Руны и серебро

– С ним уже разбирается комтур Нерад и его рыцари. Это дело Ордена и комтур попросил не вмешиваться. Он и Хвалибор докладывают о том, что они полностью владеют происходящим. Мне жаль, что вы проделали весьма долгий путь… но, впрочем, не совсем зря, ибо сейчас отведаете с нами оленьего рагу, кабанины и много других ольданских вкусностей. Эй! Принесите лучших пряностей гостю-волюнтарию!

Слова наместника ольданского короля ударили Альгерда обухом по голове. Напор и вежливость, да острый язык Рогдаева сына могли бы сделать его влиятельнейшим из советников императора. Несмотря на сладость медовухи, душой чародей ощущал только горечь.

– Мои источники говорят другое, ваше высочество… – попытался совершить последний полёт орла Альгерд.

– Как разумный человек разумному человеку: ваши источники ошибаются, – прервал спокойным настойчивым тоном улыбающийся холодно княжич Ольдании. – Скажите это прямо в лицо вашему магистру. Отправляйтесь домой со спокойной душой и чистой совестью, ибо вашей вины здесь нет. В Ярналаде сплелись, как змеи в клубок, силы гораздо более серьёзные, чем нам видно даже отсюда – с холма столицы, где расположился уютно Драконобойец. Простите, если я говорю нескладно, мои мысли заняты войной и кознями, творимыми человеческими умами, а тут ещё сия бестия. Как человек короля, сын своего отца и временный правитель страны, я хочу предупредить вас держаться как можно дальше от княжества. Ярналадская беда уже решена на самом высшем уровне.

Неприятный лысеющий ольданец, временный властитель этих земель, посмотрел на Альгерда колючим проникновенным взглядом. Чародей, конечно, ожидал всякого от этой аудиенции, но не открытых угроз от представителя королевского рода.

«Перебор… И ведь не сделать ничего гаду! Как ни как, а в нём течёт кровь первого императора…» – мысли вихрем проносились в сознании Альгерда. Сердце его волновалось, перед волей предстал жизненный выбор.

Испытание.

Хватит ли ему духу бросить вызов власти правящего рода королевства? Это уже не словесные игры с Максимилианом и такими же чародеями, как он сам. Человек перед ним обличён огромной властью. Альгерд же пока не тот волюнтарий, с которым должны считаться герцоги, князья и тем паче короли.

«Неведомый? Демон из Умбры? Ты даже с Фьяром едва справился, не говоря уже о провале под Добрином… Как ты хочешь одолеть демона? Старыми дедовскими рунными заклятиями? Тебя даже посадник короля послал куда подальше…»

– Я распорядился, чтобы вам приготовили лучшие гостевые покои, мастер Альгерд. Чувствуйте себя как дома. Выпьем?

«Но надо сказать, что послал изящно».

Душу Альгерда окутал сумрак. Мучения предстоящего выбора разрывали её на части. Самолюбие, жажда могущества, гнев и самый обыкновенный страх – всё смешалось в сердце. Мрачные и тягостные мысли взяли ум в осаду. Тысячи метафизических иголок впились в душу. Хаос чувств охватил чародея. И опасное гаденькое сомнение вклинилось промеж всего этого смятения и внесло настоящий разлад.

«Отбыть ближайшим кораблём? Пошло всё в Умбру?»

Гнев взыграл вслед за отступническими мыслями и Альгерд отбросил волей всё, что мешалось у него в голове. Он посмотрел в глаза Земобору Исмару и сказал:

– Выпьем.

Альгерд должен был спать сном младенца после медовухи и угощений, но отчего-то сон его был чутким, как и всегда. Он держал ухо востро после того, как княжич Земобор Исмар стал отговаривать его от помощи ярналадскому князю. Альгерда впечатлила ретивость княжича, с какой тот настаивал на возвращении в Вольфгард. Слова Исмара не выходили из головы весь вечер.

