Мама, держи меня за капюшон!

– Привет, дед! Что значит какой? Обижаете! – она со смехом отняла от уха телефон, в котором слышались ликующие возгласы Александра Николаевича. – Подозреваю, что этот ребенок будет самым избалованным в мире.

– Дедушкам и бабушкам по статусу положено баловать внуков. – Андрей поцеловал жену в нос. – Есть хочешь?

– О да-а-а! – Алена вывернулась из объятий. – Я бы сейчас какого-нибудь слона освоила или хотя бы бутербродик. Буду толстой, как дом, к родам! Я все время есть хочу! Ира уже на меня косо поглядывает.

– А ты ей причину озвучь.

– Не-е-т! – Алена в ужасе посмотрела на мужа. – Тогда она меня закормит совсем! Она ж с тех пор, как мы поженились, меню составляет, по которому меня кормить будет во время беременности. Это страшно! Что ты смеешься?! Ты его не видел! Там дивизию накормить можно!

Алена возмущенно посмотрела на покатывающегося со смеху мужа и пошла на кухню.

– Никакой помощи бедной женщине в ее тяготах! Только смеются некоторые над нами! – она погладила живот. – Ну и ладно, мы сами себя покормим и этих некоторых заодно!

Она открыла холодильник:

– Ну, и чего нам хочется? Вот и я не знаю… То ли творога, то ли селедки… Точно! Мяса! Или пироженку! А может всего и сразу… Ух, какая я стала внезапная, сама себя боюсь! – Алена довольно рассмеялась и подмигнула мужу.

Варвара

– А если у меня не получится? – Варя стиснула зубы.

– Вот тогда и будешь охать! Тянись, Варвара! Тянись!

Глядя, как Варя пыхтит, не обращая внимания на катящиеся по щекам слезы, тренер покачал головой. Игорь смотрел на Варю, которая сидела на растяжке, не понимая, откуда у ребенка столько упрямства.

Кругленькая, похожая на только что политый глазурью пончик, девочка пришла в его группу пару месяцев назад. Глядя на бледную, явно нервничающую мать, Игорь решил, что проблем с девочкой точно не будет. Пару занятий отходит, и все. Таких детей к нему приводили регулярно, но никто из них долго не задерживался. К тому же, тайский бокс – это вовсе не девичий вид спорта. И Игорь быстро догадался – Варя попала к нему только потому, что в шаговой доступности просто не было больше секции с хорошей физической нагрузкой. Но он ошибся. На втором занятии, подведя Варвару к «груше», он спросил:

– Почему решила именно боксом заниматься?

Девочка внимательно глянула на него, явно оценивая, дежурный ли вопрос, а потом ответила:

– Надо! Не хочу, чтобы меня всю жизнь пинали.

– Так, постой! – Игорь опустился на мат и похлопал рядом ладонью – Ну-ка, садись. Поговорить надо.

– Зачем?

– Это не только с тобой. Я со всеми новичками так разговариваю.

Варя села рядом с Игорем и нахмурилась.

– Мне придется уйти?

– Почему ты так решила?

– Потому что на ваш вопрос я точно ответила не так, как надо.

– Ты ошибаешься. Ты ответила на него честно. А это для меня главное. Но я хочу, чтобы ты понимала. Даже если ты научишься очень хорошо владеть любыми боевыми искусствами – это тебе не даст той защиты, которую ты хочешь. Это иллюзия. Многие так думают – вот я сильный, научился, теперь все могу. А на деле получают иногда в разы больше. Потому что твоя сила не в руках или ногах. Не в теле, натренированном и готовом к драке.

– А в чем?

– А вот здесь она. – Игорь коснулся пальцем лба Вари. – В твоей голове. В твоем разуме. Умный человек не пойдет на конфликт, даже если знать будет заранее, что выиграет его, потому что физически сильнее. Поэтому применять свою силу надо с умом. И точно не для того, чтобы кого-то поколотить. Для защиты – да. Для того чтобы нападать – нет. Понятно?

– Пока да.

– Хорошо. Я не буду пока спрашивать у тебя, есть ли какие-то проблемы у тебя со сверстниками. Сама расскажешь, если захочешь. Но я могу тебе обещать, что если будешь заниматься как следует, то скоро почувствуешь ту самую силу, которая даст тебе уверенность в том, что можешь постоять за себя и без кулаков.

Варя смотрела на него, но молчала. Игорь понимал, что его слова пока не имеют для Вари силы и веса, который появится со временем, но видел, что она его услышала.

