скачать книгу бесплатно
Пушилин вышел и плотно закрыл за собой дверь. Его искренняя забота и желание меня поддержать в трудной ситуации меня тронули до слёз благодарности. Я забрался под мягкий плед и ощутил себя спасённым из половодья зайцем, а дед Мазай подарил мне ещё одну возможность жить среди бурных потоков пробуждения в ясном и спокойном осознавании происходящего.
Я с осторожностью сапёра открыл книгу. К своему удивлению автор излагал трудный для понимания материал вполне доступным языком, но информационная насыщенность была столь объёмной, что на 15-ой (или на 17-ой) странице я начал клевать носом и сразу же заснул.
Я вынырнул в явь рано утром от внутреннего точка. Рядом с моим импровизированным ложем стояла девчушка 4-х лет и с детской непосредственностью изучала моё лицо.
– Ты что с моим папой работаешь?
– Угу.
– А ты ладошками тоже свистеть умеешь как дядя Жора?
Я улыбнулся.
– Нет я пока могу свистеть только дырочкой в правом боку. А ладошками свистеть учусь.
Девчушка доверительно прошептала:
– Учись быстрей. Мы в больничку будем играть. Дядя Жора меня лечил, когда я ножку сильно ушибла. Вот.
Она показала на свою пухлую ножку и шмыгнула за дверь. «А мои, наверное, уже в садик собираются».
– Что ж, Мироздание, я твоё приглашение заценил.
*****************
– Я почему тебе так подробно рассказываю об этом этапе своей биографии и стараюсь, не упускать даже сопутствующих бытовых подробностей? В раскладе вхождения в Тему освоения качественно нового способа восприятия мира, очень важно понимать происходящее со всеми его нюансами. Любой нюанс в таком раскладе имеет судьбоносное значение. Не учтёшь казалось бы «нечто для себя несущественное» и можешь пропустить «нужный поворот» на Дороге Поиска Истины или начнёшь общаться с миром не в том ритме, не в том настроении, с «беспечностью любопытствующего зеваки» и «всё!!!» – можешь очень быстро оказаться на обочине собственной жизни… Вспомни как по этому поводу братья Стругацкие процитировали Ёсано Акико:
Сказали мне, что эта дорога
Меня приведёт к океану смерти,
И с полпути я повернул обратно…
С тех пор всё тянутся передо мною
Кривые, глухие окольные тропы…
Я откликнулся на зов мироздания, последовал за призрачным кроликом и нырнул за ним в его нору… Но никому неизвестно, какая глубина у этой норы, какие опасности и испытания там подстерегают неопытного искателя истины. Своих искателей истина всегда испытывает самыми болезненными способами. И Цену за достижение Знаний берёт самую дорогую – время, силы и здоровье. Искатель может погибнуть или, что ещё хуже, стать калекой – душевнобольным или инвалидом.
Однако мои предшественники, такие же искатели истины, оставили нам сведения о своём опыте поисков: любые затраты на достижение более объёмного осознавания, всегда!!! оправдываются.
Так что, если эта Игра стоит затраченных свеч, то…
*****************
В последующие три дня Пушилин позволил мне пребывать в свободном режиме и я с трепетным восторгом, благодаря Успенскому, быстро устранял пробелы в своём образовании. Математик Успенский на простом и доступном языке помог мне систематизировать базовые принципы в строении мироздания. В дополнении с моими познаниями в области медицины я без особого труда разобрался в темах, которые считал мистикой и «потусторонней ерундой». Буквально в каждой главе я находил информацию о закономерностях развития человека и его возможностях, если это развитие подчинено принципам сотрудничества с миром. Мне становились понятными успехи моих первых опытов применения «биоэнергетической коррекции» в лечении и почему у меня порой ничего не получалось.
Один инсайт сменял другой. Я был окрылён открывающимися перспективами. Но тут в лаборатории объявился Жора Неведомский. Он сразу взял надо мной шефство. Перевёз к себе, И, хотя он так же жил в одном из подмосковных городов, но добираться до него было проще – без перекладных на электричке.
Жора этикетом не заморачивался, переходил с «вы» на «ты» и наоборот. Говорил пространно для меня и часто не договаривал начатую тему, впадая в задумчивость.
