скачать книгу бесплатно
– Боишься?
– Ещё чего, – хрипло отвечаю.
– Это только в первый раз страшно, потом как по маслу пойдёт.
Понимаю – насмехается. Но соврать, что – не в первый раз, духу не хватает. Отчаянно молчу.
– Ты глаза закрой и мысленно считай до десяти, лады? И не бойся.
Время застыло пластилином, можно резать на кусочки-секунды. И я вместе с ним. Какое там считать! Ну же!
– Всё, – говорит Валерка.
Я открыла глаза. Полна разочарования, по самую макушку. Никто не думал меня целовать! Караул! Тоже мне, джентльмен, с большой буквы «Д»! Дурак какой-то!
– Ты только никому не рассказывай, как я целуюсь, лады? – просит.
– Ты тоже никому не говори, как я целуюсь, – ответила прежде, чем успела подумать. Валерка глядит на меня с удивлением, не ожидал, видно, такой прыти. Потом засмеялся:
– Вот ты какая. Не скажу, честное пионерское!
Ага, так я ему и поверила. Теперь. «Чтоб я ещё раз согласилась играть в бутылочку? Никогда: попадётся такой как Валерка, и останешься без поцелуев на всю жизнь!» – мрачно размышляла я, возвращаясь домой. Спустя какой-то период узнала, что бутылки сдают все, и ничего такого зазорного в этом нет. Я, как всегда, придумала себе сложности. Чтобы пострадать лишний раз, заметила тогда Алинка. Радовалась однако тому, что перед Валеркой не ударилась лицом в грязь. И нецелованной не осталась, слава богу. Ха-ха, Валерочка!
Но с некоторых пор у нас с отцом развилась здоровая конкуренция в вопросе бутылочного дела. И, поглядывая в пустой ящик под раковиной, я на практике понимала суть пословиц: «кто успел, тот и съел», «кто первый встал, того и тапки».
«Ладно, придумаем чё-нибудь. Потом. Скоро Алинка придёт, поедем за её колготками. Везёт ей! Дали денег без проблем. Наверное, и мне мама бы без проблем дала. А папа всё-таки не женщина, откуда ему знать, что дочкам не только хлеб нужен, но и чулки-носки разные. Хотя бы изредка.
00-20.
Ой, чё было! Отпад полный! Улёт!
Во-первых, отец. Я в обмороке, Дневник! Дал 25р!!!!! Я чуть не скопытилась! Он пришёл, тихий такой. Я попросила, ни на что не надеясь – на ёлку, говорю, подарки, на колготки, мямлю вся. Он молча полез в карман и дал! Тут Алинка прискакала. Я её под ручку – и тикать, пока папка не передумал. Во-вторых, щас Алинку провожают два почти неизвестных парня, и я волнуюсь. Всё ж таки уличное знакомство. На всякий случай громко сказала, что жду её звонка из дома. А чё получилось-то? Прикол!
Мы поехали на вокзал. Скупились. Колготки прям классные! Стоим, такие, ждём троллейбус, никого не трогаем. Сели. И парни тоже. А Алинка мне их ещё на остановке показывала, взглядом, конечно. Но я – ноль. Брестская крепость. Сам понимаешь, Дневник! Поехали. А они начали нас цеплять. Местные мы или нет? Далеко ли нам ехать? А не знаем ли где квартиру снять? Мы – нос к верху, на провокации не ведёмся. Алинка только фыркнула – вы б ещё, где находится нофелет, спросили! Ржут. Вылезли вместе на Буденновском.
00-40.
Норм, Алинка дома. И дала номер телефона. Мой. Получит завтра. Просили её, мне это на фига?
Короче. Подвалили к нам. Коля и Митя. Они из Перми, приехали к друзьям, которые учатся в РИИЖТе (вот, опять этот институт, судьба, что ли?) и живут в общаге при нём, а где она находится – непонятно. Ну понятно, плавали, знаем. И, если б кое-кто кое-кому не приглянулся – мол, Славке прощения нет, а тут кадры пропадают безхозные, ничего бы не произошло. А так Алинка, «добрая душа», вызвалась их проводить, да показать. Ну, я ж её не брошу одну, вечером. Потащилась с ней.
