Круг Шести. Руны и кости

Экскурсовод отступил в сторону и продемонстрировал некие знаки на стене, образующие нестрогую окружность. Драматическим жестом он показал на руны.

– Долгое время считалось, что руны утеряны, а знание о ритуалах сокрыто и предано забвению, но несколько лет назад они появились вновь. С тех пор их можно увидеть в Париже повсюду. Вырезанными в дереве, нарисованными на стенах… Они есть и в катакомбах. Никто больше не знает, что они значат, но все убеждены: кто в катакомбах вступит в их круг – будет навеки проклят.

Вся эта история была настолько невнятна, что едва ли хоть один турист мог в нее поверить. Но Эла побилась бы об заклад на любую сумму, что в катакомбах они случайно наткнутся на рунический круг. А когда экскурсовод или его помощник вступит в него, совершенно случайно погаснут огни или зашумит ветер. Конечно, никто не верит в магию! Но трудновато не поверить, когда лишаешься чувств.

Гид повел группу дальше, и, против здравого смысла, Эла подошла к стене. Кто бы ни был ответственен за этот рисунок, поработал он на славу. Руны выглядели будто действительно из другого времени, идеально сочетались друг с другом; взгляд сам собой скользил от руны к руне, снаружи и внутрь. Спутанные линии, круги и точки, ведущие к центральной руне – знаку наподобие буквы «М». Невольно Эла подняла руку и коснулась светло-голубой руны. Ее тело пронзил неясный зуд – споткнувшись, она отступила на шаг. Указательный палец пылал, в нем покалывало. Она что, порезалась?

Нет, кровь не течет. Даже кожа не покраснела. И все же сердце в груди стучало как бешеное.

Она решительно покачала головой и глубоко вздохнула. Уж конечно, она никогда бы не стала пугливой туристочкой: ее предки, с древних пор жившие в Париже и его окрестностях, перевернулись бы в своих гробах.

Взглянув на часы, она поняла, что потеряла слишком много времени, и стремительно направилась в сторону кафе.

Звон дверного колокольчика оповестил о ее приходе, и она прогнала любые мысли о рунах и покалывании в пальцах. Теперь она улыбалась хозяйке кафе, хвалила домашний лимонад, отвечала на вопросы и задавала свои…

– Все это звучит весьма многообещающе. Уверена, вы хорошо подходите нам, – улыбаясь, заявила хозяйка в конце концов. – Я сообщу вам, когда побеседую со всеми остальными. Хорошо?

– Конечно. Благодарю вас! – ответила Эла. К вечеру, должно быть, от улыбок у нее заболит рот.

В лавку вошла небольшая группа туристов, и хозяйка, извинившись, отошла помочь единственному официанту. Эла быстро вышла на улицу. Вздохнув, она подумала: прошло неплохо. Осталось лишь получить эту работу… Благодаря финансовой поддержке матери она, безусловно, не нуждалась в ней, но хотела иметь собственный доход – может быть, чтобы немного подкопить или еще раз съездить куда-нибудь. Мать рано втолковала ей, что подработки всегда хорошо смотрятся в резюме. Кроме того, лимонад действительно был неплох.

Ноги сами несли Элу по улицам. По пути она прокручивала в голове собеседование, оттого заметила, где оказалась, лишь наткнувшись на фонарный столб. Та же улица, где она уже была сегодня. Всего в паре шагов – та самая стена.

Эла, стиснув зубы, скривилась. Смутное беспокойство, охватившее ее, заставило переминаться с ноги на ногу; она чувствовала себя совершенно по-дурацки, совсем глупо.

Решив доказать себе, что все это не имеет смысла, она подошла к стене. Подошла – и, словно пустив корни, застыла точно в том месте, где стояла полчаса назад.

Руны выглядели иначе. Она не могла быть совсем уверена, поскольку не сделала фотографии, но… нет. Это не были те же самые руны. Там, где прежде была буква «М», теперь виднелся лишь прямой росчерк с тремя ответвлениями на верхнем конце.

С колотящимся сердцем она поискала остатки краски, какой-нибудь признак того, что кто-то был здесь раньше и изменил точно вырисованные руны. Ничего. Они выглядели так, словно находятся здесь уже бог весть сколько времени.

Ее руки задрожали. Хотелось вновь коснуться рун, но Эла сжала кулаки. Неимоверным усилием воли она повернулась и пошла прочь, к метро.