«В Ярналаде сплелись, как змеи в клубок, силы гораздо более серьёзные, чем нам видно даже отсюда, с холма столицы, где расположился уютно Драконобойец… Ярналадская беда уже решена на самом высшем уровне…» – так говорил ольданец в своём чертоге.

В уютных покоях было хорошо натоплено. Альгерд вспотел во сне, беспокойно ворочаясь, стараясь сбросить с себя одеяла. Он спал сном без сновидений, тревожным, неспокойным сном.

Стремительно, даже одномоментно, сознание его вспыхнуло, возвращая его в явь. Из одной тьмы Альгерд вышел на поверхность тьмы другой. Смутное предчувствие чего-то нежданного витало в воздухе. Волюнтарий пошевелился, поднимая одеяло с пола. Мысль о том, что надо бы открыть окно и подышать свежим ночным воздухом, рассеялась как дым, когда он услышал скрежет ключа в замочной скважине.

Мысли и образы осадили ум чародея. Неявные угрозы наместника, Неведомый, просьба князя Хвалибора, мнимое ожидание Белого Странника и… щеколда.

«Щеколда!» – вспыхнуло в его уме.

Он и не заметил сразу, что гостевые покои, что выделил ему Земобор, не запираются изнутри. Княжич дал ему ключ, но открыть дверной замок можно было и снаружи.

«Неужели у Исмаров хватит наглости убить имперского чародея у себя в замке? Этот Земобор, он ведь должен понимать, что магистр коллегии знает о моём путешествии. Должен же? С другой стороны, кто ведает, на что способны ольданские дикари? Проклятье!» – в голове Альгерда вспыхнули одна за другой картины: убийца с кривым холодным ножом, стражники в сине-серебряных сюрко, ломающие ему кости, угрожающий княжич, – и самая страшная из всех, – надетый на него авилмерилл. Холодный чёрный металл, заглушающий Волю, путающий мысли, вытягивающий силы.

Альгерд вздрогнул от схватившего его изнутри мороза, вызванного образом проклятого металла. Он не нашёл ничего лучше, чем прибегнуть к рунам.

«Здесь нет ублюдков из коллегии, некому смеяться, – сказал он мысленно себе, – а если бы и были, всё равно жизнь дороже!»

Альгерд постарался сосредоточиться на руне «Турс». Великаний знак должен придать ему силы, дабы ни стража, ни убийца не смогли ему навредить. Он умозрительно начертил столб, а затем треугольник, обращённый вправо. Треугольник рос из столба, словно шип, а сама руна стала выглядеть, как щит. Он почувствовал, как крепчают его жилы и мышцы.

Мысли, образы и руническое заклинание – всё это произошло в считанные мгновения. Дверь отворилась и свет лампы ослепил Альгерда, разрезая мрак, меняя очертания пространства вокруг.

– Мастер Альгерд, простите за поздний дурацкий несвоевременный визит, – сказал знакомый голос и на душе Альгерда стало тепло, страх почти отступил. Ибо если ему хотели навредить, никто бы не завёл разговора.

– Княжич?

Это был он, Земобор Исмар. Он вошёл один и закрыл за собой дверь.

– Теперь я могу говорить с вами откровенно. Простите за те нелепые речи, что я вёл на пиру сегодня вечером, – произнеся это он поставил лампу на стол рядом с кроватью и сел на стул. – Я вовсе не дурак и не желал оскорблять вас, угрожать вам. Я наместник, посаженный сюда своим отцом и мне нужно играть свою роль от начала и до конца. Вам, полагаю, известно о нраве короля Рогдая?

– Его нрав вполне в духе монарших особ Хладланна, – отвечал Альгерд, пытаясь привести мысли в порядок после пробуждения. – Кстати, роль вы сыграли блестяще.

