрустальный пьедестал, некогда отражавший сияние реликвии, теперь просто холодно поблёскивал.

Преподаватель резко развернулся:

– Никто не выходит!

И тут же метнулся прочь, так быстро, как позволяли его ноги и возраст. Через пару мгновений светлое небо столицы над дворцом пронзил золотой луч – вестник тревоги. Этого сигнала не видели тысячу лет. С того самого дня как началась война, и демоны пересекли Лусару.

Дыхание света сменилось тревогой. Сокровищница словно только что почувствовала, что её сердце вырвали – и начала дышать по-другому. Слишком тихо. Слишком холодно. Слишком пусто.

Тишина в зале стояла такая, что можно было услышать, как сердце стучит у каждого присутствующего.

Появились стражи, их фигуры в сияющих доспехах, казались здесь неуместными. Учеников спешно вывели. Кто-то плакал, кто-то шептал:

– Демоны… Это демоны…

– Только они могли совершить такое.

– Это знак. Начинается…

– Нам конец…

Когда Галлард спустился в сокровищницу, все расступились. Он шёл молча. Белоснежный плащ, мягкой волной ложился за ним на пол. В его глазах сейчас не было света. Лишь тень сомнения.

Он остановился у пьедестала.

Мраморный ангел всё так же стоял с вытянутыми руками. Только теперь его ладони были пусты. И что-то в его позе изменилось – теперь она казалась не благоговейной, а… осиротевшей.

Галлард долго смотрел на пустоту.

– Нет… – тихо сказал он, и голос его дрогнул. – Этого не может быть…

Он медленно подошёл ближе, будто надеялся, что меч просто потускнел, скрылся, растворился, не исчез… и стоит подойти поближе что б увидеть его.

Но пьедестал был пуст.

– Проверить след. – его голос стал неожиданно твёрдым как камень. – Кто касался двери. Кто вошёл. Кто вышел. Немедленно.

Один из магов прикоснулся к гравировке около двери. В воздухе проступили светящиеся линии, словно древо – с отпечатками силы каждого, кто когда-либо входил. Струящиеся образы, имена… И среди них предпоследнее, как раз перед именем старого преподавателя. Яркое, как свежий ожог. Амая дочь Солнара.

Молчание было густым как затмение.

Галлард выпрямился. В глаза загорался огонь гнева.

– Найти её. Немедленно. – Голос его звенел, как натянутая тетива. – Кто она? Что делала здесь?

Преподаватель позади негромко откашлялся.

– Это… одна из наших учениц, – тихо сказал он, будто боялся, что слова вызовут бурю. – Через неделю… её выпуск.

Повисла звенящая тишина, пока Галлард поворачивался к преподавателю.

– Вы хотите, чтобы я поверил, – медленно произнёс Галлард, – что древнюю реликвию, охраняемую на протяжении тысячелетий, похитила ученица? – Он сделал шаг вперёд. – Ребёнок?! Едва достигший двадцати лет?!

Свет в зале задрожал, будто испугался его гнева.

– Возможно… – преподаватель осмелился добавить, – она была не одна.

– Конечно, не одна. – Голос Галларда стал ледяным. – Это заговор. Кто-то заставил её. Кто-то вёл её. И я хочу знать кто! – Он бросил взгляд на ангелов в зале. – Я хочу знать всё. Где она жила. С кем дружила. Где сейчас. Каждый, кто сказал ей хоть слово – должен быть допрошен. Немедленно.

Он отвернулся. И в его походке больше не было света. Только тень. Словно пропавшая реликвия забрала с собой всю его силу и свет.

Дверь распахнулась глухо ударившись о стену. Не постучали. Не позвали. Просто вошли – трое ангелов в стальных доспехах, сверкающих, в лучах солнца за их спинами. Символы на их плащах говорили о том что пожаловали стражи порядка.

Отец Амаи поднялся из-за стола. Его ладони были в муке, на столе лежали фигурки зайчиков и ёжиков. Он каждый день старался порадовать детей, но видимо не сегодня. Солнар замер, не понимая что стражи делают в его доме, ещё и так бесцеремонно ворвавшись.