В первый раз она, должно быть, ошиблась. Или, может, это был другой участок стены. Или она больна, у нее температура и ее разум сыграл с ней злую шутку.

Дело должно быть в чем-то из этого.

Глава III

Алекс

Невероятно, сколько всего мог выразить его отец, просто перевернув страницу. На другом конце длинного обеденного стола мать Алекса сжала ярко накрашенные розовые губы в тонкую ниточку; протестовать, однако, не стала. Она не терпела, когда кто-то из них приносил свою работу за обеденный стол, но сегодня, видно, решила молчать и перевести все внимание на еду.

Алексу, напротив, едва ли был по душе нынешний рататуй, положенный ему вместо рагу из говядины с картофелем. Он искоса наблюдал за отцом, потому что узнал читаемый им документ: это был его собственный отчет о том проклятом задании несколько дней назад. Его старший брат Рафаэль уже вволю посмеялся над ним, и больше Алекс ничего не хотел слышать о том, как другим хранителям пришлось высвобождать его из рунического круга. И в довершение всего, ему даже не удалось заполучить амулет. Это была не его вина: они слишком поздно получили сведения о маге-отступнике. Алекс понятия не имел, отчего задание сперва отдали наемникам; и все же это никому не помешало осыпать его упреками и насмешками.

Впрочем, сегодня вечером не было никого из его братьев: одного пригласили на какой-то ужин, другой присутствовал в Круге, а Рафаэль отправился на свидание со своей нынешней возлюбленной.

– Алекс, – сказал Филипп, – это была небрежная работа.

Как вовремя. Как неожиданно.

– Мне жаль, – пробормотал Алекс, даже не пытаясь защититься. Иначе отцу было бы еще проще осудить его.

Филипп бросил отчет на стол.

– Это привело к катастрофе. Ты пришел слишком поздно, позволил профану запереть себя в дешевом руническом круге, а затем она еще и исчезла вместе с амулетом. То, что Круг вообще дает поручения наемникам, само по себе недопустимо; но такая дурная работа, как твоя, приведет лишь к тому, что это станет происходить еще чаще. Тебе ясно?

– Ясно.

Филипп громко звякнул вилкой о свою полупустую тарелку. Алексу стоило колоссального усилия воли не отвести глаз: это бы разъярило отца еще больше.

– Нет, очевидно, это не так, иначе ты бы не допустил стольких ошибок, – проговорил Филипп, с трудом сдерживаясь; взгляд его блекло-голубых глаз был тверд как сталь. – Все это значит гораздо больше, чем ты можешь себе представить!

Несколько смущенный, Алекс нахмурился.

– Это был не первый отступник и не последний.

– Речь не идет о каком бы то ни было маге. Прояви ты несколько больше интереса к задачам Круга и хранителей, ты бы знал это! Бери пример с Рафаэля.

Мгновение Алекс раздумывал, подходящее ли теперь время, чтобы сказать отцу, что большей частью своей осведомленности Рафаэль обязан своим многочисленным темным делам с членами Круга. Вероятно, нет: отец либо не поверит, либо проявит равнодушие. В конце концов, в его глазах Рафаэль вообще никогда не поступал неверно.

Алекс подавил все едкие возражения.

– О чем же тогда идет речь?

– Об амулете, Алекс. Он исчез и никогда не попадался Кругу на глаза. И даже ты знаешь, насколько важно, чтобы амулет не попал в неправильные руки, – добавил отец с затаенной усмешкой.

– Но разве Сирена не должна отдать амулет Кругу, чтобы получить плату за задание? – спросил Алекс, совсем запутавшись и не подумав о своих словах.

Отец бросил на него уничижительный взгляд.

– Нельзя доверять профанам. Она продаст амулет тому, кто предложит больше, – благодаря тебе. Повезло, что я не твой начальник, хоть я и настоятельно посоветую ему отстранить тебя от оперативной работы до тех пор, пока твои навыки не станут приемлемыми. Сколько бы времени это ни заняло.

– Филипп! – В разговор впервые вмешалась мать Алекса – Изабелла.

Главой рода Фабре была она, а не Филипп, лишь допущенный породниться с ними. Как и ее муж, Изабелла могла в крохотном жесте выразить целый букет чувств. Она не была хранительницей, но была заклинательницей рун и не очень-то много занималась своими детьми. Тем не менее она пыталась удержать Филиппа от лишней жесткости – впрочем, как правило, слишком поздно.

