Пепел затмения

скачать книгу бесплатно

Пепел затмения
Елена Кузьменкова

Это третья книга серии «Хранительницы». Золотой медальон с изображением солнца на крышке скрывает загадку и может стоить жизни его обладателю. Героям книги предстоит раскрыть тайну медальона и покончить с древним проклятием. Художник-иллюстратор Кузьменкова Софья.

Пепел затмения

Елена Кузьменкова

Иллюстратор Софья Кузьменкова

© Елена Кузьменкова, 2022

© Софья Кузьменкова, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0055-4832-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В весеннем лесу воцарялось утро. Он еще был окутан туманом, а ночные птицы все также самозабвенно пели свои любовные песни, но небо на востоке начало светлеть. Хотя до самого восхода было еще далеко, тьма медленно покидала мир.

У небольшого ручья, чей звон заглушался пением соловьев в прибрежных кустах, спал мужчина. Он лежал на расстеленном плаще у почти потухшего, слабо дымящегося костра, подложив под голову вещевой мешок. Его лошадь была привязана недалеко. Она тоже дремала. Изредка можно было слышать, как она фыркает, отгоняя надоедавшую мошкару.

Спавший мужчина был молод, ему явно было не больше двадцати лет. Дорогая добротная одежда выдавала в нем человека небедного, а черты привлекательного лица – благородное происхождение. Спал он крепко, его не тревожили ни звуки неумолкающего весеннего леса, ни комары, норовящие подлететь поближе сквозь легкий дымок костра.

Постепенно в лесу становилось все светлее, туман отступал от низинок, тая под первыми лучами солнца и задерживаясь лишь в самых сырых и темных оврагах. Лес зазвучал сильнее, радуясь новому дню.

Но вот, неожиданно, что-то переменилось. Потянуло холодом, а туман снова сгустился. Он стал наползать на небольшую поляну, где мирно спал молодой человек. Только в этом тумане было что-то странное и пугающее. Он перестал быть белым и невесомым, а постепенно темнел и густел, все ближе подбираясь к закутанной в плащ фигуре у костра. Не стало слышно птиц, словно этот туман поглотил все звуки.

Молодой человек вздрогнул во сне, застонал и открыл глаза. Он резко сел и заморгал, приходя в себя, не понимая, что его разбудило. Парень запустил руку в свои светлые волосы, взлохматив их, потом потер лицо, чтобы окончательно проснуться. Его серые глаза были еще сонными, но вот они удивленно распахнулись. Туман, от которого резко пахло гнилью и смрадом, был совсем рядом. От него тянулись струйки чего-то темного, словно щупальца неведомого зверя. Зверя, который медленно подкрадывался к своей добыче, чтобы, улучив удобный момент, схватить ее. Молодой человек вскочил на ноги, но едва не упал, запутавшись в плаще. Он отшвырнул его ногой и начал отступать назад, не отрывая глаз от ползущего тумана. На его лице было написано сначала недоумение, но оно быстро сменилось испугом, когда он понял, что туман действительно тянется к нему. В ушах его зазвенело от неправдоподобной, давящей тишины, сердце сдавило, а душу заполнил страх. Он все продолжал отступать, спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой от росы траве. Сквозь звенящую тишину стал пробиваться некий шипящий звук. Скоро он превратился в шепот, слов которого было не различить.

