Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2

Первое дело было для Вас успешным, это надо признать. Вы, наверно, долго ломали голову, намеренно ли я оставил свой пост на балконе в истории с Кириллом Наваровым. Отвечаю ― и да, и нет. У меня, и правда, были дела в это время, но, конечно, я бы не обратил на них внимания, если бы не был полностью уверен в Вас.

В истории с Беговым Вы тоже показали себя с лучшей стороны. Думаю, Вы уже поняли, что я был его сопровождающим. Егор хитрым финтом вывел меня из игры, как сказали бы наши аналитики. Но я не очень-то и старался: иногда человеку нужно дать время, чтобы разобраться в себе и в своих проблемах. Но после того как Егор не вернулся вовремя, я дал себе зарок, что на будущий раз не допущу подобного. К тому же, я уже не так молод, чтобы бегать по лесам за юношей в расстроенных чувствах. Да и не так привлекателен, чтобы отвлечь его от мрачных или пагубных мыслей. Другое дело Вы. Для Вас не будет откровением, что именно для таких случаев я и взял Вас на работу ― девушку, хоть и подающую надежды, но лишенную преимущества в виде опыта работы в нашей непростой сфере понимания человеческой души.

В деле с Чижовым все не так однозначно. Помню Ваш обиженный, озадаченный взгляд, когда я предложил необычное лекарство для израненной души футболиста. Был ли я уверен в счастье молодой пары? Нет, стопроцентной уверенности в том, что Ваша подруга обретет счастье с Павлом, у меня не было. Но 40% я бы гарантировал точно. Знаете ли Вы молодые пары, где этот процент заведомо выше? Они подходят друг другу: для обоих любить ― повседневное, обыденное состояние, а не какое-то чудо, к которому долго идут. Они привыкли любить всегда, причем желательно здесь и сейчас… Если бы не Лика, все было бы хорошо. Парня нужно было отвлечь. Да, это не совсем гуманно. Но Вашу подругу мы ни в коем случае не использовали: она сама приняла решение, знала ситуацию. Тем более, такие люди быстро отходят, находя новый предмет своей страсти. Так что перестаньте себя винить.

Теперь мой отъезд. Тут тоже нужны пояснения. Я уехал в Минск искать свою семью, потом в США, я через знакомых отслеживал ситуацию и имел все права гордиться Вами. Вы не знаете, но я приехал раньше срока и пристально наблюдал за Вами с трибуны. Надеюсь, Вы смирились с тем, что ящики в моем столе оказались заперты. Да, я знаю, что Вы пытались их открыть, но природная порядочность помешала Вам воспользоваться искусственными средствами. Ну, ладно, я предполагаю ― уверен на 97%. Почему? Да потому что вы человек, как бы некоторые не считали, что Вы машина для считывания человеческих пороков (это распространенное заблуждение, которое касается практически любого психолога). Вспоминайте Курта Левина. Любой нормальный человек на Вашем месте поступил бы также.

Признаюсь честно, оригинальность Вашего метода работы с Магомедом приятно удивила меня, Ваше умение найти подход даже к человеку закрытому дорогого стоит применительно к нашей профессии. Но есть и одно упущение (а может быть, еще одно достоинство) ― Вы всегда остаетесь человеком. Погружены в свои проблемы, заботы, хотите помочь окружающим…

Всем не поможешь. Даже большинству не поможешь. Помогите хотя бы одному человеку, этого будет достаточно. А потом уже можно браться за следующего. Если уж разговор пошел именно так, то берегите себя. Не расточайте силы понапрасну, работайте над собой и философским отношением к жизни. И, конечно, будьте счастливой. Не допускайте моих ошибок ― богатство сознания иногда чревато бедностью отношений.

Дело Березина было для меня особо показательным. Наверняка история моей предыдущей ассистентки могла стать для вас уроком. Но, как известно, любовь зла. И не всегда злодеи ― это амбаловидные сверху донизу татуированные мужчины. Вспоминайте нашего общего друга Эйнштейна. Все относительно. Злодей в одной и той же ситуации, но с разных точек зрения легко может утратить свои злодейские качества, и даже приобрести обратное. Я к тому, что Дмитрий мог стать для вас большим несчастьем. Как, справедливости ради, и большим счастьем. Но, к удивлению, Вы не поддались его чарам. Быть может, Ваше сердце уже забронировано другим посетителем. Я помню Ваши метания, прошу извинения, если где-то перегнул палку.

