Встреча на перекрёстке миров

На очередном ее выпаде, чудовище перехватило руку и наотмашь ударило Эрику по лицу, откидывая назад, к стене. Его глаза наполнились гневом. Эрика на секунду растерялась, и уже в следующий момент почувствовала, как когтистые шершавые пальцы сжимаются на ее шее. Вцепившись в жесткую руку, задыхаясь, она все еще пыталась дотянуться и ударить его другой рукой, пнуть его, но уже не доставала. Перед глазами все поплыло, но Эрика до последнего не оставляла попыток разжать его пальцы. Чувствуя головокружение и уже практически не ощущая тела, она безвольно обвисла в руке монстра.

«Какая чертовски бессмысленная смерть».

***

Во всем теле слабость – тяжело даже поднять веки. Эрика до сих пор не могла понять, осталась она жива или все же умерла. Где-то вдалеке проснулась боль, но она пока не осознавала, что и где болит. «Если я чувствую боль, значит, еще жива», – рассеяно решила Эрика, с трудом разлепляя веки. Темнота. Она была повсюду, обступила со всех сторон. Лишь где-то сбоку неотчетливо виднелись отблески приглушенного холодного света. Глаза снова закрылись. Эрика пыталась проанализировать свое состояние, постепенно двигая частями тела.

Голова гудит, наверное, все еще от удара. Шея при повороте отзывается ноющей болью, местами чуть более резкой – наверное, там остались царапины от когтей. Руки вроде как в порядке. Спина затекла от долгого лежания в одной позе. Ноги пощипывают тысячи иголочек, напоминая, что пора встать и пройтись, разогнать занемевшие мышцы. Иначе даже ходить на ватных ногах будет сложно, не говоря уже о том, чтобы бежать отсюда, и как можно скорее.

Потратив некоторое время и убедившись, что все цело, Эрика переключила свое внимание на окружающий мир, вновь распахнув глаза. Она находилась в тесной узкой комнате. Привыкшие к темноте глаза подтвердили ее догадку о том, что это темница – справа виднелись прутья. Поморщившись, Эрика села. Руки нащупали что-то колкое и влажное. Сено. Да, эту ночь она точно запомнит надолго. Свесив ноги с полки, которая была импровизированной кроватью здесь, Эрика коснулась пола и тут же притянула их обратно к себе – писк снизу свидетельствовал о наличии мышей или, в худшем случае, крыс.

– Спокойно, Эрика Уолтон, – пробормотала она, стараясь унять начавшийся мандраж.

Обхватив колени руками, она начала раскачиваться из стороны в сторону. Мысли постепенно приходили в порядок, но Эрика не могла принять все только что произошедшее, взволнованно ища любые подходящие варианты для объяснения. Это что, розыгрыш? Где-то здесь скрытая камера? Это уже не смешно – это очень жутко. Если этот человек… На нем же грим, верно? Ну не может это все быть по-настоящему.

Раздавшиеся где-то невдалеке голоса привлекли внимание Эрики, заставив прислушаться и вынырнуть из омута спутанных догадок и сомнений. Сначала слов было не разобрать, но постепенно голоса приближались и становились четче. Двое мужчин – один явно пожилой, а второй еще совсем подросток – негромко спорили про своего хозяина, который запер в этом темном сыром подземелье полураздетую девушку. Тот, что помоложе, явно выражал беспокойство по поводу того, что незнакомка может заболеть. Эрика едва не прослезилась. Все-таки она не в фильме ужасов, и все-таки ее пришли спасти. Позабыв про мышей, она вскочила и подбежала к решетке, вцепившись в прутья.

– Я здесь! Пожалуйста, помогите!

