скачать книгу бесплатно
– Наш, – поправил Славка и плюхнулся рядом.
Мы с тобой, как пионеры, примостились на стульях по краям стола. В глазах – взвейтесь кострами, синие ночи, но между нами расстояние в ширину океана. Я сидела, нога за ногу и качала чертей, как сказала бы бабушка. Ты пытался угостить меня яблоками, накормить жареным мясом, напоить компотом – делал всё, чтобы только пройти мимо меня к холодильнику и как бы нечаянно спотыкнуться. Твои маневры не остались незамеченными захватчиками дивана. Подколы сыпались как из рога изобилия, Славик разошёлся, Алинка хихикала. Я смущённо улыбалась, хорошо, хоть не видно, ты от бессилия хлопал дверцей агрегата так, что я подпрыгивала. Или это от озноба, вдруг охватившего меня?
– Слушай. Кажется, кто-то обнаглел в этом помещении? – ты, наконец, не выдержал. – Не мешало бы и нам отвоевать кусочек места под солнцем. То есть под луной.
– Да, не мешало бы сдвинуть товарищей, – с радостью согласилась.
– Ещё чего! – завопили товарищи в два голоса. – Нам и без вас неплохо!
– А нам нехорошо! Нашлись тут эксплуататоры диванов, единоличники какие! – возразил ты.
«Такая куча-мала образовалась! Не поймёшь, кто где. Алинка визжит, Славка щекочется, пыхтит. Я не могу, я закатываюсь, аж пополам согнулась. Особенно, когда Славик упал. А ты…»
А ты всё-таки занял кусочек дивана и позвал меня:
– Помогай, падай на колени! Вдвоём они нас не выпихнут!
Схватил за свитер, резко дёрнул на себя – ай, мамочки мои, я у пацана на коленях сижу!
«И я не шевелилась долго. Боялась, как я боялась! Во-первых, упасть, а во-вторых… чувствовала опасную близость – стоит мне повернуться, как может случиться то самое! Нет. Скорее, я боялась этого во-первых! И желала!»
– Сударыня, вам удобно?
– Да, – выдохнула. – А вам, сударь, не тяжело? Не надорвётесь часом?
– Не волнуйтесь, право. Мы, судари, прекрасно себя чувствуем, когда держим пёрышко.
Обменявшись шутливыми любезностями, замолчали.
Такая вдруг возникла тишина,
Что воздух зазвенел от напряжения.
Как будто во вселенной я одна,
Но чувствую я чьё-то приближение.
И только – сердца стук в ночи,
И только – дрожь души до пяток.
А он, приблизившись молчит,
А он со мной играет в прятки.
– Эй! – ты подул мне в затылок.
– А? – я напрочь забыла об опасности и обернулась… Так вот что такое поцелуй! Когда картинка тёмной комнаты замирает в твоих глазах, и отражаются только мои зрачки; когда все звёзды превращаются в чёрные дыры, и космос моего тела летит в тартарары; когда, подобно мечтателю-царю о вечной молодости со страхом, ныряю в котёл с молоком, но не умираю в бурлящем кипятке – возрождаюсь к новой жизни.
– Вы чё притихли там? – раздался голос Славки, откуда-то из преисподней.
Я отпрянула. Бросилась из кухни, словно заяц, испуганный светом фар. Унесла новую жизнь в горячих губах, в дрожащих ладошках. На улице прижалась спиной к стене кухни, приложила руки к пылающим щекам.
«Мне казалось, это была и не я, Дневничок. Не знаю кто. Или что. Сплошной пульс, что бьётся на всю деревню. Нет! На всю вселенную. Думала, что разбужу всех инопланетян, всех собак в округе, как сильно стучал!».
А потом хлопнула дверь – ты вышел. Я замерла трусишкой зайкой серенькой, а рядом – ни одной спасительной ёлки. Мимо не пройти. Мы молча уставились друг на друга. Вечность отсчитывала мгновения.
Под утро резко похолодало. Ни шарфы, ни куртки, галантно отданные нам ребятами, не помогали. Не спасали от осеннего морозца: Его ледяные пальцы щипали нас так, что у меня зубы приплясывали. Рассвет ленивой походкой ступал на перрон, и там, где он касался земли, домов, деревьев расцветали розовые и персиковые цветы, сотканные из солнечных лучей. Ты подкрался ко мне сзади, обнял одной рукой, другой помахал билетами:
– Готово, леди. СВ, как приказывали.
