Встреча на перекрёстке миров

– Он убьет меня? – прямо спросила Эрика, и повисшее молчание ей не понравилось.

Сердце предательски екнуло и забилось чаще. Похоже ей действительно стоило опасаться за свою жизнь. И как вести себя в данной ситуации? Как в ситуации с похитителями-террористами – выполнять все требования и не сопротивляться? Потихоньку слуги начали расходиться, и Эрика решила присоединиться к Стоф и Клире, которые были полны энтузиазма в том, чтобы показать ей особняк. Должна же она представлять примерно, что и где находится. Для себя же Эрика отмечала пути, которыми можно попробовать сбежать, чтобы остаться незамеченной Чудовищем. Нет, сказки и заколдованные принцы – это хорошо. Но что-то ей подсказывало, что это не ее сказка.

Особняк был не настолько огромным, каким показался Эрике сначала. И да, это все еще был тот самый особняк, в который она пыталась проникнуть в своем мире – оказавшись снаружи, она в этом убедилась. И, судя по всему, заброшен был уже давно – где-то облупилась краска, осыпались мраморные статуи в саду и обветшали оконные рамы, из которых кое-где были выбиты стекла, как и в ее комнате. Эрика же могла теперь считать ту комнату своей? Прямо в трещинах пророс мох, а по стенам, цепляясь за выступы, тянулся плющ, закрывая некогда белые стены чуть ли не сплошным пологом. Нависшие над темным лесом свинцовые тучи не добавляли радости в эту картину. Казалось, вот-вот хлынет дождь.

Оказавшись у центрального входа, Эрика заметила табличку, на которую гвоздями были прибиты какие-то вырезки из газет и надпись. Она не могла разобрать букв, но странно, тогда почему понимала речь? Возможно ли, что у них просто другой алфавит? Строки напоминали арабскую письменность, и разобрать что-либо в этих линиях и символах не удавалось.

– Что здесь написано? – Эрика ткнула в выцветшую каменную табличку. Буквы были покрыты потемневшей позолотой, но даже будучи старой, надпись выглядела внушительно.

– «Карфур Демонд» – так называется имение Крейнов, – объяснила Стоф. – Я точно не помню, как это переводится с другого языка, но здесь когда-то был главный перекресток, соединяющий королевский трактат и дорогу к Сандестаду.

«”Карфур Демонд” звучит очень по-французски. Жаль, я не могу воспользоваться переводчиком в телефоне», – но вслух Эрика задала другой вопрос.

– Сандестад? Это город?

– Да, ближайший отсюда городок, даже скорее деревня. Он за озером, что к северу от особняка, – охотно рассказывала метелочка. Поднятая Клирой, она тут же очистила от пыли и мусора табличку, протерев заодно и тряпочкой. И где она только ее хранила?

Эрика как губка впитывала информацию. Ей повезло, похоже, здесь была география, схожая с их миром. Озеро, про которое рассказала Стоф, это явно Жилеп. А вот Сандестадом они звали Гоэ? Тем не менее, это уже хороший ориентир для побега – лучше, чем петлять по лесу. Но заговаривать вновь о побеге Эрика не решилась. Вместо этого она спросила слуг о газетных вырезках и маленькой табличке, но они тут же замялись и засуетились, словно не хотели об этом говорить.

– Ну, вообще мы ж не грамотны. Прислуге некогда читать, одна только Спигель у нас образованная, – сбивчиво пояснила Клира, явно не желая говорить об этих записях. – Но тут должно быть написано что-то вроде: «Путник, ты можешь отдохнуть в моем доме, но ты не должен говорить со мной и трогать мои розы».

– Ага! А вы говорили, что роз здесь нет! – удовлетворенно воскликнула Эрика, находя еще одну параллель со сказкой. Почему-то ей хотелось найти их как можно больше.