– Что верно, то верно. Он наказал мне не принимать никаких серьёзных решений, без ведома советников и обо всём уведомлять его в письмах. Наш королевский совет, к слову, состоит из старых дядюшек Исмаров, которые за десятилетия служения моему отцу стали его отражениями. Даже самые их души приняли форму души короля Рогдая. Шучу, конечно, но в каждой шутке есть доля правды. Потому-то я и боюсь отступать от наказа моего короля-отца. А наказал он мне много всего, в том числе и предостерегать чародеев, искателей приключений да странствующих охотников на нечисть от попыток найти и уничтожить Неведомого из Ярналада. Даже братьям Ордена он сказал не давать никаких пояснений. Когда мой младший брат Вислав пожелал помочь князю Хвалибору с демоном, разразился скандал. Отец запретил ему посещать княжество, пока там орудует эта тварь, но Вислав всё равно стал собирать людей. Тогда отец приказал ему не выходить из своих покоев и приставил стражу к дверям. Вислав попытался сбежать, но его поймали. Следующим приказом отца было бросить его в темницу. В то же время отец забрал дружину, которой командовал Вислав, под своё начало. Верные моему брату ратники все до единого отправились с отцом на войну за меренийское наследство. Когда отец и мой старший брат Венцлав выступили на Мерению, я как наместник выпустил Вислава.

Земобор замолчал, собираясь с мыслями и Альгерд, воспользовавшись этим, начал спрашивать:

– Почему король так жёстко пресекает попытки разобраться в происходящем в Ярналаде?

– Ну, с Виславом он обошёлся так круто, оттого, что, очевидно, боится за его жизнь. Суровый король Рогдай наш отец и в этом вся суть, хоть Вислав и не признаёт этого, видя в большинстве решений отца только несправедливость и тиранию.

Альгерда удивило, насколько откровенен с ним княжич. Ему стало казаться, что Земобор Исмар вовсе не тот жётский красноречивый правитель, который восседал на Резном престоле несколько часов назад.

– Про Вислава мне ясно, а что в целом? Ваш батюшка, очевидно, не желает видеть близ Железного Лада не только вашего брата. Но боюсь, с человеком, не носящим родового имени Исмаров, он обойдётся ещё суровее.

Ночное посещение княжича и весь этот разговор о тайнах, связанных с ярналадским демоном, были настолько странными, что обычный человек тут же растерялся. Но Альгерд входил во вкус, он желал вытянуть как можно больше из разговорившегося наместника.

– Сам князь Хвалибор попросил его об этом, – отвечал ему княжич.

– Похоже, князь не в меру уважаемая фигура в королевстве Ольданском.

– Почему же не в меру? – удивился наместник.

– Попроси бы король своих вассалов не вмешиваться в борьбу с демоном, убивающим исключительно знатных людей и это бы возбудило подозрения. А тут всё ещё чуднее: вассальный князь просит своего сюзерена о невмешательстве.

Альгерду в полумраке, рассекаемом светом лампы, показалось, что княжич смутился.

– Обстоятельства сложились так, мастер Альгерд. Идёт война, а Хвалибор даёт людей, железо и провизию в войско. Кроме того, они с отцом выросли вместе, их воспитывал мой двоюродный дед, князь Ингвар Исмар. Они не раз бывали в боях, походах и охоте на чудовищ. Отец доверяет Хвалибору и однажды даже спас ему жизнь. Так что их связывает не только вассальная клятва. Думаю, отцу сейчас не до загадок с демонами.

– Не подумайте, ваше высочество, я никого не обвиняю. Просто хочу установить истину, ведь в этом мой долг как волюнтария. Скажите, а что говорит ярналадский комтур Ордена Первородного Огня?