Молодой человек практически неосознанно потянулся к ножнам на поясе и вытащил из них нож – изящный клинок, украшенный на рукоятке большим черным агатом, похожим на глаз. Юноша выставил вперед руку с оружием, плохо понимая, против кого, собственно, он пытался его направить. Как это ни странно, но нож, блеснувший металлом, возымел некое воздействие на живой туман. Мгла втянула свои щупальца, чуть отступила и замерла, словно в раздумье. Молодой мужчина сглотнул, чувствуя тяжелое биение сердца, и все также медленно продолжил отступать назад. Замершая было тьма сгустилась, сконцентрировалась в огромный непрозрачный сгусток и вдруг рванулась вперед, выпуская из себя сразу десятки щупалец. Одно из этих щупалец настигло юношу и лизнуло его ногу. Ткань плотных штанов моментально разошлась, как будто ее резануло острым лезвием. Ногу ниже колена обожгло острой болью. Мужчина закричал, рубанул клинком по тонкой полоске тумана, отчего та съежилась и втянулась. Но на смену ей тут же выросло несколько новых. Они с удвоенной скоростью кинулись на свою жертву. И тогда юноша резко развернулся и побежал. Он чувствовал, что тьма мягко, но быстро стелется за ним, чувствовал ее зловонное дыхание, спиной ощущал обжигающий холод.

В лесу невозможно бежать быстро, особенно, когда не разбираешь дороги. Ветки кустарников хлестко били по лицу, коряги и стволы упавших полусгнивших деревьев заставляли спотыкаться и падать, но страх и паника гнали вперед. Он никогда не считал себя трусливым человеком, всегда смело встречал любую опасность, но этот черный туман, казалось, проникал в мозг раньше, чем касался тела. Юноша чувствовал, как теряет последние остатки человеческого разума – он не мог думать ни о чем кроме бегства. Тьма могла настигнуть его в любое мгновение, но она не особенно торопилась. Сущности, скрытой за мглой, нравилось издеваться над своей жертвой – нравилось внушать ей ужас, гнать вперед, поддерживать иллюзию, что еще можно спастись.

Молодой человек с треском продирался сквозь кусты и вдруг, неожиданно, оказался на довольно широкой тропе. Дыхания уже не хватало, сердце готово было выскочить из горящей огнем груди, но он побежал еще быстрее. Сознание почти покинуло его, в глазах потемнело, когда он выскочил на большую поляну, пронесся через нее, миновал невысокую изгородь и, ворвавшись во дворик перед небольшим аккуратным домиком, едва не столкнулся с выходящей из него женщиной. Она испуганно закричала, закачалась, взмахнув руками и едва сохранив равновесие. Юноша же, потеряв последние силы, тяжело упал к ее ногам. Он захрипел, не в силах произнести ни единого звука, но ему удалось вытянуть руку в сторону надвигающейся опасности. На грани потери сознания он еще успел увидеть, как женщина резко выпрямилась и развернулась лицом к наползающей тьме. А потом в его голове взорвались сверкающие звезды, и он перестал что-либо видеть и слышать.

***

В себя он приходил очень медленно. Сначала он ощутил, что снова может дышать без усилий, потом почувствовал, как болит и ноет каждая мышца тела, а кожа на ногах горит огнем. Немного позже вернулся слух. Молодой человек услышал, как женский голос настойчиво повторяет его имя.

– Дэвид! Ты меня слышишь? Дэвид!

Голос не оставлял его в покое и не давал спрятаться в его собственную безопасную тьму. Он тащил его на поверхность и удерживал там.

– Дэвид! Открой глаза.

Это оказалась самым трудным. Веки словно спаялись, стали тяжелыми – не поднять. Но пробудившаяся память услужливо подсказала то, что произошло, сердце вновь забилось быстрее от вернувшегося страха, и это заставило его полностью очнуться. Он судорожно вздохнул, разлепил веки и встретился взглядом с прозрачными зелеными глазами склонившейся над ним девушки. Эти глаза были ему хорошо знакомы, последние два года они часто снились ему по ночам. Опушенные темными ресницами они сейчас с тревогой смотрели на него.

– Ты как? – спросила девушка. – Скажи что-нибудь?

– Ева, – прохрипел он и скривился от боли в пересохшем горле.

Она облегченно вздохнула и поднесла к его губам кружку с водой. Он жадно пил, постепенно все больше осознавая, где находится. Он все также лежал на земле маленького дворика, но теперь вокруг было спокойно. Яркое солнечное утро, звонкие голоса птиц и запах свежей травы. И ни малейшего следа недавнего ужаса. С помощью девушки ему удалось сесть и осмотреться. Заметив страх в его глазах, она поспешно сказала:

– Все в порядке. Это ушло.

