Заклинатели духов

Людмила хрюкнула и расхохоталась.

– У всех враги есть. Жизнь тяжелая нынче, люди как звери, друг другу не доверяют, только оболгать готовы зазря, – объяснила она.

У Егора от назойливых уточнений Людмилы нервно задергался уголок левого глаза.

– С кем ссорился?

– Да со всеми! – с выражением произнесла пенсионерка. – С рабочими, с продавцами, с местными фермерами.

– Из присутствующих сегодня? – сузил круг подозреваемых следователь.

Людмила потерла подбородок.

– Ну… бабе Зине тару ценную разбил.

Плечи Егора опустились, голова наклонилась вперед, но он мужественно спросил:

– Что за тара?

– Не знаю, она не сказала. То бутылка могла быть, или ваза хрустальная… – пошла фантазировать Людмила.

– С кем еще ссорился?

– Тамара его прокляла из-за козы. Я в их конфликт не вмешивалась. Люди взрослые, сами разберутся. Так и лучше, когда окружающих не втягивают, а то разделят деревню на две враждебные половины. Как жить потом прикажете?!

– Еще? – обреченно вымолвил Егор.

Потерпи, немного осталось.

– Ходят слухи, со Светланой чего-то не поделили. Он на нее в прокуратуру написал, проверка будет. – Людмила помолчала. – Вроде все.

– Спасибо, Людмила Георгиевна, за сотрудничество со следствием.

Принтер зажужжал на полу. Егор протянул листы собеседнице со словами:

– Прочитайте, пожалуйста, протокол и распишитесь.

Людмила неспешно полезла в свою холщовую сумку, достала ручку и очки.

– Я могу исправлять? – спросила она.

Следователь протяжно вздохнул и кивнул.

Пенсионерка положила бумаги на стол и пошла чиркать. Минут через десять довольно сообщила:

– Вот, теперь грамотно написано.

Жанна подошла ближе посмотреть и обомлела. Лист пестрел: были исправлены орфографические ошибки и вставлены пропущенные знаки препинания.

Егор глянул, присвистнул от удивления и вышиб-таки коленом крышку стола из пазов. Едва втроем удержали и обратно насадили.

– Аккуратнее надо быть, столы нынче хрупкие, – пожурила дама. – Не то что в советское время были, хоть дрова на них коли.

Лицо следователя пошло красными пятнами, губы сжались в тонкую линию.

– Нервничаете, что ли? – поинтересовалась Людмила.

– Нет. Жарко тут, – отмазался Егорка.

Все расселись по местам.

– Что это? – спросил следователь, указав на пометки.

– Ошибки вам исправила, – объяснила пенсионерка.

– А вы прям все правила знаете? – не выдержал Егор.

– Конечно! У меня грамотность отличная. Всегда была.

Людмила приспустила очки и посмотрела поверх них. Следователь заерзал на стуле, словно двоечник, проваливший диктант по русскому языку. Носок ботинка снова забарабанил по полу, уголок левого глаза начал подмигивать в такт.

– Вот смотрите. – Людмила указала на место в тексте. – Тут у вас пропущена запятая, тут двоеточие должно быть. И абзацное деление отсутствует. Невозможно ничего понять, словно портянка.

– По существу содержания у вас замечания имеются?

– Да. Тамара пишется через «а». И время девять семнадцать, когда начали духа вызывать.

– Хорошо, я исправлю.

Следователь бодро застучал по клавишам, из принтера снова вылезло три листа.

– Подписывайте, – протянул Егор документ даме.

– Так вы запятые не расставили, – возмутилась Людмила.

– Они не мешают пониманию сути.

Людмила откинулась на спинку стула, шумно задышала и сложила руки на груди.

Вот же дьявол, а не женщина!

Жанна вступила в беседу:

– Понимаете, если Егор Ильич начнет исправлять, минимум полчаса времени уйдет. А в зале еще другие люди ожидают.

– Ничего страшного, подождут! – фыркнула Людмила. – Им все равно заняться нечем. Тася дома круглые сутки сидит…

– Там бабушка старенькая, – резко перебила Жанна.

Людмила нахмурилась, пожевала губами. Тяжелые мысли, должно быть, гуляют по ее голове.

– Бабушка уже несколько часов в духоте сидит. Без воды и еды. Как на здоровье-то скажется? – додавила Жанна.

– Ладно, так и быть, – недовольно согласилась Людмила. – Баба Зина мои пирожки сильно хвалит.

Егор пододвинул ей листы.