Первое что показал мне Жора у себя дома это «обломки НЛО». Он вытащил из под кровати стеклянную банку, почти полную темноватой жидкостью, и выудил из неё кусок странного материала.
– Подержи.
Я осмотрел кусок. «Ну и? Металл какой-то…»
– Чего чувствуешь?
– Ну тяжеловат, пожалуй, для своих размеров. Тяжесть, правда, странная…
Жора с пристальным вниманием, как будто увидел впервые, воззрился на меня.
– А ты взвесь. Вот тебе весы из набора химика. Ну?
– Ничего не весит.
– А теперь гирьки возьми. Вот из этого же набора.
Весы показывали означенный вес.
– Ты хочешь сказать, что этот материал ничего не весит?
Жора кивнул.
– Это металл. Я его проверял в нескольких лабораториях. Он… не из таблицы Менделеева. А ты его вес чувствуешь!!! Это может только «космосенс».
Жора посмотрел на меня расфокусированным взглядом и в голосе его зазвучало нескрываемое изумление:
– У тебя тройная структура биополя.
– Что это значит?
Жора протянул мне банку.
– Сделай глоток. Не боись. В этой жидкости ни одного микроба. Она стерильна. Я раз в месяц делаю по глоточку. А по особенностям устройства человеческого биополя ты лучше пообщайся с Полежаевым. Он у нас созданием толтекских групп занимается. Ну?
На вкус маслянистая вода была вязкой консистенции и отдавала чем-то приятно металлическим.
– А какой эффект от того, что ты пьёшь эту жидкость?
Жора спрятал воду обратно под кровать. Я заметил, что там стояло ещё несколько банок, стенки которых были покрыты серебристым налётом.
– Сам увидишь.
– Жора, ты меня что – тестируешь?
– Ты меня удивляешь. Это же инопланетные технологии. Это… это, чудо, за которым гоняется полчеловечества. А ты спокоен, как декан на кафедре и даже не врубаешься, что тебя не я тестирую. Это же «Допуск» в святая святых эзотерики…
– Знаешь, Жора, у меня всегда вызывало уважение, изумление и подлинный интерес, как люди, оказываясь в нечеловеческих условиях, тем не менее оставались людьми. Как моя бабушка – Феоктиста Михайловна, что в голодные годы войны, всё что могла отдала для победы, из пяти своих детей смогла спасти только двоих – моего дядю и мать, и не озлобилась, и до конца жизни щедро делилась своей неиссякаемой добротой. Мой непутёвый сосед – Данилка по дворовой кличке Стёпка-Растрёпка, который был старше меня всего на три года, погиб в Афгане, спасая таких же пацанов из глубинки Союза. Я вот на таком вырос. А что из глубин мироздания кто-то наблюдает за нами, живёт среди непредставимых технологий и возможно ждёт от нас – людей – что мы хотя бы не скурвимся на своей эволюционной ступени развития. Для меня это всего лишь напоминание, что я не пуп вселенной.
Жора не то с недоверием, не то с недоумением покачал головой.
– Сильные категории! Считай, что ты меня приятно удивил. – Он протянул свою «свистящую ладонь» и крепко сжал мне руку.
С этого момента Жора начал общаться со мной без панибратства и покровительственного тона. Я, вероятней всего, был допущен Жорой в круг достойных допущения. С другими сотрудниками института, называвшими себя «магами» или «экстрасенсами», Жора общался снисходительно, иногда с нескрываемой брезгливостью высоколобого чистоплюя. Его характеристики всем без исключения сотрудникам и сотрудницам института носили краткий и безапелляционный характер: «фуфлофан», «казёло», «придурок» – это про мужчин, «простованка», «фуфлыжница», «дурка» – про женщин.
Полежаев начал давать нам с Неведомским задания проконсультировать кого-то, нет покамест не из власть имущих, покамест их протеже. Но результаты руководство обнадёжили. И вскоре, в один из вечеров, нас с Жорой на очень дорогой иномарке «прямо» из подвальчика нашей лаборатории на Маяковской повезли в небольшой, очень частный, отель на Воробьёвых горах.