– Ты спрашивала про розу, с которой связана жизнь хозяина, – уточнила Стоф, проводя гостью сквозь бальный зал, в котором она уже была, во внутренний двор. – Но такой нет. Есть просто розы, которые хозяин выращивает сам. Для него они дороже любой другой вещи в доме.

Розовый кустарник занимал самое почетное место в небольшом внутреннем дворике – в самом его центре. Розы были ярким красным пятном в этой мрачной тусклой обители, и, вероятно, в жизни Чудовища тоже. На секунду Эрике даже стало его жаль. Можно же просто сойти с ума, живя в такой обстановке. Возможно, не нужно его бояться? Хотя сумасшедшие вполне могут быть опасными. Обойдя дворик, не подходя к розам, она обнаружила еще один вход в крыло, где жило Чудовище, но Клира и Стоф настрого запретили ходить туда. Впрочем, Эрика не настаивала.

– Может, вы все-таки расскажете, что произошло? – Эрика продолжала выпытывать у слуг информацию о том, почему когда-то молодой человек был проклят и превращен в зверя.

Заколдованные девушки красноречиво отмалчивались, отводили глаза и спешили покинуть свою гостью, оставив ее на попечение Холора, который не отличался особой разговорчивостью. Почему-то Эрике казалось, что он был мужчиной в довольно-таки солидном возрасте, и потому она чувствовала себя в его обществе несколько неуютно, в отличие от компании юного Гетлихта, который был открыт и разговорчив.

– Все же советую тебе приняться за уборку, – мрачно посоветовал Холор, пыхтя при перелезании со ступени на ступень, что давалось ему с явным трудом.

Не выдержав, Эрика подхватила его на руки и начала подниматься по лестнице, несмотря на ворчание часов. Ее взгляд рассеянно скользнул налево, куда уходила лестница, ведущая в сторону комнаты Чудовища.

Проследив за тем, куда она смотрит, Холор тяжко вздохнул и велел идти в свою комнату. Он не выглядел особо озабоченным, скорее, смирившимся с тем, что происходит. Хотя сложно было говорить об эмоциях оживших предметов. Оказавшись в комнате, Эрика захлопнула дверь и аккуратно опустила часы на стол. Покряхтев и понаблюдав за тем, как девушка надевает фартук, Холор неожиданно заговорил, заставив обратить на него внимание и подойти ближе, потому что он говорил шепотом, чтобы не услышали посторонние уши.

– Я понимаю, что тебе не нравится вся эта ситуация, но лучше бы тебе делать то, что велит хозяин. Понимаешь, он довольно вспыльчивый и горделивый, поэтому если заденешь его, он будет жесток по отношению к тебе. Хотя эти годы он практически не общался с другими людьми, поэтому сложно сказать, как он себя поведет, – напутствовал он. – Слышал, что тебе было интересно, почему Виктора превратили в монстра. И это еще одна причина, по которой тебе лучше не злить его, – на секунду Холор замолчал, чтобы оглянуться и убедиться в отсутствии лишних глаз и ушей. – Его прокляли за убийство.

Последние слова были подобны ушату холодной воды, вылитой на морозе. Эрика не могла сказать ни слова, лишь чувствовала, как ускоряется сердцебиение. Словно она вновь ощутила на своем горле пальцы, стальной хваткой сжимающие ее горло и перекрывающие доступ к кислороду. Эрика невольно коснулась пальцами шеи, где и вправду остались несколько царапин от когтей Чудовища. Он ведь мог ее убить. Липкий страх навязчиво проник в сознание – ей и в голову не пришло сомневаться в словах Холора, он явно был не из тех, кто умеет шутить.

Заметив бегающий взгляд, Холор ободряюще потрепал ее по плечу, насколько смог дотянуться. Эрика вздрогнула от прикосновения и нервно хрустнула пальцами – дурацкая вредная привычка. Может, она слишком предвзята? Убийства бывают разные – в случае самозащиты или если бы убитый сам был убийцей. «Убийца есть убийца», – напомнил ей холодный голос разума. – «Это не может не иметь последствий для психики».

