Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2

Но Маша не спешила, она ловила капли кожей, чувствовала приятное прохладное покалывание, вдыхала удивительный воздух, бывающий таким терпким и свежим одновременно только во время дождя. Она закрыла глаза и несколько мгновений просто наслаждалась жизнью.

Подняв ресницы, она заметила, что навстречу идет человек, прихрамывая. До боли знакомая походка, яркие кеды, футболка с принтом, кожанка в клипсах, только хаер теперь не белый и волосы стали чуть короче. Парень и девушка замерли в метре друг от друга.

– Добрый день.

– Кому как.

– Для меня добрый. Я к профессору, мне сказали, что ему очень плохо и нужно приехать попрощаться.

– Вы опоздали.

– Как опоздал?! ― в обычно насмешливых и уверенных глазах горели беспомощность и растерянность.

– Николай Степанович чувствует себя лучше.

– А, в этом смысле, ― выдохнул он.

– А вы же должны быть за границей?

– Я был. Прошел обследование. Новые методы лечения. Есть перспективы.

– Поздравляю! Искренне за вас рада, ― Маша протянула ему руку, влажную от дождя, всю в каплях, горячую.

– Да ладно, неужели? ― усмехнулся он, очень медленно и нехотя выпуская руку.

– Кажется, в нашу последнюю встречу мы с вами простились.

– Это верно. Надеюсь, за это время мы друг друга простили.

– Прощание и прощение ― совершенно разные слова, не стоит их путать.

– По мне, так люди слишком много внимания уделяют словам. Лучше бы они обращали внимание на поступки.

– Мне нужно идти, ― заторопилась девушка, она буквально выдернула руку и пошла к воротам.

– Спасибо за напоминание! Я тогда выполнил обещание и на следующий день сразу позвонил врачу, ― крикнул вдогонку футболист.

Маша остановилась.

– Смотрите, а то простудитесь, снова к врачу придется идти, ― ответила она ему также издалека.

– Я лучше сразу к психологу, так вернее!

Они синхронно опустили головы и задумались. Причем, шли каждый в свою сторону. Дождь постепенно усиливался, превращаясь в ливень. Дима думал, что Маша сейчас уйдет, а Маша ― что в последнем варианте письма к Диме не было ни слова о докторе. У девушки возникла неправдоподобная мысль…

Наконец, они также синхронно развернулись лицом к лицу и пошли в обратном направлении.

– Я тебе говорила, что ты балбес?

– Разве можно так разговаривать с одним из лучших бомбардиров чемпионата?!

– Только так и остается!

– Мы попрощались, а снова так мило беседуем. Я же говорил, сегодня добрый день!

– Лучше скажи, как ты узнал про то письмо? Я же его выбросила…

– Во-первых, ты слишком крепко спишь, а во-вторых, получше нужно уничтожать улики.

«А ведь именно Димка напомнил мне, что значит гореть, он же как пылающая головешка носится со своим футболом, притом у него такая жажда жизни…» ― подумала девушка. Маша рассмеялась и спрятала за ухо выбившуюся прядь, напрочь промокшую.

– У меня сегодня нет зонтика…

– У меня есть куртка.

Парень ловко скинул свою кожанку и набросил ее на плечи девушке.

– Мир?

– Не слишком ли многого ты просишь ― сразу целый мир, может быть, сначала ограничиться каким-нибудь небольшим государством?

– Это не мой масштаб…

Димка не сказал, что врачи запретили ему тренироваться и рекомендовали завершить карьеру, что еще одна подобная травма может навсегда оставить его в инвалидном кресле. Что такой исход особенно вероятен, если футболист приступит к тренировкам немедленно. А именно так он и планировал поступить. Попытаться, а там будь, что будет.

Он и сам до конца не понимал, что впереди у него самый трудный период в жизни. Только одному ему вряд ли удастся справиться, тут нужна помощь, а Березин ни за что не попросил бы о помощи ни у кого. Ни у кого, кроме нее. Девушки с фотографии, на которую Дмитрий смотрит украдкой наедине и с которой разговаривает, когда никого нет рядом.

***

Дождь постепенно прекратился, стало разъясниваться, но на небе все еще продолжали блуждать облака.

Маша подходила к воротам клиники, когда ее чуть не сбил парень в темной олимпийке и бейсболке, надвинутой на самые глаза. Он показался девушке знакомым, но ассистентка психолога переваривала встречу с Березиным и не заострила внимания на незнакомце. А зря. Мгновение спустя послышались звуки борьбы. «Димка», ― пронеслось в голове у Маши, и она устремилась назад.

Незнакомец, стоявший к девушке спиной, уцепился в Березина мертвой хваткой и собирался «размазать по асфальту», если верить словам нападавшего.

