Сады Рэддхема. Закон равновесия

На улице уже ночь. Или раннее утро? Отсветы пламенных сфер пробиваются сквозь не плотные занавески кареты, падая какими-то кривыми лучами, что помогают хорошо ориентироваться в пространстве после сна.

– Ты ведь знаешь, что я услышала от Суверенного, верно? – поджимаю губы, поднимая на Мишу взгляд, и хмурюсь.

Возможно, я бы и не начала эту тему, но понимаю, что просто так отпустить ситуацию навряд ли смогу. Одно дело, когда он врёт мне о моём происхождении, утаивая тайну о Рэддхеме. Другое – когда он не рассказал мне о себе, решив, что таким образом обезопасит. Себя или меня? Ответа я не знаю, но крупица правды – пускай и не без помощи Александра – все равно всплыла наружу. И я просто хочу знать остальное. Без лжи, без тайн, без попытки перевести тему. В конце концов, если Миша все-таки когда-нибудь считал нас друзьями, то сумеет поделиться со мной хоть чем-нибудь.

Вот только… кажется, его не особо радует прерогатива разговаривать на эту тему. Все, что он делает – это поджимает губы и сдержанно кивает.

– Я… я даже не знаю, как мне к тебе обращаться. В своих мыслях или вслух. По имени, по которому я обращалась к тебе всегда? Или по… этому имени, – я опускаю взгляд вниз, чувствуя легкое опустошение и растерянность.

Возможно, узнай я об этом парой месяцев ранее, отреагировала бы по-другому. Сейчас же моя реакция весьма… спокойная, несмотря на то, что Миша предстаёт передо мной совершенно другим человеком. Но ведь это хорошая возможность получить долгожданные ответы хотя бы на часть вопросов.

– Ты же понимаешь, что мне теперь, как минимум, нужны объяснения? Возможно, даже чуть больше, чем ты бы мог мне дать.

Миша согласно кивает, переплетая пальцы между собой, и решительность в его глазах почему-то веселит – словно сейчас я устрою ему допрос, как в сериалах про полицейских. Признаться, я сама осторожничаю с вопросами, прогоняя их в голове несколько раз, чтобы не получить новую порцию шокирующих фактов.

– Первый вопрос остается тем же. По какому имени мне к тебе… обращаться?

– А как тебе было бы удобнее? – получив мои растерянные пожимания плечами, Миша устало вздыхает, откидываясь на спинку мягкого диванчика. – Я всегда был Алистером. С момента рождения и… перерождения, если так можно сказать. Мишей я стал там, в том мире. И пусть это имя мне не прям чтобы и нравится, но за шесть лет оно стало для меня… привычным? Мне всё равно, как ты будешь ко мне обращаться. Но… наверное, тут я бы предпочел, чтобы меня звали Алистером. Мы же в Рэддхеме.

– И в ворона ты превращаешься? – вопрос звучит резко и вырывается сам собой, отчего я тут же отдергиваю себя и немного сутулюсь.

Миша-Алистер – довольно тяжело привыкнуть называть его так – морщится, но головой кивает положительно. В этот момент во мне просыпается жгучее любопытство, которое затмевает собой другие чувства и эмоции. Вот бы увидеть это воочию, почувствовать и понять. Это ведь магия далека от правильной, привычной здешнему миру. По крайней мере, слышать о превращающихся в животных людях и наоборот мне ещё не приходилось. Я пытаюсь пересилить любознательность и откашливаюсь, поджимая губы.

– Ещё один вопрос. Ты знал меня до… всего случившегося? До того, как меня утопили в том озере? Ты же помнишь мой фантомный призрак? Тогда, в лесу. Ты же не стал на неё накидываться и не испугался.

– Лично мы никогда знакомы не были, но… ты знала меня в облике ворона. И вот так мы контактировали не раз. Суверенный не всегда разрешал принимать мне человеческое обличие. Лишь после того, как Рураль отправила тебя в ту деревню на западе Дома Воды, я смог принять человеческое обличье уже полностью.

– Так ты… что-то вроде оборотня? Как Джейкоб из сумерек?

– Святые, – губы Алистера дергаются в улыбке – даже сквозь мрак кареты я вижу, как он борется с тем, чтобы не расплыться в ней еще шире. – Ты так жестока, Сел. Нет. Я не как Джейкоб. Потому что я… ты знаешь, у нас есть с тобой одна общая черта, помимо шести лет, проведенных в том мире, – Алистер поднимает на меня глаза, чуть подаваясь вперед, чтобы снизить свой голос до еле слышимого шепота. – Я мертв, Сел. Очень и очень давно.