Надеюсь, Вы простите меня и за то, что предложил Вашу кандидатуру, когда нужно было спасать Березина. Да, именно я предложил Кротову отправить Вас, но не знал, какие кабальные условия он вам поставит. Был почти уверен, что справитесь, но не предугадал, в какую ловушку попадете. Дамоклов меч висел над нами и раньше: Кротов хотел отдалить нас от дел еще до полуфинала Кубка, будто бы мы с Вами (только вдумайтесь!) разлагаем дисциплину в команде. Тогда удалось отговорить. Вторая попытка состоялась, когда Дмитрий травмировался ― это тоже поставили нам в вину. Но я был вынужден сказать Кротову, что именно Вы ― наше спасение, чтобы доработать до конца сезона и не бросить команду перед таким важным матчем. Теперь Вы все знаете.

Заметьте, после истории с Анной я зарекся брать к себе на работу молоденьких студенток (до этого выбирал мужчин с приличным опытом работы, хотя, откровенно говоря, они долго у нас не задерживались ― виной всему мой характер, поверьте, я знаю, что работать со мной непросто). Но Вы вынудили меня дать вам шанс…

Однажды Вы спросили меня, что такое любовь. Я не дал вам ответа, потому что такой простой на вид вопрос на проверку оказывается значительно сложнее, чем кажется. До сих пор не знаю однозначного ответа. Мы заставили меня задуматься, и вот мои мысли. Любовь ― это когда время идет, а ты видишь человека таким, каким он был еще тогда, когда чувства только зародились. Другими словами, любовь ― это возможность остановить время. Новые морщинки на лице любимой женщины только украшают ее. Любовь ― когда каждый день открываешь в человеке что-то новое. Когда злишься, негодуешь, обижаешься, разочаровываешься и все равно возвращаешься…

Мне будет Вас очень не хватать. Знаю, по своей природной доброте и благородности Вы постараетесь найти меня и оказать мне всю возможную помощь. Прошу Вас, не надо! Мне хотелось бы навсегда остаться в Вашей памяти тем самым Учителем: серьезным, строгим, всезнающим, экспериментирующим со своей судьбой и судьбами других людей. Не срывайте с меня маску! Ведь за ней может скрываться обычный пожилой мужчина, почти старик, много повидавший, много переживший, отчасти разочаровавшийся в своей жизни. А я этого не хочу.

Обещайте мне одно: если поняли, что обеспечит вам долгосрочное счастье, не бойтесь обстоятельств, предрассудков, мнения толпы или даже самых близких… Верьте себе.

И еще, я никогда особенно не верил в Бога, но зато всегда верил в Человека. И особенно ― в таких людей как Вы.

С уважением, Ваш благодарный учитель, Н.С.

Егор многое из того, о чем прочитал, не мог понять, но оценил искренность профессора и посмотрел на него по-новому.

Маша закрыла лицо руками, но слез не было.

– Насколько ему плохо?

– Очень.

– Мне жаль, но что могу сделать я? ― обреченность и готовность смириться сквозили в каждом слове.

– Маша, ты ли это говоришь?! Да от одного вида твоего ему лучше станет! Если ли ты, конечно, как бы это лучше сказать, немного приведешь себя в порядок…

Маша коснулась рукой волос, но парень говорил далеко не про прическу.

– Мне все равно. Я и так в порядке.

Понимая, что дело не ладно, Егор решил сменить тактику, надеясь, что поездка прогонит хандру.

– Хорошо, пусть ты не поможешь, но хотя бы проститься… Или на это тоже нет времени?

– Проститься…

Мария задумалась.

– Все умирают. Даже звезды. Только звезды умирают долго и мучительно. И продолжают жить даже после смерти либо в виде сверхновой звезды, либо в форме черной дыры. Все зависит от «веса» звезды до смерти… Проститься нужно. Поедем завтра?

Егор напряженно слушал тираду про звезды и все больше убеждался в том, что девушку нужно увезти отсюда как можно скорее.

– Нет уж, лучше сейчас, полчаса тебе хватит?

Маша осознала, что дело не требует отлагательств.

– Да, вполне.

Ровно через полчаса автомобильные фары разрезали мрак летней ночи. Стрелки часов остановились на половине третьего.

Маша отвернулась к окну и смотрела в него совершенно невидящим взглядом, Егор безуспешно пытался начать разговор.