– Ничего интересного. Комтур обещает во всём разобраться и вторит князю. Все грамоты, что я получал от него можно смело назвать отписками. Они дескать ждут самого Венитара в гости, мастер Альгерд. Догадываюсь о чём вы думаете, мне тоже всё это кажется запутанным и тёмным. Да, князь определённо темнит. Но я разбудил вас посреди ночи не за тем, чтобы говорить о вещах очевидных и не за тем мы с вами беседуем во тьме, словно мыши или тати. Я пришёл просить вашей помощи, Альгерд сын Альрада. Я не зря упомянул моего брата Вислава. Видите ли, когда я отпускал его на волю, то рассчитывал, что смогу отговорить его от этого безумного предприятия, от расследования и устранения Неведомого. В то же время каким-то краешком души я понимал, что мне не удержать его. Я не могу приказывать стражникам удерживать моих родичей в стенах покоев или тем более каменных мешков. Мой нрав не такой, как у короля Рогдая, потому-то Белые Боги и пожелали, чтобы я родился после Венцлава.

– Вы хотите, чтобы я защитил вашего брата?

За вопросом последовала непродолжительная тишина, вероятно, полная раздумий Земобора.

– Да, я прошу об этом, – наконец сказал сын короля Рогдая. – У Вислава нет мракоборческого опыта, хотя он хороший мечник и храбро воевал в походах. С нечистью он тоже сталкивался, разумеется, этого «добра» в Ольдании всегда полно. Но тёмные существа, обладающие разумом, могущественные демоны… Нет, Вислав не красный рыцарь и не мастер Воли.

– Почему же он решил выступить против велений отца и пойти на такой риск?

– Видите ли, в роду Исмаров издревле повелось, что один из братьев занимался делами ратными, другой мирными, а третий нередко шёл в мракоборцы.

– Добрая традиция, – кивнул Альгерд. – Что ж, полагаю у меня нет выбора. Кроме того, с Виславом у нас цель общая. Я согласен, ваше высочество, но мне нужен проводник и припасы, а также подписанная вами охранительная грамота. Деньги тоже не станут помехой, не скрою.

Земобор коротко рассмеялся, не то от радости, не то от душевного облегчения, не то от последних уточнений Альгерда.

– Договорились, мастер Альгерд. Завтра вас будет ждать проводник. Его зовут Моймыр, он ардхольмский сотник, верный человек короля. Но для всех непричастных он будет представляться купцом. Он родом из Бревена, отлично знает Ярналадское княжество. Поедете с ним и его караваном вместе с вооружённой стражей. Охранительную грамоту я вам выпишу. Князь, его сановники и воеводы должны будут содействовать вам во всём. А теперь я покину вас, вам нужно отдохнуть. Благодарю, мастер Альгерд. Храни вас Белые Боги!

Когда ключ снова заскрипел в замочной скважине мысли потоком хлынули в духе Альгерда. Ему даже показалось, что он стал героем чародейской поэмы или романа5.

«Ольданский принц, которого нужно защищать, и княжество, лежащее за тридевять земель от Вольфгарда, в которое я принесу мир и покой. Лане бы понравилась такая книга или песнь. Как знать, быть может ещё напишут…»

Темнота, заслуженная, закономерная и нестрашная темнота ночи лишила его вскоре всякой мысли и принесла покой до самой зари.

Вечер окрасил мир в оттенки синевы и пурпура.

– Как-то прогадали мы, – бросил Альгерд. Лёгкое раздражение смущало его душу, и он искал источники этого раздражения.

– Отчего вы решили, что прогадали? – вопросил Моймыр. – Железный Лад совсем рядом! Сейчас тракт выйдет из чащоб, затем будет спуск меж косогорами, так и пройдём к Кривому озеру.

Моймыр, крепкий ольданец с подковообразными усами совсем не был похож на купца, роль которого ему назначил наместник ольданского короля. Одет он был в дорогой синий кафтан и меха, которые непременно должны были говорить о его принадлежности к сословию, равно как и шапка с длинным языком и цепь со знаком ардхольмской купеческой гильдии. И всё же держался он как человек ратный.

