Санта

– Еще немного, – прошептал Марк на ухо.

Вопреки своим обещаниям, она прижалась к нему теснее, чувствуя потребность в человеческой близости. Марк был единственной ниточкой, связывающей ее с остальным миром.

Каблуки застучали по твердой поверхности плитки, уличный шум стих – они зашли внутрь какого-то здания. Алесса втянула носом воздух. Пахло пластиком, отдушкой с ароматом персика и металлом.

– Сюда, – Марк уверенно вел ее за собой. – Садись.

Он мягко надавил на ее плечи. Ноги подогнулись, живот свело при мысли, что она сейчас упадет – но тело встретилось с бархатной обивкой кресла. Звуки исчезли – как бы она ни пыталась прислушаться, слышала лишь тишину.

– Я снимаю повязку, – предупредил Марк.

Висков коснулись горячие пальцы, скользнули дальше, запутались в темных кудрях… Лента упала на колени с тихим шелестом. Алесса заморгала, готовясь к рези в глазах после долгого пребывания во тьме, но этого не произошло. Вокруг по-прежнему царила глубокая, бездонная темнота.

На мгновение она испугалась, запаниковала, схватив Марка за запястье. Когда глаза смогли различить очертания кресел, разжала пальцы, стыдясь вспышки страха.

– Кинотеатр? – предположила она.

Дальние ряды тонули во мраке, потолка, казалось, и вовсе не было – сплошная чернота. Алесса поискала экран, но не нашла ничего похожего.

– Не совсем, – усмехнулся Марк.

Он сел в соседнее кресло, положил руку на подлокотник, касаясь ее ладони. В зале были только они, а отсутствие освещения делало обстановкой интимной.

– Тогда где мы? – шепотом спросила Алесса.

Ответом послужил мягкий синеватый свет, разлившийся вокруг. Стены, потолок, пол – все превратилось в бездну, в глубине который гасли и вспыхивали белые крошечные огоньки. От красоты и масштабности зрелища перехватило дыхание.

Алесса вцепилась в подлокотники, боясь упасть в разверзшуюся под ногами пропасть, но не могла отвести взгляда от танца света и теней – огни, становясь ярче, набирали скорость и сливались воедино, образуя слепящее белое пятно. На чернильном фоне появились мелкие молочные брызги – смешиваясь с черной тиоиндиго, они рождали новые цвета: киноварь, берлинскую лазурь, лимонный кадмий…

Алесса прикусила губу, не замечая боли. На ее глазах совершалось чудо, свидетелем которого она и не мечтала стать. Холодные далекие звезды, кометы, чудовищный взрыв – буйство красок, бесконечный простор и величественность космоса, внутри которого зарождалась Вселенная.

По краям расползлись воронки, угрожающе захватывающие пространство – черные дыры, обладающие непомерным аппетитом. Фиолетовые и багровые брызги – звезды – двигались, образуя скопления – галактики. Алесса видела, как возникла первая планета – Мафусаил, как, завихряясь, появилась пересеченная спираль – галактика, на вершине рукава которой впоследствии родилась планета под названием Земля. Видела, как облако светящейся пыли и газа сжалось, чтобы явить Солнце.

Миллиарды лет невероятных событий, которые с трудом постигал человеческий мозг – и она, крошечная, сидящая в бархатном кресле, чья жизнь – всего лишь краткий миг в глазах Вселенной. Грудь распирало от чувства благоговения, на глазах появились слезы.

Огромный экран вместо потолка транслировал красоту космоса, показывая то метеорный поток, то цепочку планет. Алесса застыла, рассматривая черную глубину – сердце бешено билось от переизбытка чувств, мысли исчезли.

– Тебе понравилось? – спросил Марк.

