Обречённые на любовь.

– Что же ты увидел в ней, друг мой? Неужели она стоит того, чтобы ты обратил на неё внимание? – Едва слышно спросил Кадир, глядя вслед улетающему другу.

***

Небольшой особняк одиноко стоял среди серых равнин, ближе к берегам великой реки. Здесь, на самой границе миров, солнце прорывалось сквозь щели между двумя реальностями – всего на несколько часов в день.

Аллод приземлился тяжело, почти глухо, щитом крыльев заслоняя от ветра ту, что держал на руках. Его сапоги глубоко врезались в глинистую почву. Он взглянул вверх. Небо только начинало бледнеть, готовясь вспыхнуть первыми лучами. Хриплое дыхание светлой, говорило о том, что времени почти не было.

Аллод толкнул ногой тяжёлую дверь. Она с треском распахнулась. Внутри было пусто, заброшено… С тех пор как светлые стали нападать на приграничье, Лускар опустел. Но стены стояли, и сквозь высокие окна пробивались полосы света.

Он быстро нашёл единственную уцелевшую кровать – старую, скрипучую, покрытую запылённым покрывалом. И аккуратно уложил Амаю на жёсткий матрас.

Она не очнулась. Только тонкая складка между бровями дрогнула – признак боли даже в беспамятстве.

Аллод поправил плащ и на миг замер, всматриваясь в её лицо. Глаза. Эти яркие, дерзкие глаза, которые смотрели на него с вызовом, теперь были закрыты. Он ощутил, как что-то горькое заползает под рёбра. Она ведь почти ребёнок. “Надеюсь это её собственная глупость, а не план Галларда.” Ему хотелось верить что брат не стал бы отправлять к нему убийцу. Но пока она в беспамятстве, этого не узнать. Но только ли это заставляло его бороться за её жизнь? Ответа у него не было.

– Держись, – голос его был глухим, почти шёпотом. – Я не позволю тебе умереть.

Снаружи послышались крики и топот: подоспели воины, лекарь, Кадир…

Аллод сел рядом с ней на запыленную кровать. И просто сидел, наблюдая как первые лучи света медленно, мучительно медленно ползут по полу, приближаясь к постели.

Капли пота выступили на её лбу. Он заставил себя не тронуть её, не вмешаться магией. А просто стереть капельки пота. Это должна быть сила света, а не тьма демона. Только так, она сможет выжить.

Аллод впервые за долгие века почувствовал, как больно и страшно может быть ожидание.

Он сидел, неподвижный, как статуя, в той комнате, где солнце касалось пола жалкими, выцветшими пятнами света. Он смотрел на Амаю, её бледную, иссохшую кожу, и понимал – этого недостаточно. Этих лучей мало. Это не жизнь. Это жалкая подачка.

В уголках его души что-то надрывно застонало. Нужно было что-то делать, пока не стало слишком поздно.

Не выдержав он шагнул к кровати, стянул плащ, откидывая его в сторону. Поднял Амаю на руки – так легко, словно она была не живым существом, а отблеском света на воде. Её тело было почти невесомым, горячим, изломанным.

Дверь сорвалась с петель под напором его воли. И он вышел во двор.

На миг демоны замерли. Все, кто был там – стражи, лекари, маги – обернулись к нему… и увидели.

Их король и светлая. Беззащитная, хрупкая, в его руках.

Аллод вскинул голову к небу. Солнце, проклятое, редкое солнце, прорезало небо узким лезвием света.

Он сорвал с неё тонкую рубашку одним движением, оголив её худое, обожжённое жаром болезни тело. И сам стал между ней и всем остальным миром. Его крылья раскрылись за спиной – огромные, переливающиеся алыми бликами по краям, будто сама кровь вскипала на перьях. Он укрывал её от любопытных глаз. Словно беспокоясь о её чувствах.

Воины, молча повернулись к нему спиной, образовав живую стену вокруг.

Аллод держал Амаю на руках, подставляя её крошечное тело под солнце. И когда солнце коснулось её кожи. Сначала не происходило ничего. Один бесконечный, колючий миг.

А потом её тело дрогнуло. Тонкие пальцы едва заметно вздрогнули. По коже пробежал тёплый золотистый свет, словно её кровь вдруг вспомнила как течь. Мерцание усилилось, с каждым ударом сердца растекаясь по венам, по запястьям, по груди. Её тело начало сиять – мягко, тихо, будто тлеющая в ночи свеча.