Голоса резко смолкли, свет от свечей на секунду замер. Кажется, кто-то шепотом совещался и продолжал горячо о чем-то спорить. Эрика нетерпеливо пританцовывала на месте, пытаясь хоть как-то размять затекшие ноги. Решетка оказалась покрыта ржавчиной, поэтому ей пришлось вытереть руки прямо о джинсы. Быстрым взглядом окинув свою тюремную камеру, она не обнаружила сумки с вещами, что немало расстроило и даже слегка разозлило. Он еще и вещи ее забрал? Это уж слишком!

Где-то снизу послышался кашель. Невольно Эрика обернулась и опустила взгляд. Увиденное было настолько неожиданным, что она даже не сразу поняла, как отреагировать. На полу перед решеткой стоял подсвечник… Или как эти большие штуки называются? Канделябр! Просто канделябр с зажженными свечами. Эрика озадаченно подняла взгляд выше и никого не обнаружила. Значит, эти люди, которые шли сюда, просто решили бросить ее тут? Снизу вновь раздался многозначительный кашель, обратив на себя внимание Эрики. Та глянула вниз и с подавленным вскриком отпрянула назад. Среди нелепых завитушек, украшавших его, на канделябре появились глаза, пристально смотревшие на девушку.

– Как-какого черта?! – вырвалось у Эрики, и тут же она увидела за углом стены выглядывающие оттуда часы.

В мозгу заскрипели шестеренки, пытаясь осознать новые нелепые вещи, происходящие прямо сейчас и прямо перед ней. Пока Эрика молча пялилась на них, огромные неуклюжие часы выползли из-за стенки и обратились вполголоса к канделябру. Тем самым первым взрослым мужским голосом, который она слышала раньше, часы укоряющее говорили о том, что так бы все и было, что всегда так и происходит, что они снова ненароком могут свести с ума невинного человека. Ручки, за которые часы обычно носят, казались действительными руками маленького человечка, заточенного в часы, что заставило Эрику приглядеться поближе к этим двоим. У канделябра эту же роль исполняли два подсвечника по бокам. Да и вообще, эти приборы выглядели как детали одного интерьера – оба были украшены несуразной лепниной, некогда золотой, но теперь потускневшей и облупившейся.

Негромкий разговор двух предметов был прерван нервным смехом Эрики, который заставил их замолчать и посмотреть на нее. Девушка была на грани нервного срыва: негромко смеялась, а глаза были полны слез. Она совершенно не понимала то ли спит и видит безумный сон, то ли все-таки умерла. Монстр, играющий на скрипке, разговаривающие предметы быта… Что дальше? Летающие метлы и драконы? Эрика опять расхохоталась.

– Да вы тут очередную «Красавицу и Чудовище» снимаете? Какого черта?! Где камеры? – она уже срывалась на крик и при этом не переставала смеяться. – Почему? Почему вы говорите? Как вас завели? Вы наверняка механические. Я не собираюсь играть в вашем дурацком фильме! Выпустите меня отсюда. Выпустите!

Почувствовав на своих щеках слезы, Эрика дрожащими руками утерла их и обреченно шмыгнула носом. Этот кратковременный порыв истерики немного отрезвил. Операторы с камерами так и не появлялись. Никто не сказал: «Снято!» И это приводило в отчаяние. Потому что если это не розыгрыш, то возможно ли, что она попала в эту самую чертову сказку? Нет, невозможно! Эрика никогда не верила в магию, путешествия во времени, параллельные миры и потустороннюю ерунду. Но теперь у нее не оставалось выбора – нужно было либо поверить во всю эту чушь, либо признать, что сошла с ума.

Скрипнул ключ в скважине, и дверь распахнулась. Канделябр и часы смотрели на Эрику таким сочувствующим взглядом, что ей стало не по себе. Она даже задумалась, стоит ли выходить вообще?

– Не бойся нас, – словно прочитав ее мысли, заговорил с Эрикой канделябр – это его юношеский голос она слышала ранее. – Иногда мы сами думаем, что сошли с ума. Утри слезы и выходи, мы дадим тебе еды и уложим в нормальную кровать.