Мурашки бегут сначала по рукам, потом по шее и позвонкам. Я задерживаю воздух где-то в легких, потому что всматриваюсь в его лицо слишком долго, желая найти ту самую мертвую его часть.

– Я не колдую, и магия, делающая меня то вороном, то человеком, это не моя магия. Так что тонкостей этого колдовства я тебе рассказать не могу. Лишь то, что это… пожалуй, очень темная и неправильная магия. Как видишь, я не особо распространяюсь этой информацией.

Алистер возвращается в прежнее положение и чуть склоняет голову в сторону – совсем по-птичьи и как-то изучающе. С Мишей-из-того-мира мы мало откровенничали за прошлую жизнь. Лишь какими-то урывками, но он никогда не вдавался в подробности, а я и не спрашивала.

– Не подумай, что я… сам был рад обманывать тебя. Но, по большей части, это было сделано для твоей же безопасности.

– Держать меня в неведении, чтобы, когда я вернулась сюда, меня настиг жуткий ужас и осознание того, что шесть лет своей жизни я жила в несуществующем мире, а на деле болталась где-то на дне озера? Как-то не очень… безопасно, – я покрываюсь мурашками, упираясь ладонями в мягкую обивку диванчика по обе стороны от бедер.

Миша замолкает, и между нами снова возникает гнетущая тишина, которая с каждой секундой съедает меня изнутри. Мой друг. Мой коллега. Моё спасение. И всё это – в том мире. В том сладком сне, длившимся шесть лет. Как странно думать и понимать, что Мишу здесь зовут не Миша, и что обращаться мне к нему теперь следует по-другому. Что мы и не друзья с ним вовсе. Что бывшее между нами когда-то – лишь приказ его Суверенного.

Мне кажется, куда лучше было, если бы я отвернулась от него. Из-за всего случившегося перестала бы с ним разговаривать, обращаться на него внимание, и в конце концов, наша прежняя дружба просто забылась. Я осталась бы одна в плохо знакомом мне мире, наедине с Рураль и этим… Александром. Миша был моим якорем, и если я его потеряю…

Уперевшись рукой в стенку кареты для сохранения равновесия, встаю с насиженного места, слегка покачнувшись. Алистер поднимает на меня глаза. Он тут же чуть отодвигается в сторону, давая мне возможность усесться рядом. Осознание того, что я могу потерять ещё и Мишу, горько отдается на кончике языка. Небольшое пространство внутри вынуждает практически прижаться плечом к плечу друга. Сейчас я, пожалуй, поступаю не слишком умно. Тянусь к прошлому.

– Миша, – тихо, словно в страхе разрушить свою решимость, шепчу я. – Алистер, – его имя вот так просто срывается с моих губ, пока зеленые глаза неспешно и виновато поднимаются к моему лицу. – Если быть честной, то я сейчас должна была бы спрятаться ото всех, в том числе и от тебя. Но другая, более трезвая часть моего мозга, подсказывает мне, что если я потеряю связь ещё и с тобой, то потеряюсь тут вконец.

Алистер поджимает губы, кажется, ощущая всю ту вину, которую я зверски хотела на него свалить. Его зеленые глаза не светятся ехидством и озорством, а тухнут, отражая лишь раскаяние.

– Я хочу верить в твои чистые помыслы. Хочу верить, что то, что было в прошлом, останется там. Что у тебя просто не было выбора, – мои похолодневшие пальцы обхватывают его едва теплые руки. – Я уже ничего изменить не могу, как и ты. Прошлое остается в прошлом. Но то, что будет в будущем и настоящем, мы изменить можем.

– Я всё ещё прислуживаю Суверенному, Сел, – пальцы Алистера чуть сжимают мои и он опускает голову – непослушные кудри закрывают лицо.

– И что? Я же не прошу тебя предавать его или устраивать ещё один переворот. Просто… ещё парочка таких тайн, и тебе придётся соскабливать меня с пола. Я уже запуталась в том, что было правдой, а что ложью. Ты, считай, единственный человек, кто может спасти меня от этой участи.

Уголки губ Алистера нервно подрагивают, пока из его рта не вырывается неровный смешок. Он, кажется, даже чуть расслабляется. Выпускает мои руки и кладет одну из ладоней мне на плечо, мягко приобнимая.

– Лучше расскажи мне что-нибудь про этот мир. Про Сады, – шепотом прошу я, прикрывая глаза. – Вокруг них столько шума. Есть же про них что-то ещё интересное.

