Александра

Настёна появилась в самый разгар спора. Молча стояла, около двери не вмешиваясь в мужскую перепалку.

Но когда те умолкли, тихо простонала: – «Господа, вы не забывайте, что это не вещь. И вы не представляете, как она упряма. И чтобы вы не решили, будьте готовы при случае перед ней ответить».

Иван горько хмыкнул: – «Да. Знакомо».

Андрей покраснел и почесал в затылке: – «Я готов. И так за всё отвечать придётся. Так хоть будет за что».

Доктор улыбнулся: – «Ну что же, рыцари. Я побуду с ней до утра. Посмотрим на её самочувствие. А там дело только за вами». Он развернулся и скрылся за дубовой дверью кабинета.

Ночь для всех была бессонной. Егор готовил нужные бумаги. Настёна собирала необходимые вещи и провиант. Иван и Андрей в столовой разглядывали стратегическую карту, благосклонно предоставленную губернатором. И тихо перешёптывались.

Настя шныряя по комнатам, ворчала: – «Что они смогут? За ней же уход в дороге нужен. А ребёночка и покормить, и перепеленать надо будет. Что они умеют? Только в грудь себя бить. Ох, не нравится мне это всё».

Саша очнулась от плача дочери и попыталась приподняться. Её тут же подхватили и усадили в подушки. Доктор Ветлицкий смотрел на неё удивленно и настороженно: – «Душечка да вы сильней, чем кажитесь. И молоко в железах прибывает. Да вы уникум душечка». Картаво бормотал он, усаживая её поудобней: – «Что же, попробуем покормить ребёночка. Милая, сможете держать её? Ну-с, не волнуйся, я буду поддерживать». И он пристроил протестующий сверток около груди. Ребёнок затих и жадно зачмокал. Саша молча разглядывала своё чудо, и слёзы неумолимо текли из глаз ручьями. Это были слёзы счастья… Насосавшись, дочь уснула. Аркадий Станиславович осторожно унёс её в кроватку. И вернувшись, присел перед еле дышащей пациенткой: – «Так Саша, слушай внимательно. Положение серьёзное»: заметив метнувшийся взгляд в сторону ребёнка, поправил: – «Нет, с ней всё благополучно. Саша, ты… Ты потеряла много крови. Организм ослаб. Тебе надо за кордон, мисс. Там и только там, тебя смогут поднять на ноги. Одного спартанского упрямства здесь не достаточно». Он грустно посмотрел на притихшую мамашу. И продолжил: – «Утром отправитесь в путь. Тут кое-кто вызвался вас сопровождать. Так что думаю, медлить не стоит». И только хмыкнул на её вопрошающий взгляд. Наклонился и уложил по удобней: – «А теперь спать. Сон это самое необходимое в данный момент». Она не сопротивлялась, усталость навалилась неподъемным грузом. И через несколько минут, провалилась в полуобморочное состояние.

Прогулка по лезвию ножа

1

Метель на утро стихла. Иван перенёс приготовленные вещи в сани. И уложил, как можно компактней. Андрей вертелся около Саши и дочери. Помогая Настёне, собирать их в дорогу. И выслушивая бесчисленные рекомендации: – «Ты отвечаешь за неё головой. Если что, я тебя из под земли достану. Ты не смотри, что я простая женщина. Мы бывает, очень удивляем, если что касается нам дорогого. А они мне дороги. И я тебя предупреждаю».

Андрей улыбнулся. Она вспыхнула: – «Он ещё и улыбается. Ты смотри, всё запоминай. Ребёнок не кукла. За ним присмотр нужен. А тут ещё и мамочка, в таком состоянии. Ирод. И что вы все к ней со своей любовью лезете? Чуть со свету не сжили». Она причесала и одела, еле подававшую признаки жизни Сашу. Помогла накинуть доху, надела тёплую шляпку, и как маленькую, укутала в цветастую шаль. Андрей подхватил на руки и вынес к саням. Бережно уложил. Накрыли одеялом. И укутали в тулуп. Настёна вынесла маленький пестрый сверток и заныла. Доктор предупредил напоследок: – «Она будет слабеть с каждым днём. И от того, как быстро вы её доставите в клинику. Зависит её жизнь». Егор подъехал в последний момент и сообщил: – «По всем постам предупредили, что вы будите пробиваться к границе. Вас будут ждать. Вы как уже решили, через Балтику или по суше двинете к Польше?»

