Руны и серебро

Мэтр Квинтрий из Вэ,

«Большая летопись Хладных Земель»

Лиловая молния сожгла небо. Быстро и ярко, чтобы тут же исчезнуть, скрыться, покинуть мир. Граф Стойден отвернулся от окна, поёжился и вновь оглядел карту. Взгляд его стал скользить по поверхности, изображающей запад обитаемых земель Мид-Арда.

Громыхнуло.

Стойден вздрогнул, осудил себя мысленно. Затем усмехнулся и тут же благочестиво возвёл очи горе и вытянул руки, обращённые ладонями к лицу, так, словно хотел взять что-то себе от той Силы, что излилась в мир в виде лилового разряда. Той Силы, что, будучи сокрыта за молнией, как за своим знамением, была куда больше самого разряда и всего зримого мира.

– Пращур наш, Праве, защити меня и моих родичей! – прошептал Стойден.

В последние несколько месяцев он взывал к Громовержцу и Отцу Справедливости куда чаще, чем обычно.

Стойден Драг, граф Раданский, был вассалом великого герцога Вольрика Одальгерда. По общему человеческому разумению того, как всё должно быть, граф Стойден должен был ликовать беспрестанно с тех самых пор, как его сюзерена на Имперском Сборе избрали императором Вольфгарда и Хладных Земель. Ибо возвышение сюзерена непременно сказывается на положении верного вассала, тем паче того, с кем сюзерен рос и воспитывался. К тому же Драги – род древний и почтенный. Исстари предки Стойдена были опорой Одальгердов, герцогов Войлана.

Избрание ольфандца императором положило конец борьбе партий внутри Ольфанда. Избранный император сразу становился королём сердца огромной северной державы, ибо титулы повелителя Хладланна и короля Ольфанда были нераздельны со времён Одальда Хелминагора. Зато началась борьба партий всеимперская, а Вольрик стал её сердцевиной, притягивая к себе королей, имперских князей и вольные города, словно магнетический камень железные опилки.

Стойден помнил тот момент, когда курии Имперского Сбора отдали голоса за Вольрика. Жар, потные ладони и шум крови в голове – вот, что он ощущал тогда. Он чувствовал радость и облегчение от победы друга в тяжкой борьбе. Но тогда же зарождался ростками смутных опасений и страх перед будущим.

– Я назначаю тебя главой моей тайной стражи, хранителем моего покоя, – сказал спустя пару дней после Имперского Сбора Вольрик, почесал косматую бороду и улыбнулся. А Стойден понял, что опасения его проросли, обернувшись явью.

«Мои беды теперь твои», ты хотел сказать? – подумал в тот момент граф Стойден. – Впрочем, ты, пожалуй, и не думаешь ни о каких бедах…»

– Великая честь для меня, ваше императорское величество – произнёс он тогда вслух.

С тех пор прошли месяцы, а Стойден всё ещё недоумевал, как он оказался на своём посту. За какие заслуги его, любителя охоты, грабежа да небольших драк дружина на дружину, которые в Ольфанде отчего-то зовут войной, назначил старый друг главой соглядатаев и убийц Серебряного Престола?

И всё-таки Стойден лукавил перед самим собой, ибо он знал, что Вольрик считает его умным человеком, самым умным из тех, кому доверяет душой. А душа у Вольрика была воинская. Вольрик был военачальником, идущим впереди рати, ведущим рать за собой. Секирой и копьём, пешим или конным, он расчищал себе дорогу к победе, а в политике смыслил столько же, сколько кобольд в натурфилософиях и метафизиках.

«Собственно, поэтому его и выбрали, – рассуждал Стойден. – В этом же причина, почему он назначил меня своим тайным советником».

Он прогнал прочь посторонние мысли и вновь склонился над лежащей на столе картой. Взгляд его быстро скользил по долам и полям, лесам и горным хребтам. Они не интересовали графа, в отличие от миниатюр городов и замков, да гербов их владетелей. От королевств Летних Земель взор его перешёл к Хладланну, перемахнув за делящий запад обитаемого мира Межеланский Хребет.

Он посмотрел на герцогства Ольфанда. Пределы каждого из них были отмечены отдельным цветом. Родное королевство выглядело раздробленным среди огромных держав, покорившихся Вольфгарду. Державы, обширные и древние, ставшие частью Империи, ольфандцы, а по их примеру и все остальные народы Хладных Земель, называли палатинатами. Едиными, слитными крупными владениями, которыми правили вассалы императора – имперские князья, короли.