И Аллод почувствовал это каждой своей клеткой: жизнь возвращалась. Медленно. Упрямо. Светлая, что шла по краю, теперь шла назад.

– Ты не умрёшь… – шепнул он, голосом, похожим на клятву.

Вокруг замерло всё. Даже ветер затаил дыхание, не смея потревожить этот момент.

И только солнце, нежданный гость в мире демонов, дарило своё тепло – той, ради которой король, нарушил все правила и традиции.

Последние лучи солнца дрожали на коже Амаи, словно не желая отпускать её обратно в ледяную темноту. Аллод стоял, не шевелясь, сжимая её в объятиях, пока золотое сияние медленно угасало.

Когда последний отблеск солнца скрылся за горизонтом, один из воинов – не осмеливаясь заговорить – молча протянул ему тёмный плащ.

Аллод взял его, укутывая Амаю с такой бережностью, словно заворачивал новорожденное дитя. Его лицо оставалось бесстрастным, но в затылке гудела горячая, тяжёлая боль. Слишком много света, от которого он давно отвык. Он не издал ни звука. Только шагнул вперёд, так тяжело, словно весь мир придавил его плечи. Он смотрел на неё и понимал что завтра придёт снова. Что никому не позволит вот так держать её на руках. Не позволит кому-то прикасаться к ней. Это чувство пугало его, никогда ещё он не чувствовал ничего подобного. “Я не позволю ей умереть, пока не пойму что она делает в моём мире.”

Дом уже ждал. Камин пылал жарким огнём, рассеивая полумрак мягким, успокаивающим светом. На кровати – чистое бельё, свежие ткани, пахнущие лекарственными травами. И Тойрун – верный, бесшумный, как тень, стоявший у стены с тревогой в глазах.

Аллод осторожно опустил Амаю на постель. Медленно, нежно, ему казалось что от любого грубого движения она могла рассыпаться в его руках, как сухой лепесток.

Он поправил край плаща, укутывая её до подбородка, задержался на миг – всего на миг – взглядом на её лице.

Было мало. Этого солнца сейчас было мало. Но это был первый шаг. И он сделает второй. И третий. И все, какие понадобятся.

Он не сказал ни слова. Просто развернулся и ушёл в ночь.

Тойрун и лекарь остались рядом, единственными стражами её хрупкой жизни.

А за окном медленно, тягуче, над миром демонов расстилалась ночь.

***

Прошла неделя, и каждый день был подобен следующему. Сквозь окошко в её комнате проникали слабые лучи солнца, словно осторожные прикосновения, которые едва успевали согреть её кожу. Но она не знала, что эти лучи – не единственное, что спасало её.

Она не знала что каждый день король демонов приходит к ней. Что укрывая от всего мира своими крыльями, держит на руках, до тех пор пока не исчезнет последний луч солнца.

Память была туманной, и в моменты сознания Амая лишь ощущала беспокойную тишину и чей-то присутствующий взгляд. Это был не Тойрун, его незаметные движения и холодное молчание всегда оставались в тени. Это был кто-то другой. Кто-то сильный, чей взгляд проникал в самую душу, но оставался недоступным.

Она не знала, как часто ему приходилось бывать рядом, как часто он уводил её от края смерти, как часто её тело теряло и восстанавливало силы. Но она чувствовала, как её тело наполняется каким-то внутренним светом – малым, но всеобъемлющим.

Тойрун был рядом, незаметный и незаменимый. Он ухаживал за ней. Поддерживал её, но его глаза всегда оставались холодными. И даже когда его руки касались её кожи, она ощущала в них холодную уверенность. Он был здесь не для того, чтобы жалеть её. Он был здесь, чтобы следить.

Лекарь приходил каждый день, меняя компрессы и давая её телу ещё одну дозу каких-то зелёных жидкостей. Он не говорил много, но в его взгляде можно было прочитать: “Может быть, выживет, может быть, нет.” Он был осторожен в своих прогнозах, но не скрывал того, что её тело ещё не полностью восстановилось. Амая чувствовала, как слабость отравляет её силы, но она всё равно не могла вспомнить, что стало причиной её болезни.

И вот, когда на закате очередного дня, в её раздумьях не осталось ничего, кроме обрывков света и темных теней, на пороге её комнаты вновь появился кто-то.

Она не могла определить, кто это был. Это мог быть кто угодно: Тойрун или кто-то из воинов, но она чувствовала странную холодную тяжесть в воздухе. Тот, кто вошёл, оставил за собой атмосферу напряжения, но так и не сделал ни одного движения.

