Круг Шести. Руны и кости

Лени Вамбах

Круг шести. Руны и кости

Роман

Leni Wambach

Der Zirkel der Sechs. Runen und Knochen

* * *

© 2023 Piper Verlag GmbH, Munchen

© Ноготков А. И., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

* * *

Моему дедушке Герберту, который спустя почти двадцать лет со своей смерти все еще остается моим лучшим другом, – может быть, мы и не умели колдовать, но Круг наш был прекрасен

Глава I

Сирена

– Из боли может вырасти мудрость. Сегодня ты станешь очень мудрой.

Сирена уставилась на него.

– Это из какого-то календаря со злодейскими карикатурами?

Человек, чьего имени она не запомнила, заморгал. Он хмурился, и морщин на его лбу было больше, чем складок на костюме.

– Ты повержена и связана. И у тебя есть время для пустой болтовни?

– Ах, – оскалилась Сирена, – я чувствовала, что забыла что-то.

Левой стопой она зацепила свою правую лодыжку, и волна энергии пронзила ее. Этого было достаточно, чтобы узы на запястьях лопнули, а ладони запылали голубоватым светом. Из ее сиренового ларца, принесенного ранее, выпорхнул печальный напев и понесся по залу. Отступник-заклинатель щелкнул пальцами и сотворил рунический щит, замерцавший перед ним. Его стражам повезло меньше: один из них угодил в незримый рунический круг. Прозвучал сильный взрыв. Со стен посыпалась штукатурка, пол вздыбился, сбив чародея с ног. Поворотом запястья Сирена выпустила из пальцев энергетический поток. Волна безудержно ринулась на чародея, едва поднявшегося на ноги, раздробив его щит. Прежде чем он успел сотворить другой, Сирена выхватила пистолет, прицелилась и аккуратно прострелила череп.

– Это было нетрудно, – пробормотала она, потирая запястья, натертые веревками.

Она осмотрела зал, не желая, чтобы ее опять застигли врасплох. Стражи чародея-отступника лежали на полу, охваченные иллюзией сиренового ларца, – даже те, что угодили в рунический круг, став жертвами взрыва. Высокие окна разлетелись осколками, и хлипкий фундамент хранилища грозился вот-вот обрушиться. Сирена вдруг решила передать схваченных стражей хранителям. За это ей не платили.

Кстати о плате… Она повернулась к чародею, нагнулась, чтобы обыскать его карманы. Искомое нашлось во внутреннем кармане его дорогой мантии. Победно улыбаясь, она вытащила амулет, осмотрела символ круга на нем и скрыла его в складках своего платья. Обнаружь амулет хранители, они, конечно, захотели бы конфисковать его – к подобным дискуссиям Сирена не стремилась. Учитывая поднятый ею шум, нормальной беседы не выйдет, нельзя допустить, чтобы та стала еще тяжелее. В Круге постоянно ворчали: мол, опасность обнаружения при таких поручениях чересчур велика. Сирена же полагала, что не к лицу им такие брюзжания.

Стон субстанции над ее головой внушил ей мысль подождать снаружи. Не удостоив чародея или кровавую лужу под его телом еще одним взглядом, Сирена поднялась и покинула зал.

Отойдя достаточно далеко, она оперлась на небольшую колонну, доходившую ей до бедра, достала из кармана пачку сигарет; с грустью заключила, что та безнадежно пуста. Ей казалось, она почти слышит победный смех заклинателя рун: конечно, это он забрал ее сигареты. Впрочем, надо быть ему благодарной: в самом начале года она решила бросить курить.

Так, не выпуская пачки из рук, Сирена сосредоточилась на том, что ее окружало: удовольствие от выполненного поручения, солнце, греющее лицо, надежда на свободные выходные… На душе стало легче.

Видимо, мир и покой, царившие кругом, стали виной тому, что она ощутила чужое присутствие, лишь когда к ее горлу приставили клинок. Сирена застыла, и сигаретная пачка выскользнула из ее рук.

– Они недостаточно хороши для тебя, – послышался хриплый голос.

Сирена тихо выругалась. Этого не хватало! Из всех хранителей, что могли тут появиться, как назло, это оказался Александр Фабре. Именно он теперь осматривал ее, его длинный кинжал царапал шею. Затем плоская сторона клинка прижалась к ее коленям, и она взглянула в холодные глаза цвета стали.