Дэвид оглядел поляну, убеждаясь в правдивости ее слов, и вновь тяжело вздохнул, успокаивая сердце и разум.

– Ты прогнала? – спросил он девушку все еще хриплым голосом.

Она неопределенно пожала плечами.

– Ему сюда не пройти. Но скажи, где ты подцепил Охотника?

Дэвид потер лицо руками и попробовал подняться на ноги. Ева поддержала его под руку.

– Я не знаю, – кратко ответил он на ее вопрос, все еще неспособный рассуждать связно.

Стоя, он ощущал дрожь и слабость в ногах. Осмотрев себя, заметил, что одежда на нем висит лохмотьями, как будто кто-то разрезал ее прямо на нем. Внезапно что-то вспомнив, Дэвид похлопал рукой по пустым ножнам на поясе. Не успел он испугаться возможной потере, как Ева сказала:

– Твой нож здесь.

Она кивнула чуть в сторону:

– Вон он, на земле.

Дэвид с облегчением поспешил поднять клинок с матово блестевшим черным камнем на рукоятке.

– Пойдем в дом, – предложила ему девушка. – Тебе надо переодеться и отдохнуть. И ты должен рассказать мне, что ты тут делаешь, и почему за тобой гонится Черный Охотник.

Дэвид безропотно последовал следом за ней в маленький домик с невысоким крылечком. Действительно, можно расслабиться. Здесь в сердце леса, в доме ведьмы-Хранительницы ему ничего не угрожало.

***

Девятнадцать лет назад в день весеннего равноденствия в замке Брайди родилась девочка. Ее назвали Ева. Матерью малышки была ведьма-Хранительница по имени Ада, а отцом – лорд Николас Брайди. Само собой разумеется, что эта девочка получила в наследство природный магический дар, многократно усиленный, благодаря удачно расположенным небесным светилам в особенный день. До поры, до времени мать и бабушка Евы закрыли ее магические способности, чтобы девочка не могла навредить себе или окружающим. Они открывались ей постепенно, по каплям. Росла девочка, росла ее сила, и росла ответственность за все, что она делала или могла сделать. Прежде, чем позволить девочке овладеть силой стихий, мать много времени уделила развитию способности владеть собой, держать под контролем свои чувства, эмоции, мысли. Еве было пять лет, когда она поучаствовала в ритуале новолуния и получила силу стихий.

– Получив силу, ты должна уметь управлять ею, – говорила Ада своей маленькой дочке. Малышка смотрела на нее серьезными, прозрачными, как родник, зелеными глазами. Ее хрупкое тело вибрировало от полученной энергии, и девочка была напряжена. Она чувствовала себя сосудом, доверху заполненным водой, и боялась неосторожным движением расплескать эту силу.

– Не бойся, – Ада присела перед девочкой. – Дыши ровно. Закрой глазки. Послушай, как стучит твое сердечко. Чем медленнее ты дышишь, тем спокойнее стучит сердце, и успокаивается разум. Помни, ты владеешь силой, а не она владеет тобой.

Ева, не открывая глаз, нахмурила лоб.

– Мама, – громким шепотом сказала она, – мне очень хочется что-нибудь сделать.

Ада засмеялась. Она прекрасно понимала свою дочь. Это ощущение переполненности силой всегда вызывало у нее желание сотворить что-нибудь грандиозное, мощное и желательно громкое.

– Отлично, думаю, небольшой дождь с грозой сегодня никому не повредит.

Вместе они притянули тучу, еще только назревавшую у горизонта, и позволили ей погреметь раскатистым громом, а потом пролиться коротким, но мощным освежающим ливнем.

