Король должен умереть. Книга третья

Арт вспомнил портреты на стене. Жизнерадостная девушка рядом с мрачным стариком в черном. Красивая история, как детская сказка о красавице и чудовище, которую он рассказывал Идер незадолго до отлета. И рядом с ней уродливая правда, донесенная бездушным шелестом лазаря.

Капитан почувствовал, что невыносимо устал. «Давай уже, начинай», – подумал он, переводя взгляд на нож в руках Тэтры.

– Давай поговорим лицом к лицу, – предложил лазарь.

Он снял маску и небрежно отбросил в сторону. А затем одним движением, выдающим немалую сноровку, описал лезвием ножа овал вдоль линии роста волос, вниз к подбородку и снова вверх. Рукой, покрытой текущей из пореза белой жидкостью, он скомкал и сорвал отрезанное лицо Валькона Тэтры.

– Будь любезен, посмотри на меня, Арктурианин, – проговорил он, вплотную приближаясь к капитану. – И скажи, что ты видишь.

Время застыло. Перед капитаном маячило узорное плетение из материала, похожего на кость и высохший коралл. Из завитков на него мертво, неподвижно смотрели глаза существа, созданного палеотеком Забытых.

Истинное лицо лазаря растворилось в белом сиянии. Вместо него перед Артом стояла Анна.

– Мы в погружении, Арт, – озабоченно сказала девушка. – Аннун дает нам время, чтобы исправить то, что сделал с тобой Тэтра. Ты должен мне довериться.

С Арта спало оцепенение. Когда Анна шагнула к нему, он сделал шаг назад.

– Почему сейчас? – выговорил он. – Почему ты дала ему убить моих людей, Анна, если наблюдала за мной? Почему?

Анна вздохнула, ее плечи под балахоном опустились.

– Я не могла прорваться к тебе, – сказала она. – Рексем блокировал все попытки контакта. Буквально секунду назад Морриг удалось убедить его, что твое выживание представляет исключительную важность для возложенной на крепость миссии. Твои гены требуют консервации и твое тело не будет в сохранности, если им займется Тэтра. Рексем внял и дал доступ к твоему браслету.

– Мне стоит благодарить Морриг? – спросил Арт, чтобы сказать хоть что-то.

– Тебе стоит выжить, – очень серьезно сказала Сестра. – А теперь немного потерпи. Будет опять больно.

Шагнув вперед, она погрузила руки прямо в его череп.

На этот раз никакой боли он не почувствовал. Исчезла Анна, исчезло залитое белым светом пространство погружения, созданное браслетом.

Арт оказался на Тиндаголе. Он снова был ребенком, маленьким беженцем с четвертой Арктура, живущим в шахтерском поселке. Его руку жгло свежее клеймо капсульника. Рядом надрывно и безутешно рыдала мать. Маленький Арт смотрел вверх и видел, как улетает ведьма по имени Игрейн, унося с собой сестренку. «Илина», – прошептал он.

Вспышка. Он смотрит в лицо молодой ведьмы. Она напряжена и сосредоточена. Арт знает: ее зовут Анна. Она не враг, по крайней мере сейчас. Она пытается ему помочь. Анна что-то делает с ним, с его мозгом, с его памятью. Она пытается сломать когнитивную программу Валькона Тэтры.

– Терпи, – говорит Анна как будто через силу. – Вспоминай. Ты должен вспомнить.

Вспышка.

Он в Рексеме. Не сейчас. В прошлом. Прикован к металлическому столу. Над ним нависают две маски. Чумной Доктор и Баута.

– Он ничего не будет помнить? – спрашивает Баута.

У него тихий неживой голос. Едва заметное бофорское произношение. Валькон Тэтра. Оказывается, он с Бофора, как и Ланс. Арт помнит Ланса. В настоящем они друзья. В прошлом их дружба только начинается. Выполняя просьбу Ланса, Арт попал в плен к Тэтре. Попал в Рексем.