– Могу я просто уйти? – почему-то шепотом спросила она, осторожно шагая по каменному полу, боясь, что в любой момент он может провалиться под ней, как это было совсем недавно.

Канделябр и часы разочарованно переглянулись, отчего Эрика совсем упала духом. Похоже, она продолжает оставаться пленницей, даже если эти… предметы хорошо к ней относятся. Они шли по темным сырым подземельям между других камер. Но, к счастью Эрики, там были только запасы еды – огромные дубовые бочки, плохо пахнущие овощи, ряды стеклянных банок с чем-то плавающим внутри. Никаких скелетов. Или других пленников. Пока они поднимались наверх по винтовой лестнице, Эрике удалось узнать от них некоторую информацию, и теперь была практически убеждена, что действительно сошла с ума. Или попала в чертову сказку про красавицу и чудовище.

Канделябр представился как Гетлихт, а часы – как Холор. Понимая, что не запомнит эти странные имена, Эрика тут же мысленно прозвала их Лихтом и Холом. Кажется, этот монстр, с которым она встретилась, был их хозяином, однажды совершившим нечто ужасное, за что и был наказан. Однако на вопрос почему они должны страдать вместе с ним, ее необычные спутники лишь переглянулись и не ответили. Очевидно, они скрывали явно большее, чем то, что рассказывали. От них Эрике удалось также узнать, что их хозяина зовут Виктор, а помимо Лихта и Хола в доме есть еще слуги, которые были прокляты вместе с ним.

– Сейчас мы отведем тебя в комнату! Конечно, там не так уютно, как было раньше, но все же лучше, чем в камере, – задорно вещал Лихт, резво перескакивая со ступеньки на ступеньку. – И не пытайся сбежать сейчас. Уже темно, и в это время хозяин охотится. Он сразу заметит тебя, если заблудишься в лесу.

Видимо, Гетлихту было не впервой давать подобные советы – из его уст они звучали словно правила веселой настольной игры. Эрика поежилась от пробежавшего по телу холодка: если она и впрямь в сказке, все будет не так сказочно, как в Диснее. Вспомнив, как выглядел монстр, она поморщилась. В диснеевском мультике чудовище было более… симпатичным. И вообще-то в детстве он нравился Эрике больше, чем его человеческое обличье в конце мультфильма.

Когда они покинули подземелье, то спустя пару коридоров оказались в том же зале, в котором побывала утром Эрика: сейчас, ночью, он выглядел еще более устрашающим и зловещим. Эрика пугливо оглядывалась, стараясь не отставать от Лихта, который освещал путь. После их слов о том, что здесь есть еще прислуга, она не ждала добродушия от всех. Но, по всей видимости, остальные слуги не спешили познакомиться с новой пленницей хозяина. Гетлихт и Холор отвели Эрику наверх, в противоположную сторону от комнаты, где утром она застала играющее на скрипке чудовище. Однако даже это казалось слишком близким, и Эрика ожидала в любой момент вновь повстречать то уродливое создание. Но, к счастью, хозяин особняка больше не спешил появляться.

– Входи, – степенный Хол открыл перед Эрикой дверь, за которой комнату освещал приятный мягкий свет от свечей.

Похоже, электричеством здесь не пользовались. Мельком осмотревшись, Эрика не обнаружила ни проводов, ни светильников, ни выключателей, ни других признаков наличия электричества, что все больше подталкивало ее к мысли о сказке. Или о параллельном мире. Ну или о том, что она могла попасть в прошлое этак на двести лет. Ни один из этих откровенно невероятных вариантов ее не устраивал.

Как и говорил Лихт, комната не отличалась особым уютом. Было сразу видно, что здесь давно никто не жил, хоть перед ее приходом и попытались прибраться. По крайней мере, тут же послышался женский вздох и радостное восклицание – и перед Эрикой на столе появилась… метелочка для пыли? В отличие от ее коллег, она больше походила на маленького человечка, ведь ручка была выполнена в необычном виде, напоминающем женское тело, только с метелкой вместо юбки. Ее представили как Стоф.

