Не надо боли

– Собираемся быстрее, – командую и направляюсь к отцу.

Слезно заверяю его и отчитываюсь: буду осторожна и переночую в городской квартире, а уже утром вернусь, чтобы навести порядок и попрощаться перед его отъездом. Папа вполне охотно соглашается и продолжает курить, глядя в одну точку.

Покидаю террасу, оглянувшись и отметив, каким одиноким он выглядит… Грустно становится.

Перекинув ремень сумки через плечо, тяну Искру за руку. Парни уже собрались возле калитки в ожидании такси, курят и о чем-то разговаривают. Все какие-то притихшие.

–Так где встречаемся, Эм? – спрашивает кто-то из них.

– Встречаемся возле «Прадо», – кричу, не оборачиваясь.

По узкой тропинке выбираюсь на проселочную дорогу. Параллельно к ней, в метрах двадцати пролегает большая и асфальтированная.

– Куда ты меня тащишь? – Искорка смеется. – Ты что, не собираешься в клуб?

– Нет. Я… в общем, меня пригласили на ужин.

– Кто пригласил?.. Ты можешь мне нормально рассказать?

Я поворачиваюсь и приподнимаю брови. Ни слова выдавить из себя не могу, но ответ, по всей видимости, написан у меня на лице.

– О, боже!.. Это тот мужик? Который спас нас? Друг твоего отца? – она закидывает вопросами, как из пулемета.

– Ренат. Да, это он.

– Так и знала, что он твой масик.

– Заткнись, пожалуйста, – испуганно шепчу и отправляюсь в путь.

– Эй, извини, – Искорка догоняет. – Просто довезите меня до ближайшего метро.

Замечаю темный автомобиль с выключенными фарами и направляюсь к нему. Под платье забирается легкий ветерок, плечи тут же усеиваются мурашками, которые только усиливаются, когда я открываю дверь и опускаюсь на прохладную кожу.

Ренат молча наблюдает, как Искра забирается на заднее сидение.

– Пожалуйста. Давай подвезем мою подругу до ближайшего метро, – прошу, дотронувшись до локтя,

– Без проблем, – отвечает, задержав на моем лице цепкий взгляд.

Я заправляю волосы за плечи и снимаю сумочку.

Что я творю?.. Что он творит?..

– Какая ветка тебе нужна? – Ренат тихо спрашивает у Искорки.

– Красная, пожалуйста.

Мы трогаемся с места, а я все не могу привести в порядок свои нервы. Тело деревенеет, ноги становятся тяжелыми, руки дрожат.

В машине полная тишина, которая обрывается, только когда мы остаемся вдвоем.

– Спасибо, что согласился ее подвезти, – пытаюсь найти в толпе, направляющейся ко входу, фиолетовую макушку,

– Пожалуйста.

Я поворачиваюсь и, пока мы движемся по вечерним улицам, рассматриваю мужской профиль и то, как причудливо играют с ним яркие тени от софитов и рекламных щитов, широкие плечи, сильные руки и ровные ладони на руле…

Становится дурно.

– Что с твоей рукой? – спрашиваю, ахая. – Это… кровь?

Глава 18. Эмилия

Естественно, на вопрос он не отвечает, поэтому я задаю новый:

– Это как-то связано с моим Семой?

– С твоим? – Ренат ошпаривает меня недоумением.

– С моим… одноклассником, – тут же исправляюсь.

Отвлекаюсь, потому что мы заезжаем на видовую площадку, которая является парковкой одного из самых дорогих ресторанов Москвы. Я в нем никогда не была, но слышала от парней, что здесь достойная кухня. И конский ценник.

– Пойдем, Эмилия, – зовет Ренат, открывая дверь.

Я выхожу на улицу и иду за ним, ускоряя шаг.

Просто не верится, что все это по-настоящему. Обхватываю замерзшие плечи и незаметно их щипаю. Ни привычной невесомости, которая случается на грани сна и реальности, ни тяжести одеяла – ничего не чувствую, значит… действительно передо мной спина Аскерова, и он решительно направляется к высокой, украшенной цветами входной группе.