Обучение шло быстро и весьма успешно. К десяти годам маленькая Ева владела магией всех четырех стихий, как и мать, могла читать в сердцах людей, а еще умела общаться с животными. Возле нее постоянно находились какие-нибудь зверушки. Ева подбирала раненых птиц и животных, приносила их в лесной дом, где ухаживала и лечила, а потом выпускала на волю. Многие из них оставались ее друзьями и не уходили далеко. Иногда это даже становилось проблемой. Люди из окрестных деревень стали бояться приходить за помощью в лесной дом, потому что на тропинке, загораживая дорогу, их стал встречать матерый одноглазый волк. Он предано охранял свою спасительницу, освободившую его из старого капкана.

– Ева, ты должна прогнать его. – Говорила Ада дочери. – Он не должен жить с людьми, это дикий зверь. К тому же он может напасть на кого-нибудь.

– Ну что ты, мамочка, – возражала Ева, широко распахивая свои прозрачные глаза. – Рик очень добрый. И я его попросила вести себя прилично.

Ада скептически оглядывалась на большого грозного зверя, который возлежал во дворе, щуря от яркого солнца, свой единственный глаз. Второй он потерял еще в молодости в результате драки за лидерство в стае. Ада и сама всегда легко находила общий язык с животными, но для этого ей приходилось специально использовать свой дар. У Евы же это выходило само собой. Она вела со своими подопечными долгие беседы на равных и была уверена, что те понимают каждое ее слово, также, как и она понимала их.

Лет с четырнадцати Ада сняла с дара дочери последние запреты – Ева научилась видеть сущностей потустороннего мира, могла общаться с мертвыми. Ада не боялась за девочку – та была ответственна и умна.

Лечить Ева тоже умела, этому ее больше обучала бабушка – ведьма-целительница Мелоди.

В шестнадцать лет Ева, по сложившейся не так давно традиции, отправилась в оплот всех ведьм – Хранительниц, таинственный и неприступный замок в горах. После заговора, который не так уж давно готовила главная Хранительница, чтобы установить свою власть в королевстве, было решено, что каждая ведьма, достигшая шестнадцати лет и вступившая в полное владение свои даром, должна принести клятву. Эта клятва гарантировала сохранение одного из важнейших законов Мироздания – закона Равновесия. Новая традиция переросла в красивый обряд посвящения. Каждая молодая ведьма считала за честь поучаствовать в нем. Кроме того, клятва и обряд объединяли всех Хранительниц, они могли рассчитывать на помощь друг друга. При желании и необходимости любая ведьма могла беспрепятственно войти в замок, попросить помощи или совета, воспользоваться обширной магической библиотекой или пройти обучение. Не все ведьмы становились Хранительницами и делали целью своей жизни служение людям и земле, на которой жили. Некоторые предпочитали идти по темному пути. Их никто не преследовал и не осуждал, но связь с Белыми ведьмами они теряли. Надо сказать, что Хранительницы тоже могли использовать черную магию, но только если это было нужно для достижения благих целей. Главными принципами их магической миссии было непричинение вреда, сохранение баланса между силами зримого и незримого мира, защита и помощь людям.

Воспитанием Евы занималась не только Ада и Мелоди. Большое внимание дочери уделял и отец – лорд Николас Брайди. Он, конечно же, знал, что его дочь – весьма необычный ребенок, и все же он не хотел, чтобы ее мир был ограничен только магией.

– Ева получит все, на что имеет право по рождению, – твердо заявил Ник, глядя на малышку в колыбели. – От тебя она получила свой дар, а я дам ей блестящее образование. У нее будет все, чего она только захочет.

– Я так понимаю, – с улыбкой произнесла Ада, – ты собираешься избаловать ее.

Ник на мгновение задумался, а потом согласно кивнул, расплываясь в счастливой улыбке.

– Боюсь, что все будет именно так. – Признал он. – Следи за мной, но останавливай только в крайнем случае.

Ада со смехом покачала головой.