Палатинатами считались все королевства Империи Вольфгарда и Хладланна, кроме самого Ольфанда. Шесть королевств, а ещё десяток княжеств и герцогств вольфгардцы нарекли палатинатами.

Взгляд графа упал на Феннрию, занимавшую полуостров Оссакс, напоминавший видом секиру. Форма полуострова – ещё одна шутка Богов, ибо Феннрия – самое дикое из имперских королевств, родина морских разбойников. Они селились на побережье, отдав чудовищам большую часть своей, заросшей тайгой земли. Когда лёд не сковывал гавани, они грабили соседей и ходили морем на Летние Королевства. А зимой выживали и спасались от голодных бестий, что выходили из леса.

На юге соседом феннрийцев была Вескония. Теснимая могучей Корданией, разграбляемая свирепыми северными соседями, Вескония. Много учёных даровала она Империи. И много чернокнижников. Весконское королевство было оплотом старейших школ умбропоклонников ещё в Доимперскую Эру. Вескония же сильнее всего страдала тогда от чудовищ, демонов и колдунов, что призывали их в мир. В последнее десятилетие, впрочем, Вескония стала куда могущественнее, чем прежде. Король Коннлах Годвин захватил часть корданских владений, заключил союз с Гардарией и торговые соглашения с некоторыми ольфандскими герцогами. Ему удалось породниться с королём Ведена и даже конунгом Феннрии. Впервые за долгие века феннрийцы не совершали набегов на берега весконцев. Король Коннлах обладал прямо нечеловеческой, сверхъестественной, на взгляд Стойдена, удачей.

Стойден посмотрел на побережье богатой Кордании, страны купцов и наймитов. После глянул на рыцарский Веден, могущественнейшее королевство Хладланна. Обрамлённое с востока горами Межеланского Хребта, Веденское королевство граничило с Гардарией, самым большим палатинатом Империи, а также с Корданией и самим Ольфандом.

«Слава Белым Богам, что число народу там не под стать обширным пределам», – подумал Стойден.

Гардария богата, как Кордания, ведь там растёт вечнодрев, который гардарийцы умеют обрабатывать. Леса их полны пушного зверя, а горы – самоцветов и малахита. Гардария также дика, как Феннрия, но её границы не выходят к морским берегам. Гардария также воинственна, как Веден, но в великом княжестве нет рыцарских традиций.

Издревле так повелось, что встреча гардарийца и ольданца заканчивалась пьяным спором о том, чья же земля рождает самого сурового человека. В Гардарии холоднее, но в Ольдании всегда водилось больше чудовищ и всякой чертовщины чем где-либо. Гардариец неизменно отвечал, что в Ольдании их не больше, чем во всех прочих краях, «просто в Ольдании бестии самые наглые». Такие попойки ольданцев и гардарийцев служили поводом для многих шуток и побасенок, но нередко они заканчивались поножовщиной вместо доброй драки.

Корни культурной неприязни прорастали, а попутно наслаивались и иные противоречия. Люди хотят жить лучше, хотят грабить, хотят расширять своё обитание в мире. Особенно люди короля или великого князя, владетели земель и уделов, воеводы дружин.

– Вот и столкнулись две воли к власти, – пробормотал под нос Стойден, склонившись над картой, теребя побелевшую местами бороду.

Великому князю Бранимиру долго уговаривать короля Рогдая не пришлось. Только почил в Бозех князь Болев Дитмир Меренийский, как Рогдай поддержал своего кандидата на престол княжества, племянника покойного Болева. Стойден помнил, что представитель рода Дитмиров воспитывался при дворе Рогдая. Опасное упущение гардарийского властителя. Однако великий князь Бран ответил незамедлительно и поддержал брата почившего князя.

Достаточно было великому князю Брану со своей дружиной разорить и выжечь несколько деревень, входящих, как сказал бы ольфандец, в королевский домен Рогдая и дело приняло предсказуемый оборот.

Король Ольдании быстро вошёл с войском в Мерению, захватив одну крепость за другой. Сейчас он уже осаждает Мереопидум, столицу княжества, вместе со своим ручным Дитмиром.