С того дня Варвара не пропустила ни одной тренировки. Игорь видел, как ей тяжело дается то, что другие дети выполняли с легкостью. Но Варя не пасовала перед сложностями. Добегая последний круг разминки, когда все уже давно приступили к остальным упражнениям, она не смотрела по сторонам. Игорь слышал, как посмеивались поначалу над ней мальчишки, поддразнивая. Но со временем этот шепоток утих. И, глядя, как парни здороваются за руку с Варей в коридоре перед залом, он невольно улыбался.

Мать Вари неизменно ждала ее после тренировок в коридоре, тревожно поглядывая на Игоря.

– Что вы так волнуетесь? – не выдержав, спросил он как-то. Варя занималась у него уже почти год к тому времени, и Игорь не переставал ей удивляться.

– Переживаю за дочку.

– Зря. У вас очень целеустремленная девочка. Чуть уверенности, и получится отличный спортсмен. Почему она все время спрашивает у меня, получится ли у нее то или иное упражнение?

– Есть причина. Понимаете, она… – Наталья, мать Вари, задумалась. – Лучше, наверное, вам с самого начала все рассказать, тогда поймете. Варю я родила рано. Мне едва восемнадцать исполнилось. Я в техникуме училась в городе, жила в общежитии. Ну как же! Самостоятельная стала… И такая вот любовь у нас получилась с ее отцом. Молодые, зеленые, спешили куда-то… Конечно, мать из меня была так себе. Отец Вари немножко поиграл в семью, а потом нашел себе другую. Не такую замороченную, как я. Свободную. Про ребенка он больше ни разу не вспомнил. Его родители тоже вздохнули свободнее, объявили Варю не своей внучкой и успокоились на этом. Мои родители не рады были сложившейся ситуации, но поддержали меня. Правда, по-своему. Я ведь не городская. Родители у меня в деревне живут. Недалеко от города, но все-таки деревня, где все друг друга знают и, конечно, секретов там никаких нет. Когда я с Варей вернулась в родной дом, долго мне там жить не дали. По улице невозможно было пройти, чтобы не наслушаться, какая я непутевая. Хорошо еще, что Варю не трогали. Да она и маленькая была, не очень-то что-то понимала. Зато родители мои быстро сообразили, что жизни здесь мне не дадут. И настояли на том, чтобы я продолжила учиться. Уезжать в город мне очень не хотелось снова, но пришлось. Так что Варя первые два года жила с бабушкой и дедушкой. Я приезжала так часто, как могла. Но этого было все равно мало. Варя была привязана к бабушке, слушалась только ее. К тому времени, как у меня более-менее все наладилось, появилась работа и возможность жить с ребенком, время было упущено. Варя стала такой, как сейчас. У моей мамы свои понятия о том, что такое любовь к детям. Для нее главное – это когда ребенок сыт и его щеки похожи на наливные яблоки. Варя вполне этому соответствовала. В прежней школе ее не дразнили. Там все ребята ее знали с детского садика и вообще были на редкость дружными. Как ходили в детсад, так почти тем же составом перешли в школу. К тому времени, как Варя пошла в школу, моего отца уже не стало, а мама решила перебраться в город, поближе к нам. Только вот… Это самое «поближе» заключалось в том, чтобы жить с нами. Поначалу я даже обрадовалась. Как же! Варя теперь будет под присмотром, а я смогу не волноваться, если задержусь на работе. Но очень быстро поняла, как я ошибалась. У меня было такое чувство, что я снова стала Вариного возраста. Матерью быть мне было отказано. Не доросла, мол. У Вари начались проблемы со здоровьем, но моя мама ничего не хотела знать. Кричала, что я не кормлю нормально ребенка, поэтому она и болеет. Мы ругались, но толку не было. Более того, Варя стала нервной, дерганой. Она не понимала, кого ей слушать. Все это привело к тому, что нам пришлось разъехаться. Так мы с Варей оказались в этом районе. А здесь… И плюсы, и минусы. Плюс, что здесь оказался очень грамотный педиатр в поликлинике. Она не просто взялась за Варвару всерьез, но и смогла поставить на место мою маму, – Наталья рассмеялась. – Ор стоял на всю поликлинику! Зато теперь они лучшие подруги. Перезваниваются, общаются, а мама теперь готовит паровые котлетки для внучки и следит, чтобы я ей сладости не покупала. Результат, пусть и не очень пока очевидный, есть. И есть надежда, что мы сможем наладить все так, чтобы Варя была абсолютно здорова.