– Ты снова здесь, – едва слышно произнесла Амая, не в силах поднять взгляд.

Тойрун стоял в тени, его глаза хранили свою неизменную дистанцию.

– Ты ещё не умерла, светлая, – его голос звучал ровно, без эмоций, как всегда.

И в этой молчаливой игре, каждый шаг был как проверка: кто выдержит дольше, кто первым сдается. Амая снова закрыла глаза, не в силах бороться с жаром, который терзал её. Даже его холодный взгляд мог бы обжигать, если бы она была на другом конце этого столкновения.

Он был рядом. Он был нужен. Но почему она не могла принять этого? Почему он, тот, кто всё это время был тенью, был теперь чем-то больше, чем просто помощником? Почему ей не дали умереть? Почему…

С этими мыслями она погрузилась в забытье, закрывая глаза, не чувствуя больше ничего.

Глава 4.

Тишина в комнате была почти звенящей. Лишь огонь в факелах потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на каменные стены. Аллод стоял у окна, глядя в темноту. Где-то далеко, за горами, начинался светлый мир, но был вопрос светлый ли он.

– Что тебя беспокоит? – спросил Аллод глядя в окно.

– То что ты сам отнёс её туда, – раздался за спиной голос Кадира. – На своих крыльях, не дожидаясь ни лекаря, ни охраны. Все видели. Всё замерло. Даже ночь, кажется, перестала дышать. О чём ты думал?

Аллод не обернулся.

– Она умирала.

– Умирали и другие, до неё. – Кадир шагнул ближе. – Но не помню, чтобы ты кого-то носил на руках. Да ещё и в Лускар. Не ближний путь и не самое безопасное место сейчас.

Аллод молчал. Он сжал руки за спиной.

– Она пришла ко мне с мечом. – Его голос был спокоен, но напряжён. – И ведь кто-то передал ей его. Кто-то очень близкий к Галларду, или он сам. Я не могу позволить ей умереть, не узнав правды.

– О, ты умеешь красиво оправдывать свои поступки, – Кадир усмехнулся, но без веселья. – Только вот ты сам себе всё меньше веришь. Признай: ты держишь её рядом не потому, что она – угроза. А потому что она стала для тебя вопросом. Загадкой которую ты не можешь разгадать.

Аллод обернулся. Его взгляд был ледяным.

– Я всегда решаю возникшие вопросы. А она всего лишь ключ к пониманию того, чего ждать с той стороны.

– Ключ не всегда открывает нужную дверь, – спокойно ответил Кадир. – И ты это знаешь. Только вот… с ней всё не так просто. Ты говоришь, она ключ? Убедись, что не держишь его слишком крепко. Ключи склонны ломаться.

Он развернулся и направился к двери, но остановился на полпути.

– Я знаю, ты не ошибаешься в противниках и союзниках. Но в ней ты увидел нечто такое, что сам боишься назвать. Будь осторожен, Аллод. Слишком многое на кону.

И он ушёл, оставив короля демонов в холодной тени его собственных мыслей.

***

Комната всё ещё пахла зельями. Огонь в камине потрескивал, а за окном сгущался уже ставший привычным полумрак. Амая сидела на кровати, укрытая до пояса, вглядываясь в стоящую у двери тень.

– Ты ведь не спишь? – тихо спросила она.

Тишина. Лишь слабое движение – как будто воздух дрогнул.

– Знаешь, ты пугаешь больше, чем любой демон.

– Хорошо, – прозвучал сухой ответ.

Амая нахмурилась.

– Это было не комплиментом.

– Знаю.

– Ты вообще когда-нибудь говоришь больше одного слова?

Он ответил, после долгой паузы:

– Когда нужно.

Она сжала зубы и вздохнула. Не злилась – скорее устала. В голове было тяжело от обилия эмоций, тело всё ещё не слушалось, а в груди затаился страх, который она пыталась не замечать.

– Ты ведь ухаживал за мной? – спросила вдруг, уже тише.

– Да.

– Зачем?

– Приказ.

– А если бы не приказ?

Он медленно поднял голову. Глаза – белые, тусклые, как две мёртвые звезды – встретились с её взглядом.

– Я бы всё равно остался.

Она чуть сжала простыню пальцами.

– Почему?

– Не люблю, когда кто-то умирает рядом.

И снова тишина. Но на этот раз… в ней было что-то тёплое.

Амая долго смотрела в окно, где в узкой щели между серыми облаками пробился тусклый луч солнца. Такой редкий, как дыхание весны в этом холодном мире.