– Давайте подпишу! – Дама рванула бумаги к себе и поставила подпись у всех галочек. – Черновик заберу с собой?

– Мы можем вам выдать официальную копию, – предложил следователь.

– Этот сойдет, – отказалась Людмила, – Чего бумагу зазря переводить на ваши ошибки. Как вас только на работу взяли такого безграмотного?!

Она схватила черновик, резко встала, попрощалась и вышла из раздевалки.

Следователь облегченно выдохнул «Фух!», поднялся и принялся трясти руками.

– Расслабиться нужно, – прокомментировал он. – Может и правда бабульку вызвать, хоть с ценной тарой разберемся, чтоб время больше не тратить.

Жанна быстро отметила в блокноте: «Людмила – главный свидетель. Она вернула пластиковую табличку от шоколадного торта к пирожным два раза: после перестановки Светланой и Таисией.

Найти мотив, почему Таисия хотела избавиться от мужа. Или несчастный случай?

Зачем Светлана переставила табличку в первый раз? К столу мэр более не подходила: Людмила подтвердила. Светлану вычеркиваем из подозреваемых: в промежутке между тем, как она передвинула табличку к торту, и Людмила возвратила предупреждение на место к пирожным, Василий к столу не подходил».

Тайна ценной тары. Порося угостить

В дверь постучали, она со скрипом открылась. Показалась трость, затем нос и морщинистое бледное лицо бабы Зины.

– Меня, чой ли, вызывали? – спросила старушка.

Ее яркие зеленые глаза забегали, словно у озорного ребенка.

Егор махнул рукой: «Пусть заходит».

– Да, вас, – подтвердила Жанна. – Проходите, садитесь.

Бабуля, сгорбясь и скособочившись на левый бок, поковыляла к столу. Жанна внимательно ее рассмотрела. Низкая, высохшая старушка. Волос не видно из-за фиолетового платка, завязанного под подбородком. Одета в длинную черную юбку, толстую серую кофту, шерстяные гетры и домашние тапочки поверх них. Не употела она в зале в своем зимнем наряде?!

Старушка, кряхтя, уселась. Трость оперла о стол.

– Вас морозит? – спросила Жанна.

– Обычно да. Но сегодня теплая погода выдалась и место без сквозняков, я хоть отогрелась немного. – Бабуля передернула плечами, словно прогоняя холод из тела.

– Щитовидку бы вам проверить, – посоветовала Жанна.

– Семьдесят семь мне, последние годки доживаю. Чего врачей зазря от работы отрывать?! – Старушка махнула рукой: «Ну его!»

– Давайте я вам чаю горячего налью! – предложила Жанна, – А то вы без воды уже много часов.

Бабуля смущенно кивнула. Жанна налила чашечку, поставила на стол.

– Пейте. На нас не смотрите, мы недавно чаевничали.

Следователь выглядел расслабленным, напряжение после боя с Людмилой рассеялось. Он вытер ладонью пот со лба и заявил:

– Приступим тогда. Представьтесь, пожалуйста.

– Зинаида Афанасьевна Петренко, – четко и раздельно произнесла старушка.

– Паспорт при себе? – тоскливо спросил Егор.

– С ума сошли?! – Баба Зина аж спиной подалась назад от удивления. – Кто же паспорт с собой без дела таскает?!

Бедный Егорка тяжело вздохнул.

– Ясно, тогда вечером к вам заеду, данные сверю. Будьте дома.

– А куда же мне, милый, гулять-то?! – протянула баба Зина, – Магазины закрыты.

Егор улыбнулся и перешел к сути:

– Говорят, мотив у вас имеется. Ценную тару вам Василий Петрович разбил.

– Правда то, разбил, – бесхитростно подтвердила старушка и приложилась к чашке.

– Что за тара?

Жанна и Егор Ильич замерли, ожидая ответа. Наконец-то они узнают этот секрет!

Баба Зина поставила чашку на стол и поведала:

– Банка трехлитровая, стеклянная.

– А внутри? – настаивал следователь.

– Варенье черничное. Знакомые угостили.

– Так черника еще зеленая, – вмешалась Жанна, вспомнив утреннюю пробежку в лесу. – Прошлогоднее, что ли?

– Да.

Память услужливо подсунула картинку. Отец Жанны заливает в огромную стеклянную бутыль испортившееся за зиму варенье и нахваливает: «Лучшего топлива для дрожжей не придумать! Бражка отменная выйдет.»

– Сбродившее, поди? – догадалась Жанна.