Она повернула голову. В сумраке зала черты его лица сделались мягче, в темных глазах отражались созвездия. Когда их взгляды встретились, в животе возникло странное ощущение – сродни толчку, подстегивающему к действию. Алесса потянулась вперед, ведомая призрачной нитью, сотканной из разделенных надвое эмоций, нерешительно дотронулась до его губ…

Казалось, все звезды, парящие над ними, сошли вниз и поселились у нее в груди, когда Марк с готовностью ответил на поцелуй. Он с жадностью приник к ее рту, словно ждал этого очень долго – так долго, что больше не мог терпеть. Горячее дыхание опалило щеку, мужская ладонь закралась в волосы, лаская затылок – Алесса издала еле слышный вздох удовольствия, теряясь в ощущениях. Она не помнила, каково это – чувствовать чужие прикосновения, быть желанной до скрипа зубов и зуда в кончиках пальцев. Но Марк целовал ее так неистово, что она ощущала его желание каждой клеточкой своего тела.

Свет над ними вспыхнул. Зажглись сотни лампочек, смущенный работник планетария кашлянул, тактично отведя взгляд. Алесса мгновенно отстранилась, судорожно поправляя растрепанные волосы.

– Прошу прощения, мистер Ферренс…

– Да, все в порядке. Дайте нам пару минут, – обратился Марк к служителю. Его голос был обычным – ни намека на недавнюю страсть.

Мужчина, понимающе кивнув, вышел. Алесса огляделась по сторонам – теперь она понимала, куда привез ее Марк – планетарий Хейдена: огромная сфера, помещенная в еще более огромный куб, где располагался кинотеатр. Ферренс арендовал весь зал для них.

– Алесса, – он взял ее за руку. – Ты так и не ответила, понравилось ли тебе.

Ее щеки вспыхнули от смущения. В связи с недавним поцелуем вопрос выглядел провокационно.

– Понравилось, – быстро ответила она. – Все… Было чудесно.

Великолепно, замечательно, потрясающе – можно подобрать еще кучу слов, но ни одно из них в полной мере не могло отразить всю гамму чувств, что она испытала. Сюрприз действительно был чудесным. Алесса не способна была представить что-то, что могло переплюнуть сегодняшний вечер.

– Рад слышать, – улыбнулся Марк. – Идем?

Он держал ее за руку, когда они покидали кинотеатр – так естественно, словно все это случалось уже десятки раз. Алесса, идя рядом, лихорадочно копалась внутри себя, пытаясь уловить намек на отторжение, но ничего не выходило.

Осознание пришло вместе с ужасом – ей нравился Марк. Она хотела, чтобы он был рядом.

«Кажется, кто-то влюбился, – голос, старый противник, отравляющий жизнь, елейно пропел: – Алесса влюбилась… Что он скажет, когда узнает о том, что ты сделала?».

– Я заказал столик в ресторане. Ты голодна?

Марк одним предложением вытащил ее из пучины ужаса, в которую она погружалась. Алесса мотнула головой.

– Нет. Спасибо за вечер, Марк, но думаю, мне лучше поехать домой. Я устала.

Она с позором бежала – в который раз капитулировала с поля боя. Лучше отступить сейчас, пока риск еще не так велик… Ферренс остановился, внимательно взглянул на нее.

– Алесса? – позвал он. – Посмотри на меня.

Нет, нет. Нельзя смотреть.

Но как противиться нежным, вопрошающим ноткам в его голосе?.. Проклиная себя, Алесса выполнила просьбу. В темных глазах Марка отражалась она – в каждом зрачке ее испуганное, бледное лицо, на котором читалось смятение.

– Все хорошо? Ты плохо себя чувствуешь? – с беспокойством спросил он.

– Просто устала, – беспомощно пролепетала она. – Можешь отвезти меня?

– Конечно, – нахмурился Марк. – Уверена, что не нужно заехать в аптеку или к врачу?

– Да. Все прекрасно, – Алесса юркнула в машину, торопливо пристегнула ремень.