Проехались, до общаги проводили, только хотели вернуться, как слышим, они на проходной с вахтёршей ругаются. Мы – туда. Она их кроет там почём зря – снегу наволокли, пол испачкали, и выяснилось, что никакие они не приезжие. То есть приезжие, да, из Перми, но они сами здесь учатся, на 2 курсе. Что они прикололись над нами, пошутили. А мы с Алинкой как расхохотались, аж до слёз. Я и сейчас ржу-не могу: спасительницы, блин, бедных пермяков. Помогли хлопцам! Мы-то понимали, что они хотели познакомиться, но и помощь, думали, по-серьёзке нужна. А хитрецы тянут свою волынку – не обижайтесь, простите. Мы сказали – бог простит, ручкой махнули, двинули на выход. А они за нами рванули. Оказывается, не ожидали такой реакции. В общем, «мы ничё, с юмором, оказались девчонки». И пошли нас провожать. Пешком. Ты, прикинь, Дневник! От РИИЖТа до Западного! Это ж обалдеть! Часа два, наверное, шли. Да наверняка и на транспорте столько бы ехали, потому что повалил снег, и все стали буксовать на дорогах. Троллейбусы и вовсе встали.
Теперь волнуюсь. Завтра, то есть уже сегодня, ехать в Донской. С этой погодой не отменят ли автобусы? На электричке – не проблема, но она позже на два часа – раз, и встречать меня будут с автобуса – два! Если мы на нем не приедем, то кое-кто дождётся ли меня или решит, что я вовсе не появлюсь в выходные? Где тогда искать? Плакала наша встреча? Эх, Дневничок, что делать, как быть? Жизнь моя поганка, а мне летать охота[12 - Цитата мультфильма «Летучий корабль».]».
Как и думали, трассу закрыли. Снегопад продолжался всю ночь, автобусные рейсы отменили. Конечно, хорошо, что есть электрички, но в них холодно и ехать дольше.
– Если пацаны не дождутся нас, им же хуже, – заявила Алинка. Сидела, нахохлившись, чертила на окошке узоры, понятные только ей.
– Погода такая, запросто подумают, что мы не приедем.
– Ой, вот только не защищай.
Я замолчала. Тут уж лучше не спорить, всё равно не переубедить.
– Тебе хорошо, – спустя время сказала подруга, – нашла нормального, за него и горой можно стоять. Когда уже мне встретится единственный? – она вздохнула. – Напостой думаю – ну вот он, и – облом. Прям как в кино «Вас ожидает гражданка Никанорова», только здесь – гражданка Алина. Думала, что Славка тот самый. Зацепил, чёрт кудрявый. И что же получилось? Хоть он сто раз извинился, не могу ему поверить. После всех его выходок.
Задумалась. А я могу? Тот ли ты человек? Пойду ли я с тобой до конца? Так хочется счастья! Так хочется тебе верить! В размышлениях, каждая о своём, прибыли на станцию. На перроне две сгорбленные фигурки. «Пришёл», – пихнула меня в бок подруга. «Дождались, ура!» – подпрыгнуло моё сердце.
– Счастье вдруг в тишине
Постучало в двери.
Неужель ты ко мне,
Верю и не верю!
– пропел Слава и распахнул объятия. – Падал снег, плыл рассвет, осень моросила…
– Столько лет, столько зим всё тебя носило, – фыркнула Алинка и увернулась от его рук. Независимо дёрнула плечиком.
Я невольно рассмеялась её выходке и бросилась к тебе. Снег бил в лицо, под ногами хлюпала бурая жижа, а мне казалось – расцветают розы. И не было ни ветра, ни слякоти, ни сырого холода. И будто не дни пролетели, а века разлуки проползли, но мы всё-таки встретились.
Ты притянул меня к себе, прошептал куда-то в мокрую шапку:
– Привет, привет, привет!
– Привет, – я таяла, как этот ненадёжный декабрьский снег. Неужель, ты ко мне, верю и не верю.
– Пошли уже, а? Замёрз как цуцик, – проворчал Славка. – И никто не согреет.
Последние слова он добавил, глядя на Алину. Та отвернулась, игнорируя намёк.
– Какие нынче девушки жестокие пошли, – не сдавался парень, – особенно ростовские.
– Знали очи, что брали – ешьте, пока повылазите, – парировала подруга и рванула с места в карьер, не дожидаясь нас.
Пришлось Ставке прибавить скорости, чтобы догнать её. Тащиться с нами третьим лишним не захотел, да и надежды не терял, что она сменит гнев на милость. А мы не спешили. Я рассказывала тебе последние новости. Услышал про школу при РИИЖТе, обрадовался:
– А я ломаю голову, куда поступить. Прикинь, как здорово будет? Ты будешь в одиннадцатом, я – на первом курсе, сможем видеться каждый день! А с чем это едят? Чё за институт?