Она не могла собрать воедино мысли, которые разбегались подобно муравьям, только что лишившимся муравейника. Живя в своем уютном мире, где были бесконечные путешествия, фанаты, цветы и подарки, невероятной красоты места необъятной планеты, Эрика видела также и много грязи и нищеты, видела отчаявшихся людей, воров и насильников. Но убийца… Никогда еще ей не приходилось быть к такому человеку настолько близко. И вся ее сущность противилась осознанию того, что одно разумное мыслящее существо может убить другое такое же разумное мыслящее существо. И вылитая на нее правда этого неизвестного мира, этого особняка и Чудовища, который был совсем не сказочным, – ввела ее в ступор.

– Идем, – Холор потянул ее за рукав платья. – Нам лучше сделать вид, что мы убирались. Мы поможем тебе, не переживай.

Эрика не понимала, как ей следует себя вести. Хотелось сбежать прямо сейчас. Звери чувствуют страх? Она была безумно напугана, и то, что Чудовище может это заметить, пугало еще сильнее. Клетка, в которую Эрика попала, казалась плотно запертой, и откуда-то из угла за ней наблюдала пара блеклых, но внимательных глаз, хозяин которых был готов отреагировать на каждую попытку жертвы сбежать.

***

Штукатурка местами осыпалась, стоило только коснуться ее, но в целом стены выглядели вполне прилично. Не составило труда смести с них паутину, гораздо сложнее дело обстояло со шкафами, которые нужно было протереть и избавить от пыли, пауков, мышей и других обитателей. Несколько отстраненно Эрика наблюдала, как мышиная семья спешно переселяется из ставшего небезопасным убежища куда-то в дыру внутри стены. Она не собиралась останавливать их, даже более того, хотела бы сбежать вместе с ними. И если она этого сделать не может, пусть смогут хотя бы эти ни в чем неповинные грызуны.

Эрика вздохнула и поднялась на ноги, принимаясь аккуратно сметать пыль со стоявших в шкафу книг и предметов. Похоже, эта комната по соседству с ее спальней когда-то служила рабочим кабинетом, и здесь было много интересных вещей, отвлекающих от мыслей о хозяине дома, который не показался ни разу за весь день. Эрике сложно было определять точное время, ведь солнечный свет так и не появился, съедаемый непреходящим мраком здешних мест. Но она заметила, что становилось явно темнее, чем было еще пару часов назад – пришлось звать Гетлихта, чтобы он зажег свечи.

– А ты знаешь, что раньше этот кабинет принадлежал Холору? – весело и беззаботно поинтересовался канделябр, решивший принять активное участие в уборке, правда, не без просьб со стороны Стоф. – Удивлен, что он не следит за каждым вашим шагом, чтобы вы не выбросили случайно лишнего.

Холор и правда не объявлялся. Эрика не видела его после того разговора, и на пару мгновений даже начала сомневаться, что тот говорил правду. Но и причин лгать она тоже не видела. Мысли снова начали возвращаться в тревожное русло. К тому же, наступление ночи не внушало доверия – от слуг она узнала, что Чудовище ночами охотится, и появляется только утром. Значит, ночью бежать смысла нет, нужно выгадать правильный час, иначе она рискует… Эрике не хотелось думать о том, что она рискует жизнью, но так и выходило.

Еще пару часов заняла окончательная уборка кабинета – подметание и мытье полов, пока Стоф и Гетлихт расставляли в чистом шкафу безделушки их товарища. Эрика не уставала удивляться количеству лепнины на стенах, шкафах, да и вообще, вычурности всего интерьера. Холор не казался человеком, любящим украшать все и вся, хотя стоило ли так думать после пары дней знакомства? Она всего лишь знала, что он был помощником отца Чудовища, которому поручили присмотреть за избалованным сынком. Похоже, не особо удачно он справился с этой задачей. Поэтому бедняга превращен в часы и проводит свое время здесь? Эрика не могла спросить напрямую, но, похоже, так и было.