– «Ну, ты шутник, кузнец. На дворе декабрь, ты что ж, думаешь, море вымерзло специально для нас? Или фины к нам будут более любезны? Пойдём к Польской границе»: сыпал любезностями, атаман. Иван кивнул соглашаясь.

Прощались недолго. Настя плакала на плече у мужа. Егор обхватил её и прижимая, тихо, как ребёнка похлопывал по спине. Возницей с дорогим грузом сел Ваня. Андрей вскочил на застоявшегося коня и рванул вперёд.

Поместье Черкасовых было по пути. Решили, что мудро будет прихватить с десяток боевых крестьян. Чтобы не заморачиваться при встрече с опасностью. К тому атаман и спешил. Конь рванул с места и спешно унёс седока. Иван осторожно понукнул коней и тоже плавно заскользил по накатанному пути.

Павел встретил брата на ногах. Он уже проверил посты и теперь смаковал праздничные приготовления. Война войной, а жизнь продолжается. Пушистая красавица стояла в зале украшенная стеклянными, разноцветными игрушками и разодетая в серпантин.

– «Если всё будет хорошо, то может даже, будут гости»: мечтал он и смотрел, как в камине потрескивают охваченные пламенем дрова. Свет метался по комнате, кружа тревожные тени. Граф вздохнул, вспомнил наступление семнадцатого, бал, посиделки у Сатурминых. И вдруг заволновался: – «Что-то Андрей задерживается. Неужели что случилось?» Как же тяжело ждать неизвестно чего.

На улице послышалось оживление. Андрей соскочил с коня и теперь, горячась, отдавал распоряжения. Конь был в мыле. Всю дорогу гнал, заключил юноша. В это самое время, брат влетел в дом. – «Так, Быстро собирай самое необходимое. Праздники будем праздновать в пути. Теперь едем гостить в моё имение. Быстро, быстро торопил он обомлевшего Павла. Пробираться будем скоро. Так что ещё успеем и попраздновать. Родители, будут в восторге».

Павел засуетился, на ходу задавая вопросы: – «И что за муха нас укусила? Что за смена настроения?» Ворчал он собирая сменную одежду. И пряча сундучок с семейными драгоценностями. Атаман умчался на кухню собирать провиант. Кинув на ходу: – «Потом, потом. Собирайся. Саша уже в пути».

– «Так Александра тоже едет? Интересно, как ты её уговорил?» Бурчал он, обнося комнату: – «Ладно, я. Я на всё ради тебя, а она, это же характер. Как ты её уговорил? Что-то случилось?» Он побледнел. Развернулся и понёсся следом за ним на кухню: – «Что-то с Сашей?»: возбужденно орал он: – «Что с ней? Пока не расскажешь с места не с двинусь».

– «Ну, ты заноза, брат. Да, с Сашей. Да, случилось. Я стал вчера отцом. У меня, понимаете ли, сударь, теперь дочь. Но вот Саша… Её нужно показать лучшим врачам Европы. Так что не задавай больше вопросов. А молчи и собирайся. Мы должны ждать их на тракте. Они едут следом, с Иваном».

– «Хм. А этот, что с нами увязался?»: продолжал ворчать барчук, скорее обращаясь только к себе.

Спешно собравшись. Выскочили во двор. Кони стояли наготове. С десяток верховых гарцевали поджидая. Приладили багаж, прикрепив у седла.

– «Ну-с, с Богом!»: гаркнул, Черкасов, вскакивая в седло: – «В путь».

Поля сверкали алмазами, искрясь в лучах выглянувшего солнца. Глаза слезились от излишка света. Мороз трещал, давая волю безграничным своим возможностям. Ветер обжигал. Кони летели, почуя простор, легко и прытко. Отряд покидал родные места. Ни разу не оглянувшись.