Марк молча занял свое место. Салон наполнился тихой музыкой, за окнами замелькали огни. Алесса прислушалась: ни раздражения, ни злости она не почувствовала – Марк был немного расстроен и обеспокоен.

– Ты когда-нибудь рисовала космос? – спросил он. – Кроме того эскиза с одинокой планетой.

– Нет, – она обрадовалась новой теме. – Никогда. Я обычно предпочитаю лесные пейзажи.

– Какая из твоих картин самая любимая?

Она задумалась, затем уверенно ответила:

– «Прощальная песнь». Я никогда не выставляла ее на всеобщее обозрение.

– Что там изображено?

Алесса нерешительно прикусила губу. Может быть, показать ему?.. Мысль о том, чтобы пригласить Ферренса, взбудоражила кровь, но потом она вспомнила об обещании, данном себе – следует держаться от него подальше.

– Полет варакушки. Самки умеют петь в полете и хорошо имитируют голоса других птиц. Это очень красивая птичка, – Алесса прикрыла глаза, вспоминая крохотное пернатое создание, живущее возле водоемов. – И стойкая.

Марк кивнул.

– Я видел их. Но почему прощальная?

– Потому что она улетает, чтобы не вернуться, – с грустью улыбнулась Алесса.

– Птицы всегда возвращаются.

– Моя – нет.

«Твоя птица… Или ты сама?», – подумал Марк, но ничего не сказал.

Лицо Алессы – бледное, с широко раскрытыми глазами, на дне которых притаилась вечная грусть, незыблемая тоска – выражало абсолютную безнадежность, словно она когда-то тонула, и никто ее не спас.

И это было красиво. Как будто Марк смотрел на что-то недоступно-редкое, уникальное – в телескоп на далекие звезды, на которых он никогда не побывает. Но Алесса, в отличие от галактик и черных дыр, была здесь – на расстоянии вытянутой руки, осталось только протянуть ее – и взять желаемое. И все же ему не стоило торопиться.

– Доброй ночи, – проговорил он бархатным голосом, когда машина остановилась возле ее дома.

Ему хотелось снова поцеловать ее, ощутить гранатовый привкус помады, но Марк впервые боялся разрушить то хрупкое чувство, что возникло между ними. Она нужна ему – она и ее секреты, которые Алесса Дэвис тщательно прятала много лет.

– Доброй, – откликнулась она, нервно теребя ремешок сумочки. – И еще раз спасибо за сюрприз. Мне правда очень понравилось.

Понравилось настолько, что даже пугало – как же он всего за несколько дней смог разгадать, что придется ей по душе? Алесса общалась с Ташей годами, но та до сих пор упрямо таскала ее в бары и караоке, игнорируя слабое сопротивление.

– Если позволишь, я бы хотел преподнести тебе еще один подарок. Позже – он еще не готов.

Она растерялась.

– Подарок? Лучше не надо…

Марк отозвался со всей пренебрежительностью, на которую был способен:

– Обойдемся без скромности, продиктованной правилами общества. Он напомнил мне тебя, поэтому я решил приобрести его.

Алесса вздохнула.

– Хорошо. Но, Марк… Я должна это сказать. Наш поцелуй в планетарии…

Она кусала губу, не зная, как правильно озвучить собственные мысли. Ее тянуло к Марку, но она знала – это закончится катастрофой. Они не смогут сосуществовать вместе – как огонь и вода, рыба и птица. Слишком разные.

«Может, не такие уж и разные? – очнулся голос. – На вопросы вы ответили почти одинаково…».

Марк молча смотрел на нее – в глазах плескалась насмешка, губы тронуты ухмылкой. Ждал, когда поток бессвязной речи превратится в нечто осмысленное. Собравшись с силами, Алесса выпалила:

– Поцелуй ничего не значит. Я не хочу ничего усложнять. Ты – заказчик, я – исполнитель. Когда картина будет готова…

– Алесса, – перебил Марк. – Здесь нечего усложнять. Ты мне нравишься.