– О Садах много чего рассказывают. Не все легенды и россказни правдивы, конечно, – шепот Алистера мягко обволакивает, заставляя задышать реже, лишь бы не упустить этот флёр таинственности и сказочности. – Я прочитал в одной старой книге и это всегда заставляло меня задуматься. Ведь вся магия Рэддхема зависит от благополучия Садов. Есть легенда, будто бы все те цветы, деревья и кустарники, что растут там, пускают корни настолько глубоко, что окутывают ими всю страну. От севера до юга, от запада до востока. Как вены и мышцы вокруг сердца. Меня всегда пугал тот факт, что Сады живые. Не фигурально. Да, цветы там распускаются, а яблони плодоносят. Живые, в том плане, что они, как огромный моторчик, дают жизнь всем нам. Правда ли это – тоже вопрос хороший. Пока что никто не рисковал проверять эту легенду.

Пальцы Алистера, поглаживающие моё плечо, медленно отстраняются и наматывают выбившийся из косы локон.

– Это легенду подтверждает один факт. В Сад не может войти чужак. Король или Принцесса Рэддхема могут проходить через Сады спокойно, равно как и неживые люди. А ещё Сады могут признавать «своих». Принадлежащих к живым людям, и не являющимися частью правящей семьи. Как они выбирают этих людей – для многих остается загадкой, – ладонь Алистера мягко опускается на мою голову, поглаживая неспешными движениями, и я вдруг начинаю чувствовать усталость и потребность во сне. – Говорят, что садовники в Садах – это заблудшие души, которые желали нанести вред или вынужденные вечно блуждать по его дорожкам и его лабиринтам. К слову. Ни одного садовника за всю свою жизнь я так и не увидел.

– Растения имеют свойство гнить, умирать. Что будет, если с Садами произойдет такое?

– Тогда не будет магии. А если не будет магии, то и не будет самого Рэддхема. Не будет никого из нас.

Я и не замечаю, как снова проваливаюсь в беспокойный сон. И в этот раз мне ничего не снится.

Глава 5

Селена

Несмотря на сонливость, одолевшую меня прямо на плече у Алистера, сон остается все таким же чутким. Я просыпаюсь сразу же, как колеса начинают громко стучать по неровной поверхности, но глаза остаются закрытыми. Остатки дремоты медленно рассеиваются – сквозь открывающиеся веки пространство плывет. По ощущениям кажется, будто я проспала несколько суток. Неприятная вялость, горечь наперебой с сухостью во рту и головная боль, а на деле, за окном ещё даже не взошло солнце. Осознание того, что я заснула на плече Алистера и медленно уронила голову ему на колени доходит не сразу. Я приподнимаюсь и сажусь с тихим кряхтением, чувствуя, как натягиваются затекшие от позы мышцы. Вот бы в мягкую кровать и в ворох подушек, а не… это всё.

Потирая пальцами свободной руки лицо, обращаю внимание на Алистера, который склонил голову чуть в бок. Его веки прикрыты, и можно подумать, что он тоже задремал, но стоит мне только шевельнуться, как они распахиваются – зеленца глаз первоначально поблескивает золотом во мраке кареты, а затем гаснет. Заметив мою растерянность, Алистер лениво двигается в сторону задернутых штор и медленно отводит ткань в сторону. Он молчит несколько секунд, всматриваясь во тьму за окном кареты, а после переводит взгляд на меня.

– Не переживай, – голос у него полный обычной человеческой усталости. – Мы на пути во дворец. Двадцать минут, и можно будет снова размять кости.

Алистер аккуратно потягивается, так, чтобы не задеть меня, и косточки у него противно перещелкивают, напоминая и мне о необходимости хотя бы пройтись, чтобы застоялые от неудобной позы мышцы не пульсировали. Однако примеру своего друга я не следую, лишь пододвигаюсь поближе к своему окну, отодвигая шторы, и всматриваюсь в темноту, освещенную слабым светом огненных сфер, порхающих где-то рядом с нами. Нечто густое, темное, похожее на черное кучевое облако, проскользнуло прямо у меня перед носом. исчезло и стрельнуло золотыми отблесками так близко, что я дергаюсь.

– Ничего. Осталось совсем немного, – отдаленно слышу голос Алистера и поворачиваю к нему голову. – Не представляю, как ты тут столько ехала. Я уже не чувствую своих конечностей. Условия просто нечеловеческие.