– «Что ж время сказало своё слов. Народная власть. Она жестко поступала с дворянами. Мела всех, кто хоть что-то имел в своих закромах. Расстреливала каждого, кто вставал на пути. Адская машинка работала без осечек. Андрей был здесь только из-за любимой. Его больше ничего не держало в этих местах. Имение брата? …Оно жизни не стоило. Да и вечно везти не станет. В один прекрасный момент накатит красная армия, и камня на камне не оставит. А теперь Саша с ним. И он сделает всё, чтобы вскорости, доставить её в безопасные места»: он выдохнул, и пришпорил коня.

На тракт выскочили, как раз в тот момент, как подкатили сани Ивана. Братья соскочили и подбежали к притихшим человечкам. Саша открыла глаза. Слабо улыбнулась. И вновь прикрыла тяжелые веки. Малышка спала. Свежий воздух не беспокоил. Павел заворковал: – «Ух, ты ж. Какая прелесть. На Сашу похожа. Целиком и полностью Сатурмина. Даже сейчас, губы упрямо сложила. Ну и наследственность».

Вновь тщательно укутали. И вскочили в седла. Всё. Теперь только даль, вёрсты и воля случая.

2

К вечеру сошли с тракта и добрались к занесённой до самых крыш деревеньки, в пару милях в стороне. Андрей приметил дымок и решил, что переночевать всё же стоит в закрытом пространстве. Ребёнка на морозе не так уж удобно пеленать и переодевать. А время уже того требовало. Да и Сашу в сухомятку не покормишь. Остановились у первого же домика. Хозяин выглянул на шум и испугался. Но всё же вышел. В ночлеге не отказал. Но очень удивился разношерстности путешественников. Сашу с дочерью внесли и уложили около печи на кровать. Тулупы, одеяла развесили тут же. Рябая, худощавая хозяйка. Предложила свои услуги. Но Андрей лишь попросил кипяток. У стола расположились мужики, кроме тех, что остались на постах. Достали провиант, нарезали хлеб, сало, колбасу, достали вареные яйца, и квашенную капустку. Кипяток, – Андрей часть использовал для ухода за драгоценным грузом. А остальное, отдал к столу.

Саша еле дышала. Но когда дочь заворчала, очнулась. И попыталась приподняться, но тут же застонала и закрыла глаза. Атаман повернул её на бок и подсунул протестующее создание.

– «Голосистая»: шепнул Иван. Присев рядом на скамейке: – «Сашенька ты как? Мы тебя не сильно растрясли? Ты не замерзаешь? Свет мой, скажи хотя бы, как девочку назвала?» Саша зашевелила губами, но говорила так тихо, что они с трудом разобрали: – «Наташа….».

– «Да, конечно же, Наташа. Как может быть иначе?»: прости за тугодумство, съязвил юноша. Она улыбнулась.

– «А ты неплохо держишься»: продолжал он: – «Просто молодец. А мы сейчас отогреемся и в путь. Девочка моя, ты только держись, у тебя теперь Наталья. Она без тебя пропадёт». Он так не считал; что ребёнок в случае чего останется без присмотра, это было сказано лишь для неё. Чтобы продолжала бороться. Затем он наклонился вперёд, как бы поправляя штанину. И не заметно шепнул рассевшемуся на полу атаману: – «Не нравится мне хозяин. Как-то глаза у него бегают. Наверно не стоит здесь задерживаться»: и уже чуть громче: – «В валенки снег набивается. Штаны отсырели. Надобно бы подсушить». Мужичок повертелся, повертелся и на двор засобирался. Выскользнул. Озираясь, завернул с лампой за избу, а там давай семафорить. Где-то вдалеке за заснеженными полями, у кромки ельника, появился ответный свет. Мужик ещё немного постоял и вернулся в дом.

Андрей вышел вылить воду. Из-за сарая, скользнула тень: – «Хозяин, кому-то сигналил. Пора в дорогу»: шептал караульный.

