Не надо боли

Я вот-вот кончу от ласкающего клитор члена, недовольно ерзаю бедрами.

– Презерватив, – отстраняется.

– Я хочу сама, – перехватываю у него фольгированный пакетик и рву его зубами, пока Ренат перемещает мои бедра ниже.

– Давай сама.

Обхватываю влажный от моих естественных выделений ствол и слышу возбужденное, мужское дыхание. Чуть надавливая, медленно веду снизу вверх, ласкаю нежную на ощупь головку и опускаю ладонь обратно к паху.

Ощущения ни с чем не сравнимые, новые, но безумно кайфовые. Такие, что у меня между ног неприятно зудит.

Как же это странно!..

– Справишься? – спрашивает Ренат.

– Постараюсь.

Он тянется ко второй подушке и подкладывает ее себе под плечи.

– Нужно приложить презерватив к головке правильной стороной.

– Эм… сейчас.

Упираюсь одной рукой о каменное бедро, покрытое короткими волосками.

Закусив нижнюю губу, часто дышу и в темноте пытаюсь разобраться. Тот факт, что Ренат за мной пристально наблюдает, только придает моменту пикантности, от которого ствол еще больше твердеет.

– Кажется так?..

Мужская ладонь обхватывает мои пальцы на члене и уверенно их сдавливает.

– Да, все правильно… Теперь зажми вот здесь, – управляет мной. – И раскатывай…

– Хорошо, – нервно сглатываю и послушно заканчиваю с презервативом. – Вроде бы получилось.

– Ты умница, Эмилия, – с легкой иронией произносит. – Очень способная девочка.

Я отпускаю смешок и вдыхаю запах смазки.

– Сядь на него, – его голос становится серьезным.

Я приподнимаюсь и развожу бедра шире. Медленно насаживаюсь, периодически замирая от чувства натянутости. Не скажу, что оно неприятное, просто необычное. Когда полностью опускаюсь на Рената, он обхватывает мою талию и словно раскачивает тело на своем члене.

– Привыкни немного, – смещает ладони к центру и большим пальцем дотягивается до клитора.

Растирает его по часовой стрелке. Ровно в том месте и в том темпе, в котором я просила вчерашней ночью.

Я… умираю от количества эндорфинов в крови. Это так прекрасно. Жадно ловлю ощущения с открытым ртом и легким постаныванием.

– Подвигайся, Эмилия. Отпусти себя. Просто почувствуй.

И я снова послушная…

Выписываю бедрами восьмерки и даже, разместив ладони на упругом торсе, немного приподнимаюсь и тут же опускаюсь. Ренат помогает и продолжает умело возбуждать пальцами. Между нами снова жарко, сыро и скользко.

Я знаю, что совсем скоро буду сладко кончать. Уже выучила это состояние «до», когда ноги начинают дрожать, а внизу живота будто бы полыхает. Вот-вот выстрелит.

– А-а-а, – падаю на твердую грудь и тону в этих красочных ощущениях.

Ренат крепко прижимает меня к себе, обхватив спину крест-накрест, и вколачивается в мое тело. Темп нарастает, а оргазм все не отпускает.

Я распластана по нему.

Размазана.

В голове только одна мысль – меня никто и никогда так не обнимал.

Никто и никогда.

Это осознание заставляет всхлипнуть и прижаться к Ренату еще сильнее.

Я дышу им, живу им, я… кажется, люблю его. Такого сильного и чужого. Такого уверенного в себе и загадочного.

Такого же, как мой отец, но ощутимо другого…

Кого я могу обнимать вот так… преданно.

Ренат кончает с глухим стоном, ни на секунду не ослабив тесные объятия. Откидывается на подушку и замирает.

– Ты… плачешь? – кажется, беспокоится.

Отрицательно мотаю головой и глотаю невыкатившиеся слезы.

Не меняя положения рук, он гладит мои волосы и трудно дышит.

– Ты очень чувственная девочка. Самое настоящее сокровище!..

Улыбаюсь.

Не знаю, сколько проходит минут, прежде чем я его тихо зову.

– Ренат…

– М-м?..

– Мне так хорошо, – признаюсь. – Я… не думала, что секс может быть настолько приятным.

Его хриплый смех тонет в моих волосах, а колючий подбородок трется о висок.

– Ты еще молодая, Эмилия. Соблазнительная, чертовски сексуальная…

Выдержав паузу, добавляет:

– … впереди у тебя много открытий.

Что-то в его словах мне не нравится.

Что-то режет слух.

Но тело так расслабленно, а ощущение объятий такое опьяняющее и одурманивающее, что я обмякаю и, отбросив все неприятные мысли, проваливаюсь в сон.

Утром Ренат любезно предлагает подвезти меня до университета.

Я соглашаюсь, но не очень охотно, и внимательно наблюдаю, как он собирается на службу: аккуратно извлекает черную отглаженную рубашку из пакета с названием популярной в Москве химчистки, надевает серый, деловой костюм и завязывает галстук, стоя у зеркала.

– Поторопишься? – оборачивается, замечая мой интерес.