Ее сердце пропустило удар, а после забилось, как у влюбленной школьницы. Она открыла рот, собираясь возразить, но не смогла – мысли окончательно спутались, на щеки наполз румянец.

– Я буду ухаживать за тобой, потому что хочу заботиться о тебе, – продолжил Марк, осторожно заправляя выбившийся темный локон за ухо. Пальцы задержались на ее горящей от смущения щеке. – Хочу, чтобы ты была счастлива.

Это было слишком идеально – до такой степени, что казалось нереалистичным. Никто из мужчин не говорил ей таких слов. Никто не касался с таким трепетом.

Алесса чувствовала себя выброшенный на берег рыбой – только она задыхалась не от нехватки воздуха, а от нежности, вызванной всего несколькими фразами. Насколько же она отчаялась, что пара слов смогла так выбить ее из колеи? Или все дело в нем, в Марке?

«Паук сплел паутину, – захихикал голос. – Бабочка уже попалась в сети».

Это было сродни пощечине – Алесса моргнула, отодвинулась от ласковой руки. Она знала, как быстро нежность может трансформироваться в злость. Гладить одной ладонью, и бить – другой…

– Ничего не получится, – быстро сказала она. – Ты зря теряешь время.

– Позволь мне самому решать, на что его тратить.

– Как хочешь, – с досадой ответила Алесса. – До встречи. Я позвоню, когда закончу с картиной.

Она вылезла из автомобиля прежде, чем Марк успел что-то ответить. Двор дремал, окутанный ночной тишиной, окна зияли темными провалами. Где-то справа раздался шорох. Алесса вздрогнула, бросила взгляд на дверь, ведущую в техническое помещение – оттуда выскользнула гибкая худощавая тень. Кошка.

Алесса остановилась. За ее спиной все еще разливался свет от включенных фар – Марк не уехал, терпеливо ждал, когда она окажется дома, но Алесса медлила. Почему дверь в техническое помещение открыта?..

Она сделала первый шаг, второй… Снова остановилась, рассматривая ступени, ведущие в темноту. Внутренний голос предостерегал, советовал развернуться. По телу пробежал холодок, ощущение, что кто-то смотрит на нее в ответ, стало пугающе ярким.

Алесса попятилась и, стараясь не перейти на бег, направилась в подъезд, освещенный яркими лампами. Свет прогнал все страхи – поднимаясь на свой этаж, она внезапно поняла, как сильно устала за день. В квартире ее встретил знакомый запах лимонов – она использовала цитрусовые ароматизаторы, чтобы перебить запах растворителя – и привычная обстановка: никаких кошмаров, никаких загадочных теней. Ее собственное убежище, место, где царили уют и безопасность.

Повинуясь неожиданному порыву, она подошла к окну, осторожно выглянула. Марк уже уехал – двор был пуст. Взгляд упал на дверь, ведущую в техническое помещение – и ужас снова пронзил ее с ног до головы.

Закрыта.

Дверь была закрыта.

Глава 8

Свою мастерскую Алесса любила и ненавидела всем сердцем. Там создавались прекрасные и по-настоящему уродливые вещи, там она чувствовала себя живой и одновременно мертвой. Мастерская виделась ей чем-то вроде реки Стикс – по стенам сновали тени, под потолком вились призраки, но средоточие зла находилось в правом дальнем углу. Спрятанная от чужих, да и от своих глаз картина, накрытая плотной темной тканью.

Но Алессе не нужно смотреть, чтобы вспомнить. Она никогда не забывала мрачную зелень хвойного леса, узкую, еле приметную дорогу, вьющуюся между деревьев желтой петлей и мужчину с мешком на плече. На нем желтая непромокаемая куртка, потрепанная, с залоснившимися рукавами, старенькая кепка, скрывающая лоб, высокие сапоги. Он стоит вполоборота, крепко сжимая горловину мешка ладонью – под квадратными неухоженными ногтями въевшаяся линия грязи, на безымянном пальце узкий ободок обручального кольца.

