Обречённые на любовь.

Амая осталась одна. Солнце только начинало окрашивать край неба в серебристо-розовый. И, не дожидаясь, пока оно взойдёт полностью, она шагнула в воду.

Лусара приняла её без звука. Только круги по воде разошлись далеко-далеко как шепот: она ушла.

***

Утро было слишком тихим. Служанка вошла в комнату со сладковатым запахом каши и сухофруктов. И застыла. Поднос выскользнул из рук, упал на пол – с глухим звоном, будто на рассвете ударили в похоронный колокол.

Смятая постель. Распахнутое окно. Разбросанные вещи. Пусто.

– Нет… – выдохнула она, и уже через мгновение бежала путаясь в длинном подоле.

Двери покоев Аллода резко распахнулись от её толчка.

– Мой король! – закричала она, падая на колени, дыхание рвалось. – Светлая… она… сбежала!

Аллод не сказал ни слова. Только взгляд, только короткий вдох. И через миг, он прыгнул в окно, разрезав воздух как копьё. Крылья взметнулись чернильными парусами, и он полетел. Быстро. Чёрной стрелой сквозь предутренние сумерки.

Он знал, куда. Там, где Лусара делает изгиб. Где старая переправа ушла под воду ещё тысячу лет назад.

Берег всё ещё был далеко. Но он увидел её с высоты – хрупкую точку, барахтающуюся на фоне тёмной воды, как мотылёк в воронке. Она тонула.

– Нет… – прохрипел он. И сложив крылья, стрелой понёсся вниз.

Он упал как метеор. Земля глухо вздрогнула под его ногами, когда он приземлился на берег. Он шагнул в воду, не колеблясь. Лусара зарычала, обрушивая на него волны, словно не хотела отдавать свою добычу. И в следующий миг он нырнул.

Она уходила под воду как камень. Глаза раскрыты. Руки вяло шевелятся, уже без сил.

Он подхватил её и через мгновение, они вынырнули вместе. Он держал её крепко, прижимая к себе. Она закашлялась, хватая воздух, обессиленно всхлипнула.

– Глупая, – прошептал он, прижимая её к груди. – Ещё бы миг – и я бы не успел.

И Лусара, признав его силу. Лёгкой волной вынесла их на берег – мокрых, с дыханием, сбившимся в шёпот, и сердцами, что не понимали, кому теперь принадлежать.

Он держал её на руках – мокрую, дрожащую, с прядями волос, прилипшими к щекам. Амая открыла глаза. И тут же попыталась вырваться.

– Отпусти! – выдохнула, отбиваясь слабыми руками. – Я не вернусь! Я… я не хочу! Я должна идти! Отпусти, слышишь?! Отпусти меня!

– Тише, – только и сказал он, спокойно, как будто её крики – не вопль души, а лишь ветер.

Она замахала руками сильнее, и закашлялась, грудь ещё жгло от попавшей в лёгкие воды. Глаза блестели от слёз.

– Лучше утонуть, чем быть виновной в их смерти! Лучше умереть! – выкрикнула, голос сорвался в рыдание. – Зачем я тебе?!

Он не ответил. Только обнял крепче, прижав к себе, как хрупкую птицу, согревая. Его тело было горячим, как закат над скалами, и это тепло медленно проникало в её тело, унимая дрожь. Он молчал, пока она плакала. Молчал, пока сражалась с ним в истерике. Молчал, пока не затихла.

Но вдруг… Он замер. Лёгкий поворот головы, будто ветер шевельнул его волосы. Зрачки сузились, взгляд стал другим – внимательным, хищным.

– Тихо, – прошептал он.

Амая подняла на него заплаканные глаза, не сразу сообразив что происходит. Он закрыл ей рот рукой. Негрубо, но настойчиво.

– Молчи, – сказал ей прямо в ухо, тёплым, едва слышным дыханием. – Мы не одни.

Она застыла. Даже сердце, казалось, забыло, как биться. Но вдруг мысль словно огнём прожгла её сознание. “Это наверное наши. Я должна вырваться, это мой шанс.”

В кустах – шорох. Едва уловимый голос. Как будто кто-то говорит… слишком тихо, чтобы разобрать слова, но достаточно, чтобы понять, их кто-то нашёл.

Амая стала яростно вырываться. Но он был сильнее, и с каждой её попыткой прижимал к себе всё сильнее. И тогда она укусила его за руку которой он закрывал ей рот. Он даже не вздрогнул, хотя она отчётливо почувствовала вкус крови. Он не отпустил, лишь сквозь зубы прошипел ей на ухо.