«Рогдай сам не понимает, в какое пекло его завлекает Бран. Впрочем, кровь Исмаров всегда была горяча, – рассуждал про себя Стойден. – Заманит тебя в ловушку, а ты и рад идти на поводу. Его ложные отступления заведут тебя вглубь Гардарии. В его леса и болота. А тут ещё и эта идея борьбы с палатинатами, захватившая наши ольфандские умы, начинает играть новыми красками. Молодец, Рогдай! Ай, молодец! Ещё не остыли головы, ещё не все даже у нас здесь согласны раскалывать ваши королевства, подобно орехам, как ты сам лезешь под нож! Неспокойно век начинается… Ладно, послушаем, что скажет Галлард».

Галлард уже прибыл в замок, Стойден знал это. Теперь он первым узнавал не только о том, что происходит в Вольборке Девятибашенном и самом Вольфгарде, но и о том, что творится в сотнях и тысячах вёрст от Города.

Он не стал давить на Галларда.

«Пусть себе отдохнёт с дороги, устал ведь – такой путь проделал».

Стойден посмотрел в окно. Змеящиеся ленты, сопровождаемые вспышками, рвали чёрные тучи где-то вдалеке, за озером, у самых гор. Проливной дождь стучал по крышам, карнизам и окнам. Стук в дверь застал Стойдена, когда тот наслаждался теплом камина, удобно устроившись в кресле.

– Входи, – бросил магистр Стойден, точно зная к кому обращается.

Вошёл его распорядитель. Серый дублет, таких теперь много служит магистру тайной стражи Стойдену под видом имперских чиновников. Распорядитель поклонился учтиво и обратился к графу:

– Барон желает к вам обратиться.

Краткость была единственной чертой, которая нравилась Стойдену Раданскому в людях той коллегии, что он возглавил. Минимум придворного этикета, титулов и славословий.

Только суть.

Слова и поступки, места и время, когда владыки, военачальники, чародеи и предводители сословий их произносили или совершали, – вот что интересовало тайную стражу императора.

– А я всё жду, – усмехнулся Стойден. – Пусть заходит, что ли.

Галлард Арн был хоть и бароном, но тень отбрасывал весьма серьёзную. Он был имперским рыцарем, личным ленником императора, так что и его служба в тайной страже была оправдана и понятна. Усиление императора для него было благословением Лиосгарда и Светом Альвхейма. Кроме того, Галлард не был пешкой или обычным кротом. Не был он и дураком, как успел заметить Стойден.

Стойден встал, когда он вошёл.

– Милостью Белых Богов! – воскликнул вместо приветствия Стойден.

– Ваше сиятельство! – поклонился барон Галлард.

Они обнялись, как старые друзья, затем он предложил Галларду сесть за стол, и позвал слуг, чтобы те принесли кушанья и вина.

– Благодарю, ваше сиятельство. Двор князя Брана в Древене оказался не столь гостеприимен, – ухмыльнулся Галлард Арн. – К тому же, он опустел весьма, с моего последнего посещения.

– Неудивительно, – буркнул Стойден.

– Неудивительно, – кивнул барон. – А знаете, что удивительно, граф? Что король Ольдании несётся на своего врага вепрем, вместо того, чтобы озаботиться хоть какой-нибудь стратегией.

«Читаешь мои мысли», – проскочило в уме Стойдена.

– Может, если бы ольданцы хоть немного читали, хотя бы их король, – продолжал барон Галлард, – история их складывалась бы иначе. Но ольданцы считают чтение книг чем-то схожим с мужеложеством.

– У нас тоже многие так считают, – усмехнулся Стойден. – В основном нашего сословия люди, что характерно.

– Вынужден согласиться, – улыбнулся Галлард. – И, тем не менее, тучи сгущаются не над нами, а над нашим другом королём Рогдаем. У его визави Бранимира около десяти тысяч людей в войске под Древеном. Ещё пара тысяч гардарийцев сводят с ума Рогдаевы рати в Мерении быстрыми налётами конных стрелков. Бран и другое войско приказал собирать под Дивьей Рощей. И при том он не всех своих вассалов-то успел потревожить. У него много наёмников, из Ведена, из Кордании. Из Кордании особенно много: арбалетчики из Региспорта, доспешные, со своими ублюдскими павезами в человеческий рост.

– Богато живёт, – потягиваясь перед огнём очага, протянул граф Стойден, – великий князь, однако.

– Лучше б это богатство текло сюда.

«Мечтать не вредно, особенно юношам», – подумал Стойден, смотря на покрытые не бородой, но пухом щёки барона Галларда.

– Рати ольданцев уже сталкивались в бою с этими наймитами? – спросил Стойден.