– Что-то случилось? ― допытывался он.

– Нет, все в порядке.

– И это ты называешь порядком?! Ты же никогда не опускала руки, никогда не сдавалась без боя, что произошло?

– Я поняла, что это бессмысленно, что все должно идти так, как идет, любое вмешательство бесполезно, ― девушка все также продолжала смотреть в окно.

– Как это бесполезно? Что за бред?!

– Так получается, это никому не нужно.

– Мне нужно.

– Это тебе только кажется, ― прошептала Маша снова и закрыла глаза.

Минуту спустя Егор чуть слышно проговорил: «Ты мне нужна». Если бы Маша посмотрела на безымянный палец футболиста, то поняла бы, что там чего-то не хватает.

Парень замедлил ход, остановился на широком мосту. Повернулся к девушке, дотронулся руками до кончиков волос, потом коснулся их губами, поднялся чуть выше к вискам, скулам… Маша не сопротивлялась и не открывала глаз.

– Так не пойдет! ― решительно заявил Егор.

Он отодвинулся от девушки, вышел из машины, потом приказал ей:

– Пойдем!

– Я не хочу.

– Пойдем, пойдем, будет прелюбопытнейшее зрелище! Один известный (а я надеюсь, это так) футболист будет прыгать с моста. Он давно хотел это сделать. И даже заявил, что если человек сочтет это необходимым, то всегда подвернется нужный мост. Может быть, это он? По-моему, не плох!

Маша через открытую дверь автомобиля увидела, как парень идею к ограждению.

– Плохая шутка, ― равнодушно зевнула девушка, но краем глаза продолжала следить за футболистом. А тот даже не обернулся, а шел дальше.

Нехотя, Маша выбралась из машины и пошла вслед за ним.

– Хватит ломать комедию!

– Это не комедия, ― это жизнь! Хотя… второе совсем не исключает первое.

– Совсем с ума сошел?! ― у Егора, и правда, вид был человека нездорового: глаза горят бешеным блеском, губы скривились в злой усмешке.

– А что? Ты же сама говорила, что жизнь идет, как идет, и не стоит вмешиваться? Вот я и иду, и прыгну с моста. Тебе же все равно, так же должно быть. Я же этого давно хотел! И, если бы не ты, вполне возможно уже сделал бы! Ничего, скажешь себе потом, что такова моя судьба, ― Егор говорил, а сам перебирался через ограду, ― что я сам так решил, ― перекинул одну ногу, ― что нужно будет прийти со мной проститься, ― перекинул вторую, ― что все в итоге бывает к лучшему, ― пошатнулся на самом краю.

– Чего ты хочешь? ― чуть слышно произнесла Маша.

– Ты что-то сказала? ― намеренно переспросил он.

– Ты не прыгнешь!

– Посмотрим, ― подмигнул ей Егор и занес ногу вперед.

– Чего ты хочешь? ― прокричала девушка на бегу.

– Скажи, чтобы я остановился.

– Стой, так пойдет? ― заторопилась девушка.

– Нет, больше души, побольше, ― потребовал Егор все в той же насмешливой манере.

– Стой!

– Теплее, но без чувств, не верю, наверно, пора прощаться.

Егор оторвал руки от ограждения, балансируя на узком краю.

– Да остановись же ты, наконец!

В последнюю фразу было вложено столько, что Егор отвлекся, обернулся, забыв на мгновение о своем шатком положении, что могло стоить ему жизни. Но Маша подбежала к нему сзади, схватила за одежду и невероятно спокойным и уверенным голосом приказала: «Держись!» Парень отдышался. Только тогда последовала следующая команда: «Осторожно поворачивайся!»

Егор вернулся на мост, присев на корточки и опустив голову.

– Что это было? Я, конечно же, знала, что ты балбес, но не настолько же, что на тебя нашло?! Ты будешь мне отвечать или нет? Ты что, плачешь?

Маша аккуратно присела рядом с ним, отвела его руки, заставила распрямиться. Тут она обомлела: Егор улыбался.

– Ты злишься на меня?! Давай, скажи хоть что-нибудь!

– Дурак, полоумный, сумасшедший… Еще добавить?!

Маша кричала, а слезы градом лились у нее из глаз, чтобы скрыть это, она старалась отвернуться либо закрыть лицо руками.

– Ты вернулась!

До девушки стало доходить, что здесь не все так просто.

– Подожди… Ты не думал сброситься с моста?