Из спальни вышла его жена, прижимая к себе одного из близнецов. Второй, только что проснувшись, шлёпал босыми ножками по полу, потирая глаза.

– Что… что случилось? – спросила она, глядя на незваных гостей.

– Мы ищем вашу дочь, Амаю, – прозвучал голос старшего стража. В его голосе не было ни злости, ни жалости – только нерушимый камень закона. – Где она?

– Амая в академии. – растерянным голосом сказал Солнар. – Зачем вам моя девочка?

– Её подозревают в похищении реликвии из сокровищницы Его Светлости короля Галларда. – Отчеканил страж.

Солнар побледнел.

– Что вы сказали?.. Это… какая-то ошибка. Амая… она в академии. Через неделю у неё выпуск. Она никуда не выходила из академии… Она… даже домой не появлялась… готовясь к…

– Имя зафиксировано магией на месте преступления… – прервал его страж. – Ошибки быть не может.

У второго стража в руках светился кристалл истины.

– Вы должны ответить на наши вопросы.

Мать медленно опустилась на колени. Малыш на её руках тихо заплакал, второй прижался к матери совершенно не понимая что происходит.

– Нет… это… не может быть… моя девочка…

Солнар всё ещё стоял. Но его руки мелко дрожали.

– Она… не сделала бы такого. Она не способна преступление. У неё доброе сердце. Всегда было…

Он замолчал, чувствуя, как взгляд стража пронзает насквозь. И где-то в глубине – как тень, появилась как заноза сомнения.

– Мы должны обыскать дом.

– Что?! – мать вскрикнула.

– Приказ короля, – просто сказал страж.

И просто прошёл мимо, ошарашенных родителей.

Вскоре один из стражей вышел из комнаты Амаи, держа в руке небольшой кулон. Он молча положил его на стол, рядом с недоделанным печеньем.

– Что это?

Портрет был крошечным, аккуратно написанным. Лицо на нём было юное, но серьёзное. На обороте тонким, но твёрдым почерком выведено:

"Я отомщу."

Солнар медленно опустился на скамью.

– Это Торин… наш старший сын. Он погиб на границе пять лет назад. Амая… она долго не могла смириться… она хранила этот портрет. И всегда носила с собой, всегда.

Страж ничего не ответил. Только забрал портрет, аккуратно пряча его в деревянную коробку.

– Вы… не думаете же вы, что… – голос матери оборвался.

– Мы не делаем выводов. Мы собираем улики, – ответил старший. И, направился к выходу, но задержался у порога.

– До завершения расследования вам запрещено покидать дом. Если Амая вернётся – вы обязаны незамедлительно сообщить. В противном случае… – он взглянул на близнецов, – …вы станете соучастниками.

Стражи ушли. В открытую дверь ярко светило солнце, но оно уже не радовало тех кто смотрел им вслед.

Когда Галларду сообщили о пропаже Амаи, его лицо не изменилось. Но в его глазах, серебряных и холодных, мелькнуло то, что обычно скрывается за слоем железной решимости. Ему нужно было успокоиться. Но, похоже, эта новость выводила его из равновесия.

– Что значит, её нет ни дома, ни в академии? – его голос, как всегда, глубокий и строгий, звучал с таким презрением, как будто вопрос уже сам по себе был оскорблением.

Он повернулся к своему советнику.

– И нигде нет её следов?

Советник кивнул, пытаясь найти слова, чтобы оправдать отчёт:

– Ваша Светлость. Всё что удалось узнать о ней здесь, – он похлопал по папке с докладом. – Позвольте я вам зачитаю.

Галлард лишь махнул рукой.

– Амая дочь Солнара. Друзей нет, одиночка. В академии много времени уделяла искусству боя и изучению истории. Замкнутая, но была на хорошем счету у преподавателей. После окончания академии ей хотели предложить место на факультете истории и мифологии. Мы проверили все возможные места. Она действительно пропала. Нет свидетельств, что кто-то её видел в последние три недели…

– Где её видели в последний раз?