– Добрый день, Ренат Булатович. Александр сказал, что вы хотели бы уединиться? – с вежливой улыбкой обращается администратор.

Я пытаюсь уловить сарказм или уничижающие мое достоинство взгляды, но ничего этого нет. Мне тоже улыбаются вполне искренне и открыто. Это успокаивает.

Нас проводят в отдельную, скрытую от чужих глаз тяжелыми шторами зону. Пристраиваю сумку на небольшом, дополнительном столике и приземляюсь в уютное кресло.

– Через какое время подойти? – интересуются у Рената,

Он садится напротив и вопросительно смотрит на меня.

– Я бы выпила шампанского, – говорю чужим голосом. – Замерзла…

Взгляд серых глаз легонько касается внушительного выреза на шелковом платье.

– Моя спутница выпьет не больше бокала, Мария. Что-то дорогое и торжественное, для особого случая, – он кивает официантке. – Мне – кофе.

– Конечно. Все сделаем.

Я таю от этого «моя спутница».

– Эмилия, ты голодна? – слышу, будто сквозь толщу воды.

Пытаюсь соображать, вспоминая разговоры об этом заведении.

– Я… знаю, что у вас есть хенд-роллы? – обращаюсь к Марии.

– Да, это наше фирменное блюдо. И точно самое популярное.

– А можно… попросить вашего шеф-повара не собирать их, а предоставить все ингредиенты. Я хочу составить по своему вкусу…

– Конечно, – улыбается. Снова искренне, не дежурно.

Прекрасное обслуживание. И обстановка выше всяких похвал. Такая одухотворенная, благородная готика в интерьере. Темные цвета, зеленые скатерти, дорогой фарфор. Аскерову идет.

– Не люблю рис в роллах, – открыто улыбаюсь ему. – Он всегда сухой, пресный, невкусный…

– Только не говори об этом японцам, – отвечает снисходительно и отпускает официантку.

– Просто не понимаю, зачем использовать рис в суши и роллах, если можно сделать по-настоящему вкусно, выбрав побольше начинки?.. Ведь именно в ней самый сок!

– Это в силу возраста, Эмилия. Со временем узнаешь, что так во всем…

– Опять ты про возраст, – нервничаю. – Мне девятнадцать, а тебе сколько?

Я прекрасно помню ответ, но мне хочется флиртовать, а не быть горе-сталкершей, которая все знает про коллегу собственного отца. Ренат откидывается на спинку кресла и в его глазах загорается сдержанный интерес.

– Мне тридцать три.

– Всего-то… четырнадцать лет…

– Пятнадцать, – мягко поправляет.

– Когда мне будет шестьдесят, тебе стукнет семьдесят четыре, Ренат. Согласись, что разница будет незаметна?

– Весьма оптимистичный расклад, – уголки его губ чуть приподнимаются.

– А я хочу быть оптимисткой, – вдруг чувствую легкость и вкус к жизни. – Есть роллы без риса и не вспоминать о японцах. Встречаться, заниматься сексом с кем хочу… – чуть подзатихаю.

Поверить не могу, что все это несу вслух.

– Видимо, у тебя отлично получается быть оптимисткой, Эмилия, – голос Рената становится резковатым. – Я бы добавил пессимизма, но сегодня твой вечер.

– Да, – улыбаюсь, задирая подбородок. – Сегодня мой вечер, поэтому давай не будем его портить. Спасибо, что привез меня сюда.

– Это в качестве подарка.

С интересом раскручиваю специальную деревянную подставку, только что принесенную Марией, и рассматриваю аккуратно нарезанные ингредиенты.

– Хочешь попробовать? – спрашиваю, сжимая в руки небольшой лист нори. – Я сделаю тебе на свой вкус. Тебе понравится.

Он неопределенно приподнимает брови и отпивает дымящийся кофе.