Комната не сияла чистотой, не выглядела «как новенькая», но все же, теперь приобрела более жилой вид. Руки и ноги ныли с непривычки, хотя Эрика всегда старалась держать себя в форме. Спустив вниз мусор, который они выгребли из кабинета, она остановилась в пустом огромном зале, откуда и началось ее знакомство с этим особняком. Прошел всего день, а Эрике уже хотелось покинуть его. Любопытство, которое вело ее еще вчера, испарилось перед страхом быть заложницей здесь навечно – живой или, что еще хуже, мертвой. Канделябр в руке затрясся, и Эрика поспешила поставить его на рояль. Это не был Гетлихт, всего лишь неодушевленный обычный канделябр. И весил, казалось, всего пару килограмм.

Опустившись на скамеечку подле рояля, Эрика уставилась в одну точку, не мигая, пытаясь понять, что делать. За весь день она так и не нашла ответа, но «смириться и будь что будет» – не в ее стиле. Эрика устало провела по глазам, слипающимся от неяркого желтоватого огня свечей, который притуплял внимание. «Плакать нельзя, никаких слез. Тебе никто не поможет. Это чужой мир. Ты должна справиться сама,» – несколько лет назад Эрика заучила эти слова, и теперь повторяла их как заклинание, уронив голову на крышку рояля.

– Не плачь, юная леди, – вдруг послышался тихий басистый голос, заставивший Эрику подскочить на месте, растерянно озираясь.

Рядом никого не было, и только спустя мгновение она догадалась опустить глаза на рояль, а тот смущенно отвел взгляд. Очень неловкая ситуация, за которую Эрика тут же поспешила извиниться. Он представился как Клинкен, бывший дворецкий в этом заколдованном доме. Судя по дребезжащему старческому голосу, он был уже не молод, наверное, даже старше Холора.

Интеллигентная и высокопарная речь дворецкого успокаивала, и тревога Эрики отступила на второй план, позволив усталости взять верх. Хотя она никогда раньше не играла на музыкальных инструментах, да и вообще, честно говоря, была профаном в музыке, с позволения Клинкена, все же открыла крышку рояля, смахнув с клавиш пыль.

Первый раздавшийся звук был тяжелым и глухим, следующий – не лучше. Похоже, где-то внутри скопилось много пыли. С помощью дворецкого, который консультировал, что и как, Эрика открыла верхнюю крышку и, закрепив ее, осветила внутреннюю часть рояля. Да, пыли тут скопилось немерено – никто и не думал почистить его. Вытащив из кармана фартука щетку и тряпку, Эрика принялась аккуратно сметать пыль. Клинкен иногда пугал ее, то покряхтывая, то глухо посмеиваясь, когда ему было щекотно.

Вскоре и с этим было покончено, крышка была прикрыта практически полностью, чтобы звук не был громким. Эрика вновь опустилась на скамейку и положила пальцы на гладкие прохладные клавиши. Раздавшееся звучание даже для ее далеко не музыкального слуха было явно четче и приятнее. Клинкен удовлетворенно пробормотал что-то и затих, позволив незатейливо понажимать на клавиши в попытках создать хоть какое-то подобие мелодии, что получалось, в общем-то, с трудом. Но эти ноты разбавляли жуткую тишину, в которой таились далекие завывания ветра, тяжелый стук капель дождя по стеклу, шорохи и скрипы внутри стен и полов, а еще едва слышные перешептывания предметов. Музыка была гораздо приятнее этой негромкой, но жуткой какофонии. И она полностью увлекла Эрику.