– А что за проблемы у Вари со сверстниками?

– Она рассказывала?

– Нет пока. Но я догадываюсь, что там все непросто.

– Очень непросто. Варю за малым не поставили на учет.

– Вот даже как? – Игорь изумленно посмотрел на Наталью. – За что?

– В новой школе ее стали дразнить. Очень сильно. Я ходила к классному руководителю, к директору. Все без толку. Мальчик, который был зачинщиком всего этого… Как бы сказать… Не лидер был в классе. Маленький, щупленький. Но умненький. Шахматами занимался, в компьютерный кружок ходил. В классе его не трогали, но и веса большого он не имел. А когда появилась Варя… Он быстро сообразил, как сделать так, чтобы на него обратили внимание. Посмеивался, подначивал, потом стал все грубее задевать. Варя очень мягкая, не всегда уверена в себе.

– Я заметил.

– Ну вот. Он ее рюкзак вытряхнет посреди коридора и потешается, как она по полу ползает, собирает все. И, главное, всегда это умудрялся делать так, что учителя не видели. Жаловаться на него бесполезно. Отличник, гордость школы, да и мама там, чуть что, в крик: «Мой ребенок самый умный и воспитанный!»

Наталья вздохнула.

– Я пыталась с ней поговорить. Она меня даже слушать не стала. А потом Варя сорвалась…

– Как?

– Они заходили в кабинет после звонка. Этот мальчик, Коля, Варю оттолкнул и сказал… Гадость сказал, в общем. Что хрюкать надо в другом месте, а не в их классе. Что-то еще говорил. И Варя не выдержала.

– Что она сделала?

– Толкнула его в ответ. Дала сдачи. Но не рассчитала. Весовая категория у них все-таки разная. Он ударился о косяк двери, упал и повредил позвоночник.

– Сильно?

– Не критично, но ведь это спина, да и вообще здоровье…

Наталья замолчала. Игорь видел, с каким трудом ей дается каждое слово.

– Варя очень испугалась тогда. Как была, выскочила из школы, даже куртку не взяла. Просто убежала. Суета была, скорую вызывали, охранник отвлекся, и она смогла выйти. Благо, у нас консьержка сидит в подъезде. Она Варю поймала на входе и тут же позвонила мне. Ведь у дочки даже ключей не было. Рюкзак остался в школе. А из школы звонок был только час спустя. Они даже не сочли нужным сообщить мне о том, что произошло сразу. Я успела выслушать все, что думала обо мне и моей дочери мать Коли. И ответить мне ей было нечего. Потому что у Вари была истерика, и добиться чего-то от нее было невозможно. Я даже не понимала, что происходит.

– И как же дальше?

– А дальше… Меня вызвали к директору. Там был грандиозный скандал. Но я, наверное, такая же, как и Варя. С поздним зажиганием. Мама Коли кричала, что моя дочь ненормальный ребенок, что с ее весом ей место в больнице, а не в школе, иначе она всех детей перекалечит, что ее надо изолировать, что… Даже повторять не хочу. Что ее мальчик не мог сделать ничего такого, что бы можно было с ним так. А как так? Варя ведь не хотела ему вред причинить… Она просто защищалась, как могла. Я ее не оправдываю. Плохо, что так получилось. Но если бы он не делал того, что привело к ее агрессии… Стала бы она его трогать? Конечно, нет. Благодаря ему Варя из милой доброй девочки за каких-то полгода превратилась в колючего ежа. Ей все время приходилось защищать себя. И граница этой защиты просто стерлась. В какой-то момент я прервала все эти крики и сказала, что если Колина мать пойдет писать заявление, то я тоже напишу во все инстанции. Про то, что происходило. Как травили мою дочь. Как реагировала на это администрация школы. К счастью, если можно так сказать, он, издеваясь над Варей, стал задевать и других детей в классе. Меня поддержали две другие мамы, чьим детям доставалось от Коли. Я не звала их, они сами пришли в тот день к директору вслед за мной. Если бы не это… Не знаю, стал бы меня кто-то слушать… Директор школы предпочла замять это дело. Варю не стали привлекать к ответственности, но мне предложили перевести ее в другую школу.

– А вы?