Я тянусь к запотевшему от льда бокалу и делаю пару глотков вкусного шампанского.

– Все. Для тебя. – тут же включаюсь, рассматривая аккуратно выставленные на подставку пиалы. – Рис, если тебе такое нравится, – выкладываю на сложенный в ладони лист. – Сыр, огурец, перец. Такие, как ты, любят овощи.

– Такие, как я? – снова усмехается.

– Ага. Ты ведь занимаешься спортом, значит, правильно питаешься. Я добавлю крабовое мясо. В нем идеальное количество белка. У тебя нет аллергии на морепродукты?

– Вряд ли, – не сводит с меня глаз.

Я шумно вдыхаю.

– Обязательно васаби. Ты, как мне кажется, любишь, поострее…

– Даже не буду спрашивать, откуда ты это взяла?

– И красная икра.

– Надеюсь, не из-за предполагаемых проблем с сердцем?

– Нет, – смеюсь заливисто. – Просто это будет вкусно с красной игрой. Пробуй.

Поднимаюсь и вытягиваю руку. Ожидаю, что Ренат заберет у меня ролл, но он нависает над столом и тянется к моей ладони.

Задерживаю дыхание, когда пробует, и при этом смотрит на меня. Теплые, мужские губы случайно касаются моих пальцев. Это рождает какое-то странное, беспокойное предчувствие.

Падаю на свое место, сжимая и разжимая ладонь.

– Я…

– Вкусно, но васаби и перец здесь лишние. Спасибо, – он вытирает рот салфеткой. – Теперь ешь сама.

– Я… кажется не хочу, – говорю, вскакивая и забирая сумку. – Я сейчас.

Направляюсь в уборную, совершенно не размышляя о том, что Ренат подумает. Там пропускаю воду из крана и смачиваю пылающие щеки.

Странное ощущение… Запретное, но до подкашивающихся ног приятное.

Открыв дверь, сразу вижу Аскерова. Он бегло осматривает мое лицо и хмурится.

– Пойдем, – ведет на выход, мягко подталкивая.

Смешанно улыбаюсь официантам, бландарю.

Ренат, взяв меня за руку, подводит к своему автомобилю. Я мучаюсь сомнениями.

Он отвезет меня домой?..

Или что? Что дальше?

– Сейчас, – бросает тихо и открывает заднюю дверь.

Я отворачиваюсь и любуюсь панорамой вечерней столицы. Как же я люблю этот город!.. Он современный, но с душой. Он слишком быстрый, но иногда, как этим летом, замедляется и будто бы пустеет. Он кажется красивым. Яркой картинкой, сошедшей из букваря. Но если разобраться, внутри у него столько боли…

Москва слезам не верит, и я им не верю. Слезы для слабых, а мы с моей Москвой сильные.

Плечи накрывает прохладная ткань и теплые руки, обнимающие сзади.

– Спасибо, – благодарю Рената за пиджак.

Разворачиваюсь и поднимаю лицо. Прячу смущение за легкой улыбкой.

Я не должна быть стеснительной и робкой. Так точно ничего не получится.

Смелею окончательно и жмусь к широкой грудной клетке, обнимая крепкую шею. Ренат склоняется и смотрит в упор, громко дыша. Последнее, что вижу – его нависающее лицо, а дальше водоворот. Ноги подкашиваются, но мужские руки вовремя меня подхватывают за талию, проникнув под пиджак, а я сгребаю пальцами воротник рубашки.

Ренат требовательно прислоняется к моим губам, раздвигает их напором жесткого языка. Я учащенно дышу, понимая, что реальность превзошла все мои мечты. Отвечаю на поцелуй. Возможно, чуть активнее, чем должна, но полностью отдаюсь чувствам. И судя по тому, как учащается сердцебиение Рената, делаю все правильно.

В носу стойкий запах туалетной воды и кофе, и еще один… который я ни за что не оцифрую. Если бы герой фильма «Парфюмер» выбрал своей жертвой Аскерова, то у него бы получился именно этот аромат: освежающий, солоноватый, загадочный и опасный.