Внезапно резким рывком ее руки были перехвачены и отдернуты от клавиш, а ее саму с силой развернули. Едва подавив крик, Эрика тут же почувствовала, как сердце уходит куда-то в пятки. В лицо дохнуло отвратительным запахом разложения и гниения, от чего ее чуть не стошнило. Прямо над ней нависало Чудовище, жутко недовольное и еще более ужасающее, чем ей запомнилось. Как назло, в голове тут же вспыхнула фраза Холора: «его прокляли за убийство». Пальцы неприятно задрожали, выдавая колючий страх, и Эрика поспешила отвести взгляд от ужасающего лица, пытаясь справиться с подступающей паникой и рвотными позывами. Нет, она никогда не привыкнет ни к его виду, ни к его запаху. Что он от нее хочет и что делать? Может, ударить его и сбежать? Последняя мысль была спонтанной и совсем глупой – Чудовище так крепко держало ее запястья, что руки начали неметь.

– Посмотри на меня.

Сердце пропустило удар и забилось чаще, словно норовя вырваться то через грудную клетку, то через горло в виде подступающей тошноты. Пересиливая себя, Эрика послушно подняла испуганный взгляд на хозяина дома, который казался сейчас еще больше, чем был на самом деле. Свет от свечей бил прямо ему в лицо, из-за чего Эрика могла разглядеть каждый кусочек обвисшей кожи, каждый участок коры или какой-то проказы, покрывшей щеку и лоб монстра. Спутанные в клоки волосы цвета дубовой коры свисали на лицо, опутывали длинные рога, распластывались по тощим бледным плечам. И все же впервые сейчас, взглянув прямо ему в глаза, Эрика обнаружила, что у Чудовища глаза не серые, а голубые. Просто очень блеклые и выцветшие, как старая фотография.

«Не отводи взгляд, только не отводи взгляд», – внушала она себе, чувствуя, как от паники слабеет тело.

На секунду в голове пронеслась лихорадочная мысль, что если бы она стояла, непременно рухнула бы в обморок. Или она уже спит? Отключилась во время падения в яму и никак не может выбраться из жуткого кошмара.

– Никогда. Слышишь? Никогда не смей прикасаться к моим музыкальным инструментам. Даже если это дворецкий.

Совершенно не ожидавшая этого, Эрика изумленно кивнула головой, видя вопросительный взгляд Чудовища, который приковывал ее к месту и требовал безукоризненного подчинения. Убедившись в том, что был услышан, Чудовище отбросил руки девушки и отошел на пару шагов.

– Убирайся в свою комнату, – с этими словами он покинул дом, выйдя под начинающийся в темноте дождь.

Как только он исчез из вида, Эрика почувствовала, что напряжение, державшее все ее тело, спало, и теперь она могла хотя бы судорожно вдохнуть воздух, которого так болезненно не хватало. И дать волю подступавшим к горлу паническим рыданиям, правда, в виде безмолвных слез. Голос пропал, и Эрике оставалось лишь лихорадочно хватать ртом воздух, стараясь успокоиться. Такого страха перед чем-либо или кем-либо ей давно не приходилось испытывать. Еще несколько минут она была не в силах подняться на ноги – те стали ватными и совершенно отказывались держать ее. Клинкен что-то говорил, наверное, пытался успокоить, но Эрика не слышала слов.

Впрочем, успокаивающие интонации в его голосе сыграли свою роль, и, всхлипнув в последний раз, Эрика замолчала, утирая глаза и нос фартуком. Сердцебиение вернулась в норму, что позволило ей взять окончательный контроль над телом. Вот только в мозге продолжала настойчиво биться паническая мысль о побеге. Опасность, которую представлял Чудовище, казалась просто запредельной. И мысль о том, что он вскоре вернется и обнаружит ее здесь, заставила Эрику незамедлительно подняться в свою комнату. Уже наверху она поняла, что забыла попрощаться с Клинкеном.

Глава 4. Совсем не та сказка

В повисшей над домом тяжелой тишине минуты текли безумно медленно, заставляя пережевывать весь свой страх снова и снова. Эрика не могла уснуть, да и не собиралась. Ночь скоро должна подойти к концу, а значит, Чудовище вернется в дом. Нельзя пропустить этот момент, как и тот, когда оно уснет. Она очень надеялась, что это произойдет, хотя, может быть, ему и вовсе не нужен сон?