– Ничего, – говорит Доктор. – Полная блокировка гиппокампа. Только фрагменты попадут в кору, и мы их выборочно удалим. Все, что он будет помнить это ключ-активатор, который запускает программу подчинения. Вы его уже выбрали, сэн?

– Выбрал, – говорит Валькон-Баута. – Ключом будут мои слова «будь любезен».

Вспышка.

– Ты молодец, – шепчет Анна. – Молодец. Еще чуть-чуть. Я заканчиваю, удаляю последние узлы ассоциаций. У нас еще есть время, в реальности прошло всего несколько секунд. Подожди…

На ее лице появляется недоумение.

– А это что?

Вспышка.

Они с Лансом в командном центре заброшенного астероида-крепости. В системе желтого карлика, который Арт будет называть Солнцем Мертвых. Их привели сюда координаты, добытые из Крипты на Тиндаголе. Они ищут сверхоружие древних, Разрушитель Миров.

Они нашли комнату, полную мертвецов, и черный куб.

Почему он вспоминает это сейчас?

Вспышка.

– Я не понимаю, – звучит полный тревоги голос из белой пустоты. Голос Анны. – Часть твоей памяти заблокирована. Это сделал не Тэтра.

Вспышка.

Они с Лансом в командном центре заброшенного астероида-крепости. Операция «Вуаль вдовы», миссия Катраэта чрезвычайной важности. Вокруг них тела людей, мертвых уже тысячи лет. Весь астероид, вся система желтого карлика – один заброшенный склеп.

Не работает связь с «Бураном». Но друг друга они слышат.

– Я понимаю вопрос, – голос Ланса звучит в шлеме скафандра Арта.

Ланс стоит перед непроницаемо черным кубом, к которому прислонился сидящий труп. Что-то непонятное убило гарнизон крепости. Прорвавшиеся в нее десантники по неизвестной причине расправились друг с другом. Как умер человек возле куба, еще большая загадка. Его броня не повреждена. Он погиб не в бою и не стал жертвой загадочной напасти, истребившей большинстве защитников. Почему-то его смерть, то, что она случилась именно здесь, кажется Арту очень важной. Он не помнит – почему.

– Ты спрашиваешь, знаю ли я местонахождение Основного Кодекса, – продолжает Ланс.

Арт смотрит на Ланса. Проверяет связь с «Бураном». Помехи. Он вертит головой по сторонам. В комнате, ставшей склепом, нет никого, кроме них.

– Я не знаю, что это. Что такое Основной Кодекс?

– С кем ты говоришь, Ланс? – с недоумением спрашивает Арт.

Вспышка. Вспышка. Вспышка.

Арт вернулся в белую пустоту, к Анне. Удивительно яркие картины, не похожие на обычные воспоминания, скорее, на записи из мнемокниг гасли перед его глазами.

– Всё, – сказала Сестра Аннун. – Кодировки, заложенной в тебя в Рексеме, больше нет. Я ее устранила. Когда ты выйдешь из погружения, Тэтра больше не сможет тобой командовать.

– Это очень хорошая новость, – сказал Арт. – Но что-то мне подсказывает, что будет и плохая.

Анна помотала головой.

– Не плохая. Странная. У тебя в голове есть другие блокировки памяти, кроме установленных по приказу Тэтры. Они гораздо тоньше. Гораздо сложнее. Как будто часть воспоминаний закольцована вокруг изолированного участка длиной в несколько часов. Я никогда с таким не сталкивалась. И не смогла удалить блок. Мы обязательно займемся этим потом. Сейчас тебе надо вернуться из погружения. И покончить с лазарем.

– Мне кажется, лазарь будет не самой большой проблемой, – сказал Арктурианин. – Тэтра заставил меня применить браслет в боевом режиме. Я нарушил запрет. Рексем меня уничтожит.

Он поймал себя на том, что, как и Анна, стал говорить и думать о крепости как о живом существе. «Так недолго и спятить», – подумал капитан.