– Я хочу выйти, – тихо сказала она, не оборачиваясь.

За её спиной не было ни звука, но она чувствовала, как он приблизился. Через мгновение лёгкий шелест ткани – и на её плечах оказался плащ. Тёмный, грубый, с чужим запахом, но… тёплый.

Тойрун молча подал ей руку. Пальцы Амаи дрогнули, когда она взялась за него. Его кожа была холодной как лёд. Не живой – камень под снегом, застывшая река. Но держал он крепко, и шаг за шагом она преодолевала короткий путь до крыльца.

Впереди была лестница. Всего три ступени. Но после болезни они казались склоном горы. Он не торопил. Не подгонял. Лишь шагал рядом, словно тень.

Во дворе была скамейка – тёмная, грубая, будто вырезанная из чёрного дерева. Она дошла до неё, задыхаясь, и опустилась, едва не соскальзывая. Солнце скользнуло по её лицу – слабое, но живое. Тепло обожгло кожу, и на глазах выступили слёзы.

– Оно… настоящее, – прошептала она, поднимая лицо к небу. – Я думала, больше не почувствую его.

Тойрун стоял рядом, неподвижный, словно статуя.

– Спасибо, – сказала она, не глядя на него.

Он не ответил.

– Ты всегда молчишь?

– Нет, – прозвучало после паузы.

Она медленно повернулась к нему.

– А когда говоришь… ты искренний?

Он опустил глаза.

– Иногда.

Она кивнула, принимая это. А потом добавила, едва слышно:

– И это уже лучше, чем ложь.

И они сидели так – светлая и тёмный, под редким солнцем мира, где даже тепло нужно было заслужить.

Тишину двора нарушил мягкий, но властный голос:

– Что, по-твоему, ты творишь, Тойрун?

Амая вздрогнула, сердце сорвалось с места. Из-за дома, с лёгким постукиванием трости по каменным плитам, вышел старик. Его волосы, седые, как пепел, спадали на плечи, кожа была серой, с лёгким голубоватым отливом. Над лбом возвышались два аккуратных рога, больше похожих на отголоски утраченной силы. Но самое страшное – глаза. Цвета заката. Тёмно-оранжевые, с золотистой каймой – они смотрели будто сквозь неё, в самую душу. Серая мантия была покрыта лекарскими рунами. И Амая вздрогнула. Это лекарь, но он демон. Это был демон. И он к ней прикасался.

Внутри Амаи всё сжалось. Паника взлетела горячей волной – да, её спасли, вытащили с того края, но кто… демон. Он лечил её. Прикасался к ней, светлой.

Но вместе с этим зарождалось и другое чувство. Тихая благодарность, к тому, кто вернул дыхание её лёгким, а тепло рукам. Этот демон, несмотря на свою природу, спас её. Не побрезговал прикоснуться к светлой. Не отравил, не навредил. Сам факт того что такое вообще возможно с трудом укладывался в её голове.

– Ты вообще понимаешь, что ей ещё рано вставать? – продолжал отчитывать Тойруна демон, и его голос напоминал огненный шквал – негромкий, но неумолимый. – Это не игрушка. Это хрупкое, живое создание! И ты выпустил её в холод, солнце почти зашло, зачем ты вывел её?! Столько усилий… и одна твоя глупость может всё разрушить!

Тойрун молчал. Он просто стоял рядом с Амаей, как прежде, словно всё происходящее его не касалось.

Амая, медленно поднялась с лавки, и заговорила:

– Он… не виноват. Это было моё решение. Я попросила. Он… просто помог.

Слова прозвучали тише, чем ей хотелось, но в них была решимость. Она даже сама не сразу поняла, что сделала – защищала его. Шейпшера. Существо, от чьего одного взгляда у неё дрожали пальцы.

Лекарь, не ожидавший такого, на миг замолчал. Потом резко выдохнул.

– Характер есть. Это хорошо. Но тело твоё ещё не согласно с этим характером, дитя света. Так что марш в дом. И не вздумай больше вставать без моего разрешения. – Он покосился на Тойруна. – И ты, если не хочешь, чтобы я отстранил тебя, следи за ней как следует.

Тойрун кивнул, коротко, еле заметно.

Амая медленно повернулась к нему. Она больше не боялась – почти. Только где-то на краю сознания, когда взгляд натыкался на его белые, безжизненные глаза, сердце всё ещё сжималось. Но больше не от страха. А от чего-то другого, чему она пока не могла дать имени.