– Нет.

– Это ты сделал для меня?

Егор кивнул.

– Чудовище! ― прошипела Маша и бросилась к машине. Футболист догнал ее, за что получил несколько увесистых ударов в бок. ― Ты хоть понимаешь, что я чуть не поседела? Чуть от страха не умерла? Ты это понимаешь? ― к словам примешивались слезы. Их становилось все больше и больше. Они буквально обрушились на Егора, а он только улыбался и гладил девушку по волосам.

– Сама виновата. Твои приемчики. Может, я и хватил лишнего, но что ты предлагаешь делать?!

– Зачем это? Так нельзя, не понимаешь что ли?!

– Ты так и не поняла, зачем все это? ― Егор отстранил Машу. ― Мне пойти под машину броситься, чтобы до тебя дошло? Профессору реально очень плохо, ему нужна помощь, а не жалость и готовность смириться!

Маша отвернулась и пошла в противоположную сторону, ее плечи продолжали вздрагивать, она пыталась глубоко и ровно дышать.

Ночные пейзажи раннего лета прекрасны: одинокие фонари отражались в воде, где-то высоко сияли всезнающие немые звезды, проезжающие машины нарушали тишину, придавая жизни этому спокойному краю…

– Пойдем, скоро будет светать, а еще много дел, ― осторожно напомнил Егор, подойдя к ассистентке психолога сзади и дотронувшись до ее плеча.

– Да, пойдем. Только ты впереди, а я следом.

Вернувшись в машину, Маша первым делом посмотрелась в зеркало.

– Ну, у меня и вид, не смотри на меня, ― сказала девушка и при этом у нее непроизвольно приподнялись уголки губ.

– Ого, ты улыбаешься?!

– Да, представь себе, такое со мной иногда случается.

– И даже подтруниваешь?!

– Я еще не начинала, а вы следите, пожалуйста, за дорогой, ― указала с серьезной усмешкой Маша.

– И мы снова на вы?! Вот уж неудача! Неужели вернулся психолог? Я говорил, что девушкой вы мне нравитесь больше?

– Кажется, что-то такое припоминаю… ― девушка сделала вид, что очень задумалась. ― Дай мне десять минут, ― мягко и даже нежно произнесла она. ― Можешь включить свою любимую музыку с колотушками.

Егор сделал погромче, и некоторое время в салоне автомобиля раздавались ритмические звуки в стиле рок. Девушка закрыла глаза, а Егор поглядывал на нее, думая о том, какой она будет, когда откроет глаза. Если не заснет окончательно.

Но Маша ровно через три песни разомкнула веки, потянулась, сделала потише и, вся выражая внимание, скомандовала:

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– По порядку все говори, как узнал про Николая Степановича, какие новости в клубе? Давно ли профессор в таком состоянии? Почему я узнаю об этом только сейчас?

– Как много вопросов… А ты не читала новости, не заходила в сети? Не общалась ни с кем из наших? Что же ты тогда делала?

– Об этом потом, рассказывай уже!

– Даже не знаю, с чего начать…

– По порядку, все, что было после матча.

– Ну, на следующий день, а точнее всю ночь мы праздновали, праздновали до утра. Были все, кроме тебя, даже профессор пришел. Правда, они с Димкой быстро ушли. А потом опять начались тренировки, подготовка. Я как-то зашел к Николаю Степановичу по делу, а он мне показал твои кактусы.

– Мои кактусы?!

– Да, у тебя весь стол в кактусах, разных таких, некоторые даже цветут, я сам удивился. Тебя нет, а кактусы есть.

– Может, кого-то уже взяли на мое место, оттуда и кактусы?

– Нет. Я спросил у профессора, он сказал, что это твои, и что ты в учебном отпуске. Кстати, если бы не кактусы, я бы не узнал, что случилось с психологом, но об этом после. Тебе еще интересно?

– Конечно, еще спрашиваешь!

– Через пару дней Димка дал интервью. Ты его, конечно, видела?

– Говорю же тебе, что нет!

– Рассказывать про интервью?

– Давай без предисловий! ― поторапливала Маша.

– Он говорил, что у него тяжелая травма, что ему сказали, на карьере можно поставить крест, что психологическое состояние его было удручающим. И что ему помогли клубные психологи, особенно хорошо про тебя вспоминал, сказал, что отличный психолог, что без тебя не справился бы…

– Не похоже на него, он же так кичился всегда своей самоуверенностью, хотел быть неуязвимым в глазах других… Признайся, ты меня разыгрываешь?