– Убери это, salaud[1], – проворчала Сирена; выучиться французской ругани следовало в ее списке дел непосредственно за переездом. Незаметно она подтолкнула сигаретную пачку к ногам хранителя. Эта многоразовая пачка была изготовлена по специальному заказу и снабжена маленьким руническим кругом, призванным сдержать любого, кто наделен даром хранителя, а также тотальной сопротивляемостью магии, на долгий срок. Стоило лишь активировать руны.

– Когда-нибудь твоя болтливость подведет тебя.

– Занятно: сегодня я уже слышала нечто подобное от кое-кого, – сказала она, закатив глаза. – Теперь у него в черепе еще одна дырка. Не оставишь меня в покое – могу и тебе с этим помочь.

Алекс хмыкнул, удостоив ее сумрачным взглядом, однако кинжал опустил.

– Ты не могла бы подбирать себе такие поручения, чтобы не вмешиваться в наши дела?

– Конечно. Как только Круг прекратит отдавать их наемным работникам, – откликнулась Сирена. – Но для этого хранителям стоит наконец начать исполнять свои обязанности, правда?

Она отступила на шаг от колонны и от Алекса. В кончиках ее пальцев было еще довольно энергии, и Сирена была готова послать ее прямо на сигаретную пачку. Все же была польза от соседства с заклинателем рун: он вырезал маленькую руну еще и на ее обуви. Руну, с помощью которой Сирена только что позаботилась о чародее.

Алекс, издав недовольный звук, порывистым движением провел рукой по коротко остриженным черным волосам. Знакомый жест, выдающий досаду.

Это вызвало у Сирены еще одну усмешку. Доводить Алекса до белого каления было одним из ее любимых занятий.

– Тебе не пора вернуться в Неаполь и действовать всем на нервы там? – спросил он.

Сирена с яростью взглянула на него; ее кулаки сжались.

– Ты знаешь меня, Алекс. Лишь потому, что вы не в состоянии исполнять ваши обязанности…

– Кстати! Отдай мне амулет. Он точно у тебя, – перебил ее Алекс.

Трудность заключалась в том, что лишь этого хранителя она не могла довести до белого каления несколькими фразами. Со всеми вокруг это удавалось легко. С тех пор как они впервые встретились на задании три года тому назад, все их встречи протекали так. За это время Сирена почти привыкла; и все же он действовал ей на нервы.

Не удостоив его ответом, она щелкнула пальцами и выпустила последние искры синей энергии.

Глаза Алекса расширились, он посмотрел вниз, туда, где искры уже коснулись сигаретной пачки, и… было слишком поздно. Рунический круг расползся по асфальту, схватив его.

– Ты… – Он бессильно посмотрел на нее.

– Мое поручение, мое дело, мой амулет, – безмятежно протянула Сирена. – Подкрепление, конечно, скоро прибудет. Они тебя и вызволят.

Радоваться, что на этот раз она не стала ругаться с ним, уже не приходилось. После того как однажды он несколько часов продержал ее в заключении, она неделями носила с собой список проклятий, пока не выдался удобный случай.

– Сейчас же освободи меня! – потребовал Алекс, скрестив руки на груди. У него было тело типичного хранителя: сильное и натренированное. Вместе с тем он не был самым крупным в своей семье: она как-то видела издали его старших братьев – все они были наделены магическим даром хранителя. Их родители, видимо, были безумно горды талантом своих сыновей – действовать на нервы всем подряд.

– Чтобы ты арестовал меня? – Сирена хлопнула себя по лбу. – Ни в коем случае. До встречи!

И она пошла прочь. Подкрепление уже скоро будет на месте, а связываться с ними она не хотела.

– Надеюсь, что нет! – прокричал Алекс ей вслед. Конечно, он не мог не оставить последнее слово за собой.

Не оборачиваясь, она показала ему средний палец.