– «Готовьте незаметно коней»: выдохнул атаман. И как ни в чём не бывало, вернулся в избу. Сидящие за столом, зашевелились, и вышли, как бы на смену караула. Андрей моргнул насторженому Ивану. И они незаметно засуетились около Александры. Улучив момент, подхватили шмотки, выскользнули за дверь и подперли её.

Сани уже подогнали к порогу. Семейство уложили. Тщательно упаковав. И рванули в темноту. Казалось, время сорвалось, и полетело ещё быстрей.

– «Может кто-то неведомый уже поджидает их. А свернуть в снега, и по бездорожью. Это опасно для слабеющей мамочки и хрупкого новорождённого. Придётся пробиваться с боем. А может всё же удастся проскользнуть раньше засады?»: напряжение овладело всеми. Вперёд резво унеслись дозорные. Группа развернулась и приготовилась. Черкасовы поравнялись с санями и молча поскакали рядом. Иван осторожно выправил на середину.

– «Это ж надо, гад какой? Мигрень ходячая. Совсем стыд потерял. С нами же женщина, ребёнок»: размышлял он пыхтя от возбуждения. Выскочили на тракт. И погнали, погнали, пришпоривая коней. На встречу из темноты выскочили дозорные: – «Пока никого нет. Может, успеем?» И развернувшись, унеслись вперёд, ведя колону.

Пролетели несколько наезженных поворотов. Где-то в темноте заржали кони. Но это было далеко позади. И всадники, переглянувшись, рванули вперёд с новой силой. Теперь надо увеличить отрыв, как можно сильней. Пока те, поймут, что ловушка опустела.

Звёзды начинали тускнеть. Месяц заскользил за горизонт. Сумерки поредели. Ехать стало спокойней. Безлюдье, как не странно не пугало. А даже приносило облегчение.

– «Что же случилось? Что так кардинально может менять мышление людей? Человек, человеку не друг и товарищ. А враг, и злейший враг. И это нельзя объяснить, ни обеспеченностью, ни ученостью. Как-то всё сорвалось и превратилось в бродящую закисшую массу. Обдающей мерзким зловоньем. И кому теперь доверять?»

Солнце взошло, и заиграло алмазными переливами. На следующем повороте свернули. Отъехав немного в сторону, расположились на отдых. Разожгли огонь, вскипятили воду. Андрей напоил Сашу чаям с медком. Хотя и пришлось повозиться. Иван придерживал со спины. Обхватив огромными лапищами. А атаман, пристроившись около, медленно прикладывал к потрескавшимся распухшим губам кружку. Графиня делала глоток. И долго отдыхала. Казалось, что эта процедура отнимала у неё последние силы.

Перепеленали и накормили дочь. Мороз крепчал. Новый год не праздновал неугомонных путников. Андрей укутал любимую. И обняв, пристроился рядом. Разглядывая побледневшее осунувшееся лицо. – «Золото моё, только держись. Я готов вынести твоё раздражение, ненависть, изгнание. Только не твою смерть. Мне надо знать, что ты где-то ходишь по этой бренной земле. И счастье окружает твоё существование. А я буду незаметно, рядом витать твоей тенью, и отгонять неугомонные страхи. Только ты сейчас цепляйся за этот мир, слабеющими худенькими руками»: шептал он, наклонившись к самому ушку: – «А мы понесём тебя, как на крыльях, по снежной сверкающей дороге. И вынесем из этой неразберихи. И обеспечим лучшими врачами. И ты будешь жить долго и счастливо». Осторожно коснулся губами щеки. Резво соскочил. – «Ну, что по коням? Давай, давай поторапливайтесь»: подгонял он разморившихся мужичков. Ещё и полпути нет.

Из-за холма, вдруг выплыл, и раскинулся на равнине, город. С золотыми церквами, белокаменными строениями. Снующими толпами народа. Как из-под земли, вырос патруль.

– «Кто такие?»: жестко задавал вопросы, курносый парень, с красной повязкой на рукаве и в будёновке. Зябко кутаясь в шерстяную шинель. Остальные, – двоя, стояли поодаль, держа ружья на изготовке.