Алекс постоянно убеждал себя, что теперь-то слова отца не могут его уязвить. Ведь все это и подобное он уже неоднократно слышал. Так отчего же теперь у него чувство, будто его ударили под дых?

– Я знаю, где можно найти Сирену, – услышал он свои слова. – Я разузнаю, что она сделала с амулетом, и принесу его Кругу.

Отец лишь недоверчиво фыркнул. Очевидно, он не верил, что его сын в состоянии сделать это. Алекс стиснул зубы. Может статься, это его шанс доказать семье, на что он способен.

– Я сыт. Могу я идти? – спросил он у матери.

Изабелла внимательно разглядывала его и наконец испустила долгий вздох.

– Ступай.

– Благодарю.

Алекс аккуратно положил приборы и салфетку на тарелку, отодвинул стул и исчез из столовой. Лишь в коридоре он достал из сумки телефон (технику за столом Изабелла ненавидела еще больше донесений и не делала исключения даже для Филиппа). Было немногим позже половины девятого. Если теперь отыскать Сирену, она в два раза больше рассердится: как от его присутствия, так и от позднего беспокойства. Итак, превосходные обстоятельства. С неприязнью Сирены и ее насмешливыми замечаниями Алекс неплохо справлялся, и тем не менее он решил действовать немного культурнее. Все же ему нужны сведения от нее.

Он ненадолго зашел в свою комнату и, помня о безопасности, захватил несколько магических артефактов, а затем быстро покинул городской особняк рода Фабре.

Спокойным шагом Алекс шел по улицам благополучного района, пока не достиг станции метро «Буленвилье». По пути он достал из кармана наушники и погрузился в свой нынешний любимый плейлист.

Чем дальше Алекс был от дома, чем дальше за спиной оставался шестнадцатый округ, тем свободнее ему дышалось. Несмотря на это, он ощущал под кожей некий нервный зуд.

В последние дни Алексу отчетливо бросалось в глаза необычайное напряжение отца. Если он верно помнил, то весь последний месяц. Конечно, отец всегда был напряжен: будучи заслуженным хранителем на внутренней службе, он входил в коллегию парижской безопасности. Это давало ему хорошие шансы когда-нибудь попасть в высший Совет Круга и принимать решения, затрагивающие всю Францию. Для этого он должен был исполнять свою работу хорошо, а он был ответственен за надзор и контроль магически одаренных людей в городе. В этом месяце бесчинствовало особенно много отступников. Больше, чем можно было предположить, ибо лишь меньше половины их было передано наемным работникам – или, как выразился отец, профанам.

Алекс не разделял мнения Филиппа о них, хотя и не показывал этого открыто. Они не выбирали родиться в магической семье, лишенными магической искры в крови; в конце концов, Алекс слишком хорошо знал, каково чувствовать себя разочарованием семьи, собственной плоти и крови. И пусть даже он мог бы согласиться с отцом насчет того, как поступила Сирена… продавать кому-то амулет не имело для нее вовсе никакого смысла. Она непредсказуемая, убийственно язвительная и к тому же опасная – но глупой она точно не была. Нет, если она хочет и дальше получать поручения, Круг должен быть доволен Сиреной. Она не стала бы рисковать этим ради сиюминутной, не стоящей того выгоды. Если только Сирена не решится покинуть Париж.

Глубоко погруженный в мысли, рассматривая каждую возможность, Алекс ехал по ночному Парижу. Даже в столь позднее время город не знал покоя. Он облачился в вечерние одежды и раскрыл свою иную сторону: туристов и местных, стекавшихся в рестораны, клубы и бары, смеявшихся и бродивших по улицам; яркий свет витрин; звон бокалов, вечное громыхание транспорта… Своего рода городской оркестр, непрестанно меняющийся репертуар.

Последний отрезок пути к улице, где жила Сирена, Алекс был вынужден преодолеть пешком. Он оказался у бара, защищенного от взглядов обычных людей при помощи рун, и мельком заглянул в окно. Сирены, насколько он мог видеть, не было, и ее соседа, которого Алекс видел лишь на портрете, не было также. Но, конечно, это не значит, что оба они сейчас дома.