Метрдотель, похожий повадками и внешним видом на премьер министра европейского государства, провёл нас в помпезный предбанник сауны. В помещении никого не было, но следы «активного присутствия» официанты ещё не убирали. Неведомский с замашками завсегдатая взял с фуршетного стола вазочку с фисташками и расположился у камина, а я в своём костюме-тройка в ожидании патрициев из терм чувствовал себя совершенно нелепо. Обнаружив выход в оранжерею зимнего сада, я вышел в благоухающие кущи южной растительности.
До меня только сейчас дошло зачем Полежаев свёл нас с Жорой для представительской работы в паре. Скорее всего для того, чтобы представлять фасад лечебного направления НииЧаВо. Жора со своим незаконченным техническим образованием и культурой на уровне приёмщика из радиомастерской дома бытовых услуг был чем-то вроде главного блюда терапевтического стола, а я, с возможностями выдавать на гора отточенные клинической практикой диагнозы, был официантом.
За несколько месяцев работы в институте я насмотрелся на то, как проводится «исцеляющая терапия» и штатными «целителями» и приглашаемыми экстрасенсами: от шаманского камлания и ритуального изгнания бесов до низведения космических сил в бренное тело страдальца. Всё разнообразие в попытках излечения сводилось к тому, что пациента лечил не врач в белом халате, а «тихонькая старушка – божий одуванчик», внушительных габаритов амбал, эффектная тётка (колдунья в десятом поколении) с индейской раскраской на физиономии или потомственный шаман в экзотическом одеянии. Многие горе-целители даже не пытались докапываться до первопричин заболевания, ссылаясь на свой всевидящий «третий глаз». Хотя были и такие, кто заявлял, что «работает» на уровне определения кармических истоков болезней, но при этом эти самые болезни «исцелялись» только на уровне их внешних проявлений – симптомов. Чего греха таить – и мои коллеги, особенно те, кто вели приём в поликлиниках, предпочитали заниматься не причинами простуды, а только тем, что вызывало её внешние проявления: насморк, кашель, температуру. А где же соблюдение основного принципа медицины: лечить человека, а не болезнь?
Я поделился своими сомнениями с Полежаевым:
– Сергей Иванович, умалчиваю о явном нарушении юридических законов – лечить имеют право только дипломированные врачи. Но все эти доморощенные кашпировские превращают процесс лечения в низкопробное шоу. Показательно, что Жора Неведомский, громко именующий себя «космосенсом», ведёт себя как деревенский костоправ. А что «ладонями свистит» и то – не факт. Я предполагаю, что, когда он напрягается, то у него начинают вибрировать голосовые связки. И я не исключаю, что это проявление чревовещания. А эти сары-гадалки, «кармосенсы», колдуны всех мастей?! Они же дискредитируют научные основы нашего института! Это мракобесие, Сергей Иванович.
Полежаев усмехнулся.
– Эх, Евгений свет Васильевич, да со времени распятия Христа человечество не сильно изменилось. Ты в курсе за что «ушли» живое воплощение Бога? Бога! С Его абсолютной непогрешимостью!..
Многие наши с тобой современники до сих пор находятся на таком уровне развития понятийного аппарата, что лечению открываются только, если их лекарь до «костей пробирает» или вокруг них устраивают «махалай-бахалайные» ритуалы. А то, что ты только фокусировкой своего внимания можешь корректировать дефекты биополя, по «мановению ока» избавляешь пациента от болезни! Но, чтобы принять саму возможность подобного излечения у этого пациента сознание должно быть развито хотя бы на уровне «чуть выше табуретки». Как говорит наш общий с тобой знакомый – чревовещатель Жора Неведомский.
Полежаев махнул рукой, прерывая мои попытки вставить что-то «глубокомысленное».
– Тут вот банкир ко мне приезжал, которого ты от геморроя лечил и восхищённо на тебя жаловался. Показывает ожоги на запястьях и голосит на всю Тверскую: «Верую! Теперь верую!» Раньше, говорит, дорогой ты мой, Серёга Иванович, всей вашей братии не верил, а щас и жопой могу в кресле сидеть и коньяк снова кушать литрами. И показывает мне ожоги после твоего лечения. Я то подумал, что ты уже мудрым не по возрасту стал.
Полежаев укоризненно покачал головой.