В комнате было тихо. Только огонь в камине потрескивал, да лёгкий ветер шевелил занавеску, приоткрытом окне, в мир, где солнце уже клонилось к горизонту.

Амая лежала, прислушиваясь к себе, к звукам вокруг, к тишине. Слабость ещё держала тело, но разум был острым. Острым, как клинок, что она должна была вонзить в сердце короля демонов.

Дверь открылась бесшумно.

Амая напряглась, перевела взгляд на вход… и сердце сжалось. Он. Король демонов.

Он вошёл неторопливо, как будто просто пришёл взглянуть на нечто любопытное, не более. Его шаги не отдавались гулом, как у других. Он двигался, словно тень. Чужой. Могучий. Невероятно живой.

– Ты… – выдохнула она, голос прозвучал хрипло.

Слова застряли в горле.

– Я. – ответил он просто.

Он остановился в нескольких шагах от кровати, глядя на неё, как смотрят на загадку, не решённую ни временем, ни словами. Несколько секунд молчал. Только его взгляд изучал её, медленно, будто собирая обрывки, что когда-то сложатся в истину.

– Ты пришёл посмотреть – жива ли я? Никак не дождёшься моей смерти? – её голос дрожал, но не от страха. От ярости. От бессилия.

Аллод грустно улыбнулся. “Значит не помнит, как оживала в моих руках. Ну что ж возможно это к лучшему.”

– Я пришёл узнать, что ты делаешь в моём мире, с мечом, которого не должно было быть у тебя.

– И ты думаешь, что я скажу? – произнесла она холодно, с усмешкой, почти торжествующе.

– Нет. – ответил он спокойно. – Думаю, ты будешь молчать. Но мне важно услышать не слова. Мне важно как ты молчишь.

Она отвернулась, стиснув зубы.

– Отвечай честно, – голос его стал ниже. – Меч тебе дал Галлард?

Она вздрогнула. Не потому что, не ждала вопроса, потому что он знал о мече. Знал явно больше чем должен был.

– Ты хочешь, чтобы я предала свой мир? – в глазах вспыхнула искра. – Сказала то что поможет тебе пойти и уничтожить всех нас? Нет. Даже если бы я умирала – я бы всё равно…

– Ты уже умирала, – перебил он. Тихо. Почти с сожалением.

Тишина. Она не знала, что сказать.

– Я не убил тебя. Хотя мог. – Он сделал шаг ближе. – Я не пытал тебя. Хотя был бы в своём праве.

– Ты… сделал хуже, ты наблюдал как я умираю? – прозвучало с насмешкой. – Это твоя игра? Мучить молча?

– Нет. – он опустил взгляд на её руки, худые, ослабшие. – Это не игра. Это поиск.

Она молчала. И в этом молчании была уже не ненависть. Скорее – страх того, что не понимает.

– Ты боишься меня? – спросил он вдруг.

– Я боюсь, – призналась она. – Но не тебя. А себя рядом с тобой.

И, как только эти слова сорвались с её губ, она пожалела. Это вырвалось. Необдуманно. Не вовремя. Он не должен знать что больше всего она боится того ради чего пришла… боится убить. Об этом легко говорить, но когда она даже в мыслях вонзала меч в его грудь, внутри всё сжималось в один сплошной комок боли. Словно она протыкала своё сердце, а не его.

Аллод наклонил голову, как будто только что услышал нечто важное.

– Ты должна была подумать о своих страхах до того как прийти в мой дом с мечом в руках. Если ты так боишься запятнать свою светлую душу, не стоило брать в руки оружие.

“Точно, вот что так болит при мысли об убийстве… душа.” осенило Амаю, и она посмотрела на него, так словно он решил нерешаемую задачу.

Он развернулся, уходя так же беззвучно, как вошёл. Но на пороге остановился.

– Отдыхай. В следующий раз я задам вопросы иначе.

И исчез.

***

Балкон замка демонов был холодным, продуваемым насквозь ветром. Здесь не было уюта, как в тронном зале или тени каминных арок. Только камень, ночь и высота. Именно здесь, в этой одинокой точке, Аллод привык думать. Здесь его никто не отвлекал. Здесь он мог быть собой – не королём, не сыном Небесного Отца. Просто собой.

Он стоял, опершись ладонями о холодный парапет, и смотрел вниз. Туда, где плыли сумерки, где огни сторожевых башен едва различались сквозь туман.

"Я боюсь, – сказала она. – Но не тебя. А себя рядом с тобой."