Неизвестно, что следовало считать крайним случаем, но Ева действительно не знала ограничений в своих желаниях. Ник пытался быть строгим только в вопросах образования. Он сам научил девочку читать и писать, у нее также оказались неплохие математические способности. Кроме того, когда ей исполнилось десять лет, Ник пригласил для дочери учителя музыки. И в этом, пожалуй, был его главный провал. Ева почему-то невзлюбила и учителя, и изящный клавесин, поселившийся в библиотеке. Музыка, которую играл для нее учитель – высокий худощавый мужчина средних лет, казалась ей слащавой и ненастоящей. Ник настоял на занятиях, и Еве пришлось потратить некоторое время на обучение. Но ее терпения надолго не хватило. Бунт был тихий, но тщательно спланированный. Учитель никак не ожидал, что во время того, когда он показывал Еве, как играть очередную гамму, крышка клавесина неожиданно захлопнется. Она не была тяжелой, но все же ощутимо ударила его по пальцам. Мужчина вскрикнул и с недоумением уставился на инструмент. Как могла крышка сама по себе закрыться? Он перевел взгляд на невинное лицо ребенка, сидящего рядом, и увидел мимолетную улыбку. В этот день занятий больше не было. Но при следующем уроке все повторилось. Крышка снова сорвалась со своего места и ударила музыканта по пальцам. Он с проклятием вскочил с места, глядя на клавесин, как на чудовище. Учитель понял, что твориться нечто странное. В следующий раз, когда проклятая крышка опять рванула вниз, ему удалось уловить связь между началом движения и слегка сузившимися зелеными глазами ребенка, смирно сидевшего рядом. Руки удалось вовремя убрать от клавиатуры.

Разразился скандал. Музыкант до этого момента игнорировал слухи и осторожные высказывания слуг о своих хозяевах, вернее о прелестной хозяйке леди Аде и ее дочери. Он считал эти слухи абсолютной чушью, но теперь сам убедился, что они не лишены оснований. Учитель вспомнил и другие странности, на которые сначала не обратил внимания. Это и постоянный поток жителей окрестных деревень к некому домику в лесу, где хозяйка замка проводила большое количество времени, и разговоры о том, как леди Ада решила ту или иную проблему, вылечила или помогла. Сама его маленькая ученица тоже не казалась ему обыкновенной. Припомнились книги, которые читала девочка. Их странные, старые, исчерченные рисунками страницы были отнюдь не сказками. А совсем недавно музыкант видел, как девочка подняла во дворе упавшую птичку. Он мог бы поклясться, что птица была мертва – скорее всего она врезалась в стену замка и разбилась. Тем не менее, полежав в ладонях маленькой Евы, птичка вдруг встрепенулась, зачирикала и резво вылетела на волю. И вот теперь музыкальный инструмент, который был против того, чтобы на нем играли. Вернее, чтобы он обучал Еву игре на нем. Он сразу понял, что девочке не нравится это занятие, теперь в этом не осталось сомнений.

Учитель долго кричал, возмущался и почти откровенно назвал хозяйку ведьмой. В шаге от этого его остановил суровый взгляд хозяина – лорда Николаса. Он сначала пытался успокоить возмущенного мужчину, но оскорблений, даже скрытых, в адрес своей жены и дочери явно не потерпел бы. Музыкант покинул замок.

– Почему тебе не нравиться музыка? – удивленно спросил Ник у дочери.

– Она мне нравится, – возразила девочка, – но другая.

– И какая же?

– Я покажу тебе.

Теплым летним вечером девочка взяла отца за руку и повела его в лес. Она привела его на поляну, ниже которой протекал ручей.

– Закрой глаза, – попросила она, и Ник послушно опустил веки. – Теперь просто слушай.

Сначала Ник слышал лишь легкий шум ветра в прибрежных кустах. Он нетерпеливо заерзал на пригорке, на котором сидел, но тут же почувствовал, как Ева положила ему на голову свои маленькие ладошки.

– Слушай, – строго повторила она.

Ник расслабился и почувствовал, как звуки вокруг стали вдруг объемными, живыми. Шум ветра превратился в тихий фон, поверх которого ярче и разнообразнее зазвучали голоса птиц, нежными переливами откликнулся ручей. Мимо его головы пронеслись стрекозы. Казалось, сама земля дышала, отзывалась звуками, запахами, движением воздуха. Ник почувствовал, как эта живая музыка проникает в него, растворяя все лишнее и добираясь до самого сердца.