– Система обороны тебе не угрожает, – Анна устало улыбнулась. – Нам удалось убедить Рексем, что ты не представляешь опасности для крепости и ее миссии. Пока ты используешь браслет для самообороны, стражи тебя не тронут. К сожалению, Рексем не станет уничтожать лазаря. Это придется сделать тебе.

Она замолчала на несколько секунд, как будто борясь с собой, потом произнесла:

– Ты сможешь. Я верю. И я люблю тебя. Иди.

Она не ждала ответа. Просто сказала. И Арт, потрясенно глотая несуществующий воздух, выпал из расплавленного времени Аннун в реальность кошмара.

Арт смотрел в глаза Валькона Тэтры, который задал ему вопрос.

– Будь любезен, скажи, что ты видишь, – повторил лазарь с легким недоумением. – Почему ты не отвечаешь?

– Я же уже говорил тебе, – сказал Арт. – Я вижу труп, который почему-то до сих пор болтает. Слишком много болтает.

Как можно незаметнее Арт пошевелил пальцами ног в ботинках. Пальцы слушались. Это было очень многообещающее начало.

– Ладно, скажу иначе. Ты даже не труп. Труп Валькона Тэтры остался на Пустоши. Ты созданная Забытыми или Аннун знает кем машина, которая внушила себе, что она Тэтра, и даже стала носить его лицо. Если бы ты освободился по-настоящему, как ты уверяешь, то первым делом избавился бы от этой ччерковой оболочки.

Бывший легат еще несколько мгновений смотрел ему в глаза. Затем поднял ладонь с отрезанным лицом к голове. Навстречу куску кожи выстрелило множество тонких белых жгутиков, которые вцепились в него, подтянули к узорчатому черепу, растянули, расправили изнутри.

Оставленный ножом след затянулся на глазах. Валькон Тэтра, вновь не отличимый от человека, подвигал бровями, помассировал щеки.

– Что же, – сказал он. – После всего, что ты видел, слышал и сделал, ты все еще не выглядишь сломленным. Это, я бы сказал, вдохновляет.

Тэтра вернулся за стол, сел в кресло и своим видом сразу напомнил Арту их первую встречу на Пустоши. У него в руках даже появились бофорские молитвенные четки, которые лазарь начал перебирать.

– Мы прекрасно проведем с тобой время, Арктурианин, – сообщил он. – Сначала я отправлю тебя перебить остальной скот, который ты привел с собой. Ты не тронешь только Элейну Пеллес с ее ублюдком. Я сохранил им жизнь, когда убил остальных заключенных. Они мне еще нужны.

Арт быстро напряг и распустил затекшие мышцы рук. Он не знал, насколько лазарь на самом деле быстр, но с ним в любом случае еще оставались два биомеха-телохранителя. Одного из них повредил бедняга Ривален, на втором не было ни царапины. Эта модель была Арту незнакома, видимо, изготовлена по индивидуальному заказу, но он убедился в ее эффективности. Действовать придется наверняка и молниеносно.

– Я отправлюсь с ними на Пустошь, – сказал Валькон. – Мой корабль в доках Рексема, и Сестры оснастили его палеотеком, позволяющим попадать в жеоду. Ты останешься дожидаться меня здесь. Я обязательно вернусь, когда закончу свои дела. Я использую Элейну как способ проникнуть в Корбеник. Доберусь до Короля-Рыбака и заставлю его пустить меня в Крипту. Во что бы не превратили его Иглессы, он еще способен чувствовать боль, а его охрана меня не остановит.

В голосе лазаря снова прорезалась мечтательность.

– У меня будет Разрушитель Миров и свой собственный замок, Арктурианин. Я наконец стану фигурой на доске Большой Игры. Даже Ковену придется со мной считаться, не говоря уже о его пешках. Какое-то время мне будет не до тебя, но я буду помнить о нашем неоконченном деле. Я вернусь в Рексем и буду не один. Знаешь, кого я захвачу с собой?