Три часа спустя Сирена, глубоко вздохнув, опустилась на потертый диван в своей квартире в восемнадцатом округе Парижа. Ее ступни пылали, веки смыкались. Она провела на ногах весь день, сперва готовясь, а затем вступив в схватку с тем чародеем. Наконец, она отправилась в резиденцию Круга неподалеку от Версаля; там, как всегда, ее заставили ждать, пока кто-то не забрал у нее амулет и не вручил чек. Круг давно уже не платил наличными. Два года Сирена жила в Париже – но она приехала из Неаполя, и, конечно, рассекать по окрестностям с полной сумкой наличности не было хорошей мыслью, а Круг всегда с опозданием отвечал на вызовы современности. Чем больше операций, касающихся магического мира, происходило на глазах у людей, тем больше ресурсов оставалось для сокрытия прочего. Неудивительно, что исследования сокровенных рун приобрели такую популярность.

Она обналичит чек завтра. Город уже накрыли сумерки, и единственное, чего она хотела, – перекусить чем-нибудь и, может быть, глянуть какой-нибудь фильм. Или, пожалуй, она позволила бы Улиссу одержать победу в одной из любимых им видеоигр.

Как по сигналу, из комнаты ее соседа и лучшего друга донеслось замысловатое и длинное ругательство; за ним последовало какое-то дребезжание и быстрые шаги. Хлопнула дверь.

Сирена приподнялась на диване, опершись на подлокотник, и уставилась на вошедшего в комнату Улисса. Его рыжеватые волосы были растрепаны, и казалось, что он намерен совершить в высшей степени жестокое убийство. Из его рта вырвалось еще одно длинное ругательство на каком-то из многочисленных языков, знакомых ему, и Улисс рухнул лицом в кресло-мешок.

Это было слишком даже для него.

– Ты расскажешь или мне самой догадаться? – спросила Сирена.

В ответ послышалось невнятное бормотание в подушку.

– Ты не дашь мне угадать, да?

С тяжелым вздохом Улисс перевернулся на спину и прикрыл глаза.

– Оно просто не работает, и я не знаю почему.

Сирена промолчала. Когда Улисс начинал говорить о том, что его занимало, история раскрывалась постепенно, по частям. Он не любил спешить.

– Я хотел выполнить заказ одной чародейки. Детская игрушка или что-то такое – не знаю, что конкретно она пыталась вообразить, – заговорил он. – Но ей нужен рунический круг, чтобы удерживать чары, пока она не убедится, что представила верно все детали.

Сирена медленно кивнула. Механизм, похожий на тот, с которым ее поймал Алекс, только несколько сложнее: чародейка хотела обездвиживать создания ее собственной фантазии. Непросто, но, в общем, не проблема для Улисса.

Видимо, он прочел эти мысли у нее в глазах, так как горько улыбнулся.

– Да, я знаю. Работа не должна была занять больше пары часов. Но я сижу и работаю с утра.

– А что не получается? – озадаченно спросила Сирена.

– А что получается? – поправил ее Улисс и скрестил руки на груди. – То сосуд разбивается, то я не могу активировать руны… Да, все так. Я по уши в этом завяз.

Сирена нахмурилась, постаралась вспомнить все, что знала из рунической теории. Набралось немного информации. Поскольку в детстве она не подавала признаков, что у нее есть магический дар, никто не озаботился ее обучением. Воспоминания уже не ранили так, как несколько лет тому назад, и все же она поморщилась. Поручая Сирене какие-либо задания, ее обучали прежде всего, чтобы ее магические предметы работали, – и совсем не открывали как.

– Как это может быть? – наконец спросила она.

Улисс тихо пробурчал:

– Инструмент сломан. Какое-то новое воздействие, спонтанные мутации в магии, но я бы знал об этом. Больше всего похоже на переизбыток энергии в воздухе, но… нет, не здесь. Не в Париже.

Сирена тихо вздохнула. Когда-то Париж был одним из самых магических городов мира. Но это было очень давно. Вообще, в Европе одаренным стало тяжко; Неаполь и Афины остались единственными центрами власти, в которых магии было в избытке. Когда-нибудь все снова переменится, в этом убеждены все Круги мира. Магия непрестанно течет, энергетические линии исчезают, возникают вновь, ветвятся. Естество живет. Магическое население Парижа тем не менее отнюдь не было воодушевлено последними столетиями. Коренные жители тосковали о миражах прошлого, как будто бы их мечты могли возвратить былой блеск.