Вторым упущением княжича Земобора после выбора легенды было отсутствие во всём «караване» хоть одного настоящего купца. Зато были слуги, больше напоминавшие сержантов и оруженосцев, и охрана каравана: дюжина конных до зубов вооружённых ратников в кольчугах и железных ламеллярных доспехах да сам Моймыр с осанкой и манерами сотника королевских лучников, которым он и был в самом деле. Ещё один угрюмый и молчаливый «купец» в жёлтом кафтане постоянно переговаривался о чём-то с Моймыром. Альгерд не запомнил, как того зовут.

Альгерд, Моймыр и вся охрана каравана шли конными. Издалека они выглядели в самом деле, как купеческий караван, ибо сопровождали несколько возов, гружённых коробами, мешками и сундуками.

В содержимое груза Альгерд не лез. Не лез он и к ольданцам, говорил в основном с Моймыром и говорил только по сути. Альгерд понимал почему Земобор Исмар дал ему в спутники людей ратных под личиной купцов. Понимал и не возражал. Ему не казалось странным стремление Земобора приставить брату защитников таким хитрым образом. Родная кровь, всё-таки. Что ехали под видом каравана в Альгерде тоже не вызывало вопросов. Страшащийся собственных советников наместник явно не желал портить отношений ни со своим отцом, ни с его вассалами.

– Не нравится мне, что сумерки нас здесь застигнут, – пробормотал Альгерд.

– В чащобах и мне они не по нраву. Но скоро выйдем в дол, а там всяко есть разъезды княжьей дружины. Да и сам город недалеко уж.

– Недоброе у меня предчувствие, Моймыр.

– Нужно готовиться к бою? – спросил Моймыр и потеребил ус.

– Не настолько явное, – махнул рукой Альгерд.

– Быть может, вы чувствуете ту тварь, за которой отправился его светлость княжич?

– Может быть.

Предчувствие Альгерда было смутным. А он не привык слепо доверять предчувствию, ибо предчувствие временами подводило его. Врождённая впечатлительность Альгерда иногда рисовала ему ужасные картины. И, как нередко оказывалось впоследствии, безосновательно.

– Эй! Что это впереди? – воскликнул один из конных ратников.

– Где? – пригляделся человек в жёлтом кафтане.

– На дороге! Выползает на дорогу!

Сумерки сгустились настолько, что Альгерд не сразу различил впереди низкое, словно пригвождённое к земле серое тело. Оно медленно шевелилось, перебирая длинными, словно у огромного насекомого, конечностями едва отличимыми в сумерках от тела.

– К оружию! – призвал Моймыр.

Гаркнув приказ, Моймыр немедля принял из рук оруженосца арбалет. Альгерд оглядел лес вокруг. Тёмные, по-осеннему полуобнажённые, деревья стояли безмолвно и безжизненно среди пурпурной мглы, скрывая возможного врага. Ольданские ратники ощетинились копьями, секирами и бердышами. Оруженосцы и сержанты взяли арбалеты по примеру своего начальника. Альгерд тоже воспринял его призыв к оружию, сосредоточив всё внимание на заклинаниях и разгоняя мысль до осознания истинной природы вещей. Как и многие другие высшие чародеи, он не мог творить заклинания без умозрения. Ибо такова была природа Воли.

Беда состояла лишь в том, что чистая мысль и воление вступали в противоречие с чувственным, вещественным миром, противоречие ещё более сильное, чем меж духом и телом. Правильно снять его, преодолеть его – в этом и состояло Искусство Воли.

– Что это? – спросил Альгерд Моймыра, беря в обе руки посох.

– Это я бы вас хотел спросить, коль скоро вы здесь мастер по чарам и заклинаниям, – отвечал Моймыр, целясь в серое существо. – От себя могу сказать, что это то, что лучше всего смотрится напичканным болтами гниющим трупом в какой-нито яруге.