– Кажется, я не в том положении, чтобы требовать человеческих условий, – совсем тихо отвечаю я, удобнее устраиваясь на сиденье и осторожно покосившись в сторону окна.

Ещё один незнакомый город, с которым я знакомлюсь в полной темноте. Мысль о возможном побеге рассеивается. Даже если мне удастся пройти через Сады, разберусь ли я тут? Не заблужусь ли? Смогу ли сделать хотя бы шаг за пределы дворца после знакомства с Рураль? Возможно, она с большей охотой придушит меня, а не станет слушать.

– Сколько сейчас времени? – я не смотрю на Алистера, лишь поджимаю губы и бросаю короткие взгляды на зашторенное окно.

– Могу предположить, что около шести утра или даже половины седьмого.

Пальцами цепляюсь за шторку, снова всматриваясь в темноту. Теперь тени уже не видно – лишь слабо освещенный камень стен. Ничего интересного; ничего такого, что может привлечь внимание или как-то отложиться в памяти. Ничего из того, что может помочь мне в будущем.

– Я всегда думала, что даже здесь, в крупных городах, улицы освещаются. А тут такая темнота, – задумчиво шепчу я, продолжая всматриваться в стену, а после вытягиваю шею в сторону, отводя шторку еще дальше.

– Да, обычно тут есть свет, просто… – Алистер за моей спиной затихает, и я мысленно заканчиваю за него фразу.

«… просто здесь едешь ты». Я поджимаю губы, и мне почему-то кажется, что свет от летающих неподалеку сфер притупился. Тьма словно сгустилась, хотя чем ближе наступает рассвет, тем дальше она должна отходить. Я выпрямляюсь, пододвигаясь к окну поближе, и в следующую секунду вздрагиваю. Густая тень вновь метнулась прямо перед носом и тут же скрылась где-то за корпусом кареты. Зубы цепляются за нижнюю губу – чувствую тянущую боль в левой части спины и снова прилипаю носом к стеклу. Чёрная тень, принявшая облик рыжеволосой девушки с золотистыми глазами, так резко возникает у самой кареты, что я ежусь.

Привыкшая видеть в Эклипс лишь лошадь, я не сразу узнаю её в новом облике – человеческом. С рыжими волосами, затянутыми в высокую косу, в черном камзоле и со светлой кожей. Она откидывает косу за спину, и взгляд её тут же впивается в меня через стекло кареты. Эклипс криво улыбается, а я спешу задернуть шторку. Близких знакомств хватит.

– Как видишь, – за моей спиной тихо хохотнул Алистер, – я не шутил, когда говорил, что теперь от Эклипс тебе не отвязаться. Стоит отметить, что Эклипс очень хороша, как… система защиты. Очень… верная лошадка, – уголки губ Алистера нервно подрагивают, когда наши взгляды пересекаются, и я снова кошусь в сторону зашторенного окна. – Я приберегу подробности. Она бывает невыносима, ты ещё убедишься в этом сама.

– Спасибо, – возвращаю себе устойчивое положение и в спешке зашториваю окно, не желая видеть больше Эклипс.

К счастью, своё любопытство мне удается притупить и больше не возвращаться к местности за пыльным стеклом. Я нервничаю, и не из-за Эклипс. Где-то в животе закручивается неприятный узелок, распространяя колики и легкую тошноту. Самое страшное – это не то, что я в неизвестном мне месте. Самое страшное – я не представляю, чего ожидать от этого места. Агата чётко дала понять, что Рураль могут потребоваться ответы, дать которые я ей не смогу. Короткие вспышки воспоминаний в красках показали мне, на что способна эта… Королева.

Во всех этих размышлениях я совсем не замечаю, как Алистер пододвигается к краю диванчика, окончательно скинув с себя морок недавней дремоты. Он улыбается как-то хитро, и только сейчас я улавливаю в нём какие-то птичьи повадки. Его рука тянется к ручке двери, и осознание того, что карету больше не трясёт, а колеса не отстукивают звучный ритм по камням брусчатки, жгучим страхом приковывают меня к креслу.

Приоткрывая дверцу и пригибаясь, чтобы не удариться головой о потолок, Алистер первым выскакивает на улицу и протягивает мне руку.

– Мы приехали. Можешь выходить.