– Твоя смерть точно не решит твою проблему.

Её глаза расширились, в них вспыхнул страх. Она посмотрела на него, ища ответ. “А может это не ангелы? Но, кто тогда? Чего он испугался?” Сам король демонов замер. Теперь это испугало её. Шорох усилился. Это был не просто звук – это были слова. Угрожающие, спокойные, слишком тихие для её ушей, но отчётливо различимые им.

Амая почувствовала как тело Аллода напряглось. Его глаза вспыхнули. Алый огонь разгорелся в зрачках, как пламя древнего гнева, вспоротого ночной тенью. По шее и скуле скользнули руны, разгораясь языками жара. Даже по его волосам, влажным после купания, пробежал жаркий ветер – всполохи огня, как отблески внутреннего вулкана.

Амая испуганно сжалась, не зная чего ожидать. Но он не двинулся. Не бросился в бой. Не метнул клинок из тени.

Он опустил лицо к её щеке, голос дрожал как натянутая тетива:

– Не бойся. Но сейчас – тише воды. Мёртвая ты ничего не сделаешь.

Медленно, очень медленно, он начал пятиться к лесу, крепко прижав её к груди. И по-прежнему закрывая её рот рукой. Тень деревьев поглотила их без звука. Даже птицы в ветвях не осмелились шелохнуться.

Он отпустил её, когда убедился что густая крона скрыла их от возможных глаз. Он опустил Амаю на землю – осторожно, как если бы держал в руках самое ценное. Но не успел он убрать руки, как она сорвалась.

– Ты!.. – закричала она, оттолкнув его и размахнувшись. Кулаки – беспомощные, лёгкие, как у ребёнка, – забарабанили по его груди. – Ты не понимаешь! Там моя семья! Они… они погибнут! Всё из-за меня!

Аллод не шелохнулся. Стоял как камень, в который врезалась волна.

– Верни меня! – крикнула она, хрипло, сорванным голосом. – Прошу! Отнеси меня обратно! Я умоляю! Ты не можешь… не можешь забрать меня и бросить их! Там мои братья… им всего два года… Два! Они не умеют даже говорить толком… Неужели тебе не жалко?.. Никого?

Он всё ещё молчал. Лишь глядел – с болью, что грызла его изнутри. И вдруг она осела. Просто рухнула на колени, как сломанная кукла. И закрыв лицо ладонями задохнулась от рыданий, не громких – но таких, от которых вянут листья, трескаются камни и умирают крылья.

– Пожалуйста… – прошептала она сквозь пальцы. – Пожалуйста…

И Аллод вдруг понял – перед ним не ангел и не беглянка. Перед ним – маленькая, смертельно уставшая девочка, в отчаянной попытке спасти хоть кого-то. Хоть что-то. Хоть часть души.

Он смотрел на неё долго. Руки её дрожали, лицо спрятано в ладонях. Хрупкая, будто её могла раздавить собственная тень. Он опустился рядом, обнял её, не как мужчина женщину, а как тот, кто хочет собрать разбитое сердце обратно.

– Тсс… – шепнул он, обхватывая её плечи. – Я с тобой. Я рядом.

Он погладил её по голове, не как влюблённый, а как отец успокаивает испуганного ребёнка.

– Ты сильная. И ты выживешь. Я не дам им тебя сломать.

Она затихла. Не от слов – от тембра его голоса, от тепла, что вдруг стало не обжигающим, а живым. Его руки больше не жгли, а держали её на плаву в собственных границах. Пауза затянулась. Он ждал. Она – замерла. Словно боялась разрушить это мгновение. Словно где-то в душе понимала больше, чем могла осознать. И только когда она перестала всхлипывать, он, по-прежнему мягко, спросил.

– Амая… как ты узнала?

Тон ровный, почти ласковый. Но внутри этого вопроса – острые грани стали. Потому что если она знает… значит, кто-то проговорился. А значит что в его доме тот кому нельзя доверять.

Она вздрогнула, едва он задал вопрос. Мелко, почти незаметно, но его рука всё ещё лежала на её плече – и Аллод почувствовал эту дрожь, как от тонкого хрусталя, который вот-вот треснет.

– Я… – голос её был хриплым, будто сломался где-то в груди. – Это неважно.

Он чуть отстранился, не грубо, нет – просто заглянул ей в глаза. Взгляд был не грозным. Но был тяжёлым.

– Амая.

Только имя. Без угроз, без приказов. Но она сжалась, словно под плетью.

– Я не могу… – прошептала она. – Если скажу – ты… ты его…

Она не договорила. Веки её задрожали. И он понял. Он смотрел на неё. А потом – тяжело выдохнул и убрал ладонь с её плеча.