– Ты что, с ума сошел, руки убери!

– Пошел к черту, выродок! Я тебя убью! Но сначала в глаза твои поганые посмотрю!

Маша узнала нападавшего ― это был Стрелок. Она вклинилась между своим другом и футболистом, оказавшись лицом к первому.

– Женя, не надо, прошу тебя! С него хватит, он уже получил по заслугам. Отпусти его руку, ему же больно!

– А мне, думаешь не больно? Он же предатель, понимаешь? Он же команду развалил, а сам свалил за бугор! И ты его еще защищаешь? Его?!

– А тебе какое дело? Куда хочу, туда и валю!

Маша взглядом приказала Диме замолчать.

– Не спорь с ним, это страшный человек, он правда может сделать то, о чем говорит.

– А мне плевать, бей! У меня перед командой долгов нет. Давай, заканчивай этот балаган! ― футболист перестал сопротивляться.

Глаза у Стрелка были невидящими, она один раз уже имела возможность наблюдать у него это состояние. Оно не сулило ничего хорошего. Раз, два, три. Попытка не пытка.

– Кажется, я тебя как следует не поздравила! ― а сама положила руки на плечи Стрелку и стала сигнализировать Диме, чтобы тот воспользовался ситуацией и ретировался. Женя, и правда, ослабил хватку. Внутри него началась борьба. Сознание начало расширяться и проясняться.

– С чем?

– С новой должностью.

– А, короче, понял, ― он сам того не желая, отпустил свою добычу.

Дмитрий осмотрел эту странную парочку, усмехнулся, отряхнулся, помотал головой и поковылял ко входу в клинику, куда пока так и не смог попасть.

– Выдохни. Слушай мой голос, ― Маша смотрела в глаза Стрелку. ― Все хорошо. Я здесь. Все так, как должно быть. Ты спокоен.

Стрелок опустил голову. Когда он ее поднял, то снова стал самим собой.

– Короче, страшный человек?

– А то! Посмотрел бы на себя со стороны. И когда ты прекратишь кидаться на людей?

– Чуть не пришил его, хоть оно того и стоило.

– Не говори глупости! Сам знаешь, он для команды сделал больше, чем все остальные, вместе взятые, сколько болельщиков появилось у команды благодаря ему, сколько побед мы одержали. И хватит про предательство и тому подобное. Когда же ты поймешь, что футбол ― это просто игра, бизнес, если хочешь, но не жизнь. Дойдет до тебя, наконец?!

Стрелок слушал эту тираду, а сам думал о своем и, в итоге, не выдержал:

– Когда-то ты другое говорила. С Березиным приехала, поэтому его защищаешь?

– Никуда я с ним не ездила! Ты же сам давал Егору адрес, я была дома!

– Точно? ― не поверил Стрелок.

– Можешь у Егора спросить.

– Короче, не делай больше так.

– Как ― так?

– Не пропадай.

– А ведь я и правда чуть не пропала. Но не будем об этом.

– Ладно, ― как обычно без лишних вопросов согласился Стрелок. ― А ведь мы теперь соседи, мне комнату дали в другом крыле на базе, готовить материалы для музея.

– Что ж, это ненадолго, но приятное соседство. Женя, я хотела сказать…

Маша хотела сказать, что благодарна Жене за все, что он сделал для нее и профессора, за то, что был рядом, когда нужно, что можно было на него положиться, но слова застряли в горле.

Стрелок посмотрел на нее своими мутного цвета глазами и выразился, как всегда коротко:

– Я знаю.

На самом деле именно новоиспеченный руководитель музея спас Машу от нападок жены Бегового. Он в своем фирменном стиле собрал ребят, фанатов разных команд, знакомых по околофутбольным разборкам, а потом организовал «встречу», где доходчиво объяснил, что Машу лучше оставить в покое. Но девушка об этом не узнает. Женя был из тех, кто не любит разбрасываться словами и хвалиться подвигами даже перед девушками. Особенно перед девушками.

***

Актовый зал. Добротный такой, представитель отжившей, но памятной и по-своему прекрасной эпохи. Много народа, море цветов, улыбок и даже слез. Выпускались представители юридического факультета. Серьезные такие, повзрослевшие и, если учесть преобладание ребят, возмужавшие. Слова напутствия говорили и ректор, и декан, и делегаты от администрации. Выпуск хвалили. В первом ряду стоял парень в темно-синем костюме, подчеркивающем шоколад глаз. Он тоже улыбался, от чего на щеках проступали ямочки. Ему, как и многим другим не верилось, что студенческие годы подходят к концу, что впереди другая жизнь, что группа, успевшая стать родной, будет разброшена по белому свету, а сам он тоже отправится покорять этот самый пресловутый «свет». Но была и радость. Радость от предвкушения нового, от желания не становиться, а быть, от желания приносить пользу.