Алекс свернул на длинную и широкую улицу, обильно усеянную лавками. Приблизительно в ее центре, между супермаркетом и маленьким баром, находился дом, в котором Сирена делила квартиру с заклинателем рун. Когда Алекс арестовал ее впервые, он навел о ней некоторые справки; ее фамилия значилась рядом со звонком.

Но не успел Алекс позвонить, как рядом с ним раздалось покашливание.

– Какого черта, Фабре? – спросила Сирена, будто запыхавшись, в ее голосе отчетливо слышался итальянский акцент.

Алекс медленно повернулся к ней. Она была в спортивном костюме, и все в ней, от жестов и вплоть до сведенных вместе темных бровей, выражало предельную неприязнь. Но с этим можно работать.

– Нам надо поговорить. – Он запустил руку в карман пальто, инстинктивно обхватил пальцами плоский камешек, на котором был выгравирован рунический круг. Попытайся Сирена сбежать – он бы принудил ее к беседе.

Сирена прищурилась. Ее взгляд скользнул к упомянутому карману.

– Неинтересно.

– Речь об амулете.

На ее лице была видна смесь изумления и недоверия; она скрестила руки на груди.

– Это должно убедить меня отдать его тебе?

Алекс приподнял брови.

– Он еще у тебя?

– Нет, конечно нет. – Она смотрела на него недоверчиво. – Я отдала его Кругу в тот же день. Что мне в этой побрякушке?

Сирена ответила без малейшего промедления; она казалась сильно взволнованной самой необходимостью вести эту беседу. Но Алекс знал, насколько превосходно она умеет лгать. Пусть даже сейчас ее слова казались правдоподобными, полностью уверенным он быть не мог.

– Кому ты отдала амулет? – упрямо продолжил он.

– Ладно. Я не знаю, какие у тебя проблемы и чего ты хочешь от меня, но я не задолжала тебе ответов, – отрезала она и направилась к двери дома.

Алекс резко преградил ей путь. Ее лицо помрачнело.

– Я не хочу применять силу, – заявил он, и она недоверчиво хмыкнула. – И я оставлю тебя в покое, если ты ответишь на несколько вопросов.

Он очень старался быть вежливым.

Сирена подняла подбородок – и он невольно был вынужден признать, сколько гордости и самоуверенности она выразила этим маленьким жестом.

– Мы стоим на оживленной улице. Ты не можешь сделать ничего, что не привлекло бы внимания, а мне этот разговор вовсе не интересен. Отойди.

– Нет.

Алекс твердо встретил ее взгляд, однако вынул руку из кармана, чтобы она могла видеть обе его руки. Предложение мира. Он здесь, лишь чтобы задать вопросы.

– Vaffanculo, – пробурчала она по-итальянски.

Хоть Алекс и не знал, что это значит, но, кажется, она послала его прямо к черту.

Поскольку он не делал никаких попыток отступить в сторону, Сирена вскинула руки вверх.

– Ну ладно! У тебя тридцать секунд, чтобы вызвать у меня интерес.

Ему было бы по душе, просто ответь она на его вопросы. Правда, Сирена никогда не делала ничего без ответной услуги: иначе она не смогла бы жить как наемница.

– Амулет, отнятый тобой у мага, не дошел до Круга, – признался он. – Хранители ищут его. Они верят, что ты продала его кому-то, кто предложил больше. Хотя ты и кажешься мне совершенно невыносимой, но ты точно не глупа. Тебе нужно расположение Круга. Поэтому я должен знать, кому ты отдала амулет.

Брови Сирены поползли вверх, и ее враждебность слегка поутихла. В изгибе ее губ читалось нечто вроде веселья.

– Нет! – сказала она с нарочитым изумлением. – Мятеж в собственных рядах? Тайны и интриги в святая святых? Я поражена!

Алекс бросил на нее мрачный взгляд.

– И? Получу ли я ответ?

– Отчего я должна тебе помогать? Это не моя проблема, если вы потеряли амулет.

– Ах нет? Что же произойдет, когда вскроется то, что ты небрежно выполняешь свои заказы?

Он почти слышал, как скрипнули зубы Сирены. Никто из них не отступал ни на шаг, когда речь заходила об их затяжном конфликте.