Андрей, стараясь не делать резких движений, спешился, достал документы. В санях заворчала и расплакалась Наталья. Парнишка обмяк: – «У вас, что там ребёнок?»

Атаман заторопился: – «Слушайте, у нас документы в порядке. Но нам надо срочно где-нибудь передохнуть, раздобыть кипятка. И если есть доктора». Красноармеец вернул бумаги. И свистнул.

Из-под снега, вынырнул конь. Подбежал, с опаской озираясь на чужаков. – «Следуйте за мной товарищи. Я провожу»: вскакивая в седло, крикнул парнишка. Процессия устремилась следом.

3

Госпиталь расположился в бывших казармах. Там же располагался штаб отряда. При появлении незнакомцев вокруг возникло некоторое оживленье. Плохо одетые, исхудавшие бойцы, толпились вокруг хорошо укомплектованных выхоленных всадников. Из обшарпанного здания, выскочил мужчина, громко ругаясь и безудержно жестикулируя: – «Это что за шайка такая? Документы есть?»

Паренёк вытянулся и отрапортовал: – « Документы есть. Даже письмо от самого Ленина». Мужичок, с любопытством посмотрел на обоз: – «Сатурмина?»

– «Да»: махнул утвердительно головой, атаман.

– «Заходите, заходите. Скоро же вы. Мы вас не ждали так скоро. А на пути не встречали кого-либо?»: прищурился он, подозрительно прислушиваясь к ответу.

– «Мы проскочили»: отмахнулся Черкасов.

Ребята расположились в просторном холе. Сашу и дочь внесли в кабинет. И уложили, на подраный, старенький, кожаный диванчик. Кипяток принесли незамедлительно. Доктор подошел чуть попозже. Сашу уже успели покормить. Дочь, насытившись, тоже мирно посапывала на руках Ивана.

Андрей внимательно наблюдал за действиями пожилого немощного эскулапа. Тот молча кружил возле ослабевшей женщины; прощупал пульс, прослушал сердце, измерил температуру. Вздохнул и отошел: – «Ничего хорошего… Сердце еле бьётся. Температура понижена. Пульс едва прощупывается. Как она держится? Ещё и ребёнка кормит. Удивительно». Почесал затылок: – «Чем-либо ей помочь я не в силах. Поите сладким чаем. Кормите. И это всё, что я могу посоветовать». Развел руками и вышел.

Андрей присел около Саши на табурет: – «Милая всё будет хорошо. Полпути мы уже отмахали. Ещё немного и ты будешь в нужных руках. А теперь только отдыхай»: поцеловал холодную руку, спрятал под одеяло и отошел.

Иван вздохнул: – «Атаман встревожен, ничего хорошего. Но она держится. И это главное. Она же упрямая». Затаил дыханье и закусил губу: – «Ух. Боже спаси и сохрани»: буркнул себе под нос и с шумом выдохнул.

Андрей оглянулся на притихшего в углу Павла. Тот сидел, облокотившись на стену, дремал. Устали все, отдыхали мало и теперь пользовались моментом. Но стоит поспешить. И он позвал: – «Паша, пора. Проверь сани. Поднимай ребят».

Комдив заволновался: – «Вы же совсем не отдохнули. Кони темпа не выдержат. Да и сами». Но посмотрел на серьёзное лицо Черкасова и смолк. Затем уже более заинтересованно: – «Карта есть? Покажу, как поспокойней, проехать»: развернул: – «Тут и тут. Придётся гнать, бандиты таятся. А здесь наш пост. Вас ждут. Чем могут, помогут. А в лесах белогвардейцы, будьте осторожны, озверели они. Чувствуют, что проиграли, лютуют… Удачи вам». Он протянул худую жилистую руку для рукопожатия.

Андрей легонько сжал потрескавшуюся от холода ладонь. И сунув карту за пазуху, подхватил Александру на руки, вышел на улицу. Павел танцевал около саней. При виде брата засуетился. Подхватил тело Саши под плечи. И тихонько опустил на подушки. Затем, когда Иван принёс и уложил ребёнка, завернули в одеяло, а сверху накрыли тулупом.