Агата и Элиот так отчаянно не желали пускать меня в столицу, что всячески обходили её и не ступали даже на главные дороги. Но вот я здесь. Одна, не представляющая, что делать и чего на самом деле ожидать. Желудок скручивается, и поджав губы, я хватаю за руку Алистера, заботливо помогающего мне вылезти на улицу. Свежий утренний воздух тут же бьет в нос и щекочет кожу легким холодом. Сейчас март, наверное, а под ногами нет ни снега, ни грязи. Воздух прохладный, но холод этот ласкающий.

– Подожди тут немного. Я сейчас подойду, – Алистер кивает куда-то в сторону, бросая короткий взгляд на меня, и его рука отпускает мою.

Я задерживаю взгляд на его удаляющейся спине, чувствуя, как мысли-паразиты начинают терзать нутро. Ни тяжелее, ни легче.

Делаю шаг вперёд, оглядываясь по сторонам. Всадники в чёрных одеждах спрыгивают со своих лошадей и о чём-то переговариваются, над четырьмя углами прямоугольной кареты мягко порхают огненные сферы. Взгляд скользит выше, и я отступаю в сторону, чтобы тут же увидеть высокую стену и ворота. Башня, что тянется ввысь, окутана теменью и деталей никак не разобрать. Я нахожу глазами Алистера – он все также продолжает общается с людьми в черных камзолах – и только тогда медленно поворачиваюсь к стене и карете спиной.

Резные столбики балясины стоят точно по линейке. Через каждый пару метров они разбивают рябящую в глазах балюстраду. Совсем не думая о том, что кто-то может заподозрить меня в побеге – хотя в данный момент я о нём и не думаю – покидаю пределы кареты и место, где мне наказал дождаться его Алистер. На каждом столбике за шарообразным стеклом теплился слабо горящий огонёк, и стоит мне только подойти к ограждению, как огонек превращается в пламя. Я упираюсь руками в перила, чуть подаваясь вперёд, чтобы в наступающем рассвете увидеть город.

Дворец находится на возвышении, а жилые дома, дорожки, площади и рынки растекаются на склоне внизу. Кончики пальцев пробегаются по мрамору перил, пока я медленно иду вдоль балюстрады, всматриваясь в темноту под собой. В попытке почувствовать то, что обычно чувствуешь, возвращаясь после долгой поездки домой, прикрываю глаза. Сладость от долгожданного спокойствия? Нервный трепет? Хоть что-нибудь, что зарокочет внутри от моей принадлежности к Рэддхему. Пустота.

– Эй!

Шепот прямо в самое ухо заставляет вздрогнуть, остановиться и резко обернуться. Я ожидала столкнуться с Алистером, Эклипс или даже с кем-то из всадников в чёрных одеждах, но глаза встречаются только с пустотой. Быстро нахожу взглядом друга, который всё ещё стоит в компании всадников и что-то им рассказывает, и не понимаю, что происходит.

– Эй! Ну… эй!

Голос отчетливо слышится со стороны города, и мне достаточно лишь слегка повернуть голову, чтобы бледный женский силуэт тут же попался на глаза. Всё ещё в промокшем платье и спутанными светлыми волосами, бледно-серая Регина сидит прямо на перилах, перекинув ноги на ту сторону. Она лениво покачивает ими, пока одной из ладоней упирается в плоские перила, и едва укоризненно смотрит прямо на меня. Я вздрагиваю, уже позабыв о преследующим меня фантоме-призрака. И даже не могу понять – охватывает ли меня радостное волнение или страх предостережения.

– Где ты была? – тихо шепчу я, бегло осматривая Алистера и убедившись в том, что он не наблюдает за мной, а значит и Регину не заметит тоже. – Почему так резко пропала?

– Как много вопросов, – её бледные губы трогает улыбка, когда она возвращает свой помутненный взгляд на город внизу. – Я не могла подобраться к тебе, пока рядом с тобой был Александр или Эклипс. Мне необходимо было кое что проверить. Но сейчас можешь не переживать.

– А Алистер? – неосторожный вопрос слетает с губ сам собой, и Регина, кажется, либо не знает, кем на самом деле являлся наш вороний спутник, либо просто… не так поняла вопрос.

– Алистер? Не удивлюсь, если его перьями набили подушку.

Я поджимаю губы, упираясь обеими ладонями совсем рядом с Региной, и смотрю туда же, куда и она – на Бэттлеру. С возвышения отсюда, наверное, открывается потрясающий вид при свете солнца. Где-то далеко начинает светлеть горизонт в преддверии нового дня. В той стороне был Восток – место откуда мы пришли

– Бэттлера прекрасный город. Если тебе удастся пройтись по нему, тебе он понравится, – тихо проговаривает Регина и поворачивает голову в мою сторону. – Если же нет, то тебе просто придётся поверить моим словам. В Садах и Старом Дворце мне общаться тобой будет легче, но… с некоторыми перебоями. Там очень сильная магия. По крайне мере, должна быть.