Баба Зина покраснела, словно ее поймали на дурном поступке, и опустила глаза.

– Немного, – подтвердила она.

– И что вы с ним делать собирались? – снова взял инициативу в свои руки следователь.

– Порося угостить думала, – хлопая ресницами, ответила старушка.

Егор, сдерживая улыбку, поинтересовался:

– И часто ваше животное забродившим вареньем балуется?

– Говорю же, не донесла! – грозно крикнула баба Зина. – Как рявкнул мотор подле, оступилась я от страху назад. Трость меня не удержала – рухнула я в кусты и банкой о камень приложилась. Разбилась она, жидкость через сумку холщовую вся и вышла. Ох, как я измазалась. Хорошо, хоть не поранилась, сумка осколки внутри сдержала. Черт окаянный, чтоб ему сдохнуть!

Старушка, кряхтя, встала со стула и потрясла кулаками в небо.

– Да сдох он… – нетерпеливо произнес следователь и поправился: – Умер уже ваш обидчик, Зинаида Афанасьевна. Давайте ближе к делу.

– А что говорить-то? – недоумевала бабуля.

Хрустя коленями и охая, она уселась обратно и в один прием допила остатки чая.

– Во сколько пришли сюда? – Егор принялся за работу.

– Около девяти.

– Кто в зале был?

– Все уже были. Последняя я пришла, – сообщила бабуля.

Жанна отметила в блокноте: «Баба Зина не врет».

– Зашли внутрь, что делали? – вел свою линию следователь.

– Ну, поздоровалась…

– Дальше.

– К столу пошла, он у входа ведь. Смотрю, мои любимые пирожки лежат, жареные с картошечкой. – Старушка облизнулась.

– Начинку же не видно… – подловил Егор.

– Я их узнаю сразу. Мне Людмила специально печет, – объяснила баба Зина, почмокав губами.

– Что дальше?

– Люда подошла, говорит: «Угощайся, баб Зин!» Я взяла пирожок, откусила. Чудо дивное! Людмилкины пирожки лучшие на свете.

Следователь сглотнул слюну и вздохнул.

– А Людмила что делала? – спросил он для сверки показаний.

– Она табличку передвинула и ругалась сильно: «Чего она все время тут! Здесь должна быть!»

– Откуда куда передвинула? – скрупулезно выспрашивал Егор.

– Так стояла у шоколадного торта, а Люда к пирожным поставила. Она ведь кондитер, лучше знает, где яйца положены.

Жанна снова отметила в блокноте: «Показания Людмилы и бабы Зины совпадают».

– Потом что? – направлял следователь ум бабули в нужное русло.

– Люда схватила эклер и откусила. Прожевала и выругалась, что крем плохо взбит: «Поленились, сволочи!» И мы пошли ко всем.

– К столу больше не подходили?

– Нет. – Бабуля покачала головой.

– А чего вы Василия Петровича не спросили, брал ли он пирожные? – задал Егор вопрос с подковыркой.

Баба Зина, как и Людмила, вытаращила глаза и прошептала:

– Даже в голову не пришло… Так это из-за меня он помер?

Старушку затрясло.

– Успокоитесь. Следствие разберется. Пока вашей вины не видно.

Баба Зина шумно выдохнула.

– Слава те… а то я уж… – прошептала она и заглянула в пустую чашку.

– Еще чаю? – предложила Жанна.

Старушка замешкалась: хочется, но неудобно. Смотря исподлобья, она все же вымолвила:

– Давай… Ток погорячее, а то кружки тут маленькие, вода быстро остывает.

Жанна осмотрела посуду: стандартная чашка двести миллилитров. Жанна включила чайник подогреть, тот зашумел на всю раздевалку. Следователь поджал губы и углубился в ноутбук. Когда чайник отщелкнул, Жанна налила чаю и поставила на стол.

– Будете пряники? – предложила она.

– Спасибо, милая, мне горяченького достаточно, – отказалась старушка.

Егор оторвался от ноутбука.

– Рассказывайте, что дальше случилось.

Бабуля громко отхлебнула и затараторила:

– Я смотрела, как Люда Тамаре балахон натягивает. Тася предложила гостям угощение. Господин приезжий отказался, а шофер его захотел. Они с Тасей поперлись к столу, шофер потом отошел, а Таисия кликнула Василия: «Принести чего?» Он подбежал к столу сам. Тут Тамара прикрикнула: «Времени много, хватит жрать. Тася, свет погаси». Таисия щелкнула выключателем. Горели свечи. Тася позвала Василия. Он прибежал, что-то жевал.