Подлетаю с кровати.

– Да, конечно.

Собираю вещи по комнате и, удовлетворенно улыбаюсь, когда чувствую тяжелый взгляд на ягодицах. Краснея, вылетаю из спальни.

После прохладного душа высушиваю волосы мягким полотенцем и проезжаюсь по ресницам кисточкой с коричневой тушью, а губы зрительно увеличиваю с помощью карандаша и блеска «Жидкое стекло».

Из одежды у меня только запасные трусы и короткий, джинсовый сарафан, который за два дня превратился в «оверсайз» в талии.

Схватив сумку, выхожу из ванной комнаты и сразу натыкаюсь на Рената, который с невозмутимым видом рассматривает мои ноги.

– Пойдем со мной, – зовет в спальню.

Там вытягивает из пакета еще одну рубашку – на этот раз белую.

– Повяжи на талии, – приказывает.

– Зачем? – хмурюсь, но рубашку забираю.

– Ты ведь в МГУ едешь, а не в ночной клуб. Каждому наряду свое место, Эмилия. Во всем нужна уместность.

– Я поняла.

Закатываю глаза, а затем нехотя подчиняюсь.

Даже приятно, что ему не все равно в чем я одета и вообще… сегодня я влюбляюсь еще больше, но на телесный контакт не решаюсь.

Слишком уж Аскеров серьезным кажется.

Засунув ноги в мягкие, модные шлепки, выхожу из квартиры. Ренат чуть задерживается у двери.

На улице, несмотря на раннее утро, довольно жарко и ярко светит солнце, поэтому ставлю сумку на капот и разыскиваю свои солнцезащитные очки. Веду плечами, чтобы сбросить с себя чей-то пристальный взгляд, а после замечаю того же самого парня, что и в прошлый раз.

Он снова без футболки и снова странно пялится. Из-за перетянутых бинтами кистей рук похож на боксера.

– Привет, – машет мне с детской площадки, на которой, по всей видимости, занимается.

У турников замечаю пластиковую бутылку с водой.

– Привет, – здоровается еще раз, но уже громче.

Он думает, я глухая?..

Высокомерно нацепляю на нос очки.

Спустя полминуты вздрагиваю от щелчка сигнализации и обнимаю себя за плечи.

– Спасибо, – благодарю Рената, потому что он галантно открывает передо мной дверь и ждет, пока я устроюсь на сидении, а затем обходит машину спереди.

Я смотрю на него и не дышу. Высокий, представительный, красивый мужчина. Мой первый мужчина. Самый важный.

– Все в порядке, Эмилия?.. – спрашивает, оказавшись рядом.

Тоже надевает очки, оправа которых безумно ему идет.

– Да. Конечно, в порядке, – отворачиваюсь от окна, чтобы больше не видеть того парня.

Глава 30. Эмилия

Удивительно, но вместо того, чтобы просто доставить до крыльца Шуваловского корпуса, в котором находится факультет политологии, Аскеров провожает меня до самой двери с табличкой «Приемная комиссия». Связывается с кем-то по телефону и терпеливо ждет, пока я оформляю все необходимые документы: заполняю заявление по выданному образцу, сдаю аттестат и медицинскую справку под расписку, ставлю автографы в целой стопке толстых, амбарных журналов.

Далее мы долго куда-то идем по длинным коридорам, лестницам и переходам между крыльями здания.

– Георгий Валентинович, – Ренат снимает очки и, сухо улыбнувшись, обменивается рукопожатием с седовласым, представительным стариком. – Сколько лет, сколько зим!.. Рад видеть. Отлично выглядите.

– Ааа… Ренат. Рад, рад. А ты повзрослел, мясо нарастил, – похлопывает Аскерова по плечу.

Переминаясь с ноги на ногу, незаметно прикрываю вырез на сарафане. Действительно, наряд слишком фривольный для этих стен. К первому сентября придется полностью сменить гардероб. Это не вызывает внутри ничего, кроме раздражения.

– Спасибо, что не отказали, Георгий Валентинович.

– Да ну, какой может быть разговор? Осталось еще какое-то понимание этики, своих надо поддерживать. А это я так понимаю… та самая дочь Литвинова? Наша будущая студентка?

Я стыдливо опускаю глаза и коротко киваю. Даже короткое упоминание об отце обжигает слух.

– Знакомься, Эмилия. Декан факультета и… мой наставник, – произносит Ренат без всякой иронии.

– Скорее, сослуживец. – вежливо, но строго поправляет мужчина. – Кстати, поздравляю с внеочередным званием. Погоны-то не жмут, уж больно молодой ты, подполковник?

– По-моему? в самый раз, – мой спутник невозмутимо отвечает.

– Ну а где же сам Литвинов? – декан озирается по сторонам, а у меня по спине проносится табун из мурашек.

– Служит Родине, – отвечает Ренат. – У нас все как обычно.

– Ну ясно-ясно.

Черт.

Если отец узнает, как именно я сюда попала, закатит такой скандал, мало не покажется. Еще хуже – он во мне разочаруется, и нить доверия, зародившаяся между нами после его последнего приезда, снова безнадежно оборвется.