Сирена не носила розовые очки и могла точно сказать, что никогда еще мир не становился лучше из-за глупых мечтаний.

– И что ты собираешься делать теперь? – спросила она.

– Завтра попробую снова. Если не получится и тогда, расспрошу людей. Кто-нибудь уж точно знает, – нарочито уверенно ответил Улисс. – А как прошло твое задание?

– Без затруднений. Ну, пока меня не застал врасплох Александр Фабре, – добавила она.

Улисс издал звук, в котором слышалось что-то между обреченностью и весельем.

– Сирена!

– Улисс.

– Что ты сделала?

Вопрос вызвал у нее радостный смешок.

– Отчего же я? Разве не мог что-то сделать он? Я – бедная жертва. Я лишь стараюсь выполнять свою работу!

– Разве он делает не то же самое? – сухо откликнулся Улисс.

– Это… это не то же самое. Он хотел забрать у меня амулет, – упрямо ответила она. – Кроме того, ты пометил мою сигаретную пачку руническим кругом. Ты не можешь требовать, чтобы я не использовала его. Уж точно не после того, как ты украл все сигареты.

– Ради твоего же блага! – напомнил Улисс. То, что он даже не моргнул, услышав, что она заперла полномочного и влиятельного хранителя в руническом круге… было одной из причин их крепкой дружбы.

– Да, да, – пробормотала она, откинувшись на спинку дивана. – Чародей был уже пятым отступником в этом месяце.

Улисс пробормотал что-то бессвязное. Должно быть, он все еще пытался понять, что именно сегодня пошло не так.

А Сирена не знала точно, зачем она сказала это. Больше отступников означало больше заданий для нее – и больше денег.

И все же…

Это странно.

В том, что отступник отвернулся от погрязшего в интригах и хаосе Круга магии, винить некого. Как и немагические правительства, Круги существовали в каждой стране; порой возникали новые и восставали против прежних, порой Круги разных стран объединялись. Их делом было скрывать магию от людей, держать под контролем тех, кто наделен магическим даром, и магических существ (обычно это поручали хранителям и наемникам) и поддерживать отношения с упомянутыми немагическими правительствами.

В странах, где магия еще что-то значит, Кругам хватало этих задач. Но здесь им приходится проводить время как-то иначе. На протяжении столетий они защищали магические места в городе от непосвященных, и регулярных проверок было недостаточно. Сегодня Сирена провела в резиденции Круга всего только час, а шума услышала больше, чем хотелось.

И все же едва ли кто-то готов уступить свое место в Круге. Насколько знала Сирена, есть многочисленные возможности построить карьеру посредством различных коллегий вплоть до высшего Совета. Укрывать магическое сообщество от глаз непосвященных требовало труда.

Если кому-то все же удавалось уйти, это не привлекало внимания – Круг нередко держал оба глаза закрытыми. Хранители слишком заняты, чтобы заботиться обо всех беглецах, а наемников слишком мало.

Однако эти пятеро отступников вели себя иным образом. Они швырялись деньгами, налаживали связи, использовали свой дар… Так, словно хотели, чтобы их обнаружили и казнили.

Круг или, как теперь, она.

Наверное, стоит завтра вновь отправиться в резиденцию Круга и расспросить людей, да и…

Сирена порывисто выпрямилась, потирая лоб. Почему, черт побери, она должна этим заниматься? Обязанности Круга – его дело. Если он теряет собственных членов и тем самым предоставляет ей больше заказов – надо радоваться.

Большого интереса к магическому миру она не испытывала. В конце концов, он тоже не позаботился о Сирене… Она была убеждена: если говорить это себе достаточно часто, когда-нибудь получится в это поверить.

Уж точно.

Глава II

Эла

Уже не в первый раз Эла заключила, что сочетание слов «тема» и «экзаменационный» оказывает на аудиторию поистине взрывное действие. Знают ли преподаватели, что за могущество держат они в своих руках? Вероятно.

Так или иначе, именно это заставило аудиторию впервые за две лекции переполниться – да так, что зал трещал по швам. Эла пришла сильно заранее и с отвагой, в которой сквозило презрение к смерти, заняла два свободных места – и удерживала их уже четверть часа. Она ловила на себе чужие мрачные взгляды; но ей взамен был обещан ее любимый кофе с карамельным сиропом и круассан, так что ей было плевать на них.