Иногда он снился Алессе. Такие ночи всегда были наполнены удушающим вязким страхом, в котором она барахталась, как рыба на мелководье. Ей снилось, как он хватал ее за плечи и запихивал в мешок, а она рыдала и отчаянно, но безуспешно сопротивлялась. От грубой ткани пахло кислым потом и железом; Алесса вырывалась, скользила пальцами по гладкой желтой куртке и задыхалась, задыхалась, задыхалась…

Из-за слез. Из-за нехватки воздуха. Из-за холодной воды, обступившей со всех сторон. Шла камнем ко дну, а когда открывала глаза и, судорожно дыша, валилась на пол с постели, то чувствовала во рту вкус болотной воды.

В такие дни она обычно была разобрана, как старый конструктор – никак не удавалось собраться, взять себя в руки и начать делать хоть что-то.

Сегодня такой день.

Собирая рассыпавшиеся кофейные зерна, Алесса случайно задела локтем кружку – та рухнула на пол, расколовшись на множество неровных частей. Пока сметала мусор, зазвонил сотовый – бросившись на звук, она наступила на крошечный осколок, выругалась и запрыгала на одной ноге к телефону.

– Да?

– Через час придет Леон, – отрапортовала Таша – до отвращения бодрая и веселая. – Он установит камеру видеонаблюдения.

Алесса взглянула на часы. Полдень. Она смогла уснуть только под утро, измученная кошмарами, но все равно чувствовала себя так, словно не спала ни минуты.

– Хорошо. Сколько ему заплатить?

– Нисколько. Он мне должен, – рассмеялась Таша. – Но можешь угостить его чашечкой кофе.

Алесса посмотрела себе под ноги. К кофейным зернам на полу прибавилась цепочка алых капель.

– Договорились.

– Мне пора бежать, перезвоню позже, – извинилась подруга. – Целую, пока!

Алесса, вздохнув, сунула телефон в карман домашних брюк и отправилась убирать мусор. Видеться ни с кем не хотелось – будь то Леон, Таша или даже курьер, принесший пиццу. Закончив приводить кухню в порядок, она приготовила новую порцию кофе и не успела сделать первый глоток, как в дверь позвонили. Протяжная мелодия разнеслась по квартире – гость никак не хотел убирать палец с кнопки.

Мрачно пробормотав проклятие себе под нос, Алесса с чашкой в руке распахнула дверь. Стоящий на пороге молодой мужчина застенчиво спросил:

– Мисс Дэвис?

– Леон? Простите, не знаю фамилии.

– Можно просто по имени, – разрешил он. – Таша сказала, вам нужно установить видеонаблюдение.

– Да, – растерянно отозвалась Алесса. – Проходите.

Пока он возился с инструментами, она украдкой рассматривала его: широкие плечи, голубые глаза, обаятельная улыбка. Эдакий рубаха-парень – ни грамма высокомерия, открытое, дружелюбное лицо, практичная одежда. Леон, тихонько насвистывая, принялся колдовать над камерой, не обращая внимания на застывшую рядом Алессу. Его крупные ладони на удивление бережно распутывали тонкие проводки, ловко обращаясь с техникой.

– Почему вам понадобилось видеонаблюдение?

Алесса даже не сразу поняла, что обратились к ней, пока не наткнулась на вопрошающий взгляд.

– Хулиганы, – нехотя ответила она. – Кто-то испачкал мою дверь краской.

– Мальчишек так не поймать, – заметил Леон. – Они юркие и быстрые. Максимум, что увидите – их спины.

– Ничего. Я вовсе не собираюсь их ловить.

Все, что требовалось – убедиться, что интуиция не подвела хозяйку. Алесса чувствовала опасность не хуже бродячей кошки. И, будь она в действительности животным, вся ее шерсть давно встала бы дыбом.