– Ой, я тут немного прибралась, ну знаешь, пыль там смахнула, попросила ребят полы протереть, паутину убрать. Ну совсем особняк запустили, а одна я не справляюсь! – вероятно, Стоф была тем самым видом активных служанок, которые везде успевают, не теряют бодрости духа и любят немного пожурить других. Судя по ее звонкому тараторящему голосу, Стоф весьма юной особой.

Эрика поспешила заверить ее, что все в порядке. Да, хоть окно и было завешено какими-то тряпками, а за ними явно отсутствовало стекло, все это компенсировало количество одеял на кровати под тяжелым проеденным молью балдахином. Должно быть, когда-то это был невероятно богатый дом.

Тут в комнату с грохотом вкатилась тележка с парой тарелок на ней. Эрика едва успела отскочить в сторону, чтобы ей не отдавили ноги. Мозг, уже почти привыкший к разговаривающим предметам, на этот раз ничуть не удивился, когда с ней заговорил чайник. «Раз уж это «Красавица и Чудовище», это должна быть женщина, и где-то должен быть ее сын», – припоминая сюжет истории, предположила Эрика, и не ошиблась. В этой параллельной реальности миссис Потс и Чип оказались миссис Зорг и Копом. С каждым новым знакомством Эрика немного успокаивалась, свыкаясь с мыслью, что по чистой случайности угодила в какое-то странное, но удивительное место. Детали этой новоявленной сказки были вполне себе ничего, если не вспоминать о том, в чьем особняке она находилась.

Местная еда оказалась ужасной на вкус – несмотря на то, что миссис Зорг старалась как могла, ей явно не хватало ингредиентов – все же в этом доме некому было сходить за покупками. Собственно, поэтому Эрике были предложены какой-то грибной суп, который по вкусу был похож на просто сырые грибы, жаренное на огне мясо, оказавшееся для девушки слишком пресным, и травяной чай. Последний, к слову, Эрика ненавидела с детства, но сделала пару глотков, чтобы не обидеть дружелюбную кухарку.

– Знаешь, сейчас ты устала и тебе нужно поспать. Поговорим утром, хорошо? – с этими словами Гетлихт выгнал всю прислугу из комнаты, оставив Эрику в одиночестве.

Забравшись под одеяло, девушка закрыла глаза. Ей казалось, голова взорвется от количества невероятной чуши, происходящей вокруг. Может, она проснется утром в своей кровати, и все случившееся просто сон? Эрика надеялась на это изо всех сил. Сытый желудок умиротворенно влиял на нее. И если еще полчаса назад Эрика была уверена, что ни за что не сможет заснуть в этом пугающем месте, то сейчас глаза закрывались сами собой. «Завтра, я подумаю обо всем этом завтра», – уже засыпая, решила она, посильнее укутываясь в одеяла.

Глава 3. Тайна хозяина

Эрика хотела бы спать настолько долго, чтобы забыть этот жуткий сон, но была разбужена ужасающим грохотом. Кто-то тряс ее за плечо, вокруг стояло шуршание, стук мебели и где-то на фоне едва слышался до боли знакомый трезвон будильника.

– Открой глаза! Срочно! Твоя сумка! Там что-то есть! Оно звенит! – панически трясли девушку за плечо.

Разлепив сонные глаза, Эрика рассмотрела того, кто потревожил ее сон, и тут же шарахнулась в сторону. Прямо над ней нависала метровая деревянная вешалка для верхней одежды. Мгновенно окинув комнату взглядом, Эрика обнаружила, что вокруг кровати столпилась куча мебели и посуды, смотревшие на нее широко распахнутыми глазами. Среди всей этой толпы с некоторым облегчением она обнаружила Гетлихта и Холора. Значит, она не сошла с ума. А если и сошла, то, по крайней мере, не снова, а всего лишь продолжает медленно погружаться все в то же безумие.