Прикрываю глаза и ощущаю, что чувствует женщина, когда ее целует настоящий мужчина, когда инициатива полностью принадлежит ему.

Когда все резко обрывается, я, кажется, не сразу возвращаюсь в строй. Распахиваю глаза и встречаю на себе тяжелый взгляд.

– Поехали, – кивает Ренат, отстраняясь и открывая для меня дверь.

– Но… куда?

– А это играет роль?

Я вспыхиваю. Стыд и счастье смешиваются в один коктейль, который бьет в голову похлеще алкоголя.

– Абсолютно не играет, если с тобой, – уверенно отвечаю и тянусь за ремнем безопасности.

Глава 19. Эмилия

Пока мы находимся в машине, я стараюсь на него не смотреть. Ренат тоже не сводит взгляда с дороги.

Замираю и шумно дышу.

Кожу на ладони страшно печет, так хочется потрогать еще горящие от поцелуя губы, на которых он оставил след. Вместо этого нетерпеливо проезжаюсь по ним языком.

Мы едем по ночной Тверской, пролетаем светящийся фасад Большого театра и уходим на Лубянку. Когда вижу здание Управления, стыдливо прикрываю веки.

После Сретенки начинается череда бесконечных поворотов, узеньких улочек и остановок на загорающихся красным светофорах.

Он делает это специально. Закрадывается такое сомнение. Чтобы я не запомнила место, куда мы едем. Тут же еще она мысль: это… его дом. Я догадывалась, что Ренат живет где-то недалеко от работы. Это в его стиле – всегда быть наготове. Жить на службе.

После мучительного ожидания оказываемся в старом московском дворе, огороженном с двух сторон шлагбаумами.

Я разглядываю трехэтажный дом с большими, высокими окнами.

– Идешь? – спрашивает Ренат.

– Да, – отвечаю сдавленно.

Продев руки в рукава пиджака, выбираюсь из машины и запахиваю его как следует.

Похолодало.

По телу расползается неконтролируемая дрожь, которая только усиливается, когда мы заходим в ухоженный подъезд и по высоким, каменным ступеням поднимаемся на второй этаж.

Аскеров открывает металлическую дверь и проходит первым. Я – за ним.

Скидываю туфли и ступаю на холодный паркет.

– Я сейчас подойду, – говорит Ренат, отправляясь вглубь квартиры. – Гостиную найдешь?..

– Постараюсь.

Привыкая к яркому свету, сворачиваю направо и открываю тяжелую, дубовую дверь. По-моему, здесь. Нащупываю выключатель.

– Ого, – озираюсь с интересом.

Комната больше напоминает музей. Белые стены, на которых размещены картины, ошеломляющие своей высотой потолки, на окнах – только металлические жалюзи.

Оставив пиджак на большом, кожаном диване, склоняюсь над журнальным столиком.

– Это патефон? – спрашиваю, чувствую приближение Рената сзади.

– Граммофон.

– Это не одно и то же? – перебираю пластинки.

– Нет, – отвечает сухо и садится на диван.

Я чувствую неловкость, поэтому нервно смеюсь:

– Двадцать первый век. Ты о колонке Алиса ничего не слышал?..

Он пожимает плечами и, разместив локоть на подлокотнике, подпирает подбородок кулаком.

И правда, динозавр…

Отвожу взгляд.

– Алиса включает музыку, какую ты захочешь. И классическую тоже, – киваю на пластинки. – Там есть много функций… Можно узнавать погоду, новости.

– Я знаю все новости.

Демонстративно заказываю глаза.

Ну, конечно, он знает. Фээсбэшник, блин.

Я ведь не о том.

Ренат вдруг поднимается и вытягивает пластинку из чехла. Через минуту гостиная наполняется спокойной, тихой мелодией, от которой мои волосы на затылке начинают шевелиться. Такая она пронзительная и проникающая куда-то вглубь, под кожу.