– Видели, что он ел? – без особой надежды спросил следователь.

Старушка покачала головой.

– Все во рту было, руки пустые.

– Продолжайте.

– Начали духа вызывать. Я была против старого, они сильные ведь. Не потянуть их нам! Но остальные желали побаловаться. Люда в Тамару Ивана Грозного пригласила. Ох, как страшно было! – Бабулю затрясло от воспоминаний.

– Зинаида Афанасьевна, вы чайку-то хлебните! Легче станет, – предложила Жанна.

Баба Зина выдохнула и опрокинула полчашки за раз.

– Сможете дальше рассказать? – поинтересовался Егор.

Старушка кивнула и продолжила:

– Он на нас орал, ругался, на колени выставил. Пообещал душу живую забрать. Думала, настал последний час мой. Но нет, не мой. Дух ушел. Тамара вернулась, глаза открыла, а Василий на пол упал. Люба шторы распахнула. Соня и Тася кинулись к Василию, а лекарства его не нашли. Хрипел он жутко, Тася Соню домой и отправила. Негоже чаду смерть видеть. Обратно прибежали двое, Соня и Василина, дочь Василия. А он уже мертв. Дух Ивана Грозного его к себе в царские палаты и прибрал. Потом скорая примчалась. А толку?!

– Из зала кто выходил? – шел по намеченному пути следователь.

– Любе плохо стало. Она руками рот зажала да минут на пять убежала. – Старушка покивала головой. – Ох, дух в том виноват. Василия к себе утащил.

Носок ботинка Егора пару раз стукнул в негодовании по полу.

– Как на собрания кружка попадаете?

– Людмила мне звонит, – прояснила бабуля.

– Можно ваш телефон посмотреть, – попросил следователь.

– На, коль так хошь. – Старушка протянула старый аппарат в полиэтиленовом чехле.

– Кнопочный? – удивился Егор.

– А как еще ты номер набирать будешь? – возразила бабуля.

Егор отдал телефон обратно и спросил:

– Фото встречи кто-нибудь делал?

– Откуда ж мне знать? – Пожала плечами баба Зина и допила чай до дна.

– А про покойного что сказать можете? Человек он какой?

– Хороший, – не задумываясь, ответила старушка. – Семьянин, о заводе печется, рабочих поддерживает. Поселок наш сильно отремонтировал. Крыши, окна, полы где-то перестелил. И раздевалку эту бесплатно.

– А конфликты у него с кем-нибудь из присутствующих случались? – не унимался следователь.

– С Тамарой из-за козы.

– Еще?

– Других не знаю.

Егор быстро допечатал документ и отправил на принтер.

– Прочитайте и подпишитесь, – подал он бумаги бабе Зине.

– Очки дома оставила, не вижу я, – посетовала старушка.

Следователь монотонным голосом затянул: «Протокол опроса…» Бабуля внимательно слушала.

– Все верно? – окончив чтение, осведомился Егор Ильич.

Живые яркие глаза бабы Зины забегали по сторонам.

– А варенье? – обиженно промолвила она.

– Что «варенье»? – не понял Егор.

– Так вы забыли про варенье написать, – возмутилась старушка.

– Это не является существенным обстоятельством. К делу отношения не имеет.

– Еще как имеет! – возразила баба Зина. – Василь Петрович то безобразие сотворил.

– Поэтому вы его убили? Из-за варенья? – пошел ва-банк следователь.

– Никого я не убивала. Что я больная или монстр какой?! Буду я из-за одной банки… Мне вся деревня отдает старое.

– Поросеночку? – Глаза Егора Ильича поползли на лоб.

– Ему! – не отступала от своих показаний бабуля.

– Он там у вас хоть просыхает? – наседал следователь.

– Это к делу не относится, поросенок никогда Василя не видел, – парировала старушка.

– Вот и я говорю: варенье к делу не относится, – подытожил Егор, – Подписывайте.

– Не вижу я. Руку хоть поставь, где чиркать.

Следователь аккуратно установил, старушка медленно подписала.

– Ну все, Зинаида Афанасьевна, свободны.

– Так не я убила? – вытаращив глаза, осведомилась бабуля.

– Разберемся. Жанна Юрьевна, можете проводить гражданочку?