Я рассмеялась. Спальный вагон в электричке, вот шутник!
– Я буду скучать, – шепнул.
Ура! Подпрыгнула я в мыслях. Будет скучать!
«И мы ещё долго с Алинкой стояли в тамбуре, пока их, пацанов, совсем не стало видно. Ещё она меня ругала. За то, что я не спросила ни о чём. Мол, мы зачем вообще приезжали? Мотоциклы, это, конечно, ничтяк, но самого главного я не узнала. И поздравила: с почином, говорит. Губы не болят? Нет, отвечаю. С вызовом, прикинь. А она – в тихом омуте черти водятся. А я ей – и ангелов немножко. Вот заладила со своими чертями, та Алинка! Как будто других выражений нет. Я ворчу, любя, если что, Дневник. Не волнуйся!
Ах, да. Там, на дискаче меня пригласил на медляк совсем взрослый парень. Вадик, кажись. Спрашивает, такой, – откуда красавица взялась? И не годится ли он мне в женихи? Говорю – нет. Я – старый, лысый, беззубый, спрашивает. Мне смешно. Нет, отвечаю. Просто я другому отдана, и буду век ему верна. Но я это к чему? Что происходит? То ни одного поклонника, то сразу много. Димка, вон тоже, заходы делал. У него «Ява», может, я хорошо подумаю, с кем на танцы ездить. Вот дураки. Не нужен мне никто, кроме…».
Тебя.
Глава пятая
Наступил вторник, а я уже подгоняла неделю – скорей, скорей заканчивайся, хочу, чтобы уже – суббота. Конечно, мы с Алинкой решили снова приехать и строили планы. Рисовали в мечтах, как сложится новая встреча. Но даже и представить не могли, что произойдёт на самом деле.
Среда.
Четверг. Как медленно тянутся дни. Медленно по капле, словно моросящий дождик, неделя стекала по стеклу. Спроси нас тогда, а что было в школе? Во дворе? В стране? Не вспомним. Пожалуй, только весёлая песенка служанки Миледи из фильма про Д'Артаньяна почему-то крутилась в голове. «Святая Катерина, пошли мне дворянина», – частенько напевала Алина. Да послала же, ворчала я. «Святая Катерина послала дворянина», – исправлялась подруга, а заканчивали мы вместе: «Усы и шпага, всё при нём»! И смеялись. То веселились, то грустили – где те дворяне, а где мы. А время играло с нами, а время – морская фигура на месте замри – замерло.
Пятница. Как долго!
Суббота. Ура!
Еле дождались конца занятий. Сбежали с Алинкой с последнего урока, чтобы успеть на дневной автобус. Молились, чтобы рейс не отменили, потому что нас обещали встретить именно с него. «Если не забудут», – хмурилась я мысленно. Всё ещё не могла свыкнуться с реальностью, где все обещания выполняются и мечты сбываются. Но вслух не говорила, чтоб не злить подругу.
Не забыли!
– Стоят, смотри, как пасочки, – улыбнулась довольно Алина.
«Пасочки» довезли быстро. Покидать нас не спешили к общей радости.
Лена встретила приветливо. Чаем напоила с дороги. Угостила ватрушками. Ребята отказывались, а мы с Алинкой налетели: с утра во рту маковой росинки не было. Потом спросили сестру, нужна ли какая наша помощь? Танцы-танцами, но и польза же от нас должна быть. Лена одна с детьми живёт, за бабушкой ухаживает, как не помочь? Сестра отнекивалась. Посетовала лишь на дрова, которые некому привести в порядок:
– От Вити помощи не дождёшься. Как только с Толей встречаются – всё. Пиши пропало. В который раз начинают, а потом – перекур, обед, конец спектакля.
Мне стало стыдно за отца. Понятно, почему. Меня жизни учит, а сам – туда же: никакой силы воли! Да ещё дядя Толя этот, папин старший братец, со своим самогоном, эх! А мальчишки переглянулись и кивнули друг другу.