У кафедры шла дискуссия между седым профессором и одним из его ассистентов. Бедный юноша в который уже раз объяснял механизм функционирования некоторого прибора; казалось, ассистент вот-вот расплачется. С недавних пор университет Парижа ревностно старался идти в ногу со временем и хотя бы транслировать лекции онлайн; более или менее это удавалось.

– Прости! Вот и я. – Чей-то мягкий голос оторвал ее от наблюдений.

Эла повернула голову на звук – и заулыбалась, хотя охотнее всего одарила бы Ори злым взглядом.

– Мне почти пришлось пожертвовать несколькими конечностями, чтобы сохранить место свободным!

Вместо ответа Ори продемонстрировал ей кофейный стаканчик, испускавший соблазнительный пар, и сверток, формой намекавший на круассан.

– Ладно, сойдет. Можешь сесть, – заявила Эла и скользнула на второе сохраненное место. Ори охотнее сидел с краю: это она поняла уже на первой их совместной лекции.

Ори, садясь, одарил ее дружелюбной, мягкой улыбкой.

Кофе был столь же вкусен, как и всегда; Эла, удовлетворенно вздохнув, откинулась назад в кресле.

Уже несколько мгновений спустя она поняла, что Ори и не собирается доставать свои вещи, а вместо этого все водит кончиками пальцев по желобку в деревянной поверхности парты.

– Все хорошо? – спросила она, осторожно толкнув его в бок.

Они познакомились за два семестра до того, на курсах арабского языка, выбранных Элой для своего учебного плана в качестве языковой нагрузки. Контраст между тихим парижским предместьем и факультетом в центре города вызывал большое напряжение – как, впрочем, и все новые сведения, вдруг обрушившиеся на нее. Казалось, Орион, предпочитавший, чтобы его называли Ори, почувствовал это: он тогда сел рядом с ней, дружески улыбнулся и задавал правильные вопросы, чтобы она не чувствовала себя смешной. Было совершенно невозможно не ощутить расположения к этому тихому юноше; тем непривычнее теперь видеть его столь несобранным.

– Да, я в порядке, – ответил он, скрестив руки. Его акцент был сильнее, чем обычно: значит, его что-то занимало. – Я лишь получил письмо от семьи. У нас большая семья, у каждого есть какие-нибудь трудности.

Поддержать беседу Эла могла лишь весьма принужденно: у нее была только мать. В родственниках же Ори она давным-давно запуталась: следовало бы запретить иметь столько тетушек, дядюшек, кузин и кузенов. Как тут запомнить все имена? А дни рождения?

– Да? – откликнулась она. От нее не ускользнула напряженная складка у губ Ори.

Он бросил на нее веселый взгляд и сдул с лица прядь волос песочного цвета.

– Теперь ты выглядишь совсем как Эм, когда он провожал меня сегодня утром.

– Возьми свои слова назад! – с нарочитым испугом выпалила Эла, сложив руки на груди.

Эм был другом Ори, и, хотя на первый взгляд он показался ей пугающим, она полюбила его. Если Эм и не знал чего-то наверняка, он точно мог это придумать.

– Я зашел слишком далеко? – Ори улыбался, и казалось, что его напряжение несколько спа`ло. – О, гляди! Начинается.

Как по команде, аудитория утихла, и профессор начал введение в сегодняшнюю – экзаменационную! – тему. Всюду раздавалось суетливое шуршание и подавленный шепот, точно все искали свои тетради, чтобы не пропустить ни слова из сказанного профессором.

Уже не в первый раз Эла спросила себя, отчего она решила учиться именно здесь. Или вообще учиться.

Конечно, ответ был ей известен, просто не нравился: она понятия не имела, что делать со своей жизнью. Все надеялась однажды отыскать что-то, к чему бы загорелась страсть; в детстве она всегда думала, что это связано со вдруг появляющейся феей, каким-нибудь пророчеством или единорогом в саду или со всеми сразу. Но теперь она снова не знала, чего же до сих пор ждет.

* * *

– Если соединить наши записи, мы ведь, пожалуй, не упустим почти ничего? – спросила Эла с сомнением, вырвавшись из аудитории с другими студентами. Профессор опять нещадно затянул лекцию – и потому уже другая группа штурмовала аудиторию, в то время как их курс еще только пытался покинуть ее.