– Я принесла амулет в Главную ставку, в Версаль, – прошипела она, и это звучало так, словно каждое слово ей приходилось выдавливать из легких. – Туда я всегда отношу ваши побрякушки. Второй этаж, третий зал по правую сторону, сразу за лестницей. Даму, забравшую у меня амулет, я прежде никогда не видела. Молодая, примерно как мы, каштановый боб. Мне в ней ничто не бросилось в глаза, а банк принял чек. Ты доволен?

Такой подробный ответ действительно поразил Алекса. Может быть, Сирена надеялась, что он побыстрее оставит ее в покое, если она сразу расскажет все. Если так, она была права.

– Это… очень полезно, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе.

Конечно, теперь его путь лежал в Главную ставку. На первых трех этажах лица сменялись очень часто: молодые члены Круга и всякие люди из магического сообщества, стремившиеся обосноваться в ставке. Или просто получить какую-нибудь хорошо оплачиваемую работу, чтобы обеспечить свою жизнь в Париже.

– Звучит как твоя проблема. – Сирена пожала плечами. – Не будешь ли ты так любезен оставить меня в покое в моем доме?

Ее голос сочился чистым ядом – хотя теперь она и не старалась отравить его, как случилось когда-то между ними.

Подавив вздох, Алекс отступил в сторону. Попытка задавать Сирене дальнейшие вопросы могла бы привести и к покушению на убийство – и ничуть не помочь ему продвинуться в расследовании. Может, он слишком наивен, но он верил ей. У нее не было причин обманывать.

Не удостоив Алекса больше ни единым взглядом, Сирена протиснулась мимо него и открыла дверь. Она скользнула в коридор и почти уже исчезла из виду, как вдруг застыла.

– Ах, – сказала она, обернувшись через плечо, – какого черта вообще делает Круг со своими приспешниками? Так много отступников за один месяц – это привлекает внимание.

Насмешливый тон подсказал Алексу, что она не ожидала серьезного ответа, так что он лишь закатил глаза и направился прочь. Дверь затворилась с легким щелчком.

Но Сирена была права. Его отец тоже заметил нечто подобное, и даже Алексу цифры давно уже бросились в глаза.

В Круге что-то происходит. А что – он точно узнает.

Глава IV

Сирена

Скрестив руки на груди, Сирена прислонилась к фонарному столбу, откуда можно было наблюдать за фонтанами. Большой бассейн, окруженный лугами, был излюбленным местом туристов в Версале: здесь можно дать отдых уставшим ногам и насладиться атмосферой места.

Из всех парижских развлечений сады дворца принадлежали к любимым местам Сирены: внутри замковых строений нельзя сделать и шагу, чтобы не получить в лицо локтем или рюкзаком, – но в исполинских садах почти не было толп людей. Заросшие тропы, живые изгороди, укромные уголки, заботливо устроенные клумбы и озерца всегда успокаивали Сирену. И непрестанное искрение магии в воздухе тоже. Повсюду были небольшие пространства, укрытые рунами, – чтобы многочисленному магическому населению Версаля было где спрятаться от обычных людей. Сколь бы мало Сирена ни любила Круг, здесь он все сделал как надо.

Могущественнейшие из рун, питаемые столетними чарами, защищали целые народы. Насколько знала Сирена, сады Версаля были одним из мест, где людям отводили глаза с великим размахом. Это получалось почти всегда – кроме, конечно, случаев, когда Круг попадал впросак и ей приходилось прибирать за ним… Впрочем, ошибками Круга она кормилась, так что ей не следовало жаловаться слишком громко.

Заметив краем глаза какое-то движение, она поднялась и подошла ближе к озеру. Фонтаны изливались ввысь с легким шелестом и рисовали в небесах изысканные узоры; вода блистала в тусклом свете солнца. Но внимание Сирены привлекло не это.

Руны на изготовленных нарочно для нее солнечных очках позволяли ей смотреть прямо через защитные чары, наблюдая магический Версаль: голубое сияние, где рунные поля переходили друг в друга, мелко реющие феи, изящные тени русалок на воде… До переезда в Париж Сирена не знала, что ее окружают сонмы водных сущностей. В гавани Неаполя она сплошь и рядом видела особей человеческой величины, и лишь здесь, в садах, встретила их крошечных родичей. Они даже меньше детей – и явно куда более взбалмошны, чтобы привлечь внимание людей.