– В этом я с вами согласен, – сказал Альгерд и приободрился, будто бы заразившись боевым настроем сотника.

– Может поразите его заклинанием в таком случае? – шепнул ему Моймыр.

– Думаю, арбалет справится с такого расстояния лучше. Чары всегда крайнее средство.

– Ну, знаете, я тоже не чемпион стрелковой братии, чтоб тут в сумерках! Чары, конечно, крайнее средство, когда рядом есть арбалетчики, – проворчал ольданец, а затем громко отдал приказ. – Сокращаем расстояние! Ты, ты и вы двое, спешивайтесь, будете прикрывать! В ближний бой не вступать, бьём самострелами!

Альгерд и Моймыр тоже спешились. Опыт Альгерда в конном бою был настолько скудным, что он не решался оставаться верхом.

– Проклятье! А что, ежели кони понесут? – спохватился Моймыр.

– Не понесут, – подняв, взмахнул дубовым посохом Альгерд.

Лицо ольданского сотника просветлело.

Альгерд готовился прикрывать издалека. Моймыр же со своими ратниками стал подходить к длинному серому существу. Оно медленно ползло. Но заметив приближение вооружённых людей, напряглось и рысью бросилось в тёмные чащобы леса.

Сотник хохоча, возвращался со своими людьми.

– Кто? – бросил Альгерд.

– Вурдалак. Одиночка. Ускакал ублюдок, обосрался!

– Хотелось бы верить…

Ратники, которых дал ему в провожатые Земобор Исмар, не были мракоборцами. Они боялись чертовщины не меньше своего командира. И в конце концов их просто было слишком мало.

Альгерд не желал вредить боевому духу этих людей, но, всё взвесив, решился сказать:

– Вурдалаки редко бывают одиночками.

Дурное предощущение не покидало его.

– Вы сами всё видели, волшебник. Чёрт убёг…

Существо вылетело из-за деревьев стрелой, стремительной и смертоносной. Сбив с ног Моймыра, оно скрылось. Никто не навёл арбалет, никто не замахнулся секирой, не направил копьё. Вурдалак оказался молнией среди ясного неба.

– Проклятье! Второй раз это у него не выйдет! – выругался ольданский сотник, вставая и кряхтя.

– Прощупывает почву. Их много. Готовьтесь, – отчеканил Альгерд.

– Чёрт! Темно как в хелевой пасти!

Слабый свет масляных фонарей, и правда, был бессилен рассеять тьму. Вурдалаки же отлично видели в ночном мраке.

– Не зря же с вами волюнтарий, – молвил Альгерд и достал из подсумка обёрнутый в ткань фиал. Он быстро размотал его, и холодный звёздный свет озарил людей, возы и деревья. Альгерд открыл фиал и вытряхнул альвские огоньки наружу, мысленно приказав им рассредоточиться вокруг каравана.

– Вот чудеса! – воскликнул кто-то из ратников.

– Это их отпугнёт? – спросил Моймыр.

– Не думаю, – отвечал Альгерд. – Но внезапно они уже не набросятся.

– Глядите, вон она тварь!

Серое поджарое существо с длинными когтистыми конечностями ползло среди деревьев справа от них. В свете альвских огоньков была видна лысая, покрытая струпьями шкура. Вурдалак медленно полз, подбираясь к ним, будто волк. Два янтарных глаза смотрели на людей, горя на вытянутом черепе.

Свистнула тетива арбалета. Вурдалак в три прыжка исчез из виду.

– Кто-то видел, попал я или нет? – вопрошал Моймыр.

– Нет! – отозвался человек в жёлтом кафтане.

Другая тварь вылетела слева, набросилась на ратника, тот рубанул бердышём. Мимо. Вурдалак полоснул его по горлу чёрными кривыми когтями, там, где не было кольчуги и пластин. Ратник захрипел, кровь окрасила доспех. А вурдалак, тянувшийся к ране языком, получил копьём между рёбер.