– У граммофона другой звук. Ни одна колонка с ним не сравнится.

– Что ты включил?

– Это Шопен.

– Да, мне нравится, – отправляюсь гулять по гостиной. – Звучание на самом деле другое.

– Не все новое по своим характеристикам превосходит старое, Эмилия. Часто люди что-то создают, чтобы сделать проще, а не лучше. Это проблема современности.

– Интересно…

В углу замечаю абстрактную, металлическую подставку для бутылок с алкоголем. Что-то подобное стоит в кабинете у отца.

Оказавшись у окна, останавливаюсь и замечаю небольшую нишу в стене напротив, закрытую напольной перегородкой.

– А там что?..

Ренат пересекает комнату и складывает перегородку гармошкой. Убирает ее к стене.

– Что это?

– Специальный тир-тренажер. Хочешь, Эмилия?..

– Что?

– Попробовать, – спрашивает без всякой улыбки или желания мне понравиться.

Неистово кусаю губы и вообще не понимаю, что происходит.

Еще утром я проснулась с мыслью, что ничего не будет и мы с ним чужие. Ренат – друг моего отца. Красивый, взрослый мужчина. Я – обычная первокурсница, которой исполнилось девятнадцать.

Приглашение на свидание сегодня – полнейший шок, а тот факт, что в итоге мы оказались здесь, в его медвежьей берлоге, только вдвоем – производит эффект землетрясения в груди.

Это так запретно и… опасно. И дело не в разнице в возрасте, а в том, как открыто он смотрит и какой огонь полыхает в его темно-серых глазах.

Прислонившись бедрами к подоконнику, молча наблюдаю, как Ренат поднимает со стойки револьвер, перезаряжает его и прицеливается к мишени. Широкая грудь, сильные руки, уверенные пальцы, обнимающие рукоятку, сосредоточенное лицо.

Картинка нравится.

Нравится до того, что я соглашаюсь.

Просто киваю.

– Иди сюда, Эмилия. – В голосе ни капли нежности или хотя бы элементарной вежливости.

Это приказ. Холодный и категоричный.

Отлипаю от подоконника и на негнущихся ногах направляюсь к Аскерову, чтобы стать его уменьшенной тенью спереди. Мои лопатки плотно прислоняются к мускулам на груди, а голова касается твердого плеча.

– Что же ты творишь, девочка? – строго спрашивает Ренат, пока я забираю у него орудие.

Подбородком задевает мои волосы, царапает их щетиной, и сминает в ком платье на талии.

Прикрываю глаза.

Кажется, так не прицелиться, да?

Мое тело трясет, и это чистой воды безумие, как и мое нахождение в этой квартире.

Энергия вокруг меня становится пугающе густой и мужской.

А еще страшно. Страшно промахнуться, сделать неверный шаг и уехать домой.

Почему-то мне кажется, что Ренат еще раздумывает. Он привез меня сюда, но пока не решил, как поступить.

– Я просто учусь… – шепчу, вытягивая дрожащую руку. – Бить на поражение.

– У тебя это уже отлично получается, – его ладонь съезжает с моей талии и круговыми движениями поглаживает низ живота.

Стараюсь сосредоточиться, закрываю левый глаз, расслабляюсь, как учил отец, и… стреляю.

– Черт, – шепчу, горько вздыхая.

Попадаю не в десятку.

Всего лишь четверка…

Целюсь еще раз, но вдруг поднимаю лицо и, накрывая его ладонь на своем животе, предлагаю:

– Сыграем, Ренат?.. На желание!..

– С тобой? – он иронично усмехается, глядя на меня сверху вниз. – Я тебя раздавлю, девочка.

– Может быть… и раздавишь.

– Тогда какой смысл? – его рука плавно смещается еще ниже.

Туда, где я ощущаю что-то новое и неизведанное.

– Может быть… я только этого и хочу?..

Глава 20. Эмилия

Моя спина отрывается от груди Рената, а его рука снова соскальзывает на мою талию.