– Да, успели повоевать. Под Чаровым Бродом, к примеру. Там ольданцы сперва преследовали отступающих налётчиков Брана, а догнав их, завязли под обстрелами гардарийских лучников и корданских арбалетчиков-наймитов, а следом попали под конную атаку.

– Хм. И всё равно Исмар не чует подвоха, коль продолжает натиск, как мне докладывают. Король Рогдай… тебя бы в правильном направлении развернуть, такого воинственного.

– Развернём, – заверил Галлард. – Но вы ведь не думаете, ваше сиятельство, что самое важное я уже сказал? Самое главное, что у великого князя Бранимира в Ольдании есть свой человек. Удельный князь или воевода, пока мне неизвестно. Но это вельможа с деньгами и войском, кто-то из могущественных вассалов. И он уже готов к тому, чтобы нанести удар и поделить потом вместе с Бранимиром наследие Исмаров Ольданских.

Весть Галларда ударила в голову сильнее вина.

– Кто это? – прохрипел Стойден, едва не подавившись благородным напитком.

– Мне, как я уже сказал, пока неведомо, кто это. Но я обратился к своим людям, скоро имя предателя ольданского короля перестанет быть для нас тайной, магистр.

– Если этот самый князь или воевода надумает нарушить клятву во время войны, то он не только мерзавец, но и безумец, даже самоубийца, – рассуждал Стойден.

– Не думаю, что он будет наносить удар явно, скорее станет вредить изнутри, пользуясь влиянием, золотом. И королевство Рогдая даст трещину, тем более в то время, когда и на поле брани одни поражения.

– Пока что Рогдай вгрызся в Меренийское княжество не хуже волка, – возразил Стойден. – Так что, не одни только поражения.

– Пока что, – пожал плечами Арн. – Больше того, я полагаю, что и всю Мерению ему удастся взять. Но вот когда он пойдёт на саму Гардарию… тогда будут одни только поражения.

– В крупных битвах, – поправил Галларда Стойден.

– В решающих, – взяв кубок, хищно посмотрел на красное, как кровь, вино барон.

Граф Стойден и правда будто опьянел от донесений Галларда. Служба императору начала увлекать его. Но в опьянении была не только радость, но и страх. Ибо в вопросе о Вольфгарде и палатинатах для Стойдена точка ещё не была поставлена.

– Найди его как можно скорее, Галлард. Дёргай за все нити, привлекай волшебников, прорицателей, мракоборцев, торгашей, всех. Подкупай – денег я выделю. Только об одном прошу: будь скорее решимости ольданского предателя и недальновидности ольданского короля!

VII

«Белые Боги, что жили когда-то во плоти в прекрасном мире, названном Лиосгардом, что на язык венеев можно перевести, как Град Света, ныне живут в вечности Ириума. Почему Боги покинули мир? Быть может, наши истолкования мира пришлись Им не по нраву?»

Драгана из Малеврата,

чародейка имперской коллегии волюнтариев

Ехать верхом было трудно. Самочувствие Альгерда можно было сравнить с самочувствием рыцаря, прошедшего все этапы Великого Войланского Турнира. И всё же Альгерд сознавался сам себе в сердце, что чувствует он себя относительно хорошо. Усталости после боя не стоит уделять много внимания, ибо и воин устаёт от ношения доспеха и размахивания шестопёром.

«Ольдания, это глухое захолустье, определённо пошло мне на пользу», – подумал волюнтарий. Он действительно мог гордиться собой, ведь ещё недавно он упал без чувств, пытаясь обезвредить чарами одного-единственного доходягу-философа. А здесь, вдали от дома, он уже сжигает вурдалаков направо и налево. Конечно, в случае с Фьяром из Абеларда упасть в обморок ему помогла собственная тревожность, ибо он не желал причинить вред кому-либо из тех людей в университете, школярам или их наставникам. В сегодняшнем бою с отвратительными и опасными существами Альгерд почти не был скован страхами и волнением.

«Для чародея важнее всего сосредоточенность, – говорил Альгерду и другим волюнтариям Венитар Белый Странник, когда посещал палаты коллегии, – Она достигается дисциплиной разума, а к дисциплине ведёт понимание природы сущего».

То было много лет тому назад.

– Мэтр Дивий, вы сказали до этого, что сосредоточенность полностью исходит из свободы, а теперь говорите, что она достигается дисциплиной… – неуверенно обращался к альву Альгерд.

– Верно.

– Разве дисциплина и свобода не противоположны друг другу? Противоречие…

– Противоречие, – кивнул Белый Странник – Противоречие во всём, юноша, во всём сущем.