– Нормально! – хихикнула, – собрался поступать, и не знает куда!
– Да какая разница? Главное – вместе!
И вот так принимаются судьбоносные решения! От перспективы учиться вместе на будущий год перехватило дыхание. Я-то так далеко не заглядывала, боялась сглазить, но ты в очередной раз доказывал, что страх напрасный.
После дискотеки, полночи бурно обсуждали празднование нового года. Сестра не возражал против нашей развесёлой компании, но с одним условием – никакого спиртного. Славка накуксился было, а через пару минут встрепенулся: «Вино же можно? Бутылочку? Одну? Домашнего? Это ж даже компот почти!».
– Только одну, – твёрдо сказала Лена.
– И шампанское, – предложил ты, – какой новый год без шампанского?
– Ладно, – согласилась сестра, – и ни бутылкой больше!
Пришли, словом, к консенсусу. От спиртного перекинулись на меню. Дебаты продлились бы до утра, но в три часа Алинка демонстративно зевнула и отправилась спать. Разочарованный Славик грустно посмотрел ей вслед и тоже засобирался. Бросил тебе: «Идёшь?».
– Нет, останусь.
Возможность уединения, кто ж её упустит?
Уходя, Славка включил свет на веранде со словами:
– Смотрите не курите.
– Тоже мне, шутник! – пыталась улыбнуться я. Энтузиазм мой несколько поблек. Весь вечер я одним ухом слушала наши разговоры, а другим – себя. И понимала, что мысль, проскользнувшая после разговора с подругой, всё-таки засела занозой. И саднила.
Как далеко простирались границы моего воображения о любви и счастье? Насколько я могу довериться? Дальше ли поцелуев? Но что я знаю об этом «дальше»? Кое-что, конечно, знаю. Спасибо кинофильмам «Греческой смоковнице» да «Легенде о Нараяме». И некоторым ситуациям, порой курьёзным – ну, это когда ты бежишь в комнату к родителям от страшной бабайки, а они двери забыли закрыть. Чистая теория, в общем. Что делать с практикой? Когда нужно твёрдо сказать – нет? И нужно ли? Вопросы, вопросы. Находиться с тобой рядом и не допустить «лишнего», как выражалась Алинка, – не ответ ли? С каждой секундой размышлений настроение портилось. «Вот умеешь, Наташа, – в конце концов разозлилась на себя, – и, главное, вовремя!». Ты же словно чувствовал все мои перемены и не усердствовал, из всех знаков внимание – просто держал ладонь, но взгляд, взгляд! Хотелось как кошке, зашипеть и спрятаться от него под диван. Будто мы затеяли игру, а она вышла из-под контроля, стала опасной, но прекратить её мы уже не можем.
– Что? Что случилось? Что не так?
– Ничего, ничего не случилось, – малодушие со всех сторон. Да и как объяснить то, что и сама толком не понимаю? Как не обидеть? Ведь – не Славка, но рано или поздно…
– Видеть тебя, но не касаться, не целовать – невыносимо!
– Что?
– Невыносимо! – повторил ты.
А каково это слышать?!
– Я просто. Мне… – слёзы уже наготове, как всегда. Ну, что за напасть такая: там, где не нужно – здрасьте-пожалуйста, реки, а, когда надо – засуха, ни слезинки, словно я самая чёрствая в мире. Сухарь, блин. И трус.
– Боюсь, – выдавила из себя, словно последнюю каплю зубной пасты из тюбика. Знал бы ты, чего мне это стоило! Продолжать я не могла, но ты и не ждал продолжения.
– Просто верь мне. Пожалуйста. Я не обижу тебя. Никогда.
Будто клятву дал.
«17 декабря.
Привет, Дневник. Чё-то я того. Этого. Устала. И усталость накрыла меня, как одеялом мама. Я потом напишу.
18 декабря.
Блин, не записала сразу тогда мысль… как бы её вспомнить.
Мы ездили на выходных в деревню, да. Обо всём договорились. Ну, насчёт нового года. Если сложится, как загадала Алинка, то получится кайф и веселуха. Но не в том дело. Я ж не я буду, если не устрою чего-нибудь. Как в анекдоте, сама придумала, сама обиделась. Но это всё из-за поступка Славки. Того, когда он предложил Алинке. А я ж на себя примерила, ну, и понеслось. И прикинь, Дневник, меня не бросили, хоть и не предлагали ничего. Я ж как дурында, получается, на опережение пошла событий, какая самоуверенность! Короче. Мы с Ним поговорили. Обо всём. Понятно же? И я так устала опять. От эмоций, от переживаний, ужас просто. От жара дурацкого в груди – ну что со мной, почему он то утихает, то разгорается от нежности? И усталость эту, не смотря ни на что, хочется испытывать снова и снова.