Встав лицом к тиру, я сглатываю ком в горле и снова чувствую горячее тело сзади. Я дрожу, думая о том, что даже в самых смелых фантазиях не представляла такой вечер. Мы будто ходим по острому краю блестящего лезвия. Вот-вот сорвемся.

При этом оба медлим.

Я в силу неопытности, а он?.. Причина мне неизвестна.

Выпрямляю плечи. Решимость стать сегодня женщиной вырастает вместе с накрывающей разум волной азарта. Я до одури хочу, чтобы Аскеров увидел во мне что-то большее. Не просто красивое тело с упругой грудью и длинными ногами, от которых его совершенно точно штормит. Это чувствуется даже сквозь отсутствие опыта.

Его дыхание сбивчиво и учащенно, оно касается моей шеи и обнаженного плеча, вызывая внутри невообразимый хаос.

– Стреляй, Эмилия, – Ренат подбадривает, обнимая под грудью.

Мне одновременно хочется ощущать на себе эту приятную тяжесть, и поворчать, что она мне мешает.

Взвожу курок и для устойчивости захватываю пальцами ручку повыше. Револьвер – это продолжение моей руки, так учил отец. Прицеливаюсь в нижний край центра мишени, как правильно.

Делаю глубокий вдох, еще раз проверяю прицел и резко нажимаю на спуск. Округляю глаза от всплеска адреналина.

– Да… удивлен, – грубовато смеется Ренат.

Ух.

Я почти попадаю.

Восьмерка.

– Восьмерка!.. – шепчу.

Что совсем неплохо, но в силу характера страшно расстраиваюсь. Люблю брать максимум. Все или ничего. Любое отклонение от условной десятки – всегда проигрыш. Может, это связано с тем, что отец любит так говорить?..

Узкую ладонь обхватывает красивая, мужская рука. Длинные, ухоженные пальцы, набухшие вены, скрывающиеся под черным манжетом рубашки. Улавливаю эстетическое удовольствие.

– Твоя… очередь, – отпускаю револьвер и, поворачиваюсь голову ровно в тот момент, когда Шопен решил вдруг усилить мелодию трелями гобоя.

Эффект вспыхнувшего огня. Внутри что-то хрупкое и невесомое взрывается.

Губы Рената жестко накрывают мой рот и заставляют трепетать от восторга. Стонать. Я… черт возьми… вот это напор.

Обхватив крепкое запястье, отдаюсь влажному, долгому поцелую. В голове становится пусто и легко.

Вот так классно. Ни о чем не думается.

Наши зубы сталкиваются, дыхание смешивается, языки крепко сцепляются. Давление каменного паха на поясницу усиливается. Жар нарастает, а игра не закончена.

– Твоя очередь, – пищу, слабо выпутываясь.

Ренат смотрит на меня безумными глазами и, шумно вдохнув, ворчит:

– Вот ведь привязалась, бесовая.

Все еще крепко удерживая меня, он вытягивает руку и расслабленно целится. Я решаю во что бы то ни стало выиграть, поэтому, едва почувствовав напряжение в правом плече, смело толкаюсь бедрами назад. Его пах, ставший моей мишенью, пробиваю в десяточку.

Щелчок. Выстрел. Продырявленная шестерка перед глазами.

– Я… выиграла, Ренат, – смеюсь, вместе с завораживающим Шопеном и оркестром из скрипок.

Мир уплывает перед глазами.

– Ты мошенница, – он отпускает мрачновато и убирает револьвер на специальную стойку.

– Но выиграла же…

Обхватив лицо, снова уверенно накрывает губы. Игра закончена, мужские руки грубовато сжимают мое тело, не пропуская ни одного миллиметра.

Грудь, шея, снова грудь, живот, проникают под платье.

– М-м-м, – мычу, чувствуя ладонь внизу.