Завороженно Альгерд смотрел в тот день на альва, что был истинным владыкой Воли. Старец с лицом тридцатилетнего мужчины. Короткая белая, как у всех альвов борода, серебряные глаза. Их взор – взор победителя чудовищ и демонов. Взгляд из глубины веков, что сохранилась в чистоте вод памяти его духа.

Отчего-то сейчас воспоминание о Венитаре придало Альгерду сил.

– Долго ли нам ещё? – спросил Альгерд громко.

– Башенки стенные уже видать, – ответил ему Моймыр.

– Мы в предместьях, – добавил малознакомый голос.

Осталось их всего семнадцать человек, включая Альгерда и Моймыра, слуг и оруженосцев. Из дюжины витязей, назвавшихся охраной каравана, выжило только семь человек, двое из которых были ранены. Человеку в жёлтом кафтане вурдалаки отгрызли голову.

Всё складывалось препаршиво, кроме того, что они успели въехать в город до закрытия ворот.

– Ну и потрепало вас, судари! – выдохнул привратник городской стражи, оглядывая раненых на телеге. – Эт вам к господину Хадриану Вальгу надыть.

– Как бы нам к нему попасть, уважаемый хранитель порядка? – спросил Моймыр.

– Почти у самого княжьего замка, у самого Ярнборка, его жилище, – отвечал стражник. – Там шпилёк торчит из крыши. Шпилёк такой остренькой.

– Вам надо в замок, мастер Альгерд, – обратился к чародею Моймыр, когда дослушал стражника, – а я позабочусь о раненых.

– Вряд ли я попаду в замок – скоро пробьют ночную стражу. Нужно искать ночлег, желательно лучшую таверну, какая здесь есть.

– С таверной помочь не смогу. И, кхм, мэтр, – неуверенно молвил Моймыр, – Вы, случаем, не умеете целить словом или взмахом посоха?

– Нет, но Хадриан Вальг возможно способен, – съязвил Альгерд, и тут же осёкся, вспомнив о раненых. – Ладно, не стану отвлекать вас. Спешите же к его мудрости Вальгу с вашими ранеными, а я дойму стражу.

– Я оставлю вам пару ратников, слуги тоже будут с вами и несколько возов. Нужно пережить ночь, коль вы не глава коллегии, а я не гербовой дворянин, и в замок нас уже не пустят.

Лучшей, по словам стражников, оказалась таверна «Под Свиньёй Громадой», что возвышалась над Озёрным торжищем. Её построили ольфандцы. Таверна представляла собой трёхэтажный фахверковый дом с башенкой, своим собственным двором и конюшней. Таверна была крупнейшим зданием во всём Железном Ладе, не считая ратуши и Хвалиборова замка.

Когда подъезжали к таверне услышали звон колоколов – подавали сигнал о ночной страже. Порядочных людей на улицах уже не почти не осталось, за исключением стражи и цехового ополчения.

Альгерд вошёл в душную гостевую залу не один, а с двумя ратниками и слугами. На доспехах виднелись в свете лучин, свеч и очагов пятна чёрной засохшей крови чудовищ. Присутствующие, хоть их было и немного, сразу обратили на пришельцев свои взоры. И надо сказать, люд в таверне был приличный, если судить по платьям и чистоте лица, а также не упускать из внимания и физиогномики.

«Хм, свечи. Однако! Стражник не соврал, место действительно приличное, – подумал Альгерд, ибо не ожидал подобного размаха от заведения в глухой провинции. – Впрочем, край богат железными рудниками… а нет! Дело вовсе не в богатстве края…»

– Уважаемые! – громко обратился к ним хриплым баритоном пузатый седобородый йордлинг. – Во-первых, здрасьте! Во-вторых, у нас тут врагов Веры, Короны и Закона не имеется, – йордлинг, бывший, судя по всему, распорядителем зала, оглядел воинов подозрительно. – В-третьих, бестий, бесов, колдунов тут также нет. Ежели вы за платой, то вам в ратушу или приказной дом Ордена на Рябиновой улице.

– Здравствуй! Нам не нужна ни плата, ни враги Короны, – начал Альгерд. – Нам бы комнаты, а лучше этаж. Мы наткнулись на местных вурдалаков, – это я к вашему любопытному взору на окровавленную кольчугу моих приятелей, – и победили. А имя моё Альгерд из Вуковиц, я советник имперской коллегии чародеев.

С этими словами Альгерд достал мешочек с серебром и, развязав, протянул йордлингу.