Дверь за бабушкой закрылась. Егор Ильич вскочил и интенсивно затряс конечностями, возмущаясь:

– Что за деревня такая?! Души, духи, тела-сосуды, проклятия, хворост… Паспорта дома валяются…

Жанна спокойно пожала плечами, подумав про себя: «Деревня, как деревня… Ты, Егор, еще в моей родной не был». Она аккуратно отметила в блокноте: «Показания Люды, что она вернула табличку на место (после передвижений Таисии), подтверждены. Баба Зина вне подозрений: не было возможностей».

Не разлей сестра. Хороший человек был

Жанна проверила время. Шесть вечера.

– Пойдемте, Жанна Юрьевна. Посмотрим, кто остался, да выберем кого попроще. Устал я воевать…

Вдвоем они вышли из раздевалки. В лицо шибануло духотой и спертым воздухом. Солнечная сторона, ничего не поделаешь. Не спасает ни открытое окно, ни распахнутая дверь, ни сквозняк.

Очевидцы находились на тех же местах, где их первый раз видела Жанна.

На левой скамейке сидела одинокая девушка с бледно-зеленым лицом, прячась от яркого света за шторой. Люба, очевидно. Справа впритык друг к другу грустили две совсем юные, почти подростки, девочки. Они доверчиво прислонились головами. Глаза опухшие, лица красные. Плакали.

Рядом с ними находилась жена погибшего, красивая блондинка, около которой на другой лавочке сидел представительный господин, гость. На минуту показалось, что блондинка и господин вместе, пара, так мило они наклонились друг к другу.

Лишь шофер, бритый налысо, накачанный молодой мужчина в темно-синем спортивном костюме с тремя белыми полосками по бокам, разместился на стуле в середине зала – на оставленном Людмилой посту, откуда она следила за пересчетом выпечки.

Завидев следователя, люди встрепенулись. Блондинка потянулась погладить одну из девочек, но та отодвинула ее руку и гневно выпалила: «Не надо!»

Хм, мать и дочь ссорятся… Что за причина?

Егор Ильич спросил:

– Кто первый из вас пришел?

Блондинка ответила:

– Николай Николаевич, Виталий и Любовь Владимировна.

Господин спохватился:

– Дамы вперед. Я готов всех пропустить. Юрист еще не приехал.

Следователь обратился к Любе:

– Пройдемте тогда.

Девушка встала, ее шатнуло, но она быстро выровнялась и изящной легкой походкой заскользила в раздевалку. Какая грация в этой глуши! Не место ей здесь…

Так же элегантно она опустилась на стул. Среднего роста, стройная. Ни худая, ни толстая. Огромные зеленые пронзительные глаза, словно видят насквозь. Вздернутый аккуратный носик, сжатые тонкие губы. Волнистые русые волосы до талии. Ногти обточены и выкрашены ярко-розовым. Одета в светлые льняные блузку и брюки, лакированные красные босоножки на каблуке. Элегантность и царственность читались во всем ее облике. Если сестра ее, Света, чувственная и приятная, то Люба скорее утонченно красивая. Погубит ее деревня…

Егор Ильич, усевшись за столом, без особой надежды спросил:

– Паспорт есть?

Люба открыла дамскую сумочку, вытащила документ и без слов протянула.

– Ого! – удивился следователь. – С собой носите?

– Конечно. Удостоверение личности при себе должно быть. Мне и по работе много его использовать приходится. То доверенность выпишут, то еще чего… – приятным глубоким голосом объяснила Люба.

Егор Ильич углубился в ноутбук.

– Итак, Любовь Владимировна Смирнова, двадцать три года. Назовите место работы и должность.

– ООО «Лесраспил СМ». Завод это наш. Я секретарь.

– Как на работу попали? – выспрашивал следователь.

– Светлана Владимировна, мэр поселка, меня порекомендовала.

– Ага, то есть ваша сестра? – Егор впился взглядом в глаза Любы.

– Если знаете уже, зачем спрашиваете? – с достоинством ответила девушка.

Следователь заерзал.

– Уточнять полагается. Давно работаете секретарем?

– Полтора года.

– Какой человек Василий Петрович был? – резко перескочил Егор.

– Работодатель справедливый и разумный. Отпускал с работы, если по делам надо было. За переработку доплачивал.

– А человек?

– Не знаю, у нас лишь рабочие отношения. – Девушка на миг опустила глаза, но тут же подняла взор.

– Про семью его что-нибудь сказать можете? – допытывался Егор.

Люба покачала головой.

Хороший она секретарь. Дело знает, в лишнее нос не сует, про начальника молчит.

– Расскажите, что с утра произошло. – Опрос начался.

– На завод приехал Николай Николаевич. Мы все вместе добрались сюда. Мероприятие было согласованно.