– Сделай что-нибудь с этим звуком, – умоляюще попросила вешалка, держа в одной из рук-загогулин рюкзак Эрики, в котором настойчиво трезвонил будильник.

Она опасливо взяла рюкзак и, вытащив телефон, смахнула экран вверх, отключая звук. В комнате повисла тишина – несколько пар пугливых любопытных глаз продолжали таращиться на гостью, чьи вещи умели издавать странные звуки, пробудившие их от полудремы. Первым очнулся Гетлихт, который с кряхтением залез на прикроватную тумбу (вроде бы не живую) и откашлялся.

– Кхм. Что ж, раз уж мы все здесь собрались… У нас гостья, дамы и господа! Ее зовут Эрика, и она… никогда раньше не видела разговаривающие предметы. Так что отнеситесь к ней с пониманием. Ох, да, прости, дорогая, – опомнился канделябр, и на свечах вспыхнул огонь, осветивший темную комнату.

Несмотря на утреннее время, солнце не торопилось показываться в окне, и, судя по всему, сумрак царил здесь всегда. С помощью вешалки, которую Лихт представил как Клиру, он зажег свечи в настенных канделябрах, сделав комнату более уютной в желтоватых отблесках. Теперь Эрика смогла осмотреть обитателей особняка, которые пугали ее в темноте, но при свете оказались не такими уж и страшными, скорее, чудными. Она не смогла бы перечислить имена всех, кого представлял ей Гетлихт, и запомнила лишь тех, кого уже видела вчера, и разбудившую ее вешалку. К тому же, у многих из них были такие странные и длинные имена, что запомнить их, да еще и спросонья, было очень сложно.

– Так, господа, давайте не будем беспокоить ее прямо с утра, дайте ей возможность прийти в себя и хотя бы переодеться, она же в одном белье! – тут же взяла дело в свои руки Стоф, которая вплыла на постель и выпроводила всех остальных, оставив только Клиру.

Эрика откинула одеяло и облегченно выдохнула. Ее напугали слова Стоф о белье, но все было в порядке – она все еще была в джинсах и топе. Но тем временем служанки, некогда бывшие обычными девушками, уже вытаскивали из шкафа одежду, в которую собирались переодеть гостью. Осторожно спустив ноги и почувствовав босой стопой холодный каменный пол, Эрика поежилась и на цыпочках подошла к шкафу.

– А что не так с моей одеждой? – несмело поинтересовалась она и, оглядев то, что было в шкафу, тут же нашла ответ на свой вопрос.

Наряды, которые были там, вполне сгодились бы для какого-нибудь королевского старомодного бала или маскарада. Пару раз Эрике приходилось надевать нечто подобное, правда, в отличие от тех платьев из ее мира, эти были более тяжелыми и украшенными множеством рюш и воланов, с кучей подъюбников, а рядом висели корсеты и кринолины.

– Эээ, нет, увольте, – тут же отказалась Эрика от предложенного ей наряда. – Здесь же есть что-то попроще? Даже если я попала в прошлое или в другой мир, я не смогу носить эти ужасные вещи.

– Ужасные вещи? – задохнулась от возмущения Клира, с трудом своими загогулинами-руками разворачивая тяжелое бархатное темно-зеленое платье, которое для нее, похоже, было образцом красоты. – Да ты шутишь? Это лучшие платья, которые принадлежали миссис Крейн! Их делали самые искусные портные! А знаешь, сколько они стоят?

Стоф тоже подключилась к спору, вытаскивая из недр шкафа что-то пушистое, белое и усыпанное жемчугом. Не слушая их, Эрика старалась найти что-нибудь, что было бы более похожим на современное платье, но, увы. В этом шкафу были только наряды на выход, о которых с таким восторгом отзывались служанки. Впрочем, вопрос решился сам собой, когда она открыла второй шкаф, стоявший в комнате. Похоже, в нем хранилась запасная одежда служанок, потому что Эрика обнаружила несколько совершенно одинаковых коричневых платьев, которые были максимально простыми, без изысков. Правда, длина в пол немного обескураживала, но зато в этом платье не было ни корсетов, ни душащих воротников, ничего подобного.