– Как же я мог забыть о приличиях? – вопрошал йордлинг, разглядывая серебряные ольфены, которых должно было бы хватить Альгерду и всем его спутникам и на полгода проживания в таверне – Меня звать Вук Злотник, я владелец корчмы «Под Свиньёй Громадой». Прискорбно, но комнат не хватает, придётся расположиться на разных этажах, а слугам переночевать в конюшнях.

Альгерд ещё раз бросил взгляд на просторную гостевую залу с низким, как это принято в Ольдании и других северных странах, потолком. Народу было немного.

– Кто же те гости, что заняли у вас все покои? Или Железный Лад на время войны сделался столицей королевства? – улыбнулся Альгерд и протянул Вуку ещё один серебряный ольфен, который достал из кошеля на поясе.

Взяв монету, йордлинг вытянулся к Альгерду и вполголоса сказал:

– Столицей королевства-то Лад не сделался, но стал богаче на одного королевича.

– И он почему-то проводит время в твоей таверне? – подмигнул Альгерд.

– Да, клянусь Богами! Он здесь! Только, как вы догадались? Я уж думал, придётся спорить, доказывать.

– Тут светло, как днём. Ты бы никогда столько свечей не зажёг, мастер Злотник.

Вук Злотник рассмеялся от души.

– Что верно, то верно. Надо ли говорить, что сей преисполненный уважения к королевской особе жест уже окупился? Большую часть второго этажа занимает…

– Вислав Исмар, – закончил за него Альгерд.

– Быстро же слухи разносятся, однако, – развёл руками йордлинг.

– И где же наш принц? – постукивая указательным пальцем по серебряному знаку своей коллегии, пристёгнутому к тёмному кафтану, спросил Альгерд.

– Вон за той ширмой, в самом почётном и уединённом месте. Его светлость ищет себе хорошего проводника, общается вот с кандидатами.

«Принц Ольдании ночует не в замке князя, а в корчме, пускай и лучшей в городе. Любопытно. Я твою наглость недооценил, Хвалибор Ярна. Что ж, оно и к лучшему», – картина в голове Альгерда постепенно складывалась в единое целое.

Альгерд заявил права на самые большие покои из всех, что он снял. Отдал распоряжения ратникам и слугам, и отправился знакомиться с тем, кого пообещал защищать. С тем, кто мог ему пригодиться.

***

– … стал быть, можем зайти отсюда, – старик в клетчатой залатанной не раз накидке ткнул пальцем в стол.

– Что это? – спросил его Вислав, ибо старик ткнул в пустое место.

– А, невидно же! – опомнился собеседник и поставил глиняную кружку на то место, куда только что указывал пальцем. – Это замок воеводы Краса. Пусть Белые Боги упокоят его дух в чертогах небесных! Зовётся он, замок, значить, Йордбог. А проникнем-то мы в него вот так, окольем через лесочек…

Вислав взглянул на Торека. Отрок приложил ладонь к челу и покачал головой.

– Ты не понял меня, – сказал Вислав кандидату в проводники. – Мы не тати разбойные, не лиходеи. Нам нужно поговорить с родичами Краса, а не ограбить их.

– Да хто ж нас пустит-та? Первому же разъезду дружинников покойного воеводы попадёмся, и всё тут…

«Очередной дурак…» – решил в уме Вислав.

Найти хорошего трезвого проводника оказалось не так-то просто.

– Можешь идти, – сказал старику Вислав, тот откланялся и удалился.

– Ощущение, будто всё идёт не в нашу пользу, – проворчал Торек.

– А в чью же? Князя? – поинтересовался Вислав.

– Будто бы да.

– Ничего удивительного. Ведь мы на его земле, тут сильно присуствие духов его рода, сильна его связь с Богами, а нам даже никто толком не знаком.

– К тому же, складывается такое чувство, что местные не очень верят, что перед ними вы, – предположил Торек.

– Сын короля Рогдая Исмара коротает вечер в корчме «Под Свиньёй Громадой», даже звучит забавно, – усмехнулся Вислав.

Торек ничего не ответил, ибо вошёл, вероятно, следующий кандидат в проводники по земле Ярналадской. И как-то сразу вошедший приковал внимание Вислава, ибо это был высокий статный человек с благородными чертами лица, короткой ольфандской бородой и ясным взором. Вошедший опирался на красивый дубовый посох, изрезанный рунами. Он был бледноват и словно бы боролся с невиданной силы усталостью.