Советник полистал отчёт и ответил:

– На торжественной экскурсии в сокровищницу. После этого никто не может вспомнить видел ли её. Кто-то говорит что она вернулась в академию со всеми. Кто-то что не видел её с того дня. А преподавательский состав уверен, что она отправилась домой. Что б перед выпуском побыть с родными и подготовиться к празднику. Однозначных данных нет.

– Ты мне говоришь, что она могла это сделать? – его голос стал всё холоднее, и в его глазах вспыхнула искра, готовая расплавить всё вокруг.

– Мы не можем сделать однозначный вывод из имеющихся данных. Всё что известно, это то, что она приходила в сокровищницу. И то что она пропала, примерно три недели назад.

– Примерно, не точно, не могу знать! Вы что все в один день забыли как вести расследования? Не можете найти девушку? Уйди с глаз моих!

Советник, поклонившись, удалился.

Галлард остался один. Величественный зал, отливавший мраморным светом, казался вдруг чужим. Он стоял, не двигаясь, серебряные глаза устремлены в пустоту – будто пытался взглянуть сквозь ткань времени, вырвать у прошлого ответ: кто украл меч? Но он не мог управлять временем. Только властью. Что-то в этом отчете сотрясало его внутреннюю опору. Он никак не мог уловить момент, когда хаос, начал проникать в его мир. Похищение реликвии, исчезновение ученицы, одиночки… Он знал, чувствовал что этот не случайность.

Галлард развернулся, его движения стали резкими, почти властными, как всегда, когда он что-то решал. Он шагал по тронному залу, держа руки за спиной, но даже в этих привычных движениях ощущалась напряженность. Его шаги глухо отзывались от камня, будто эхо чьего-то приговора. Он знал, что потерять контроль – значит, потерять всё. Этот случай был больше, чем просто происшествие. Это был вызов. Вызов, который ему придётся встречать. Сейчас он не мог позволить себе промедление.

Вопросы. Право. Ответственность. Всё это переплеталось в его уме, как канаты, запутывающиеся между собой. И вдруг он замер. От появившейся мысли по спине пробежал холодок.

Аллод, вот кто был причиной всего этого. Это не могло быть иначе. Каким-то образом он умудрился завоевать доверие этой девушки. Каким-то образом он вывернул её разум. Заманил, подтолкнул предать свой народ. В этот раз он зашёл слишком далеко.

И всё же… Всё же в глубине души его пылал страх – страх, что контроль может ускользнуть. И Амая могла стать той искрой, которая разрушит всё, что он строил. Станет ветром, что качнёт чашу весов в сторону тьмы.

Руки Галларда мелко дрожали от сдерживаемых эмоций. Нужно было действовать и действовать немедленно.

Голос Галларда разрезал тишину:

– Рохэйс!

Через несколько секунд дверь открылась, и советник вошёл с опущенной головой. Лицо его было всё так же напряжено, но взгляд – с надеждой, будто он ещё мог исправить допущенную оплошность.

– Что… ей было дорого?

Советник замер.

– Простите, Ваша Светлость?

– Ты сказал: она одиночка, друзей нет. Но у каждого есть слабость. Что-то, к чему он прикипел. – Галлард подошёл ближе, пристально глядя. – Узнай. И быстро.

Рохэйс, нервно порывшись в папке, вытащил конверт, и достал оттуда кулон.

– Этот… портрет. Мы нашли его среди личных вещей. На обороте – надпись.

Он передал его Галларду. Тот взглянул.

На портрете юноша в воинском облачении. Серьёзный взгляд. Достаточно молод. На обороте выведено:

"Я отомщу."

– Кто он? – тихо спросил Галлард.

– Торин сын Солнара, старший брат Амаи. Выпустился пять лет назад. Через месяц после начала службы исчез при атаке на приграничное поселение. Считается погибшим.

– Кто приказал направлять вчерашних выпускников на рубежи?