– Учись соизмерять свои силы. Тебе ещё со своим невежеством работы хватает, а ты на других бочку катишь. Да тот же Кашпировский своими телешоу такой мощный толчок в развитии мировосприятия нашего общества делает, что сейчас тысячи, десятки тысяч начинают «хотя бы» смотреть в сторону – «Где они, в Чём они и Как они». Согласись, что и это уже не мало…
– Но, Сергей Иванович…
Полежаев жестом прервал мою речь.
– Женя, как называется лаборатория, которую сейчас возглавляешь?
– Лаборатория «Исследования биоэнергетических возможностей человека».
– Нет, Женя, прежде всего ты возглавляешь «научно исследовательскую лабораторию». Вот и исследуйте! Ты же уже не отрицаешь, что «биоэнергетические способности» у человека есть? Ну, вот. К нам начали поступать заказы от предприятий, чтобы мы проводили выездные осмотры их сотрудников. Ты будешь формировать штат бригад, для проведения таких выездов. И обязательно включай туда каждой «твари по паре»: и «космосенсов», и колдунов, и «кашпировских» с «чумаками». Запомни, Женя, общепринятое лечение напрямую соответствует уровню культуры общества. Поэтому в данный момент «шоу» в терапии востребовано. И не пытайся никому причинять добра! Если человек не просит его просветлять, а только чтобы ты утолил печаль-тоску – утоли… И не более! Железной рукой к счастию против согласия не загонишь ни одного человека. Так ведь?
Я не мог с этим утверждением не согласиться. Большинство людей обращаются за помощью к врачам, но только чтобы им прописали «волшебную пилюлю» от всех их болезней. Мало кто проявляет готовность проясняться в причинах своих страданий. Предпочитают не заморачиваться совершением достаточного количества труда, чтобы больше не наступать на грабли нарушения здорового образа жизни.
Конечно, меня окрылили открывшиеся возможности в лечении человеческих недугов. Изучение мироустройства и человека выводят исследователя на совершенно иной уровень излечения болезней – вплоть до полного исцеления человека. Но всё же Главным Принципом работы для каждого врача является просвещение – избавление пациента от невежества, которое, собственно, и приводит его к болезням.
Мишаня, Мишаня!!! Если бы ты знал, дорогой мой человек, что твой изначальный посыл, твои предупреждения стали для меня и путеводной звездой, и спасательным кругом в перипетиях моего становления как врача целителя. Я не умаляю заслуг Дорогина, Полежаева и других посланцев мироздания. Но «слушать и слышать», «чутко откликаться на сигналы» своей Жизни я начал благодаря тебе. Если тот, кто избирает для себя дороги Пути Пробуждения не руководствуется Его золотыми Правилами путешествия, то очень быстро становится жертвой опасной – смертельной опасной – Игры неведения. Пробужденность Аспекта Ученичества к тому, чтобы в любой ситуации Жизни оставаться Человеком, уважительное отношение к каждому мгновению пребывания в этом Мире, к каждому проявлению Его многообразия даёт шанс в достижении Того, ради Чего стоит Жить, а иногда и умереть!
Мои переживания прервал активно жестикулирующий Жора Неведомский. Я вернулся в предбанник. За одним из столиков сидели Протасов и мужчина, исполненный такой матёростью власти и привычной волею повелевать, что я оробел.
– Вот, Владимир Иванович, один из наших ведущих сотрудников – Евгений Васильевич Лучинкин. Я рекомендую его для исполнения нашего с Вами договора.
Владимир Иванович коротко на меня посмотрел и отставил полупустой бокал с вином.
– Что ж… Да вы садитесь, доктор. Просьба у меня есть. Я только вернулся из Германии. Возил дочь к тамошним эскулапам. А до этого её пытались лечить и в Израиле, и в Америке, и в частных клиниках. У Анютки с рождения проблемы со спиной. Ничего сделать не могут. Вот на нашу отечественную – всегда передовую – медицину осталось уповать. Поможете – озолочу.
Протасов поднял свою ладонь, останавливая мои вопросы.
– Они помогут, Владимир Иванович. Возможности нашего института ограничены только возможностями человеческого воображения. Прогресс на месте не стоит.
– Ну-ну.