«Догадываюсь», – мрачно подумал Арктурианин. Он уже понимал, как устроено мышление монстра, которого Канторы и технологии Забытых вернули из могилы. За одно это преступление эрцгерцога Армина следовало вздернуть, не раздумывая.

– Я привезу к тебе твою девку. Мою убийцу. Ганзерку, Гвин Третью из клана Корнуай, – сказал Тэтра. – И тогда я заставлю сделать тебя с ней то, что придумал для каэр Кантора и его дочери. Во всех деталях. Это будет достойным завершением твоей истории, как ты считаешь?

Вместо ответа Арт ударил.

Поток направленных гравитонов пересек комнату и, как лезвие, рассек двух биомехов и сидящего в кресле лазаря. Следом Арт поднял телохранителей в воздух и смял их в один бесформенный клубок. Швырнул его о стену. Больше думать о них не придется.

Томительно медленно верхняя половина торса Тэтры завалилась вперед, ударилась об стол и свалилась на пол. Секунду спустя под действием искусственной гравитации Рексема из кресла сползло остальное тело. До ушей Арта донесся глухой стук.

«Все? – подумал он. – Неужели, правда, все».

Вытянув руку с браслетом Сестер, Арт осторожно обогнул стол. Он совсем не удивился, когда обнаружил, что разрубленное тело уже практически восстановилось. В пересекающей грудь ране шевелились белые жгутики, и она зарастала на глазах.

– Я ничего не чувствую, – сказал Тэтра. – Совсем ничего. Даже жаль. Но больше ты меня не коснешься.

Арт обрушил на него удар, который должен был размазать лазаря по полу ровным слоем толщиной в сантиметр. Ничего не случилось. Валькон не спеша поднялся на ноги. Все его тело подрагивало, двоилось и троилось, как будто он был неисправной голограммой. Арт раньше никогда не видел ничего подобного. Он отскочил назад и ударил еще раз. Стол и кресло разлетелись на куски.

– Глупец, – брезгливо сказал Тэтра. – Скот.

«Арт, – голос Анны зазвучал в его ушах. – Арт, беги. Это фазовое смещение. Он полностью защищен от макроуровневого воздействия. Браслет не поможет. Беги».

– Ччерка с два, – громко сказал Арт.

Он снова ударил, разбрасывая тела убитых им десантников и остатки мебели. Попытался закрыться от приближающегося лазаря гравитационным щитом, которым останавливал плазму и лезвия слайсеров. Попробовал обернуть щит вокруг Тэтры, направить возрастающее тяготение внутрь и раздавить исчадие Забытых. Бесполезно.

Тэтра прошел разделяющее их расстояние. Протянул мерцающую вибрирующую руку, погрузил ее в центр грудной клетки Арта. И перестал фазировать.

– Что ты чувствуешь? – жадно спросил лазарь.

Арт не мог говорить. Он умирал. В тот момент, когда молекулы тела Тэтры сменили частоту колебаний и уплотнились в первичную конфигурацию, аорта капитана оказалась разрушена. Кровь заполнила его легкие. Мозг еще жил, исправно принимая и обрабатывая болевые сигналы.

Из широко открытых глаз Арта хлынули слезы. Валькон Тэтра задумчиво мазнул пальцем по его щеке, коснулся кончика пальца языком.

– Я не плакал, даже когда был сделан из мяса, – сказал он. – Никогда не понимал, зачем вы это делаете.

Резким движением лазарь стряхнул корчащееся тело Арктурианина на пол. Постоял над ним, ожидая, пока тот затихнет.

– Сдох, как и жил, – сказал лазарь себе под нос. Он завел привычку говорить сам с собой с тех пор, как остался один в целой крепости. – Напрасно.