«Раз уж я здесь, мне нужно одеться в их одежду. Но ходить в этих дорогих богатых платьях подобно самоубийству, а вот это вполне подойдет», – решила Эрика, натягивая платье прямо поверх майки и джинс.

Сначала пытавшиеся отговорить, но все же внявшие ее аргументам, Клира и Стоф помогли застегнуть пуговицы на спине, до которых Эрика не могла дотянуться.

– Надеть платок, и можно уходить в монахини, – хмыкнула Эрика, закатывая рукава, чтобы они не мешали.

Платье висело немного мешковато, но в целом не стесняло движений. Правда, посмотреть на себя со стороны Эрика не могла – в комнате не было ни одного зеркала. Внезапно дверь распахнулась сильным ударом, из-за которого глухо стукнулась о стену и отскочила обратно, чуть не ударив входящего. Он вовремя удержал ее, вытянув вперед когтистую руку. Едкий липкий страх скользнул по венам и сковал Эрику, мешая сдвинуться с места или отвести взгляд. От образовавшегося сквозняка некоторые свечи погасли, снова погружая комнату полумрак. Однако сейчас она могла разглядеть Чудовище лучше, чем в первый раз, и увиденное вновь вызвало отвращение и приступ подкатывающей к горлу тошноты. Он был ужасен. Нет, не так, как бывают ужасны «монстры» на маскарадах во время Хеллоуина. Он внушал страх – такой, который леденил кровь и заставлял дрожать. Но словно загнанная в угол мышь, Эрика не могла даже пошевелиться.

Зная, что ей некуда бежать, Чудовище неспешно приближалось, рассматривая блеклыми неживыми глазами, в которых на пару секунд промелькнул интерес. Запаниковав, Эрика отступила на шаг, и он остановился. Она чувствовала, как ее пальцы до боли сжимают жесткую ткань платья, и продолжала смотреть на хозяина особняка, не понимая, что он хочет от нее.

В отличие от первой встречи, Эрика чувствовала себя немного уверенней. Точнее, нет. Она не была настолько шокирована его внешним видом. Но все еще не понимала, что происходит и куда она попала. С каждой минутой надежда на то, что это чей-то жестокий розыгрыш или съемки какого-нибудь пранка, таяли. Здесь не было камер. Не было людей. Лишь говорящая мебель и жуткий монстр, который был хозяином в этом месте.

– Ты останешься здесь, – Эрика вздрогнула, услышав сиплый голос с прихрипыванием.

Он не спрашивал, а приказывал. Эрика взяла себя в руки и смело взглянула в глаза чудовищу, о чем тут же пожалела. Этот властный взгляд не терпел сопротивления, и она побоялась возразить.

– Ты останешься здесь и будешь служанкой.

Возмущенная Эрика уже открыла рот, чтобы возразить, но почувствовала сзади тычок от Клиры и поперхнулась на вдохе. Нельзя спорить с ним? Она что, в семнадцатом веке, что ей не разрешено даже слова сказать? Казалось, Чудовище заметил реакцию Эрики, потому что его губы обнажили ряд острых зубов в ухмылке. Но больше он ничего не сказал, лишь грузно развернулся и покинул комнату, оставив на полу грязь и несколько перьев.

– Какого черта? – обретя дар речи, возмутилась Эрика, впуская стоявшего на пороге Гетлихта и захлопывая дверь. – Я не собиралась здесь задерживаться! Я вообще понятия не имею, что здесь происходит! У меня такое ощущение, что я сошла с ума, и мой мозг проецирует мне какую-то искаженную версию «Красавицы и Чудовища».