Владимир Иванович поднялся и не прощаясь вернулся в парилку.
Протасов жестом пригласил Неведомского сесть рядом со мной.
– Вот что, соколики, Владимир Иванович – один из генералов нашей нефтегазовой промышленности. Пригласил специалистов нашего института провести что-то вроде профосмотра для сотрудников одного из базовых городов нефтяников. Заказ может и не крупный, но для нас знаковый. Попадём «в обойму» внимания власть имущих – будет нам и стабильное финансирование, и соответствующий респект. Так что, формируйте, Евгений Васильевич, бригаду специалистов, думаю 9-10 человек будет достаточно и через два дня спецрейсом полетите «на точку».
Протасов пристально посмотрел на меня:
– От результатов этой работы, Евгений Васильевич, зависит Ваше назначение на должность главы регионального института эниологии. Особенно это касается вашей с Неведомским способности помочь дочери Владимира Ивановича. Не обосритесь! И вот что, Евгений, никаких левых заработков. Все перечисления только на счёт института. Вы меня поняли?
Я кивнул. Для меня такой расклад был «как само собой разумеющееся». Но Протасов недоверчиво покачал головой.
– И чтобы Так было и ныне, и Так будет и впредь! Всё – отправляйтесь. Эта тусовка пока не для вас…
В Нефтегорск поехала «бригада профессиональных экстрасенсов». Её состав сформировал не я, а Полежаев. Но его руководящая инициатива больше помогла нам в работе, чем вся моя «предвзятая академичность».
В первый день профосмотра народа было мало. В основном это были любопытствующие сотрудницы головного офиса. Но после «чудотворных исцелений» на второй день в коридорах ведомственной гостиницы царило столпотворение. Сарафанное радио привело всё бюджетное население города, их родственников и заезжих сродственников. «Специалисты из Москвы» устроили ажиотаж.
Я обязал своих подопечных, невзирая на неожиданный фурор, соблюдать формальную регламентацию: составлять минимальный анамнез и фиксировать способ применённой терапии. Правда, за отчётность «доморощенных колдунов» и «потомственную знахарку» Надежду Константиновну, которую мы за глаза называли «Крупской», я беспокоился особенно. Ну как, их отчёты о «порче и сглазе» или «гадании на кофейной гуще» мне потом оформлять в научные протоколы?
В небольшом перерыве в работе в мой кабинет зашёл Неведомский.
– Звонил Протасов. Вечером привезут дочь генерала. Он «попросил» её посмотреть нам с тобой вдвоём… Кстати, поздравляю, у тебя уже появились ученики, последователи твоего «уникального дара».
Сарказм Неведомского оторвал меня от стопки неоформленных анкет.
– Ты о чём?
– Не о чём, а о ком – о «Добчинском» и «Бобчинском». (Это Жора о Макарове и Лунёве, младших научных сотрудниках нашей лаборатории). Они же за тобой как приклеенные ходят, только что в рот не заглядывают. У меня на приёме посидят полчаса и сразу уходят к тебе. На других вообще ноль внимания.
– Завидуешь что ли? Иди лучше помоги Фирсовой. У неё у кабинета с утра очередь не рассасывается.
О Лунёве я знал ещё очень мало. В мою лабораторию он был зачислен по рекомендации Пушилина. Уже это было для меня достаточным аргументом. С Данилой Макаровым, как оказалось, мы жили в одном городе. Его дед – потомственный травник, настоящий деревенский знахарь. Благодаря Даниле я прожил на пасеке его деда всё лето и время сбора целебных трав. Он передал мне бесценные знания по «алхимической работе с живым и неживым веществом». Данила не имел отношения к медицине, но они с Лунёвым охотно учились и обладали пытливым умом. Поэтому я видел смысл тратить на их обучение азам биоэнергетики и время и силы. Кстати дед Макарова – Савелий Мефодьевич – стал прототипом Деда из трилогии «Рождения мага», которую я написал вовремя моей вынужденной эмиграции.
Уже под вечер, когда приём оставшихся желающих был перенесён на следующие дни, дверь моего кабинета распахнулись и вошла невероятно красивая девушка. Она принесла с собой облако какого-то диковинного запаха и совершенно неместное обаяние.