Продолжая бормотать, Валькон отвернулся от трупа своего единственного настоящего врага. Сделал шаг по направлению к остаткам стола. Где-то там завалились его четки. Тэтра хранил их в память о своей первой жертве. Священнике из маленького бофорского городка, в котором он родился. Забавно, Валькон даже не помнил, почему решил его убить. В городе все любили хромого веселого старика, читавшего воскресные проповеди.

Может, именно поэтому он разможил его голову камнем.

– Однако, – сказал он, останавливаясь и обрывая нить приятных воспоминаний. – Не будем повторять твою ошибку, Арктурианин. Достаточно одного волшебного оживления. Не хочу однажды встретить лазаря с твоим лицом.

Тэтра нагнулся, подобрал плазменный карабин убитого десантника. Сноровисто, как бывалый стрелок прихватил его, упирая приклад в плечо, бегло проверил индикатор заряда. Развернулся, шагнул к неподвижному капитану и в упор выстрелил ему в голову.

История шестьдесят вторая. Возвращение

– Бедуир.

Сын сенатора и наследник одной из богатейших семей Домус Ауреус, инсургент и без пяти минут дезертир сидел за столом в кают-компании «Бурана». В пальцах единственной руки он задумчиво крутил миниатюрную вазу. Ему нравилось ощущение гладкой пластиглины под живыми пальцами. Ему нравилось сидеть здесь, молчать и ни о чем не думать.

Последнее было желанной, но недосягаемой роскошью, как и остаться, ччерк побери, одному.

– Бедуир, – повторил назойливый, как слепень, Гавейн. – Ты расскажешь, что там случилось? Мне нужно знать, пойми. Гарет был мне как родной брат. Как он погиб? Лис? Ривален? Как они все погибли?

«Ты же не это спрашиваешь, Ястреб. Ты спрашиваешь: как ты выжил, калека? Почему ты, а не они».

Возвращение на Пустошь вышло горьким. Эссилт, которая встретила их в шлюзе, наверное, все сразу поняла по их лицам. Но все равно она закричала, глухо, страшно и повторяла одно и то же, пока Анна не увела ее в медотсек и не дала убойную дозу успокоительного. Ее голос звучал неумолкающим эхом: «Где мой брат!? Где Рив!?».

Бедуир, который мало кого ненавидел в жизни так, как ведьму по имени Анна, был рад, что она полетела с ними. Сестра Аннун взяла на себя заботу об Эссилт. Она была с ней неотступно, даже поселилась с ней в каюте. Едва ли кто-то из остальных членов команды, измученных, раздавленных собственными мыслями, справился бы с этой задачей лучше. Уж точно не он.

Кроме того, в отсутствие Рива именно она вновь стала их навигатором. И это, возможно, спасло им жизнь. По неизвестной причине дорога мертвых была так неспокойна, как бывает раз в десять лет. Бедуир, который в военной Академии имел высший бал по гипернавигации, при одном беглом взгляде на консоль и сводку гравитационных потоков всерьез предложил не улетать из системы Трансвааля хотя бы неделю. Подобное бешенство Аннун он наблюдал только в районе Пасти Гренделя, но никак не на обычном, устоявшемся маршруте.

Но Анна справилась. Она невредимыми довела их до Пустоши и даже как-то ухитрилась сэкономить двадцать процентов износа генераторов Шварцшильда. В общем ведьма была как обычно незаменима. От этого ее общество, ее молчаливая готовность всем помогать и всем сочувствовать делались еще невыносимее.

Бедуир терпел, как мог. Терпел ведьму. Терпел фантомную боль в снова потерянной руке и назойливого страдающего Гавейна. Тот решил лететь вместе с ними, а свой корабль оставить уцелевшим морпехам. В довершение Бедуир терпел невыносимо надменную, открыто презиравшую их Элейну Пеллес, которая к тому же теперь занимала его бывшую каюту. Бедуиру пришлось перебраться к Гавейну, лишившись малейшей возможности побыть в одиночестве. К тому же рыжий оглушительно храпел.