Вспомнила! Мысль:
Знаешь, Дневник, если от любви пьянеют, то у меня случилась белая горячка! Что же будет в новогоднюю ночь?».
Глава седьмая
Последние дни 1989 года то бежали, как спортсмены на Олимпиаде к своей золотой медали, и тогда их катастрофически не хватало для множества дел, то текли плавно, словно Дон, скованный зимним льдом, так незаметно, что хотелось воскликнуть – скорее, скорее! И, конечно, 31 декабря нам хотелось нестись впереди паровоза навстречу приключениям, но против расписания не пойдёшь, увы. В вагоне вели себя тихо. Алинка в который раз перебирала в уме детали сценария праздника, я тоже молчала о своём. К ногам сиротливо жались тяжёлые сумки с продуктами – вклад в общее застолье и с новогодними нарядами. За окном мелькали для меня не пустынные холодные пейзажи, а события, которые я кое-как успевала записывать в дневник. В стёклах, как в памяти, всплывали листы в клеточку, отражались буквы – смешливые болтушки. Неровные от спешки и сумбура в моей голове.
«19 декабря 1989г.
Звонила Таня, дочь старшей маминой сестры. Из Москвы. Звала к себе на каникулы. Столицу посмотреть, себя показать. А я не могу. Вернее – не хочу! Как я могу применять какую-то там Москву на Донской? Что Москва? Всего лишь столица СССР. А Донской? Всего лишь моя жизнь! И вот я – врушка: не могу сказать об этом, разве она поймёт? И обижать её не хочется, ну я и сбрехала. Какие-то там нехилые отговорки наплела. Совести – гадостно, а на душе радостно. И вообще… и я, и Алинка как-то отдалились от подруг, да и одноклассниц, считай тоже (не только от родственников). Сто лет не общалась с Никой, а ведь живём на одном этаже, Лику П. тоже бросили. Где же верность нашей клятве, нашему союзу «Святой Троице»? Я уже молчу об Ирке Яковлевой, Катьке Б и пацанах. Об Уткине… Уткин? Какой Уткин? Почему так произошло, что кроме товарищей из деревни, никто теперь не нужен?
20 декабря.
На заседание библиотечной комиссии в школе не явилась, тьфу на меня. Не только учёба, но и общественная жизнь прахом пошла. Почти. Хорошо Макарыча в школе не было, хоть здесь врать не пришлось. А ещё ж студенты эти, помнишь, Дневник? Коля и Дима, что познакомились на остановке. Объявились, ага. Позвонили. Позвали гулять. Ну, пошли. Не брошу же я подругу. Ей Димка в пару достался, Алинка не против: больше второго понравился. А мы, значица, с Колькой сзади тащимся. Болтаемся как волчьи хвосты в проруби, друг другу ненужные. Ну, мне он – понятно почему, а я ему: Коля этот на Алинку запал, я же не слепая, сразу заметила. И тут он за руку меня берёт! Видал-миндал?! Сам на Алину пялится, а меня – за ручку хватает. Как это называется, я вас спрашиваю? Орёл, блин! Я уворачивалась, ещё чего не хватало, снежками закидывала, и вообще вела себя как дурочка из переулочка, мол, я-не я, только из детсада, о чём вы. Ну, а так – нормалёк погуляли. Трепались. Оказывается Коля тоже в прошлом году был в Ленинграде, как и я. Нашли общую тему и руку мою оставил в покое. Завтра наберут с трёх до пяти. Теперь нам, как Штирлицам, сидеть на квартире-явке и ждать звонка. Не хватает только пароля.
21 декабря.
Не смогла отговорить Алинку от поездки в общагу к студентам. Она поехала выяснять, почему не звонили. Вдруг что-то случилось. И всё такое. Почти поругались с ней. Я говорю – за каким чёртом? Не хотят звонить, только и всего! Твёрдо сказала – не поеду. Навязываться, щас! Захотят – позвонят, даже если что-то там произошло!
23-00.