– Да не фиг делать! – воскликнул Славик. – Щас мы домой съездим, в рабочее переоденемся. Инструмент есть какой, пила, топор?
– Есть, – обрадовались мы. Я так чуть в ладоши не захлопала, как же всё складывалось нынче ладно.
Через полчаса дело закипело. Дрова находились в курятнике. С шутками загнали птицу в сарай, во главе с предводителем – рыжим драчливым петухом. Собственно, из-за него и веселье. Старый забияка поочерёдно вызывал нас на дуэль, нападал. Бестолковые куры без него разбегались по углам и пытались взлететь, пока в сарае зерна им не насыпали.
– Слушай, ещё ни разу топором не взмахнул, а уже вспотел, – расхохотался ты, утирая лоб, – как будто стометровку пробежал.
Я не могла отвести от тебя взгляд. Мы же столько не виделись! И уходить не хотела: я могу дрова подносить. Или в поленницу складывать. Или воды подать. Я и пилить смогу, правда, только научите! Только бы рядом быть. С тобой. Но бессердечные Лена и Алинка увели меня из курятника буквально за ухо. Пойдём, говорят, картошки пожарим. Надо кормить работников, а не смущать. Приготовили. Собрались вернуться – на лавочку вызвали. Идите, сказала Лена, там ещё приехали. Помощнички или женихи, уж не знаю. Вышла. Алинка задержалась в комнате у зеркала: без марафета – никуда.
Ба, знакомые всё лица и Димка в их числе. Хотела быстренько поздороваться и смыться, так сосед снова с претензиями. Мол, зря я от него отказалась. У него и мотоцикл лучше, и ростом он повыше, и покрасивше, и живёт поближе.
– И язык подлиньше, – пробормотала я. Ведь он вроде шутит, а глаза – злющие.
– И вообще я парень свободный во всех отношениях, не то что некоторые, – сказал Димка в конце, – никаких проблем. А тебе Малая косы повыдёргивает, как узнает, что ты рядом с ним крутишься, – и на твой мотоцикл указывает.
– Что?!
– Что слышала! – «Ява» взревела и унесла своего владельца прочь, смешав меня с пылью.
Я опустилась на лавочку. Улыбка застыла мерзкой гримасой. Содрать бы её с кровью! Закрыла лицо руками. Осень из танцующей в листьях девчонки превратилась вдруг в плачущую дождём старуху. Нет! Ты не мог так со мной поступить. Кто угодно, но не ты, я не верю! Подхватилась, чуть не сбила с ног Алинку, смерчем пронеслась по двору к курятнику. Хлопнула калиткой. От неожиданности ты уронил дровину, а Славка в удивлении обернулся.
– Кто такая Малая?
Ты было нагнулся, и тут же выпрямился.
– Малая? Алёна, что ли?
– Тебе видней!
«14 октября.
Иногда жалею, что встретила Его, Дневник! Жила себе тихо, никого не трогала, любила там кого-то безответно, стишки писала. Никаких потрясений! А с ним столько эмоций за какую-то пару месяцев получила, сколько за всю жизнь не было, ужас!
Спокойная, как в море штиль,
Прозрачная – водой в ладони.
До горизонта сотни миль
Скрывает глубина её агонию.
А что цунами породит —
Взметнутся волны и закроют небо,
Разрушат цветочный парадиз —
Мне угадать, понять – ах, мне бы…
Этот стрекозёл, Димка, наговорил гадостей, я думала – умру. Так стрёмно стало на душе! И даже разбираться пошла, уму непостижимо! Чтоб я пошла что-то выяснять? Когда такое было? А, главное, какая буря в душе поднялась, аж сама себя испугалась! И какое же счастье, что это – буря в стакане! Страшное слово «Малая» – никогда не забуду! Дама оказалась крестницей Его матери. Живёт по соседству в переулке. Мужа у неё посадили летом. Вот и ходят все, ей помогают. Ну, вот как Лене сегодня с дровами. И вообще, она старая, эта Малая-Алёна – ей целых 23 года! Что было в моей куриной башке, когда я слушала Димку!».