Единственным светлым пятном для него стал мальчик Гал. Бойкий, говорливый семилетка, в лице которого иногда самым комичным и трогательным образом проступал Ланс. Гал ухитрился не перенять аристократические ухватки матери. Он был милым и свойским и совсем не тяготил Бедуира своим обществом. Он иногда напоминал ему младшего брата, которого отверженный семьей бывший лорд не видел уже несколько лет.

Бедуир с удовольствием проводил с мальчиком время, когда тому удавалось ускользнуть из-под неусыпной опеки матери. Он обучал его бою с танжетом и коварным приемам уличной драки. Водил на мостик смотреть на звезды и объяснял, как пилотировать корабль и вести его в гипере. Однажды он обнаружил его в грузовом отсеке с Гавейном, где бывший корсар разъяснял Галу хитрости перевозки контрабанды и учил карточным фокусам.

Тогда Бедуир понял, что Ястреб, тяжко переживавший смерти друга и своих бойцов, тоже нашел в сыне Ланса и Элейны отдушину. В нем всколыхнулось сочувствие к казавшемуся неуязвимым корсару. Гавейна не смог согнуть Гаргаунт, но даже для него эта война длилась слишком долго.

Сочувствия хватило до ближайшей совместной ночевки, когда раздавшийся с соседней койки храп вырвал Бедуира из объятий кошмара. Но он все равно стал относиться к Гавейну помягче. Поэтому не послал его немедленно к Рогатой Матери, когда тот опять стал приставать с расспросами.

– Я не знаю, как они погибли, – сказал Бедуир. – Не помню. Тэтра что-то сказал, а потом меня оглушило. Наверное, шоковая граната. Когда я пришел в себя, все уже были мертвы. Лазарь стоял с карабином над Артом.

«Если это была шоковая граната, – произнес голос в его голове. Чужой, неприятный голос, интонациями похожий на Валькона Тэтру. – Что случилось тогда с твоей рукой? Куда делся твой карабин? И почему единственный труп со следами ожогов от плазмы – труп Ривалена».

– Не знаю, – повторил Бедуир, поворачивая пальцами вазу, вылепленную братом Эссилт. У парня был несомненный талант. – Может, лучше спросишь у Арктурианина?

Гавейн хмыкнул.

– Это вряд ли, – сказал он. – Арт с Трансвааля не выходит из каюты. Даже пилотировать свой корабль доверил мне, чего за ним никогда не водилось. Он хоть поблагодарил тебя за то, что ты его спас?

Бедуир дернул плечом уцелевшей руки.

– Не помню, – сказал он. – Да и неважно. Мы с ним теперь в расчете за Тиндагол.

– А что случилось на Тиндаголе? – спросил тонкий, звенящий от любопытства голос.

Бедуир против воли широко улыбнулся.

– Подслушивать совсем нехорошо, – сказал он мнущемуся у входа в кают-компанию Галу. – Тебе не говорили?

– Не говорили. Мама всегда подслушивает, когда я говорю со слугами или гвардейцами, – сказал мальчик. – Но я неспециально. Я просто шел мимо.

– Ну раз шел, то заходи, – добродушно сказал Гавейн, и просиявший мальчик немедленно переступил порог. – До входа в атмосферу часов пять, успеем еще раскинуть в «бадонского шута» на троих. Как считаешь, Бедуир?

– Я только за, – сказал тот. – При одном условии. Проигравшие отдают победителю десерт.

– Тогда вы сегодня без сладкого, – пообещал Гал, садясь к нему и Гавейну за стол.

– Ты меня избегаешь, – сказала Анна.

Арт, стоявший у консоли управления реактором, обернулся к девушке. Реактор был в порядке, и чтобы в этом убедиться, не надо было спускаться в машинное отделение. Но это было единственное место на корабле, кроме его каюты, где он мог остаться один.

Находиться в каюте Арт больше не мог. Не что, что он всерьез опасался прикусить зубами ствол «Когтя» и отправиться на чай в чертоги Аннун. Но кое-какие похожие мысли в его голову закрадывались.