Слова впивались в разум. Не из-за их смысла – из-за правды. Она шла его убить. Была готова. В её глазах тогда был огонь. И всё же… она дрожала. Не от страха. От того, что знала цену.

"Светлая, такая светлая… Что же ты делаешь?"

Он сжал кулаки. Костяшки побелели. Её признание пробило брешь в его понимании их мира. Светлые… Они веками учили своих детей ненавидеть тьму. Учебники, клинки, проповеди – всё ради того, чтобы один день кто-то, вроде неё, пересёк Лусару и погиб в мире тьмы.

Но что им говорили в светлом мире, если девушка, готовая убивать, боится не демона – а себя рядом с ним? Боится что действительно убьёт и станет такой же тёмной, как и все здесь.

Он взглянул вверх. Звёзды холодно сияли в небе, словно хотели подарить этому миру хоть каплю света. Галлард, неужели это он послал её – зная, что она не убийца. Зная, что это разрушит её изнутри.

"Какой отец отправляет своих детей на смерть?"

С этими мыслями Аллод почувствовал, как магические татуировки под кожей едва заметно зазвенели, отзываясь слабым жаром. Он не был мягок. Не был добр. Но в этом вопросе он был прав – дети не должны умирать за ошибки родителей. Он считал свой народ своими детьми, но видимо Галлард мыслил иначе.

“Или он понадеялся что она справиться, что сможет завлечь меня. Она достаточно мила. Достаточно юна. Достаточно… наивна и возможно даже имела бы шанс разделить со мной ложе. А потом воткнуть в меня меч. Но глупо попалась. Так вот в чём его игра!”

Лицо Аллода исказилось гневом. Но он быстро взял себя в руки. Завтра он снова придёт к ней. Не за словами. За истиной. И может быть… за ответом, почему свет может родить тьму – и назвать это благом.

Аллод так и стоял у перил, мрачный, погружённый в мысли. Ветер играл краем его тёмного плаща. Когда из тени появляется Валесса – тонкая, изящная, с улыбкой, способной сразить целое войско. Он был настолько погружен в себя что не заметил, как в тишине её шаги отразились от камня.

– Говорят, ты таскал светлую на руках, как романтический герой из сказок, – промурлыкала она, облокачиваясь на перила рядом. – Скажи, это правда? Или просто слухи от скучающих стражников?

Аллод даже не шевельнулся. Тишина затягивалась. Валесса прищурившись, разглядывала его профиль.

– Или… – продолжила она, чуть склонив голову. – Это действительно правда? Вот уж не думала, что одна голубоглазая пташка сможет растревожить сердце нашего ледяного монарха.

Он наконец заговорил, так и не взглянув на неё. Голос напоминал в этот момент сталь, скрытую в бархате:

– Ты пришла обсудить свежие сплетни Лесс?

– О нет, но ты сам в этот раз стал сплетней, милый. Я должна была убедиться – вдруг ты заболел. – Валесса обвела его взглядом. – Или… заразился светом?

Аллод резко повернулся к ней. Золотые глаза уже пылали алым, но голос был всё ещё спокоен:

– Я спас заложницу, обладающую ценными знаниями. Всё остальное – ваша больная фантазия.

– Ах, прости-прости, – театрально прикрыв рот рукой, прощебетала демоница. – Я просто подумала: если ты начал спасать врагов, значит что-то изменилось. И мне, стоит быть настороже. Может она уже пробралась в твоё сердце.

Он не ответил. Валесса подошла ближе, осторожно дотронувшись кончиками пальцев до его волос.

– Скажи честно, Аллод… Ты боишься, что если заглянешь в её глаза слишком глубоко, то увидишь в них больше чем хотел бы?

На этот раз он посмотрел на неё долго, пристально. Но ответа снова не дал. Она улыбнулась, отступая на шаг.

– Молчи, если хочешь. Но только учти: такие истории редко заканчиваются миром. Особенно между светом и тьмой.

Валесса ушла, а он ещё долго слышал звук её тонких каблучков на каменном полу коридоров.

Глава 5.

Комната утопала в полумраке, но утренние лучи солнца уже пробивались сквозь занавеси, рассыпаясь по полу золотыми лентами. Амая сидела на краю кровати, обернувшись к окну. Свет касался её кожи, пробуждая в ней силу, но внутри пылало другое – нетерпение.

План побега созрел ещё вчера. Чувствовала она себя достаточно хорошо. После болезни прошла почти неделя и оставаться здесь дольше она не планировала. Этот мир словно давил на неё. Словно не давал вдохнуть полной грудью.