– Полагаю, да, – откликнулся Ори.

Даже он казался подавленным. Может быть, мысленно он все еще был в своих семейных проблемах: на лекции он явно думал о другом.

На улице Эла остановилась, но Ори понадобилось еще три шага, чтобы заметить это. О да, он действительно думал о своем.

– У меня собеседование в кафе, – напомнила она, – я не могу пойти на пары.

Ори заморгал, затем медленно кивнул.

– Ах да. Конечно, ты говорила вчера. Мне прислать тебе конспекты?

И это они тоже уже обсудили вчера. Эла приблизилась к нему и взяла за руку.

– Ори, что случилось?

Он снова заморгал, словно действительно мыслями находился не совсем здесь. Уголки его рта слегка приподнялись.

– Прости, я несколько рассеян… Не беспокойся, скоро все наладится. Не произошло ничего плохого, и, в сущности, это не вполне касается меня.

– Да? – Эла внимательно разглядывала его, не особенно веря. Конечно, она не стала бы заставлять Ори рассказывать ей что-нибудь, но они же друзья. Ведь правда?

Ори легко пожал ее руку. Его улыбка разрослась, стала нежнее, лицо прояснилось.

– Спасибо тебе за внимание, Эла. Мы увидимся завтра, правда?

Завтра вечером Эм обещал сходить с ними в какой-то новый ресторан: если верить ему и соцсетям, это должно быть «безумно здорово!».

– Само собой, – кивнула Эла, и он отпустил ее руку. – Держи кулаки за мое собеседование!

– О, в этом ты не нуждаешься. Но я все равно так и сделаю, – отозвался Ори.

Его оптимизм… Она только покачала головой. Но что ж, Ори хотя бы снова звучит как обычно.

Она кивнула ему на прощание и направилась к станции метро. Кафе, в которое она хотела устроиться официанткой, было недалеко от Эйфелевой башни – и, конечно, там подавали сверхдорогой кофе и сверхдорогую выпечку. То и другое было вкусным: она проверила это, прежде чем отправлять резюме. Но все-таки! Десять евро за кусок торта? Просто смешно!

К несчастью, собеседование было назначено на неудачное время: в метро Эла вскоре обнаружила себя вжатой в двери вагона, а между тем туда втискивалось все больше туристов с невероятно громоздкими рюкзаками.

Она выбралась из метро совсем уставшей и остаток пути проделала пешком. Погода в целом была нормальной, хотя в город постепенно проникали резкие ветра и кусачий холод. Однако солнце вовсю пригревало, и Эла обрадовалась, что стечение обстоятельств вынудило ее прогуляться.

Ей оставалось миновать всего одну улицу в окрестностях музея Родена, когда ее внимание привлекла группа людей. Толпы, собирающиеся вокруг гидов, не были в Париже чем-то особенным, но эти люди говорили по-испански. В этом семестре Эла, когда-то учившая испанский в школе, освежила свои знания; оттого она не могла не навострить уши, услышав этих людей, едва ли вызывавших доверие.

Если она все верно поняла, группа туристов хотела на экскурсию в катакомбы. Эла весело усмехнулась. Эма мысль о таком приключении одновременно завораживала и отталкивала. Это значило примерно следующее: каждый день она могла почитать за счастье, что он все еще не уговорил ее отправиться туда с ним и с Ори.

Эла никогда не бывала в катакомбах и не собиралась. Экскурсии с проводником – это спектакль для туристов. Действительно интересные места парижского подземелья безнадежно заперты.

Экскурсовод принялся рассказывать какую-то страшилку. Эла, бросив взгляд на телефон и убедившись, что время еще есть, вдруг решила немного послушать.

– Та часть катакомб, куда мы сегодня отправимся, прежде использовалась ведьмовским кругом для темных ритуалов, – рассказывал экскурсовод, и Эла закатила глаза: определенно спектакль. – Они приносили человеческие жертвы, чтобы усилить свою магию, – когда их смогли захватить, они сами признались в этом. Есть заметки об их ритуалах, изображения рун… Они были столь ужасны, что, когда их предъявили судье, из зала суда пришлось вывести всех.