– Я избегаю всех, – сказал он Анне. – Я не в лучшей форме для разговоров. Несколько суток назад нежить Канторов разорвала мне аорту. Я был мертв несколько минут, пока семя жизни меня не воскресило. И это не худшее, что случилось со мной в тот день.

Анна стиснула ладони.

– Ты страдаешь, Арт, – сказала она. – Ты не должен делать это в одиночестве. Позволь мне быть рядом. Позволь помочь.

Боль на ее лице отзывалась в его груди, там, где побывала рука лазаря. Но стоило ему мысленно потянуться к Анне, перед его глазами вставали видения Рексема. Прозрачные цилиндры с телами. Безмятежные лица, очищенные смертью от страданий. Рассекающие грудины швы.

Анна знала, чем был Рексем. Знала про настоящее предназначение крепости. Она знала все. Она была ведьмой, Сестрой Аннун, будущей Настоятельницей Храма. Он не мог через это переступить. Не сейчас.

– Мне надо закончить здесь, – сказал Арт, отворачиваясь. – Хочу прогнать серию тестов до того, как мы пойдем на посадку. Блок аварийного оповещения, кажется, сбоит.

Он был готов к тому, что Анна сорвется. Бросит ему в лицо заготовленные упреки. Скажет, что ради него она предала своих Сестер, нарушила запрет Настоятельниц. Что вернувший ему жизнь палеоартефакт он получил из ее рук. Он не придумал, что сможет ей на это ответить.

– Я восхищаюсь тобой, – сказала девушка. – Ты невероятный мужчина. На моих глазах ты сделал невозможное. Ты победил гоморрианский конструкт. Наши бойцы учатся годами управлять браслетом, чтобы создать управляемую сингулярность. И получается далеко не у всех.

– Случайность, – буркнул он, водя пальцами по панели тактильного вода.

– Случайностей не бывает, – сказала Сестра Аннун. – Так нас учат. Твоя победа была предопределена. Я думаю, что Мирддин, просчитывающий вероятные исходы, видел ее и поэтому отправил Ланса к тебе. Мне далеко до его возможностей, но я тоже кое-что вижу. Видела это задолго до нашей встречи. Я вижу, что мы будем вместе, Арт. И ты хочешь этого не меньше, чем я.

Он молчал и смотрел на консоль. Блок аварийного оповещения был в порядке. Все в машинном отделении было в порядке, кроме капитана корабля.

– Твой поцелуй все еще у меня. Ты обещал его забрать, когда вернешься, – сказала Анна. – Предпосадочные маневры начнутся через три часа. У Эссилт вахта на мостике. Я буду одна в каюте. Я буду тебя ждать.

Она ушла.

Арт думал о ее словах. Думал о том, что такое предопределенность, о которой говорил еще обезглавленный Граф Линг. О могущественных древних интеллектах, сплавах машин и человеческого разума, способных рассчитать движение титанических кораблей через непознанные бездны Аннун. Увидеть человеческую судьбу или судьбу целой Династии. Не способных ошибаться.

Он думал о порожденном ими конструкте с оцифрованным сознанием маньяка и садиста Валькона Тэтры. О лазаре, который искалечил его память, сделал своим рабом, а потом убил.

Запуская ненужный тест реактора, капитан вспоминал, как открыл глаза, чувствуя, как в его груди бьется новое сердце. Пол в двух метрах его головы еще исходил жаром от попадания сгустка плазмы, а рядом с Артом отделенная от руки кисть Тэтры сжимала приклад разрубленного карабина.

Он едва не ослеп от сияния плазменного шнура, соединявшего шары бианжи. С невероятным мастерством орудуя им, как хлыстом, Бедуир рассекал на части лазаря, не успевшего фазировать. Куски срастались и Бедуир пластал их снова и снова с упорством обреченного. Рано или поздно его единственная рука бы отказала. Или иссяк непостижимый источник энергии, питавший палеотек Сестер.