– «Новый год, будем встречать самым оригинальным образом»: фыркнул Павел: – «Прогулка по лезвию ножа. Туда не ходи. Здесь не проезжай». Хмыкнул и влез, довольно улыбаясь, на коня.

День был в самом разгаре. Люди сновали деловито по улицам. Завидев спешно проезжающих, сторонились. И снова куда-то стремились. Миновав оживлённые места. Процессия перестроилась и прибавила ходу. За пределами города, была та же картина, что и предыдущий день. Искрящиеся на солнце снега. Вдалеке сереющие стайки деревьев. И на тракте пустота, насколько видит глаз. Пришпорили коней, и айда считать версты.

– «Может, и прошмыгнём без приключений? Всё же праздник»: размышлял Андрей: – «Ну и всё же, не может постоянно везти». Он раздраженно повел плечами: – «Пусть только встанут на пути». Хлестнул коня. Нагнал Павла. Пристроившись, пошел шея в шею.

Пролетели несколько развилок. Миновали благополучно пару постов. И нигде, не задерживаясь, гнали, насколько позволял транспорт. Солнце поползло к горизонту. И мороз усилился. При движении, обжигая открытые участки тела. Мужики укутались в капюшоны до глаз. Но темп не сбавили.

Следующий городок замелькал перед самой темнотой. Пришпорили усталых взмокших лошадок. И вскорости столкнулись с дозором. Выскочили несколько вооруженных винтовками красноармейцев. Просмотрев документы. Настороженно осмотрели обоз. Наконец мужик, что видно был за старшего, гаркнул мальца: – «Проводишь к казармам. Комдив ждёт».

И уже более миролюбиво: – «Вы что же, действительно видели Ленина? Какой он? Говорят он добряк. И умный, – каких не бывало?»

Атаман пожал плечами: – «Видела она. Умный… Возможно. Ну, и не злой, – это точно».

Мужик довольно крякнул: – «Я ж так и думал. Ну, поспешайте. А то уж кони едва держат седоков». Он отошел, пропуская всадников.

В коморке комдива было тепло. В углу у окна стояла наряженная самодельными гирляндами ёлка. На макушке красовалась бумажная, красная пятиконечная звезда. На столе парил только что отваренный картофель. На печке посапывал закипающий чайник. Сашу уложили на деревянный топчан. Комдив, потирая от удовольствия руки, пригласил к столу: – «Не стесняйтесь. У меня ещё варится. Всем хватит». Павел позвал мужиков. Они развязали мешок с провиантом и тоже разложили к картошечке. У комдива перехватило от волнения горло. – «Сало, мясо, яйца, хлеб, домашняя колбаска, медок. Да вы ребята укомплектованы лучше. А выпить есть что-нибудь? Праздник всё же»: и услышав отрицательный ответ, смущённо продолжил: – «Ну, нет, так нет».

Атаман вертелся около любимой. Перепеленав малышку, отдал подошедшему Ивану. Растолок картофелину в кружке, разбавил кипятком и присел перед недвижимой Сашей: – « Душечка. Надо немного поесть. А то откуда силы черпать будем?» Она приоткрыла глаза. И едва заметно пошевелила губами. – «Сердце мое. Это только глотать. А потом чай с медком. И Наталью пора кормить. Так что крепись, душечка. Немного придётся приложить усилия». Закончив с картофелиной. Он потихоньку ложкой напоил чаем. Комдив с большим любопытством наблюдал за действиями Черкасова. И когда тот закончил. И наконец подсел к столу не выдержал: – «Слушай, как это у тебя ладно получается. Как будто всегда только этим и занимался». Затем извиняющимся голосом прошептал: – «Не в обиду… И Что же у нас случилось, с молодой графиней?»

Атаман насторожился. Комдив продолжал: – «Да не бойся ты. Я Сатурминых знаю с мальства. Мои родители из их крепостных. Отец только уж больно к науке способный был. На доктора в учёбу отдали. И помогали стипендией. Даже тогда, как закончил учёбу. Пока сам зарабатывать не стал. Я тоже медицинский окончил. И вот теперь воюю… Так что случилось?» Андрей успокоился, и в двух словах поведал историю: – «Прошлым летом в Самаре началась эпидемия тифа. Всё семейство сгинуло, кроме Александры. Самая упрямая. Но видно очень ещё была слаба. А тут ребёнок». – «Твой?»: буркнул расстроенный Степан. Атаман понуро махнул головой, соглашаясь.