– Ты не говорил, что здесь знают моего отца, – испуганно произношу, когда мы снова оказываемся вдвоем.

– Я и обратного не говорил.

– Это ужасно… А что, если папе станет известно, благодаря кому я поступила?

– И что тогда будет?..

Он прибавляет шаг и мне приходится почти бежать за ним по пустым коридорам. В шлепках это делать дико неудобно, поэтому я их скидываю и, сложив подошва к подошве, догоняю Рената.

– Плохо будет…

Резко останавливается и, развернувшись, смотрит на меня хмуро. Я, откровенно говоря, его достала. Это читается и в выражении серых глаз, и в том, как Аскеров сжимает резко очерченные губы.

– Папа… он просто во мне разочаруется, – тихо произношу.

– Все когда-то разочаровываются, Эмилия. Тем более родители в своих детях.

– Но ведь не так…

– Вообще странно, что ты заботишься о том, что подумает Давид.

– Что тут странного?

– Обычно человек в первую очередь стремится к самоанализу…

– Ты хочешь сказать, мне самой должно быть стыдно? Да?

Ренат смотрит куда-то за мое плечо. Недолго. Всего секунду. А затем снова переводит взгляд на мое лицо.

– На принципах саморефлексии зиждется вся отечественная педагогика, – произносит заумно.

– Я не понимаю, объясни нормально, – демонстративно закатываю глаза.

Горячее дыхание касается моего лба. Сначала я думаю, что Аскеров меня пошлет, но он, разместив руки в карманах брюк, начинает говорить:

– Я хочу сказать, что стыд в разумных пределах даже полезен. Почему тебе важно, что подумает Давид, но ты не думаешь, к примеру, о том абитуриенте, место которого сегодня досталось тебе?

– А почему о нем не думаешь ты? – склоняю голову набок.

Аскеров слабо усмехается. Мое тело реагирует на это колкой дрожью в ногах.

Дела мои не очень, если честно. Я с ума схожу от сослуживца отца, и готова отдаться ему прямо в МГУ.

– Может быть, у тебя все сложится с политологией, Эмилия. Выкручиваться ты умеешь.

– Ты не ответил.

Он снова становится серьезным. Кстати, таким Ренат мне тоже нравится.

Да я от любого просто без ума!..

– Зачем ты мне тогда помог, если сейчас стыдишь?

– Я помог тебе, потому что у меня есть такая возможность. А о других я не думаю. Во-первых, не ищу в этом мире никому не нужной справедливости. Ее попросту нет.

– А во-вторых?..

Ренат обводит взглядом коридор, в котором мы остановились.

– Я сам когда-то здесь учился и прекрасно знаю, что после первой сессии половина поступивших так или иначе вылетит к чертям. В том числе и ты. Георгий Валентинович называет это прореживанием кадров.

– Я не вылечу! – обещаю. – Вот увидишь.

– Пошли, – обнимает пальцами мой локоть и нацепляет очки. Зависает на босых ногах. – И надень обувь, Эмилия. Поверить не могу, что ты ее сняла.

Послушно нацепляю шлепки.

До моего дома доезжаем молча. Я – слишком занята своими мыслями о том, что будет дальше, Ренат постоянно разговаривает по телефону.

– Можно, я приеду к тебе вечером? – выпаливаю, когда очередной его звонок подходит к концу.

– Не сегодня.

– Почему?

Он явно пытается найти объяснение.

Как иначе объяснить эту паузу?

– Можно, задам вопрос? – не дожидаюсь, так как прекрасно понимаю: если ответа не последовало, значит, он есть, просто не такой, который можно мне озвучить.

Вариантов в голове масса. От банального – Аскеров собирается задержаться на работе, д болезненного – к нему придет другая. Другая женщина, которая точно так же, как и я, будет стонать в его спальне и получать оргазмы.

– Задавай.

– Ты говорил про стыд… – почувствовав, как вспыхивают мои щеки, отвожу глаза. – За то… что случилось между нами прошлой ночью, и позапрошлой… я тоже должна его испытывать?

Мое лицо обнимает теплая ладонь. Подцепив мой подбородок, Ренат заставляет посмотреть на себя.

– А тебе хочется этого стыдиться?

– Нет. Вернее, я не знаю… Перед тобой мне не стыдно, но если это кто-то узнает?

– Давид?

– Я не о нем. А вообще… Кто угодно. Я была слишком… легкодоступной.

Склонившись, он коротко целует меня в губы. Я таю в облаке уверенной мужественности и аромата парфюма.

– То, что происходит в спальне – там и остается, Эмилия. В том, что женщина открыта к сексу с мужчиной, нет ничего постыдного. Самое главное не увлекаться с количеством партнеров.

– У меня никого кроме тебя не будет, – пылко обещаю.

Аскеров чертыхается и еще раз меня целует. На этот раз горячо, жадно, но так мало.

– Ты хотя бы позвонишь? – спрашиваю, ухватившись за ручку на двери.

– Убиваешь меня своей искренностью. Иди, – кивает. – Позвоню.