Эрика усиленно гнала от себя тягостные мысли о том, что это вполне возможно. Как и предположения о том, что будет, если он обнаружит ее пропажу слишком рано. Руки дрожали, когда она сплетала концы простыни и пледов, чтобы можно было выбраться из окна второго этажа хотя бы без переломов. Делая все это в темноте, Эрика надеялась лишь, что не сделала эту «веревку» слишком тонкой, и та выдержит ее вес. Раз за разом она проверяла надежность узлов и молилась, чтобы это сработало.

Внизу глухо стукнула входная дверь, этот звук эхом отозвался в мозгу, заставляя напрячь слух. Он вернулся. Вот Чудовище поднимается по лестнице – ступени протяжно скрипят, выдавая его. На полпути шаги остановились, и Эрика с ужасом поняла, что он стоит на лестничном пролете, выбирая в какую сторону пойти. Что, если он решит проверить ее комнату? Она съежилась под одеялом, прижимая к груди спасительную веревку и моля всех богов, чтобы существо отправилось в свою комнату. И, похоже, ее отчаянное желание было услышано. Спустя пару минут оглушительной тишины послышался удаляющийся звук скрипящих половиц, и где-то вдалеке в другом крыле глухо простонали несмазанные дверные петли. Эрика судорожно выдохнула.

Теперь главное не спешить. Нужно дождаться, чтобы он заснул. И тут приходилось полагаться лишь на свою интуицию, потому что Эрика побоялась сообщить обитателям особняка о своем намерении сбежать. Все же, они были его слугами, даже если добры с ней. Чем меньше человек знают о задуманном, тем лучше. Повезло еще, что они не охраняли ее сон.

Прошла пара томительных часов – телефон еще не сел окончательно, что почему-то успокаивало Эрику, хотя она все равно не смогла бы через него позвать на помощь. За окном поднялся густой туман, но солнце не спешило показаться – похоже, оно вообще не бывает здесь, в этом богом забытом проклятом месте.

Эрика аккуратно откинула одеяло и перекинула через плечо сумку со своими вещами. Ее она нашла в шкафу с одеждой служанок, и решила заменить ею свой рюкзак, слишком выделяющийся в этом мире. А вот простая холщовая сумка не привлекала внимания. Эрика была уже полностью готова – поверх своей одежды надела то же платье прислуги и, на всякий случай, захватила смешную шляпу на веревочках, которую служанки назвали капором. Но на ногах предпочла оставить свои привычные кроссовки, в которых передвигаться было гораздо удобнее, чем в постоянно спадающих местных туфлях. Привязав одну сторону веревки и еще раз проверив прочность узлов, Эрика затянула потуже капор и остановилась около подоконника, замерев на секунду, как испуганная мышь.

Ни звука. Похоже, даже птиц здесь нет. Значит, любой подозрительный шум может разбудить Чудовище. Нужно собраться. Нельзя оступиться, упасть – даже малейший шорох опасен. Эрика скинула вниз веревку и завязала подол платья на поясе, чтобы не мешал. Занятия альпинизмом, которому Эрика посвятила несколько лет своей жизни, были как нельзя кстати в этой ситуации. Кто бы мог подумать. Осторожно она ступила на подоконник, в очередной раз обрадовавшись тому, что в ее комнате не было стекла.

Еще раз глубоко выдохнув и вслушавшись в тишину, Эрика вцепилась руками в самодельную веревку и принялась спускаться. Мышцы болели от напряжения, но пальцы уверенными отточенными движениями перебирали веревку, позволяя постепенно спускаться все ниже. Еще немного, и земля была достигнута. «Хорошо, что это не замок, как в сказке», – пронеслась мимолетная мысль. Встревожено оглянувшись, Эрика не сразу сдвинулась с места.