– Кто уже находился в зале?

Девушка закатила глаза, вспоминая, и промолвила:

– Помню Свету, тетю Тамару, Людмилу Георгиевну.

– Что делали по приходу?

– Я сразу на лавочку около окна в угол присела. Голова у меня с утра раскалывается. Там и пробыла всю дорогу.

– А чего с сестрой не разговаривали? – подловил Егор.

– Уже и это вам сообщили? – Люба осуждающе покачала головой. – Ну дают! Ничего не укроется. Каждый житель как открытая книга.

– Поругались? – вел свою линию следователь.

Девушка кивнула.

– Из-за чего?

– Дела семейные, – промолвила печально Люба.

– Какие отношения у вашей сестры с погибшим были? – шел по плану Егор.

– Нормальные, он поселок ремонтировал, – уверенно ответила Люба.

– А местные рассказывают, что они уже полгода в ссоре. Он на нее жалобы везде написал, проверка скоро будет, – выдал следователь, внимательно наблюдая за реакцией.

Люба опешила и пробормотала:

– Я не знала.

– И вы не заметили, что ваша сестра и ваш начальник не ладят?

– Нет, – все еще удивленно ответила Люба.

Не врет девочка. Мэр скрыла от сестры, что Василий жалобы на работу поселковой администрации накатал. Но почему?!

– Света не рассказала? – давил Егор.

– Она мне как мама. Опекает, старается проблемами не грузить. Видимо, посчитала, что не следует знать. Как это к делу относится? – Люба пришла в себя.

– Пока неясно. Что в зале происходило? Кто после вас прибыл?

– Я почти ничего не помню. Голова трещит, таблетки не помогают. Я сидела, закрыв глаза, остальные вокруг суетились. Слышала только звуки: голоса, шаги, скрип половиц. Потом тишина, духа вызывали. Он злой пришел, как заорал: «На колени!» – даже я рухнула. Ох, страшно было, уходить не хотел, душу обещал забрать. Затем Тамара проснулась, а Василий Петрович на пол повалился, приступ у него начался.

– Часто с ним такое?

– Я лишь однажды видела. – Девушка задумалась. – Мы были на конференции «Лесной форум», он что-то съел не то. Сам понял, вытащил инъектор и вколол в бедро. Скорую ему все равно вызвали. Через три дня вернулся на работу.

– А где он инъекторы хранил? – спросил следователь.

– Закупала и срок годности проверяла Таисия Павловна, жена его. Она же следила, чтоб лекарство под рукой всегда было. Один шприц Василий Петрович в кармане куртки таскал. Второй у меня на столе в приемной лежит. Третий, знаю, дома у них находится. Мне Таисия Павловна рассказала, когда инструктировала, как пользоваться, – подробно поведала девушка.

– Если столько инъекторов вокруг, почему сегодня не оказалось? – допрашивал Егор.

Люба пожала плечами, ее слегка повело. Ох, несчастная! Голова, видать, сильно болит.

Раздался стук в дверь. Заглянула Светлана.

– Паспорт принесла, – сообщила она.

Следователь протянул руку, мэр подошла и отдала документ. Егорка принялся печатать, затем зашумел принтер.

– Распишитесь заново, показания те же. – Следователь протянул мэру листы.

Светлана, не мешкая, черканула.

– Чего не сказали, что Любовь Владимировна – ваша сестра? – с упреком промолвил Егорка.

– Так вы и не спрашивали, – опешила мэр.

– Спасибо за паспорт. Можете идти.

– Люба, что-то ты совсем бледная. Подождать тебя, чтоб до дома проводить? – поинтересовалась Светлана.

Люба подняла на сестру взгляд. Холодный, таким смотрят на предателей.

– Не надо! – отказалась она.

Света кивнула и удалилась из помещения. Люба же резко схватилась за голову, бледная кожа лица пошла красными пятнами. На лбу девушки выступил пот.

– Болит? – сочувственно спросил Егор.

– Да.

– Ладно, давайте телефон ваш посмотрим. Делали фото?

– Нет, – промолвила Люба и вытаращила глаза.

– Телефон! – настаивал следователь.

– У меня нет.

– Где же он? – Егор Ильич буравил девушку подозрительным взглядом.

– Не знаю. На работе заметила, что нет в сумке. Наверное, дома утром забыла, пока пирожки со Светой пекли.

Глаза Егора осветились догадкой.

– Там и поругались?

– До чего настырные вы… – Люба грустно вздохнула.