– Если бы, мы сами поразились, такие вещи обычно не говорят, тем более, когда новый контракт еще не заключен. В таких случаях не принято на весь мир заявлять о своих проблемах. Но он сказал. Еще добавил, что сначала поедет в Германию на обследование, а потом на просмотр в какой-то зарубежный клуб. Вот такое интервью.

– Да уж, что на него нашло?

– Тебе видней. Честно?

– Да.

– Мы все подумали, что это из-за тебя, что ты с ним поедешь и все такое…

– Какой бред!

– Сама посуди! Сразу после твоей поездки ты берешь отпуск и исчезаешь из поля зрения, а Димка на всю страну рассказывает, какая ты хорошая и тоже уезжает. Об этом даже в газетах писали. Много было и в сети догадок. Что ты смеешься?

– Просто нас с Березиным все уже не первый год пытаются поженить, глупость какая! Неужели и ты поверил?

– Были сомнения, я же видел, какая ты приехала. Но поговорить толком не удалось, а шумиха была нешуточная. Вернемся к профессору. В это же время он куда-то исчез. Его не было несколько дней. Как уже говорил, я заходил в кабинет периодически поливать кактусы, где-то с неделю назад я как раз был там. Вдруг позвонили. Сначала не хотел брать, но потом подумал, вдруг что-то важное. Звонили из клиники, врачи очень волновались за профессора, сказали, что он совсем плох, не хочет лечиться, что нужно найти людей, которым он доверяет, чтобы они поговорили. Я тогда сразу понял, что дело серьезное и решил съездить немедленно.

Тут же в коридоре столкнулся с Протасовым, это наш новый заведующий музеем клуба.

– Женей?

– Да, а что?

– Ничего, продолжай.

– Он спросил, какие новости. Я рассказал про состояние профессора. Одним словом, мы поехали к нему вместе. Кстати, Женька или кто-то из его ребят постоянно дежурят у профессора на всякий случай. Николай Степанович отказывается проходить курс лечения, принимать таблетки. Как будто не хочет бороться. Твердит, прямо как ты недавно, что стоит смириться, что все так должно быть…

Прости, это было грубо с мостом, но ты бы видела профессора… Ладно, бог с ним, но когда ты заговорила этими же словами… Что надо сдаться, что все бесполезно… Я не мог этого слушать. Простишь?

– Дай подумать, ― последовала колючая улыбка. ― Пожалуй, прощу. Но если ты еще раз задумаешь сброситься с моста, зови, я сама тебе в этом помогу.

– Понял, ― усмехнулся Егор.

Маша только сейчас осознала, что Егор, несмотря на внешнюю колкость и ироничность, похож на солнышко. Не только по виду, типичной русской наружностью, но и каким-то душевным светом, душевной ясностью. Как будто он всегда чувствует что хорошо, что плохо. И даже когда ошибается, не стыдится признать свои ошибки. Одно из лучших человеческих качеств.

Вообще людей условно можно разделить на два типа ― люди, похожие на солнце, и люди ― черные дыры. Последние забирают улыбку, радость, время, деньги, счастье… А с первыми становится лучше, даже когда всего этого уже или еще нет.

– Так вот, мы стали искать его родственников, никто о них ничего не знал…

– Почему мне не позвонили?

– Мы звонили, можешь посмотреть, но телефон был отключен постоянно, в сети тебя не было.

– У меня была другая симка. Почему тогда сейчас разыскали, а не сразу?

– Мы подумали, что ты в Германии с Березиным, раз не выходишь на связь. Поэтому и стали искать другие пути. Я попросил Костю отыскать на профессора какую-нибудь информацию. Он же в этом профи.

– Костя не уехал? ― чуть не подскочила на стуле Маша, настолько она была удивлена этой новости.

– Он ездил. Посмотрел, принял решение пойти не туда, куда хотел отец. А на программирование, там годичные курсы, сказал, что крутые.

– А мне ничего не говорил…

Егор только пожал плечами.

– Может, он поверил в эту историю с Березиным…

Маша подумала, что Костя решил смириться, что теперь у него в году появится еще один день, когда можно вспомнить еще одну девушку, за которую он тоже не стал бороться… Что напоминанием о ней будут красные нити, повязанные ими друг другу на запястья на крыше многоэтажки еще до всей этой истории с Березиным.