Сирена скорчила гримасу, заметив русалку, подплывшую совсем близко к краю озерца и ловко направившую струю фонтана прямо в семейство, сидевшее у воды на лугу и теперь вскочившее с воплем. Продолжи русалка резвиться – никакие руны не удержат людей от того, чтобы увидеть нечто, не предназначенное для их глаз.

Сирена решительно направилась к озеру, не идя, однако, сразу к русалке. Вместо этого она побрела меж сидевших и стоявших людей, постоянно останавливаясь, чтобы оглядеться, и издавая удивленные возгласы, когда фонтаны вырывались ввысь.

За несколько метров до русалки, готовившей следующую атаку, Сирена уселась по-турецки на траву.

– На твоем месте я бы этого не делала, – предупредила она русалку.

Та, прервавшись, уставилась на Сирену своими огромными желтыми глазами. Они были чересчур велики для ее крохотного нежно-зеленого лица и ничуть не сочетались с голубыми, похожими на водоросли, волосами. За водной рябью Сирена едва могла разглядеть русалочий хвост.

– Но это весело, – ответила русалка, выпятив нижнюю губу и продемонстрировав острые как нож зубки.

Ах да! Укус русалки крайне ядовит – не забыла ли она это упомянуть?

– Для тебя – может быть, – возразила Сирена, слегка отклонившись назад и подставив лицо солнцу. – И лишь пока тебя никто не обнаружит. Как думаешь, что случится с тобой и твоей семьей, заметь вас люди? А что сделает Круг?

Русалка смотрела с прищуром, но больше не протестовала.

– Внимание Круга уже привлечено. Иначе меня бы здесь не было. Я принесу новые руны, которые укроют вас лучше; а ты прекратишь это. В ином случае мой следующий визит будет далеко не столь дружелюбен. Ясно?

Сирена вновь смерила русалку взглядом, уже не стараясь сохранять безмятежный вид. Маленькая тварь наверняка раздумывала, чего стоит напасть на нее. А к сражению у Сирены определенно не было охоты – нет уж, премного благодарна.

Русалка показала зубы, издав тихое шипение; затем, резко повернувшись в воде, стремительно вернулась к своему семейству.

– Вот и славно, – прошептала Сирена, достав маленький кинжал из внутреннего кармана своего темного клетчатого пальто.

Пока люди вокруг были заняты созерцанием фонтана, она принялась за работу: стала вырезать руны на его узком металлическом краю. Завершив резьбу, она стукнула гардой кинжала по переплетениям узоров. Они мгновенно вспыхнули, и по коже Сирены заплясали электрические искры.

«Очень уж это было легко», – подумалось ей, и она вновь опустилась на траву.

Может быть, ей стоило все же найти какое-нибудь иное задание, а не хвататься за первое попавшееся. Преимущество, конечно, в том, что такая работа едва ли могла вызвать сложности: никаких оскорбленных хранителей, никакой драмы вокруг исчезнувших амулетов…

Сирена закатила глаза. Захлопнув дверь перед носом Алекса, она поклялась себе бросить эту историю. Не ее проблема, не ее дело – так и не стоит тратить на это время.

Увы, она так и не смогла смириться с этим решением до конца. Стоило ей на мгновение потерять бдительность – и мысли невольно возвращались к разговору тем воскресным вечером. Разговор прошел подозрительно цивилизованно; это, конечно, хорошо: она была немного уставшая, поскольку пробежала до того несколько кругов, однако и Алекс ни разу не попытался ее спровоцировать и был почти вежлив. Страшно подумать, но… не потеряла ли она хватку?

Улисс, когда она спросила его об этом, показал ей птицу. Так или иначе, а на его помощь рассчитывать было нельзя, хоть он и нашел вопросы Алекса занятными. Впрочем, ненадолго: его рунные чары снова заработали безукоризненно (кинжал в сумке Сирены тому подтверждение), и он принял несколько заказов.

Потому оставалась лишь сама Сирена, вновь и вновь прокручивающая все это в уме. Амулеты отступников весьма ценились на черном рынке, потому и Круг платил за них хорошо. Чек был подлинный, выглядел как все прочие. Сирена видела, как та чиновница отрывала его от корешка и заполняла. Все как всегда, и дама эта должна была действительно работать на Круг. Присвоила ли она амулет? Или же он исчез позже, где-то на пути между третьим этажом и хранилищем Круга?