– «Ну, посмотрим, что можно сделать»: поднялся комдив: – «Лекарства, почти никакого. Но посмотрю хотя бы, каковы шансы». Он повертелся около неподвижной женщины, проведя первичный осмотр. Тяжело вздохнул, вернулся к столу. – «Ну, что ж. Сердце слабое, но бьётся ровно. Пульс прослушивается. Надежда есть, что вы её довезёте. Но поторопиться надо бы. Я глюкозу вколю. Больше ничего и нет. Поите мёдом. Тот же эффект… Как она ещё ребенка кормит? И молоко есть. Обычно в таком состоянии это просто чудо».

Андрей вслушивался в каждое слово. И искоса посматривал на комдива. – «А вы соседи по имению графья Черкасовы, что ли? Да не пугайся. Информация только для моих ушей. Наслышан, наслышан, атаман Андрейка. Ох, и хлопотное ты хозяйство. И что бросил всех и бежишь?»: съязвил Степан. Андрей напрягся: – «Ты не задирайся. Никого зря не обижал. Мы, своих, защищали. Мужики соврать не дадут. Да и мы, тоже люди, хотя теперь и вне закона. Декабристы тоже были из дворян. Так что всех на один размер мерить будем? А теперь меня уже здесь ничего не держит. А мужики сами разберутся. Они у меня не глупые. А мне её спасать надо… Назад будут ехать, пропустишь?».

– «Что с вами делать. Естественно…»: хмыкнул тот в ответ: – «Только дальше вам пробиваться надо будет. Там дворяне промышляют по дорогам. Ох, и жестко промышляют. Наши посты кончаются за первой развилкой. А там если вернуться, то пропущу, куда же я денусь».

– «Вот и встретили новый год»: шепнул, примостившийся в углу у печки Пашка: – «С тысяча девятьсот девятнадцатым вас, что ли, господа!». Улыбнулся и прикрыл глаза.

В путь отправились, не дожидаясь рассвета. Кони, успели насытиться и отдохнуть. Спешка оправданна. Время наступало на пятки.

4

Пейзаж изменился. Дорога пошла по лесистым местам. Напряжение нарастало. Атаман перегруппировал строй. Теперь впереди опережая основной отряд, следовали – пара мужичков. Чтобы не случилось внезапного нападения. Но темпа не сбавляли. Шли так, на сколь позволяли обстоятельства. Сумерки рассеивались. Где-то рядом сорвалась испуганная птица. Кони шарахнулись и рванули вперёд. Там кто-то был. И им неизбежно придётся с ними столкнуться. Ну что же, им не спится, в столь раннее время?

Они выскочили там, где дорога давала поворот резко влево. Сразу около десятка мужичков. Кони вздыбились и затанцевали. Черкасовы рванули вперёд. Атаман, заглушая шум, вошедших в раж нападающих, гаркнул: – «Остыньте господа. Кто у вас тут за главного?» Мужички опешили. Из леса вышел высокий, среднего возраста мужчина по выправки, это был офицер. Павел оживился: – «Галицын, это вы?» Он спешился. Офицер, недоумевая зашипел: – « Черкасовы. Вас что это по заснеженным лесам, в такое время носит?» – «Я тоже рад тебя видеть Николай. У нас спешные дела. За кордон уходим. А вы что ж, как разбойнички путников подкарауливаете?» Они обнялись. – « Да мы тоже двинем вскоре за кордон. Основные войска ещё осенью ушли. Мы из окружения вышли и в лесах укрылись. А теперь потихоньку к границе продвигаемся. Мы приняли вас за красноармейцев. Пашка, довольно хохотнул: – «Что так плохо выглядим?» Галицын улыбнулся: – «Да, да, пальцем в небо. Но сумерки. Да и своих здесь нет».