– Согласилась, конечно. Какой у меня был выбор? Оставлять ее здесь я не стала бы ни за что. Я и так очень виновата перед ней. И в том, что пришлось переехать, и в том, что забрала ее из прежней школы, куда теперь вернулись, и в том, что случилось… Надо было сразу бить тревогу, писать куда только можно и нельзя, когда это только началось. А я все думала, что надо по-хорошему, спокойно разобраться. Только вот… Не всегда люди понимают по-хорошему. Или понимают это только в свою сторону. С ними – да, надо только так, а с другими… Для каждой матери свой ребенок самый умный, красивый и замечательно воспитанный… Еще бы! Кто занимается этим воспитанием? Разве распишется кто-то в своей несостоятельности как родителя?

– Варя сама решила заниматься спортом?

– Да. После того, как она успокоилась, пришла в себя, мы долго говорили. Она просила, чтобы мы с мамой перестали ее так опекать. Чтобы дали ей возможность проявить себя. Сказала, что поняла – не всегда надо быть «хорошей девочкой». Что она имела в виду, я так и не поняла. И я теперь боюсь. Боюсь, что я ее упустила, чего-то недодала правильного. Варя сказала, что, если не может заниматься девчачьими танцами или гимнастикой, потому что там точно над ней будут смеяться, значит, будет заниматься тем, что подходит для мальчиков. Но, на самом деле, она хочет научиться себя контролировать. Мне кажется, вся эта история очень сильно на нее повлияла. Она винит себя.

– В чем? Что не сдержалась?

– Нет. Хотя не знаю… Но, скорее, в том, что не смогла контролировать свою силу. Все время твердила, что у нее не получилось.

– Это хорошо.

– Что? – Наталья недоуменно глянула на Игоря.

– Хорошо, что она понимает – контроль нужен. И еще хорошо, что стремится к тому, чтобы получилось. Она очень старается. Я вижу. Не было еще у меня в группе ребенка, который бы не закапризничал хоть раз. А она делает все, что скажу. Но уверенности ей не хватает, да… Знаете, Наталья, я тут подумал… Что, если Варя поучаствует в соревнованиях? Это хороший стимул. Конечно, она еще мало что умеет, но пробовать когда-то все равно придется. Я, правда, против всегда был, чтобы девочки выходили от нашего клуба. Но Варя, мне кажется, особый случай. И в клубе из соседнего района есть девочка ее возраста. Пусть попробует.

– Ну не знаю… Вам виднее, конечно, но что если…

– У нее не получится? – Игорь усмехнулся, глядя, как Наталья кивнула. – Теперь я понимаю, откуда у нее такая неуверенность в себе. Наталья, вам надо поверить в свою девочку. И она вас очень удивит, вот увидите.

Варя удивила всех, не только Наталью. Глядя, как Варвара стоит на пьедестале и сжимает в руках свой первый кубок, Наталья плакала и шептала матери:

– Какая же она сильная!

– Главное, что умная. Поняла, где себя применить, пока мы над ней кудахтали.

Игорь отвел Варвару к матери и спросил:

– Ну что? Будем в областном турнире участвовать?

– А если у меня не получится? – глаза Вари от неожиданного предложения стали большими как плошки.

Она обиженно надулась, не понимая, почему так смеются взрослые. Игорь кивнул и поспешил к другим ребятам, а мама обняла Варю за плечи, шепнув на ухо:

– Все у тебя получится! Я знаю. Неужели ты до сих пор в себе сомневаешься? Ты можешь все!

– Тогда я попробую! – Варя прижала к себе кубок и улыбнулась.

Волчонок

– Наталья Владимировна, добрый день! Вы не могли бы подъехать в школу?

– А что случилось? Что-то с Даней?

– Да. Есть серьезный повод для разговора. Вы не волнуйтесь, с вашим мальчиком все в порядке. Просто… Ситуация сложная, и нужно, чтобы вы как можно скорее приехали.

Наташа отложила в сторону телефон и растерянно посмотрела на Ольгу. Кто лучше успокоит, чем подруга?

– Ты чего? – Оля оторвалась от отчета.

– Из школы звонили. Что-то случилось.

– Данька жив-здоров?

– Вроде.

– Тогда или подрался, или нагрубил кому. Возраст такой. Странненький. Подростки – что ты хочешь. Когда моей Кристинке пятнадцать было, я думала – свихнусь. Обошлось же. Успокойся и поезжай. На месте разберешься.

Ольга снова уткнулась в бумаги, а Наташа отмерла. Чего она сидит-то? Мало ли что там!

Наскоро побросав в сумку косметичку, телефон и кошелек, с которым только что выходила на обед, Наталья схватила пальто с вешалки.

– Ой! Оль, у меня же…

– Да знаю я все. Иди. Прикрою.