Первые шаги были медленными и крайне осторожными, но по мере того, как Эрика удалялась от зловещего места, они все ускорялись. И вот уже сломя голову она мчалась через темный густой лес. Дальше и дальше, нельзя останавливаться. Вскоре Эрика уже не разбирала дороги и старалась бежать вперед, пока постепенно чаща не стала редеть и светлеть. Легкие горели огнем, дыхание сбивалось и горло пересохло, но Эрика не позволяла себе остановиться. Бежать. Бежать, пока есть силы. Ей казалось, что темный лес, окружающий особняк, пытается вернуть ее, затянуть обратно и проклясть вместе с жителями этого места. Ноги становились ватными, и иногда она даже не понимала, сделала ли шаг.

Глухое сердцебиение отдавалось в ушах, казалось, сердце сейчас взорвется изнутри. Наконец, она замедлила шаг, постепенно останавливаясь. Опершись на ствол дерева, Эрика тяжело дышала, хотелось выплюнуть легкие и все внутренности, что горели и ссыхались. У нее не было с собой даже воды. Она слишком побоялась взять ее на кухне, и теперь жалела об этом. Пытаясь восстановить дыхание и делая небольшие шаги, чтобы не дать ногам, налившимся свинцом, застояться, Эрика огляделась.

Казалось, она вновь попала в какой-то другой мир. Эта часть леса уже не была такой мрачной, кое-где даже проглядывали лучи восходящего солнца. Да и хвойных деревьев тут было поменьше. Когда из ушей пропал глухой стук сердца, Эрика услышала где-то невдалеке журчание воды. Похоже, ей повезло. Словами не передать, как повезло. Найдя воду и напившись из довольно-таки чистого ручья, Эрика села на колени и закинула голову, глядя в небо на сероватые тучи, сбоку загоравшиеся рыжеватыми отблесками. Она смогла. Она сбежала! Чудовище не заметил ее пропажи? По крайней мере, ее никто не преследовал. Даже хищники не встретились, что было очень странно, ведь она провела в лесу не меньше часа.

Вслушавшись, Эрика осознала, что до нее доносится щебетание птиц. Счастье наполнило ее изнутри настолько, что хотелось кричать. Свободна! Она свободна. Живот предательски заурчал, напоминая, что неплохо было бы и позавтракать. Эрика достала из сумки хлеб и немного мяса, которые успела спрятать за ужином. Не царский обед, но сейчас он казался просто великолепным.

Впрочем, она понимала, что ей следует поторопиться, поэтому вскоре вновь пустилась в путь, туда, где, как ей казалось, деревья становятся все реже. И спустя еще примерно час пути, наконец, выбралась к окраине небольшого городка. Похоже, она сбилась с пути, раз на ее пути не встретилось озеро, но это было неважно. Ее счастью не было предела. Да, город был не похож на тот, в котором Эрика остановилась, но это был город. С людьми! С обычными людьми. Правда, одетыми старомодно, но они хотя бы не были мебелью.

Город выглядел слегка свихнувшимся ученым – где-то вдали торчали огромные трубы завода, из которых густой дым клубами устремлялся в небо, смешиваясь с облаками. Дома были настроены так плотно, что на узких улочках едва хватало места экипажам и прохожим, причем последним периодически приходилось вжиматься в каменные стены домов, чтобы не попасть под колеса. Сами же здания были таким безумным нагромождением совершенно разных архитектурных стилей, что едва можно было угадать в нижних этажах старинные каменные дома. С каждым этажом, казалось, людям все больше и больше приходилось изощряться, чтобы эти сумасшедшие надстройки не рухнули. Так что кое-где дома, словно устав, кренились верхними этажами, поддерживая друг друга. Стоило поднять голову на такой узкой улочке – и неба почти не было видно из-за всех этих балкончиков, так близко расположенных друг к другу, что можно было спокойно перепрыгнуть с одного на другой.