Он, кстати, на дискотеке нашёл нас. Извинялся – пошутил неудачно. А мне как королю из «Обыкновенного Чуда» – то ли музыки, то ли цветов, то ли зарезать кого-нибудь хочется теперь. Ладно. Разобрались, успокоились. Ночь поцелуями всё исправила, и луна стыдливо за тучи спряталась, глядя на нас. Ну, думала, воскресенье без потрясений случится. Как же.
В обед выползли с Алинкой на улицу. Сонные, как осенние мухи. Тут радость нечаянная – Оксана с Аней приехали, подружки по лету. Я перезнакомила девчат, принялись болтать о всякой всячине. За разговором не заметили, что к нам подошла незнакомая женщина. Остановилась рядом – руки в боки.
– На Солоху похожа, – шепнула Алинка.
– На Аксинью, – не согласилась я.
Мы с любопытством уставились на неё.
– Здорово, дивчата.
– Здрасьте, – почти одновременно произнесли.
– Як дила?
– Нормально, – ответили нестройным хором, переглядываясь.
– Прям водевиль какой-то, – едва слышно прокомментировала Алина.
– Вторая часть балета «Ромео и Джульетта». – подтвердила я, памятуя, что первая часть произошла вчера. И, скажем честно, так себе выступление артистов, на троечку. Вот пена!
– И хто из вас горожанки?
Мы так опешили, что дружно промычали: «Всеее».
– Як уси? – женщина встряхнула серьгами.
– А так, – рассмеялась Оксана.
– Да в чём дело-то? – закипела Алинка.
– Та ни в чом, – всплеснула руками незнакомка. – Ну ось вы две малявки ще, – посмотрела она на Аню с Оксаной, – а ты, чернява, мабуть, Славки мово, а белява, мабуть, Галкиного охламона будэ.
Мы выпали в осадок. Хлопали ресницами, а я к тому же в свекольный столб превратилась. Алинка очухалась первая.
– И дальше чё? – встала она с лавки.
– Ось прийшла побачить, шо за дивчины таки. Окрутили хлопцив. А бабки мине кажуть – твий Славка на пэрроне бул. Та не один. Думала – брешуть. И ще в яку рань! В жисть не лизла в його гульки, да прям разпирае, ни можу. Шо за дивчата, шо наши хлопци с питухами вскачили, а? И ладно, мий ще юбочник, на усё пидэ, но, шоб Галкин?! А я бачу – ничо'го дивчины, гарни. Мабуть, и оболтусы наши с такыми справными за ум визьмутця! Ну, ладно, дивоньки. Ось побачила, серденько отвила, пиду, – мать Славки, если мы правильно поняли, поправила косынку на голове, подмигнула нам и пошла восвояси.
– Я в отпаде! – перевела дух Алинка и ущипнула меня, – Эй! Ты чего, умерла?
– Я в ужасе. Что это было?
Подруга ухмыльнулась:
– Не, не так. Надо – шо це було?
– И шо це було? – послушно повторили мы втроём.
– Смотрины, – хихикнула Алинка, – интересно, хлопци в курсе? И чё ты в ужасе? Не твоего ж мамаша приходила. Не Галка! А меня эта тётка приколола, никаких тебе скандалов, никаких истерик. Ты хоть догнала, чё нас одобрили?
– Это тебя одобрили, а беляву – ещё неизвестно, – я вроде пришла в норму.
– Ой, не бзди. Щас моя пойдёт к твоей, расскажет, яки мы гарни да справни дивчины, и всё будет тип-топ. Жди сватов с гармошкой.
Мы в который раз переглянулись и расхохотались, хором воскликнув:
– Но шобы Галкин?!
Жизнь похожа на детский мячик. Ещё недавно он катился медленно, плавно огибая препятствия на пути. И я всегда знала, вернее видела, – в какую сторону. Но вдруг по нему ударили. С силой. С такой силой, что он полетел, поскакал, высоко подпрыгивая на кочках. Оглянуться не успела, как говорится, и – «мой весёлый синий мяч, ты куда помчался вскачь?». Бегу за ним вдогонку, пытаюсь поймать, взять в руки, но он (она, жизнь), выскальзывает, стучит о землю, катится, снова ускоряясь. А я никак не могу угадать, куда занесёт её сейчас, в какую из сторон.