Мое белье трещит под мощным натиском, бедра инстинктивно сжимаются. Опытные точно так не делают. Ругаю себя, заставляюсь расслабиться и развожу колени. Позволяю себя трогать там, где никого, кроме гинеколога на медосмотре, не было.

Ощущения острые, но не болезненные. Тело, словно та же пружина в револьвере, сжимается.

– Маленькая нимфоманка, – хрипит Аскеров, лаская нежную кожу уверенными пальцами. – Горячая вся…

Он меня целует, целует, целует. Губы, лицо, плечи. Царапает щетиной, оставляет следы. Размеренно обводит клитор, иногда надавливая, иногда едва касаясь. Все это делает, держа меня на весу, потому что я вдруг обмякаю и прикрываю глаза.

В уши будто воду заливают. Ничего не слышу, только чувствую обжигающее волнами удовольствие и расползающееся напряжение.

В один момент все органы чувств отключаются, я дергаюсь.

– Так хочешь секса?..

– Да… – вскрикиваю в потолок, запрокидывая голову на твердое плечо.

Издаю смесь каких-то нечленораздельных звуков и содрогаюсь, ухватившись за руку, фиксирующую низ живота. Наслаждение растекается по телу сладкими гроздьями, душит и… почти отпускает.

Это невероятно!..

– Красиво кончаешь, девочка. Но быстро… – хвалит Ренат, подхватывая меня на руки.

Ему понравилось?

Конечно, понравилось!

Я вжимаюсь в горячую шею и понимаю, что Шопен остался где-то за дверью. Комната, в которой мы оказываемся темная и прохладная. Судя по очертаниям, мебели здесь немного. Кровать, кресло у окна с такими же жалюзи, как в гостиной, и высокий шкаф.

Святая святых. Спальня Аскерова.

– Сними с себя платье, – слышу строгий приказ, приземляясь на кровать.

Завороженно наблюдаю, как он тянется к пряжке, расстегивает пуговицы на рубашке и манжетах.

Зацепив подол платья, освобождаюсь от него. Кожа покрывается мелкими мурашками, внизу живота все еще пусто.

– Ты предохраняешься?

Я морщусь, понимая, что секс, скорее всего, сорвется, если у него нет презервативов, поэтому часто киваю.

– Таблетки?..

Соглашаюсь беззвучно.

Только не останавливайся, выговариваю про себя.

Ренат выругивается, качает головой и, прежде чем снять брюки, достает презерватив из кармана.

Я выдыхаю, корю себя за обман. Зачем?..

– Ложись на живот, Эмилия, – он снова бездушно приказывает.

Я медлю, так сильно хочу посмотреть на него обнаженного, но в комнате темно, поэтому приходится перевернуться и вжаться в светлое покрывало.

Время замирает до того момента, пока помимо шелеста фольгированного пакетика, я не слышу сдавленный голос.

– Ты очень красивая, Эмилия. Устоять просто невозможно.

Вздрагиваю от прикосновения теплых рук, оглаживающих ягодицы. Ренат нависает надо мной и покрывает поцелуями мои плечи, спину вдоль позвоночника. Касается языком.

Я стараюсь не выдать свой страх и сбиваю пальцами покрывало. Дышу, зажмуриваюсь, жду. Жар от сильного тела все больше мне передается, а мужское восхищение и то, с какой страстью Аскеров облизывает и покусывает мою кожу, позволяет почувствовать себя желанной.

Может, я и малолетка, но он от меня сейчас без ума.

Ухватившись за талию, Ренат подтягивает меня к краю кровати и снова касается промежности. Там липко и влажно.

Стыд накатывает вместе с любопытством, которое тут же снова сменяется диким страхом. Калейдоскоп чувств, который заканчивается грубым вторжением. Инстинктивно подаюсь вперед, но Аскеров фиксирует, заставляет прогнуться и толкается в меня.

Я ожидаю боль. Просто знаю, что это больно.

Девочки в кампусе много про это рассказывали, и я знала, на что иду, но кроме распирающего давления ничего не чувствую.