Стоя на сцене, продолжая внимать выступающим, он нашел глазами родителей. Отец был счастлив, это было видно по лицу. Его сын не подвел ― стал одним из лучших на курсе, активно помогал в работе спортивной школы и даже в нескольких тонких юридических операциях, в которых раньше ему приходилось искать помощника на стороне.

Мама еле сдерживала слезы. Она понимала, что скоро еще один сын уедет от нее, дом опустеет, а внуков ждать не приходится, ведь старший сын развелся, едва успев жениться. Не сказать, чтобы Лидия Ивановна была в восторге от невестки, но лучше такая, чем никакой. Она искренне опасалась за личную жизнь сына: у Егора спорт всегда был на первом месте, а все остальное постольку поскольку. А тут еще и младший в другую страну едет… А вдруг там и останется?

Костя по маминому лицу читал все ее чувства, он всегда был чувствительнее, чем казался, иногда видел то, что внешне совершенно не было видно. Но, как всегда бывает в таких случаях, порой видел то, чего на самом деле нет, и сам знал за собой эту слабость.

Многих в зале он видел впервые. Из-за того, что на курсе большинство составляли парни, в зале был цветник из девушек на любой вкус. Были тут и блондинки, и брюнетки, и рыжие. А каких только платьев и причесок не встретишь! Любой модный показ только позавидовал бы такому великолепию. Но той единственной девушки, которую он хотел бы увидеть, там не могло быть. Принять решение не звонить, не писать, не пересматривать ежечасно фотографии было непросто, но самое трудное было запретить себе думать, особенно человеку, привыкшему к размышлениям по поводу и без. Даже там, за границей, он каждый день вспоминал ее, мучился, веря в ее отъезд с Березиным и одновременно сомневаясь в каждой своей мысли.

Костя искренне полагал, что Маша ― уникальная, волшебная, невероятная девушка, достойная самого лучшего, а что может быть лучше счастья? Раз ему не суждено сделать ее счастливой, пусть это сделает кто-нибудь другой, более достойный. Несколько раз ему казалось, что Маша где-то здесь, среди гостей. Но каждый раз он убеждался, что это всего лишь игра воображения.

Внезапно его взгляд упал на русые локоны. Девушка знакомым движением отвела прядь и подняла глаза. В первые секунды они растерянно и удивленно переглядывались. Костя даже несколько раз моргнул, но видение не исчезло. Маша тоже не знала, как себя вести, ведь ее не приглашали. Наконец, она взяла себя в руки и робко улыбнулась. Ей ответили. Костя заметил, что у девушки в руках букет, да и сама девушка своим длинным платьем в сочетании с чистотой внешности напоминала цветок. Она усиленно о чем-то сигнализировала, показывала себе на запястье, а потом на него. Едва различив красную нить, парень догадался, чего ему желает Маша. «Я знаю», ― одними губами прошептал Костя.

Несмотря ни на что, в это мгновение он был действительно счастлив.

* * *

Димка сидел за столом в буфете университета, который сегодня посетил в последний раз в ранге студента. День не задался с самого утра: сначала проспал, еще и с Вероникой поссорился, отчего пришлось идти на мероприятие одному. В зале царила предпраздничная суета, все носились, прихорашивались, поздравляли друг друга. Парень не понимал, зачем это надо: ведь в группе все давно уже были сами по себе: у многих уже были свои семьи, кто-то работал, одним словом, забот хватало. Большинство уже несколько месяцев мечтало, когда же наступит этот знаменательный день, а теперь слезы льют, что он все-таки настал. Страшная непоследовательность.

Он машинально растянул узел галстука, настолько стянувшего шею, что, казалось, невозможно было продохнуть, продолжал помешивать ложечкой растворимый кофе с молоком, потом отложил столовый прибор, поднял голову и увидел, но почему-то будто зачарованно, как девушка напротив делает то же самое.

– Димка, я конечно все понимаю, но не пригородный же лес… Хотя бы не в середине марта, когда вокруг такая слякоть, что ног не вытянешь!

– Ну вот, не получится из тебя хороший психолог, ― парень всегда использовал этот трюк, когда у него не хватало аргументов, потому что знал, как трепетно Маша относится к своей будущей профессии.

– Из меня не получится хороший психолог, потому что я не горю желанием копаться в мусоре в пригородном лесу в весеннюю распутицу? Сногсшибательная логика!

– Нет, не из-за этого. Просто ты не умеешь гореть.

– Да ладно!