– Я почти закончил. Можно вымыть руки?

– Да, конечно, – она посторонилась. – Первая дверь в коридоре.

В ванной зашумела вода. Алесса прислонилась к стене, размышляя, будет ли невежливым не предлагать гостю кофе. Когда Леон вышел, она все же решилась:

– Может быть, вы чего-нибудь хотите? Чай, кофе?

– Воды, если можно.

Она принесла стакан. Неловкость разлилась в воздухе – не зная, куда себя деть, Алесса переминалась с ноги на ногу. Вернув опустевший бокал, Леон улыбнулся.

– Спасибо. Давайте я покажу, как все устроено.

Устройство оказалось простым в эксплуатации. Алесса, выслушав инструкции, еще раз поблагодарила Леона за помощь и дала обещание позвонить, если возникнут дополнительные вопросы. Знакомый Таши произвел на нее приятное впечатление, хотя инстинктивно она сторонилась слишком веселых людей, чувствуя себя с ними неуютно, словно разряженная игрушка.

Теперь, когда вход в квартиру находился под круглосуточным наблюдением, стало немного спокойнее. Уже без прежнего раздражения Алесса прошлась по комнатам, раскладывая вещи по местам, приготовила легкий обед и, жуя тост с авокадо, заказала билеты на поезд, после чего позвонила маме.

– Я приеду завтра, – сразу же обрадовала ее Алесса. – Вечером.

– Во сколько? Скажу Сэму, чтобы встретил тебя, – озабоченно заявила Лайла. – Не нужно ходить одной в темноте.

– Хорошо. Я скину информацию папе, – прижав телефон к уху, Алесса принялась загружать посудомоечную машинку. – У меня с собой много вещей, так что помощь придется кстати.

– Каких вещей? – насторожилась мама. – Что-то произошло?

– Нет, – поспешила успокоить ее Алесса. – Я останусь на все выходные, планирую поработать над картиной.

– Картина для того заказчика? – догадалась Лайла. – Как вы с ним, поладили?

Алесса замялась, чересчур сильно захлопнула дверцу, отчего посудомоечная машинка издала недовольный скрип.

– Вроде как да, поладили. Мне еще собирать вещи, так что…

– Поняла, не отвлекаю. Очень жду, милая.

Алесса сунула телефон в карман, злясь на саму себя. Почему любое упоминание Марка заставляло ее метаться, точно овцу в загоне?.. Она соврала маме, лишь бы поскорее закончить разговор – раньше такого никогда не было. С Лайлой она могла обсудить любые, кроме…

«Кроме меня», – мерзко хихикнул голосок.

Алесса устало потерла висок. Не нужно думать об этом: впереди ждало несколько тихих и спокойных дней. Она уже видела себя, устроившуюся на террасе, в плетеном кресле, которое Лайла купила на распродаже у какой-то милой старушки – в руках кисть, перед глазами – безоблачное небо…

Звонок телефона грубо вырвал из мечтаний. Будучи уверенной в том, что мама забыла что-то сказать, Алесса мельком взглянула на экран перед тем, как ответить – Марк. Но менять что-либо уже было поздно – в трубке раздался его голос.

– Здравствуй, – судя по тону, Ферренс пребывал в отличном расположении духа. – Как прошел день?

Она растерялась, крепко сжимая телефон. День?.. На ум пришел только рассыпанный кофе и Леон, установивший систему видеонаблюдения.

– Неплохо. А как твои дела?

– Могли бы быть лучше, если бы я увидел тебя, – незамедлительно ответил Марк.

С ее губ сорвался еле слышный вздох. Фраза была донельзя банальной, но почему же сердце забилось так часто?..

– Так что, – бархатным голосом продолжил Марк. – Поможешь сделать мой день еще лучше? Я приглашаю тебя на ужин.

– Извини, не могу. Нужно собирать вещи.