– Хороши дела, ничего не скажешь! А меня кто-нибудь спросил?! И вообще, чтобы ты знал, он ничего подобного не предлагал, ― Маша кривила душой, что очень не любила, ― ладно, было дело, что-то подобное говорил. Но это было в шутку или от радости, что стало лучше, не больше! Как только состояние нормализовалось более-менее, моя помощь оказалась не нужной. Мы плохо расстались, но об этом не хочется говорить… Продолжай.

– Костя сказал, что ты написала ему фамилии родственников профессора, у него была уже информация, просто он не смог ее тебе передать. Оказывается, живы его бывшая жена и внук. Костя разыскал их адрес. Он сказал, что знает этого парня, связался с ним, но парень не поверил всей этой истории, нужно было срочно представить ему доказательства, потому что дедушкой он считал другого человека.

– Как все запутано, но я так и не поняла, почему ты приехал именно ко мне.

– Потому что Костя считает, что ты сможешь его убедить.

– Почему именно я?

– Вы из одного города, учились в одном университете. И, по словам Кости, были знакомы. У меня где-то записана его фамилия… ― Егор попытался на ходу порыскать в бардачке.

– Ничего, потом найдешь! Скажи лучше, почему ты решился приехать, если все думали, что я в Германии?

Егор лишь усмехнулся.

– Мне почему-то не верилось в эту историю с Димкой. Хотя кто-то в сети писал, как видел тебя у трапа самолета, куда он садился. Я еще, как только узнал обо всем этом, позвонил Полине. Она сказала, что ты в отъезде. Решил для себя, что точно, уехала. Но становилось только хуже, мне стало все равно, где ты, лишь бы заставить тебя действовать. Позавчера позвонил твоей подруге снова, чтобы узнать адрес и как-то связаться. Вот тогда и выяснилось, что ты дома. Но возникла новая сложность: никто не знал твоего точного адреса. Спрашивал у всех. Но помог мне только…

– Женя.

– Именно.

– И теперь мы едем к внуку профессора?

– Да.

– Неправильный ответ. Мы едем ко мне домой, ты отдыхаешь. А потом поедем к этому парню.

– Это будет удобно?

– Вполне. Нам ехать осталось минут тридцать.

Тут Маша внезапно порывисто и заразительно рассмеялась.

– Что? ― заинтриговался Егор.

– Да так, вспомнилась наша предыдущая поездка. Давно это было, получается.

– Да, много воды утекло, ― согласился парень.

– Мы даже успели поменяться местами… ― намекнула девушка.

– Отчасти, к счастью, за рулем все еще я.

– А что бы ты сделал, если бы я решила сбежать?

– То есть? ― голубые глаза широко раскрылись.

– Вдруг я тут с тобой специально соглашаюсь, а на самом деле, как мы только остановимся на светофоре, выбегу из машины, и ищи меня потом, ― лукаво и одновременно серьезно выдала Маша.

– Я заблокирую дверь, ― включился в игру Егор.

– А если я разобью окно и буду звать на помощь?

– Может, кляп тебе уже сейчас сделать?

Девушка не выдержала и снова рассмеялась.

– Вот-вот, все возвращается.

Все и правда возвращается. Может быть, не в том виде и не в то время… Но человеку всегда дается больше одного шанса.

– Ты сказал, ― как-то тихо и неуверенно произнесла девушка эти слова, что резко контрастировало с ее предыдущими фразами, ― что я тебе нужна… Это правда?

Долю секунды длилось смущение, прежде чем Егор в привычной полусмешливой манере ответил:

– Надо же было что-то сказать!

– Значит, это так, просто пришлось к слову?

Тень разочарования легла на молодое, усталое, живое и уже ставшее родным лицо.

– Это правда.

– Приятно быть кому-то нужной.

– Кому угодно?

– Некоторым особенно.

Минуту молчали, смутившись, и делали вид, что каждый усердно занят своим делом: рассматриванием дороги и созерцанием летней природы в окно автомобиля соответственно.

– Егор, ты женат…

Его имя в ее устах звучало бережно и как-то по-домашнему.

– Был… Но давай не будем об этом. Я же не спрашиваю, что случилось у тебя там с Димкой такого, что ты три недели больше походила на приведение, чем на человека.

– Ладно, не будем.

– Прости, что сказал так грубо.

– Ничего, ты прав.