Последние слова сказаны таким тоном, что я сама не выдерживаю и перевожу взгляд на Регину, которая тут же оборачивается назад, через плечо. По её серым, мертвым глазам прочитать что-то было невозможно.

– Раз ты пока здесь, могу я порасспрашивать тебя? Знаешь, со мной тут… много чего случилось, – получив короткий кивок и странную улыбку в ответ, я продолжаю. – Что за связь между мной и Александром? Это ведь магия. И ты наверняка знаешь ответ на этот вопрос, пусть и можешь юлить.

Она растягивает уголки губ, а затем прикусывает нижнюю, качая головой так, будто старательно думает над ответом. Регина знает, что была и остается практически единственной связью с моим прошлым; единственной, кто точно знает, что такого я натворила. Ни Элиот, ни Агата, ни даже Алистер не могут дать желанных ответов. Был вариант ещё и с Александром, но… мне кажется это не очень хорошей идеей. Потому Регина не сильно спешит утолить мое любопытство, словно смакуя секунду своей власти надо мной.

– Ещё до объединения всех домов, когда наша страна была воистину дикой, существовало много странных обычаев и традиций, многие из которых живут и сейчас. Какие-то в обиходе, какие-то лишь в книгах, – она движется, перекидывая сначала одну ногу через перила, а потом и вторую, чтобы встать босыми ногами на гладкий булыжник. – Одним словом ответить на этот вопрос тяжело. Для многих вы были хорошими и близкими друзьями. Для кого-то даже сообщниками, исполняющими свои коварные планы. Кто-то сказал бы, что вы были врагами, старательно делающими вид, что между вами мир, дружба и жвачка. А на деле, – Регина приподнимает подбородок, чтобы глазами скользнуть по массивной стене с башней и воротами. – Вы были всем вместе. Хорошими друзьями, соратниками, врагами. Может даже любовниками.

Я вздрагиваю. Задерживаю дыхание и приподнимаю брови, взирая на Регину если не дико, то точно ошарашенная такой информацией. В нашу последнюю встречу я не заметила в глазах Александра чего-то столь похожего на влюбленность – хотя, отчасти я всеми силами старалась избегать прямого контакта глаза-в-глаза. Слова Регины заставляют… задуматься. Заметив мою растерянность, она тут же смеется. Громко и несдержанно, запрокидывая голову назад и стирая несуществующие слезы из уголков глаз.

– Ты ушла от вопроса, – обиженно напоминаю ей я. – Что за связь?

– Не вдаваясь в подробности, брачная.

Я щурюсь, потому что не верю. Только что она громко смеялась над моей реакцией от слова «любовники», а уже сейчас на полном серьезе пытается убедить, что связь между нами не абы какая, а… брачная.

– Я не шучу. Раньше брак скреплялся не клятвами, а магией. Связью. Это надежнее колец или каких-нибудь побрякушек. Сейчас такой метод заключения брака популярностью не пользуется, но… как видишь, вам острых ощущений не хватало. Но не переживай. Это… никак не влияет на тебя. Ну… практически.

Регина кривит лицо в непонятной гримасе и снова с небывалым интересом и тоской рассматривает ворота.

– А я что-то… – запинаюсь на полуслове, словно не в силах закончить крутящийся на языке вопрос. – Я чувствовала к нему что-то?

– А это имеет значение? Или просто интерес? – во взгляд Регины возвращаются прежние хитрые огонёчки. – Я лишь вырвавшаяся часть твоего сознания в момент… смерти. Я могу знать что было, но что ты чувствовала – очень сомнительно. Может быть Александр даст тебе ответ на этот вопрос? – она разворачивается ко мне лицом, и голос у неё вдруг понижается до шепота, а взгляд становится излишне серьезным. – Прикинься дурочкой. В прошлый раз сработало отлично, сработает и в этот. Если Рураль предложит тебе снова научиться колдовать – соглашайся. Если она предложит тебе помощь – соглашайся. Подставляйся под её чары сама, и тогда она может не проявлять к тебе такого внимания, которое должна. Она женщина коварная и умная, но рассеянная. Убеди её в том, что всё, что тебе надо, это лишь вернуться в тот мир. Играй по её правилам – вот и всё. Думаю, она побесится, но ничего конкретного тебе не сделает.