Прошлепав босыми ногами по холодному каменному полу, Эрика рухнула на не заправленную кровать и притянула к себе сумку. Остаться тут? Ну уж нет, увольте! Нужно уйти отсюда и выяснить, что за чертовщина творится. Если она действительно попала в сказку, то… Разве не должна тут объявиться местная Белль, которая найдет общий язык с этим монстром?

– О какой сказке ты говоришь? – заинтересованно спросил Лихт, вновь зажигая свечи и впуская в комнату миссис Зорг с завтраком для гостьи, который она старательно готовила все утро из того, что хранилось в запасах особняка.

Сердце Эрики оттаяло. Все-таки, слуги не виноваты, что их хозяин такой… чудовищный. Не зная, правильно ли поступает, Эрика все же рассказала им о сказке. О сказке, о мультфильме и фильме, которые объединял общий сюжет о прекрасной девушке, полюбившей ужасное Чудовище, которое на самом деле было заколдованным принцем. И Эрика была почти не удивлена, узнав, что на хозяине этих милых созданий тоже лежит проклятье, правда, судя по переглядываниям между слугами, здесь явно было что-то другое, возможно, причины для проклятия были иные. Но она не стала вдаваться в подробности, ее интересовало больше другое – что же это был за мир, в который она попала.

– Значит, вы под проклятием уже около ста лет? А у вашего хозяина тоже есть роза, которая контролирует его жизнь? – получив отрицательный ответ на свой вопрос, Эрика на секунду подумала, что, наверное, в каждом мире своя сказка. – А… Какой мир у вас, ну, вообще? Вы знаете, что такое электричество? Техника?

Видя, что слуги не совсем понимают, что она от них хочет, Эрика взяла свой рюкзак и вытряхнула из него то, что там было. Тут же оказались останки камеры, которую разбило Чудовище. Увы, но вернуть ее к жизни не представлялось возможным. Какой же силой обладает Чудовище, раз умудрилось разбить противоударный корпус? Но хоть карта памяти была на месте – Эрика тут же спрятала ее во внутренний кармашек рюкзака на замке, чтобы не потерять. Камера и телефон вызвали живое недоумение в рядах разговаривающей мебели, что, по мнению среднестатистической жительницы Земли из двадцать первого века, оказавшейся тут, было более удивительным.

Когда Эрика включила камеру на телефоне, все вокруг зашумели и зашикали на нее, не понимая, как это работает. Когда же она включила фронталку, они и вовсе начали уговаривать ее убрать колдовские штучки. Не понимая подобной реакции, она послушно выключила телефон, бросив в последний раз взгляд на экран и убедившись, что сети нет.

– Никогда не включай это волшебное зеркало при хозяине, – шепотом посоветовал Холор, выглядевший более спокойным из всей этой шумной компашки. – Наш хозяин был очень разозлен, когда его прокляли, и разбил все зеркала. Он терпеть не может их. Глядишь, и это разобьет.

– Но это не зеркало, – возразила Эрика и тут же загорелась новой идеей.

Раз пока Чудовища нет, она может заснять этих товарищей. Разве это не чудо? У нее должны быть какие-нибудь доказательства, когда она вернется. С трудом убедив суеверных ребят, что это не колдовство и не очередное проклятие, Эрика сняла небольшое видео, показав которое, получила шквал недоумений и восхищений в сторону неизвестной игрушки.

Однако когда Эрика заявила о своем намерении покинуть особняк, все отреагировали бурным протестом. «Он не даст тебе уйти. Он тебя накажет. Хозяин все видит», – вот что неслось со всех сторон, и Эрика действительно встревожилась. Если Чудовище в какой-то степени было зверем, то ему ничего не стоило выследить ее и… сожрать, например? Если эта сказка, в которой она оказалась, не та добрая история, возможно ли, что и Чудовище здесь не такое доброе? По крайней мере, оно никак не вязалось с образом душки-Адама из диснеевского мультфильма.