Вурдалак издал жуткий хрип, а сзади послышался человеческий крик. Ещё один накинулся и повалил ратника и оруженосца наземь. На дорогу перед караваном выпрыгнули ещё двое. Они завыли пронзительно, а сзади донёсся рык.

– Сделайте что-нибудь! – дёрнул Альгерда за рукав кафтана Моймыр.

Сбило дыхание. Застучало сердце.

Не было времени на руны и образы.

На телегу, стоявшую в середине каравана, напрыгнул ещё один. Янтарные глаза смотрели отовсюду. Они лезли из чащоб. И их хорошо было видно в свете альвских огней.

Время оставалось только на мысль, на саму чистую Волю… и на опору в виде чувств, даже страстей.

Альгерд пожелал поразить тех двух, что выпрыгнули на дорогу впереди возов. Они были ближе всего. К мысли он примешал гнев, который сам же напитал страхом. Сердце Альгерда жаждало уничтожить их, остановить, поразить, ослепить, выжечь дотла.

Он вскинул посох в их сторону и из опала, выступающего из навершия, вырвались золотые молнии. С треском и шипением проявления Воли змеились в воздухе, гася взоры вурдалаков, впиваясь в них, прожигая плоть. Тошнотворный запах палёной плоти ударил в нос, когда два дымящихся трупа согнулись на дороге, словно зародыши.

Альгерд обернулся. На телеге порождения Умбры уже не было. Рядом шёл бой. Твари наскакивали на щиты, теснили людей.

В горле пересохло, а сам он обливался потом. Чародей боялся своей силы не меньше своей слабости. Вурдалаки окружили людей, наседая и наскакивая они подбирались всё ближе.

«Слишком близко», – подумал Альгерд, не зная, как быть дальше.

Он опасался поразить чарами своих.

Вурдалак сбил с ног оруженосца, тот был без доспехов. Кривые когти разорвали плоть, словно тряпку. Умертвие принялось поедать жертву. Альгерд с ненавистью направил на него Волю. Золотистые ленты вырвались с треском из посоха и заплясали на вурдалаке и мёртвом теле под ним. В пару мгновений он вспыхнул. Альгерд ринулся к ратникам.

Времени на сомнения не было.

Альгерд выскочил вперёд, заслоняя собой людей.

– Назад! – бросил он ольданцам.

На него взирали четыре пары больших янтарных глаз. От стремительных, как молния, вурдалаков его отделяло всего несколько шагов. Ярость в сердце чародея поглотила страх и вырвалась наружу, обратившись снопами искр и всполохами пламени. Огонь вырвался из навершия посоха, Альгерд водил им влево и вправо. Поток огня с чудовищным гулом пожирал плоть умертвий, как сами умертвия пожирали плоть человеческую. Рёв пламени заглушил последние звуки, вырывавшиеся из глоток чудовищ.

Несколько мгновений и Альгерд обессилил. Поток пламени прекратился. Перед ним на тракте лежали горящие тела. Один вурдалак ещё бежал, воя на всю округу, объятый волшебным пламенем. Альгерд повернулся к людям, ощутил их потерянные взгляды. Их страх.

Посох в его руке пульсировал жаром и слегка дрожжал. В голове Альгерда шумела кровь.

VI

«Я пишу сии строки в год избрания императором Вольфгарда и Хладланна Вольрика Одальгерда Хелминагора, в год триста двенадцатый Имперской Эры или в год тысяча четыреста двенадцатый от Печати Врат. Год сей начался с войны за меренийское наследство, со вспышки страшной моровой заразы в Корданском палатинате Империи и появления могущественного демона в глухом краю палатината Ольданского. Год сей лихой и суровый бросил вызов императору. Сами Белые Боги будто бы желали перемен в державе. И подданные, представленные Имперскими Сословиями, казалось, уже были готовы потребовать их от Хелминагора…»