– Спасибо!

Машина, на удивление, завелась почти сразу, и Наталья вырулила с парковки, гадая, что же произошло с сыном. Даник был «вменяемым» ребенком. Такую характеристику ему дала Вера Ивановна, классный руководитель, спустя полгода после того, как Наташа вернулась в родной город и отдала сына в ту же школу, где когда-то училась сама.

– Хороший мальчишка, Ната. Но я в тебе и не сомневалась. Ребенок – это отражение родителей. Было бы странно, если бы у такой девочки как ты сын вырос бы другим. Единственное, переживаю немного. Он, как и ты, правдолюб, а таким всегда сложно.

Наталье оставалось только кивнуть. Вера Ивановна и правда знала ее слишком хорошо. Еще бы! Столько лет на одной лестничной клетке прожили. И вне школы для Наташи она всегда была тетя Вера. Мамина подруга и та, кто втихаря кормил маленькую Наташу конфетами. А заодно тетя Вера учила ее рисовать, писать, читать и даже играть на фортепиано. Немножко, но «Собачий вальс», который они исполняли в четыре руки, неизменно был гвоздем программы на любом празднике.

А сколько их было… Дни рождения, новогодние и майские, когда все дружной ватагой выезжали на природу, чтобы набегаться до одури, наесться шашлыка и свалиться спать где-нибудь под березкой, потому что сил уже ни на что не осталось. А потом лениво выводить «Ой, цветет калина…» по дороге домой, набившись в старенький «Жигуленок», принадлежавший дяде Мише, мужу Веры.

А потом была школа. И Вера Ивановна, которая стала классным руководителем Наташи в старших классах. Они чувствовали себя этакими заговорщиками, ведь при всех «тетя Вера» становилась исключительно Верой Ивановной, и Наташа ни разу за все время не дала понять одноклассникам, что их связывают какие-то иные отношения.

Дружили родители, дружила Наташа с сыном Веры Ивановны, Алексеем. И кто-то даже прочил им семейные узы, но Наташа с Лешей только смеялись в ответ. Какие жених и невеста?! Они друзья!

Так друзьями они и остались. Наташа вышла замуж и уехала в другой город. Алексей перебрался на Дальний Восток, где встретил свою половинку. И теперь они встречались лишь изредка, но каждый раз эти встречи были как драгоценный камешек, который Наталья складывала в закрома своей памяти. Шутка ли – человек, которого ты не просто знаешь столько, сколько себя помнишь, но и тот, кому ты не до фонаря. Тот, кто все твои проблемы принимает настолько близко к сердцу, словно они свои собственные.

Именно Алексей помогал Наташе, когда не стало ее мужа, Саши. Спортивный, сильный мужчина, дальнобойщик, Александр сгорел буквально за пару месяцев, и Наташа, как ни старалась, ничего не смогла с этим поделать.

Алексей тогда узнал обо всем от матери и прислал сначала деньги, а потом приехал сам. И был рядом больше месяца, помогая Наталье ухаживать за мужем. Возил по врачам и дежурил рядом, когда обезболивающие перестали помогать. Успокаивал Наталью, которая сходила с ума, глядя, как на глазах меняется ее Саша. Она за все время их брака не слышала от мужа не то что ругани, а даже слова плохого. Теперь же брань лилась таким потоком, что Наталья вынуждена была отправить сына к бабушке на время. Она-то понимала, что это все болезнь, а мальчику как объяснить?

– Прости, Данечка, но так будет лучше! Не надо, чтобы ты папу таким видел. Вот поправится он, и тогда… – договорить она так и не смогла. Уже все понимала. Что не будет никакого выздоровления, что жизнь поменялась раз и навсегда, и единственное, что она может сделать для сына – это оставить ему хорошую память об отце.

Саша ушел рано утром. После тяжелой, вымотавшей всех ночи. Алексей дремал, сидя на полу у кровати, а Наташа стояла у окна, глядя на занимающийся рассвет, когда за спиной раздался голос ее Саши. Такой, каким был раньше, до этого страшного времени.

– Наточка…

Она вздрогнула, боясь повернуться. Так хотелось продлить это мгновение, в котором, казалось, все встало на свои места. Будто и не было ничего, а она вот-вот проснется от того, что Саша гладит ее по щеке, приговаривая:

– Наталка, мне в рейс. Проводишь?

Но реальность не дала ей поверить в желаемое. Саша застонал, и она шагнула к кровати. Опустилась на колени, взяла его за руку.