Возникла пауза. Алесса прикусила губу, ожидая реакции.

Марк ответил как ни в чем не бывало:

– Вещи для поездки к родителям? Ты уезжаешь завтра?

– Да. Поезд рано утром, – солгала Алесса.

– Я хотел бы отвезти тебя на вокзал, – предложил Марк. – Так будет удобнее, чем на такси.

– Спасибо, не нужно. Меня отвезет подруга.

И снова неправда. Не выдержав, Алесса принялась ходить кругами по комнате. Она редко прибегала к вранью, так как искусно умела недоговаривать правду. Ощущение, что Марк чувствовал ее ложь, нервировало, словно она была подростком, обманывающим родителей.

– Когда планируешь вернуться? – спросил он.

– Может быть, к понедельнику, – пробормотала Алесса.

– Что же, желаю приятно провести выходные, – в его голосе слышалась безукоризненная вежливость, которая сбивала с толку.

Он расстроен? Разгневан? Через телефонную трубку она никак не могла понять, что ощущал Марк, когда услышал отказ. Если она интересна ему, он должен был выказать хотя бы сожаление о том, что они не смогут увидеться, разве нет?..

– Спасибо. Тебе того же, – скороговоркой произнесла Алесса.

Она отключила звук на телефоне, чтобы больше никто не тревожил ее. Достаточно на сегодняшний день – социальная батарейка уныло моргала алым, предупреждая о скорой усталости. Закончив собирать вещи, Алесса вернулась в мастерскую. Брошенный эскиз укоризненно белел во тьме, напоминая о необходимости вернуться к работе.

«Завтра, – малодушно решила она. – Я вернусь к нему завтра. А пока…».

Она прошла в дальний угол, туда, где пряталось главное творение, сдернула темную ткань, обнажая уродливый шрам, изувечивший ее жизнь. Внимательно всмотрелась в изображение: лес, узкая лента тропинки, густые заросли, пруд… Мужчина с мешком в руках, бережно держащий его за горловину. Темно-бурые пятна испачкали грубую ткань, точно такие же мелкие брызги украшали рукава его желтой куртки.

Алесса глубоко вздохнула, уговаривая себя наконец закончить картину и выбросить прочь. Лучше – сжечь. Психолог уверял: преобразование самого страшного кошмара в материальное и последующее его уничтожение может избавить от груза в душе. Алесса не верила, что прошлое способно выпустить свою добычу из цепких пальцев, однако чувствовала необходимость выплеснуть эмоции на холст.

«Собери всю свою боль и отпусти, словно воздушный шар в небо, – приказала она себе. – Давай. Ты сможешь».

Древко кисти привычно легло в руку, которая тут же устремилась к холсту, вырисовывая незначительные детали: пара листьев, упавших на тропинку после того, как мужчина грубо проломился сквозь них, взлетевшая ввысь птица, услышавшая тяжелые шаги.

Алесса вспомнила, как провожала ее взглядом, сожалея, что не может взять и улететь. Вместо того, чтобы расправить крылья, она тряслась от ужаса, стоя посреди леса, и молча смотрела, как мужчина шел к заросшему ряской пруду, чтобы выбросить мешок в воду. Похоронить страшную тайну навсегда.

«Я тоже это помню, – сказал голос. – Мне было холодно и больно».

Пальцы Алессы затряслись.

– Ты не можешь этого помнить, – прошептала она. – Ты уже была мертва.

«Нет, – капризно протянул голос. – Я была с тобой. Я и сейчас рядом. Мы всегда будем вместе».

Зазвучал детский смех. Алесса отшатнулась от картины, бросила кисть на пол, пачкая пол, выбежала из мастерской. Ее колотило, словно она окунулась в ледяную воду, во рту чувствовался привкус тины и гниющих водорослей. Тошнота подкатила к горлу – она еле успела добежать до ванной, где ее вырвало недавно выпитым кофе и съеденным тостом.