– Понятно, – сказал он. Ни злости. Ни раздражения. – Он рискнул всем ради тебя. Значит… ты ему дорога.

Её глаза расширились. И он, с насмешкой, чуть склонил голову.

– Но ты не понимаешь… что если ты дорога ему – он стал уязвимым. А уязвимые тени – первыми становятся прахом.

Он встал. Сделал несколько шагов. И добавил уже тихо, почти ласково:

– Больше никому не верь, светлая. Только себе. И… возможно, мне. Потому что я всё равно не отдам тебе меч. Ни тебе. Ни твоему королю, – его голос был спокоен, как затишье перед бурей. – И я не хочу, чтобы они умерли.

Амая приподняла голову, глаза её покраснели от слёз, но в них затеплился огонёк – не надежды, нет. Скорее цепляющегося за жизнь отчаяния.

– Если… – продолжил он, оборачиваясь, – ты расскажешь мне правду. Всю. Про меч. Про то, зачем пришла. Про то, кого должна была убить. Я обещаю они не умрут.

Тишина казалась почти зримой, как пыль в солнечном луче.

– Да, – выдохнула она.

Он слегка вскинул бровь.

– Быстро ты согласилась.

– Ты обещал, – сказала она, и голос её дрожал, но звучал упрямо. – Ты сказал, что они не умрут. Если я скажу.

Аллод медленно вернулся к ней и присел рядом. Провёл пальцами по её щеке, убирая выбившуюся прядь, а потом – всё с той же ледяной внешней спокойностью – кивнул.

– А ещё я говорил никому не верить. Но тебе повезло, я всегда держу своё слово.

И в её груди сжалось всё. Она поняла: назад пути нет. Только вперёд. Только сквозь огонь – как в его глазах.

Глава 9.

Аллод, идя по коридору, говорил ровным, почти отстранённым голосом. Амая шла на шаг позади и внимательно вслушивалась в каждое слово. Он объяснял, что от неё потребуется: молчание, смирение и отчуждение.

– Послушай, Галлард не прост, и нам нужно, чтоб он сегодня поверил. От этого зависит жизнь твоих близких, – произнёс он. А его шаги эхом отдавались по пустому коридору. – Главное, не произноси ни слова, что бы ты ни услышала, что бы я не сделал, молчи. Любое неверное слово может стоить им жизни. Это всё что ты должна помнить.

Он повернул голову, чтобы понять, слушает ли она. Амая кивнула, соглашаясь, и он продолжил:

– Ты наденешь потрёпанные одежды. Не переживай, они новые – так нужно. Ещё будут ошейник, цепь и страж. И ещё, ты будешь связана. Демон с огненными рунами будет твоим “стражем”. Не бойся его. Хотя немного страха в глазах не помешает. Всё, что ты скажешь, Галлард услышит и увидит. Так что если сомневаешься в себе – скажи сразу, и я дам тебе зелье подчинения.

– Я всё сделаю, – едва слышно проговорила Амая.

Ей было страшно как никогда в жизни. Но сейчас на кону – жизни её родных. А ради них она готова была даже умереть. Она никак не могла понять, почему поверила ему. Почему сейчас идёт за ним и соглашается на всё. Может, потому что он не дал ей утонуть. А может, потому что в голову врезались его слова: “Я всегда держу своё слово”. Но можно ли ему верить? Он же демон…

Но иного выхода она не видела. Он не даст ей сбежать, а это всё же, хоть призрачный, но шанс.

Аллод остановился у двери. Обернулся и добавил:

– Иди готовься. Тебе помогут одеться и проводят ко мне. И главное, светлая, что бы ты ни услышала – просто верь мне.

Он ушёл, его тень ложилась длинным следом на пол коридора, а Амая осталась стоять на месте. Её взгляд был полон решимости и страха одновременно. Дверь в комнату открылась, и на пороге показалась знакомая уже служанка.

– Прошу вас, светлая. Я помогу вам одеться.

Спустя полчаса Амаю вели по длинным, запутанным коридорам. И вот наконец она оказалась в просторном кабинете, где стены были увешаны полками с книгами, а на столе валялись папки с документами. Всё было обычным и строгим, но её взгляд цеплялся за одну деталь: в левом углу стояло большое зеркало, отражающее весь кабинет.

Аллод стоял напротив зеркала. Его взгляд – через зеркало – был направлен прямо на неё. Амая замерла, не в силах отвести взгляд. Его глаза, полыхающие алым пламенем, приковывали к себе.