– Сашенька…

– Прости меня. Все нервы вам вымотал.

– Ну что ты!

– Я все знаю. Натка, прости. Даньку береги и себя. Не реви! Все там будем. Просто мне, видно, раньше надо. А тебя я там не жду, слышишь? Долго еще не жду! Живи! Выходи замуж! Нарожай еще двоих, нет – троих! Пусть Данька будет не один. Внуков понянчи, правнуков, а потом и их детей. И только тогда… Нет, не возражай мне! Считай, что это моя последняя воля… Странно, да? Я никогда тебя не заставлял что-то делать, а теперь даже не прошу, а требую! Поняла меня?

Наташа только молча кивала. Слез больше не было. Они ушли тогда так далеко, что вернулись совсем нескоро. И соседки перешептывались, глядя, как она стоит, вытянувшись в струнку, с совершенно сухими глазами, крепко держа за руку сына.

– И слезинки не проронила… Неужели не любила совсем? А это кто? При живом еще муже мужика в дом привела? Ох, ни стыда ни совести…

Алексей, который взял на себя все хлопоты, стоял рядом с Натальей, готовый подхватить ее в любой момент. С утра он уже вызывал скорую и не факт, что она не понадобится еще раз.

Но обошлось.

Наташа, пройдя вечером по опустевшей квартире, плотно прикрыла дверь в свою спальню и сказала:

– Леш, не могу здесь. Мне все кажется, что Саша дома. Что вот-вот он выйдет из кухни или из ванной, и я его увижу снова. Не могу…

– Так, может, к маме тебя отвезти? Поживете там пока.

Наташа подумала немного.

– Да, так будет лучше.

Наскоро собрав вещи и ни с кем не прощаясь, она на следующий же день уехала из города, где прожила столько лет. Они были такими счастливыми, эти годы, но их было так мало…

Больше она в этот город не вернулась. Попросила родителей мужа продать квартиру, в которой они жили с Сашей, а потом разделила деньги на две части. Половину отдала свекрам, а на другую купила маленькую двухкомнатную квартирку в том же доме, где жила ее мать. Хватило еле-еле, впритык, да и квартира требовала ремонта, но Наташа была довольна. И мама рядом, и Вера. Жаль, что папы уже нет. Было бы еще спокойнее, да и мужчина рядом, все-таки у Наташи мальчик растет. Но да что уж теперь… Хорошо, что Лешка есть. Присматривает за ними, пусть и издалека. С Даником о чем-то болтают по скайпу, выгнав ее из комнаты. Пусть! Мужские разговоры не для ее ушей.

Впервые за долгое время Наташа успокоилась немного, увидев, наконец, хоть какой-то просвет.

Алексей ее покупку одобрил. А полгода спустя, приехав в отпуск, за несколько дней отладил все, что требовало мужских рук в Наташином жилище.

– Вот так! – прикручивая последнюю розетку, довольно ворчал он. – А то ишь! Распустились тут без догляда!

Наташа, которая хлопотала, накрывая на стол вместе с Ингой, женой Леши, улыбалась:

– Повезло тебе с мужиком, Инга! Золото ведь! Чистое золото!

– Да! Знаю! Таких сейчас не делают. Он у меня золотце самородное, а теперь все больше самоварное. Блестеть – блестит, а ценность на полушку!

Именно Инга, которая преподавала русский язык, обратила внимание Наташи на то, что у Даниила явные способности.

– Ты почитай, почитай! – она трясла перед носом Натальи тетрадью с последним сочинением Даника. – Это же просто отлично! Даниил, из тебя выйдет писатель! Конечно, при условии, что ты не будешь лениться!

– Я не хочу быть писателем, – Даня, выдернув из цепких пальцев Инги тетрадку со своими «трудами», сердито засопел. – Я буду журналистом.

– Достойная профессия! Только одно другому не мешает. Наташка, надо ему помочь. Будешь присылать мне его писанину. А там посмотрим!

Первую премию на всероссийском конкурсе среди школьников за короткое эссе Даниил получил уже через несколько месяцев после этого разговора. Путая от волнения слова, он орал так, что Инга, смеясь, отодвинулась от монитора.

– Дань, я тебя не только слышу, но и вижу! Забыл? Поздравляю! Ты – молодец!

– Тетя Инга, а теперь что? Как дальше?

– А теперь гирьку на нос повесь! Понял? Чтобы понять, не единичный ли это случай, надо еще как минимум три таких награды. Так что пахать, мой дорогой! Повышать свой уровень!