Ну, чё я говорила? Телефон затренькал в восемь. Коля. Ля-ля-три нуля, пары, не сможем сегодня. А мне-то чего? Сказала, ну и не надо. Алина сидит, глазищами палит меня, на ногу наступает, я спохватилась. А когда можете? Коля – завтра вечером, в кино пойдём. Пришлось согласиться. А он – ну и ладушки, целую. Нет, каков фрукт? А я каков фрукт? Ведь если честно, позлорадствовала над Алинкой, что в кои-то веки оказалась я права. Хорошо, что она всё-таки не ездила!
22 декабря.
Ходили. Если честно, даже не помню, чё за фильм. И почему я не скажу, что у меня есть парень? Что все эти Колины «ладушки» и «целую» мне абсолютно ни к чему! Правда, он и не спрашивал ни о чём, и не предлагал, но как-то не по себе от двусмысленной ситуации. И самое гадкое – я совру, если скажу, что мне это не нравится. В итоге я молчу, как партизан на допросе. А сегодня даже позволила взять себя за руку. Чисто из эксперимента – почувствую что-нибудь? Ни фига! Сердце как билось, так и билось, ровно и спокойно, только противно стало от самой себя. Коля, прости! Больше никаких опытов! И вообще, тебе же Алинка нравится. Тогда к чему весь этот «белый лебедь, белый пух, не влюбляйтесь сразу в двух»?
23 декабря.
Вчера последний день учились. С завтрашнего дня консультации. По химии в четверти – тройбан. Я было расстроилась, но папа сказал, что три – оценка государственная, и нечего тут сопли распускать. А я чё? А я – и рада сразу не распускать. Алинка ночевала у нас. Болтали до часу ночи. Пока соседка не стала в стенку стучать. Блин, ну и слышимость у нас в домах! Мы еле угомонились. Алина считает себя влюбчивой. А я? Папа сказал однажды, что женщина – это такое уравнение, которое может иметь несколько решений, противоречащих друг другу. И поди теперь, разберись! О студентах тоже шептались. Больше не встречались с ними. Коля звонил – опять двадцать пять – они не могут, сессия начинается, то, сё. А я ему – ну, и ладушки, пока. Трубку положила. Обалдела и я, и Алинка, да и хлопец, стопудово.
Ещё решила после праздников Игорю (солдатику) в Каунас написать, о том, я встречаюсь с парнем. Мы вроде просто друзья по переписке, и ждать из армии его я не нанималась, и вообще, но чувствую, что надо сообщить. Так честнее. Перед всеми и перед собой в первую очередь.
24 декабря.
Я сейчас столько думаю, кошмар! О любви, конечно, о судьбе, о счастье, о стране нашей. Судьба страны – как судьба человека, не кажется тебе, Дневник? Есть счастливые судьбы, лёгкие, а есть тяжёлые. По-моему, России та ещё судьбинушка досталась. Один Сталин чего стоит. Тут на днях вспоминали по истории. День рождения его было. И хоть говорят, «каждый народ имеет то правительство, которое заслуживает», но с вождём, по-моему, перебор.
25 декабря.
Алгебру писали. Вроде ответы сошлись со всеми. Ой, да лишь бы не двояк! Тут надо физику учить, и костюмы делать. Когда в деревне были, Алинка предложила устроить бал-маскарад. Пацаны начали ржать, а давайте. Мы, мол, снежинками будем! Ну, подруга и решила их на слове подловить. Прикинь, Дневник, вот пена будет! Снежинки! Я валяюсь!
27 декабря.
По алгебре – 4, фух. Папка расщедрился, банку с соком манго выделил. Где он её раздобыл, не знаю. Никогда такого дива дивного не видела, и не пробовала. Так что не с пустыми руками поеду в Донской. Приходил Сушков, к физике готовиться. Умора! Два билета выучили, первый и тринадцатый. Всё! Потом чаи гоняли да Цоя слушали. И Джоанну Стингрей. Как сдавать в таких условиях, спрашивается?
28 декабря.
Офигеть, Дневник!!! Сдали, на 5!!! Считай, я уже учусь в школе при РИИЖТе. Я до сих пор в отпаде!
Пришли с Сушковым в обмороке на экзамен. Я пошла первой, чего тянуть кота за хвост. Тяну билет – 13. Чуть не подпрыгнула на радостях. Заходит Сашка, берёт билет. Пальцем показывает – первый! Уссаться и не жить, вот это пруха! Кому рассказать – не поверят. А больше всех – физичка, она-то нас знает.
30 декабря.