– Готова? – спросил он, и в его голосе не было ни малейшего намёка на заботу. Да и вопрос был больше похож на констатацию факта.

Она не ответила, но кивнула, пытаясь подавить дрожь в руках. Она не была готова… не была. Но выбора не было.

Позади неё раздались тихие шаги. Она обернулась, и пожалела, что это сделала. Огромный демон с горящими рунами на груди и руках, медленно приближался. Остановившись рядом с ней, он посмотрел на Аллода, и, когда тот кивнул, протянул руку и защёлкнул на её шее ошейник. От прикосновения металла к коже Амая вздрогнула. Цепь, прикреплённая к ошейнику, с громким лязгом упала на пол. Демон, надел ей на руки и ноги кандалы, прикрепил к ним цепь и встал за её спиной, держась за край цепи, словно удерживал цепного пса. Ни слова, ни взгляда, ни одной эмоции.

Амая чувствовала, как железный ошейник давит на её шею, тяжёлые наручники и кандалы впиваются в нежную кожу на запястьях и лодыжках. Но не издала ни звука, если это цена за их жизни, она готова остаться в кандалах навсегда. С каждым вздохом демона цепь тихо звенела, и этот звук эхом отдавался в её ушах. Она взглянула на себя в зеркало. Выглядела она ужасно. Ободранное платье… даже не платье – рубаха, какую носят крестьяне на поля. Умело наложенный Дори грим, делал её похожей на живой труп. А ошейник, цепь и страж дополняли картину несчастной узницы.

Аллод оглядел её очень внимательно.

– Взгляд у тебя слишком живой для той, кто провёл в моём плену почти месяц, – сказал он и, подойдя ближе, шепнул ей на ухо. – Теперь ты моя, Амая. Моя. Я никогда не отпущу тебя. – И нежно провёл пальцем по щеке.

В её глазах вспыхнул неподдельный ужас. Аллод усмехнулся.

– Да, вот так намного лучше, не потеряй настрой

Он встал прямо перед зеркалом. Молча и уверенно провёл рукой по его поверхности. В тот момент, когда его рука скользнула по стеклу, руны на зеркале вспыхнули огнём, и по гладкому полотну прошла рябь, словно там, за ним, появилось что-то живое.

Все замерли.

Аллоду казалось, что никто не ответит – как это происходило многие годы. Но вдруг, в один миг, всё стало ясным: рябь утихла, и зеркало стало прозрачным, показывая залитый мягким солнечным светом зал… и фигуру короля ангелов.

Галлард стоял перед троном. Его строгий взгляд метался по залу, но когда он увидел Аллода в зеркале – его глаза моментально сузились, словно готовы были вспыхнуть. Он сдерживал себя, но тень ярости, промелькнувшая в его взгляде, не могла быть скрыта.

Аллод, не теряя невозмутимости, первым нарушил молчание.

– До меня дошли слухи, что ты кое-что потерял. Как ты знаешь, я всегда стараюсь следить за событиями. Так вот – я тут нашёл одного милого ангелочка в своём тёмном мире.

Галлард вздохнул, сдерживая злость. Если бы он мог убить Аллода через это зеркало, сделал бы это прямо сейчас.

– Так и знал, что это ты! Верни то, что ты украл!

Аллод усмехнулся. Его глаза блеснули искренним, едва сдерживаемым удовольствием.

– Что ты, брат, я ничего у тебя не крал. Вот эта маленькая пташка принесла мне твою игрушку в клювике. Ах, да, пришлось немного пригрозить, – он бросил быстрый взгляд на Амаю. Его губы чуть приподнялись, будто это был просто забавный случай. – Ей почему-то не понравилась идея, что её братья вырастут здесь, а когда придёт время… ну, скажем так, крылья у них будут не совсем белыми.

Он заметил, как глаза Галларда вспыхнули яростью. Тот едва не сорвался.

– Ты не имеешь права… Верни то, что тебе не принадлежит, – произнёс Галлард, пытаясь контролировать дыхание.

– Так это и тебе теперь не принадлежит. Ты потерял – я нашёл, – в голосе Аллода скользила усмешка, словно он просто играл.

– Не играй со мной! – Галлард едва сдерживал дрожь, его голос срывался, но он продолжал. – Ты не можешь держать её как пленницу!

Аллод склонил голову на бок, играючи вглядываясь в зеркало:

– О. Нет? А я думал, что могу. И у меня это очень хорошо получается, – произнёс он. Его голос был ровным и сдержанным, но в нём сквозила всё та же лёгкая насмешка. – А что ты собираешься сделать, брат? Помешаешь мне?