– Я понял, – с легким вздохом сказал он и открыл глаза.

Ева улыбалась ему в ответ.

– Разве ты не хотела бы получить возможность пожить более светской жизнью? – спрашивал он дочь, когда она стала старше. – Я мог бы отвезти тебя в столицу, показать тебе королевский двор. Может быть, тебе понравится.

Ева недовольно морщилась и качала головой.

– Нет, папа, мне хотелось бы жить здесь. Мне нравиться наш лес. Возможно, я и хотела бы повидать другие места, но я хочу жить здесь и помогать людям.

Ник смиренно кивал и кидал насмешливый взгляд на жену. Он определенно знал, в кого пошла его дочь в этом вопросе. Ей суждено стать Хранительницей, такой же, как ее мать.

К своим девятнадцати годам Ева превратилась в красивую девушку. У нее были удивительные зеленые глаза, совсем как у ее бабушки Мелоди, и медового цвета волосы. Чертами лица она пошла в мать Ника, ее несколько холодная изысканная красота повторилась во внучке. Ада наблюдала за становлением характера дочери. Ева также, как и она, видела свою миссию в служении людям и земле, но при этом была более строга и бескомпромиссна. Ада с удивлением поняла, что люди уважают ее дочь и даже, пожалуй, немного побаиваются ее. Она не была такой ранимой, какой она сама была когда-то. Ева не позволила бы обижать себя или несправедливо обвинять в чем-то. Она иногда была слишком прямолинейна и даже резка, но к ее словам прислушивались. Ада была счастлива понять, что ее дочь готова достойно выполнять свои обязанности и будет настоящей Хранительницей на своей земле.

***

Ада была во дворе. Она случайно узнала, что сегодня служанка не пустила к ней приезжую женщину, которая хотела обратиться за помощью.

– Почему ты не сказала мне? – сердито выговаривала Ада горничной. – Я же предупреждала пускать всех, особенно тех, кто пришел издалека.

– Но, госпожа, – возражала она. – Она явно была заразна. Ее лицо покрывали какие-то язвы и болячки, взгляд мутный. Что, если она больна опасной заразой?

Ада возмущенно всплеснула руками.

– И ты отправила ее неизвестно куда! Если она и заразна, мы могли бы помочь ей или хотя бы сделать так, чтобы она не понесла болезнь дальше. А теперь где ее искать? Если эта больная пошла в деревню, то всем ее жителям грозит опасность.

Молодая служанка изменилась в лице.

– Я не подумала об этом, – с ужасом в голосе сказала она. – О, госпожа, что же теперь делать?

Ада на миг прикрыла глаза, устало вздохнув.

– Ее надо обязательно найти. – Сказала она. – Придется обойти деревни и поспрашивать у людей.

– Я все сделаю.

Горничная подобрала юбки, крутанулась и заспешила через двор. В воротах она едва не столкнулась с проходящей через них Евой. Торопливо сделав неуклюжий реверанс, служанка понеслась по тропинке, ведущей к деревне. Ева проводила ее недоуменным взглядом и подошла к матери.

– Что-то случилось?

– Пока не знаю. – Несмотря на беспокойство, Ада улыбнулась дочери. – Похоже, что мы упустили больную, которая может оказаться заразной.

Ева никак не прокомментировала эту новость и просто кивнула.

– Я думала, мы собирались встретиться в домике в полдень? – спросила Ада. – Лиззи ведь сегодня собиралась принести своего малыша, чтобы мы заговорили его от сыпи.

Малышка Лиззи, преданная подружка Ады, давно выросла и вышла замуж за своего рыжеволосого друга детства Фредди. У семейной пары было уже трое детей.

– Я помню, – ответила Ева. – Но боюсь, у нас с тобой сегодня другой пациент.