– Правда. Если сам не горишь, то невозможно зажечь других. А тебе работать с людьми.

Такие разговоры, которые люди позволяют себе в восемнадцать, уже не повторяются ни в двадцать пять, ни в тридцать, никогда потом. В это время решаются глобальные проблемы, преодолеваются мировые кризисы и катастрофы, причем такими способами, что любые аналитики и фантасты искусали бы себе локти от зависти, если бы им довелось услышать подобные варианты развития событий.

– Ты, очевидно, за верховые пожары? Ну, те, которые быстро распространяются и сжигают все на своем пути?

– Отчего же, не только. Я не прочь подпалить и высохшую траву, и горы мусора в нашем пригородном лесу, ― пошутил Димка.

– А мне ближе торфяные пожары, такие, которых не видно, но они практически непобедимы и могут продолжаться очень долго. Что толку быстро сгореть?

– А если не гореть внешне, то как узнать, что внутри есть пламя?

Маша задумалась.

– Должны быть свои признаки. И вообще, тебе хорошо говорить: у тебя и волонтерство, и спорт, и общественная работа… Зачем тебе я? Позови Веронику.

– Она не пойдет.

– Вот, здравомыслящий человек! Ей, значит, можно не гореть?

– Она другая.

– А нам, простым смертным, значит, нельзя лишний денек отдохнуть?

– Хватит уже, скажи лучше, пойдешь или нет. Ну, пойдем!

Маша несколько мгновений молчала, снова окуная ложечку в почти остывший кофе.

– Я скажу своим, может, кто еще отзовется. Наверно, ты прав. Я не такая, не умею гореть так, как ты… За себя скажу, что приду, а как другие ― не знаю.

– Спасибо.

Димка улыбнулся и в знак благодарности протянул к девушке руку, ее ладонь лежала на столе, но Маша, уловив это движение, отвела пальцы и пошутила:

– Это моя шоколадка, делиться не буду.

На следующее утро она и ее одногруппницы пополнили ряды волонтеров. Погода стояла, мягко говоря, неважная, но Маша пребывала в хорошем настроении, подбадривала девчат, ни разу, ни словом, ни жестом не выразила своего недовольства. Завязалась интересная беседа. В итоге тот трудовой день запомнился как веселый, насыщенный, как для Димки, так и для его ребят-одногруппников….

Димка протер глаза. Это был снова он настоящий, один, за тем же столом, теперь уже в совершенно опустевшем буфете. За считанные минуты он вспомнил, сколько всего пережил, перепробовал и перечувствовал, пока учился в университете. Димка одним глотком допил кофе, вернул на место галстук и поспешил в зал. Ведь там остались люди, которые были ему дороги. Правда, он понял это только сейчас. И не только это.

Письмо

Мария Александровна! Хочу Вас уведомить о том, что мы вынуждены Вас уволить с должности ассистента психолога вследствие окончания действия контракта, который мы решили не продлевать.

Благодарим Вас за ответственную работу, своевременное и надлежащее выполнение всех своих профессиональных обязанностей. Мы искренне признательны Вам за все то, что Вы сделали для нашего клуба.

Посовещавшись, мы решили предложить Вам должность психолога в клубе, которую ранее занимал Н. С. Елисеев, так как считаем Вас наиболее подходящей кандидатурой, учитывая Ваш опыт работы и отношение к Вам внутри коллектива.

С уважением, Ю. Ю. Кротов

P.S. У Вас три дня на раздумья, заметьте, это значительно больше, чем я даю обычно, но все равно поторопитесь!

Эпилог

Ну, вот я все вспомнила. И что? Что со всем этим делать? Конечно, хорошего было намного больше, чем плохого, я бесконечно благодарна профессору…. Но впереди столько вопросов, трудностей… Кто ты, девушка на фотографии футболиста Березина? Справишься ли ты? Может, хватит играть с чужими судьбами, смотреть в кривые зеркала и бороться с чудовищами!?

А ведь я ни разу по-настоящему не пожалела о своем выборе. Это тоже чего-то стоит… Похоже, пора двигаться вперед. Сколько у меня процентов возможного успеха? По самым оптимистичным подсчетам, не больше пятидесяти. Это даже к лучшему, будет интрига.

И все-таки Березин… Передо мной за последние месяцы мелькало столько лиц и историй, но лишь его я не смогла разгадать, он как будто не делится на части, не раскладывается на ноты… Что же творится в твоей голове, футболист Дмитрий Березин?

Однажды мы еще встретимся. И я от тебя не отстану, пока не узнаю, к чему были все эти кактусы, бутерброды, а самое главное, фотография с вроде бы ничем не примечательной девушкой. Со мной.