скачать книгу бесплатно
– Сразу договоримся: не приставать.
– Я не пристаю. Я люблю.
– Так сразу… И к тому же у меня есть парень, он сейчас в армии.
– Я уже слышал и больше не хочу о нём ничего знать. Выходи за меня замуж.
Татьяна остановилась.
Их взгляды встретились.
У неё были неземные глаза, он подумал, что никогда не обидит её и никому не позволит обидеть.
Она отвела взгляд, молча пошла вперёд. Он догнал её, взял за руку. Её ладонь была удивительно тонкой и беззащитной.
– Глеб, вам нравится Цветаева?
– Почему вдруг «вам»? Я обидел тебя?
– Нет… Но всё-таки, нравится или нет… Например:
Заклинаю тебя от злата,
От полночной вдовы крылатой,
От болотного злого дыма,
От старухи, бредущей мимо.
Змеи под крестом,
Воды под мостом,
Дороги – крестом,
От бабы – постом.
От шали бухарской,
От грамоты царской,
От чёрного дела,
От лошади белой.
– Ты учишься в пединституте, – догадался он. – Признаюсь, я её почти не читал. Но от чего же ты меня заклинаешь? От моей любви к тебе?
– Может, и так.
– Зачем?
– Не задавай глупых вопросов.
В голосе Татьяны прозвучало раздражение.
– Хорошо, не буду больше, прости.
Они прошли несколько шагов молча, на приличном расстоянии друг от друга. Наконец Глеб перестал обижаться.
– Знаешь, я больше технократ, чем гуманитарий. Всё-таки инженер. Проза – другое дело… Газеты там… Техническая литература…
– Не оправдывайся! – Татьяна засмеялась и, крутанувшись на каблуке, продекламировала: – Я про-сто спроси-ла.
– А я про-сто от-ве-тил, – в тон ей произнёс Глеб и обхватил за талию.
Она не увернулась, как он ожидал. Они смотрели друг на друга, он слышал её дыхание, наслаждался её запахом, запахом весны, свежести, обновления, и губами коснулся её влажных и сладких губ. Но это длилось лишь мгновение, она отстранилась, ему показалось даже – оттолкнула его, и быстро пошла вперёд.
– А мне уже скоро двадцать пять, – нагнал он её. – И ты знаешь, я никогда ничего подобного не чувствовал. – Торопливо пояснил: – Нет, конечно, у меня были девушки, я целовался и, как мне казалось, влюблялся, но теперь я понимаю, это только казалось. – Он распахнул алеутку, словно крылья. – Я сейчас такое чувствую…
Татьяна молчала.
– Ты не веришь?
Он встал перед ней.
– Мы пришли, – произнесла она, обходя его.
– Куда?
Глеб огляделся. Они стояли возле перрона, на котором одиноко ожидал электричку то ли охотник, то ли геолог, если судить по костюму, сапогам и рюкзаку.
– А зачем мы сюда пришли? – искренне удивился он.
– Скоро электричка.
– Ну и что?
– Ты уедешь.
– Нет, я никуда не поеду.
– Меня ждут… И я очень тебя прошу.
Их взгляды встретились. И Глеб понял, что не может ей не подчиниться.
– Но… Мне нужно вернуться, – нашёл он спасительный повод. – У меня просто-напросто нет денег.
– У меня есть.
– Да нет, не на электричку, на самолёт. Павлик увёз мой билет.
– Возьми. – Татьяна протянула деньги. – Я очень тебя прошу… Уезжай.
– Но…
Она приподнялась на носочках, обхватила его за шею и поцеловала. По-настоящему. До головокружения…
Он услышал, что электричка уже совсем рядом, и не хотел этого. Но вот заскрипели тормоза, её руки соскользнули ему на грудь, мягко оттолкнули.
– Иди.
Она повернулась и быстро-быстро, не оглядываясь, пошла по дороге.
– Я приеду! – крикнул Глеб. – Я прилечу! Я не смогу без тебя…
Уже на ходу он вскочил в тамбур и стоял в нём до тех пор, пока и Татьяна, и деревня, и даже долина не скрылись из виду, а потом, не в силах сидеть на месте, пошёл по вагонам в сторону города, пока не упёрся в запертую дверь самого первого.
И здесь, уткнувшись лбом в холодное стекло, простоял до конечной остановки.
…Он плохо запомнил дорогу обратно, как и всю рабочую неделю. С понедельника у него на рабочем столе лежал билет на самолёт, на вечерний рейс в пятницу. Павлику он сказал, что должен отвезти Татьяне долг.
– Не вешай лапшу, – отмахнулся тот. – Я на майские праздники поеду и отвезу, подождёт. Маешься ты напрасно. Они с Андреем с детства. Жених и невеста. А тебе поиграться. Гляди, если что, первым морду набью.
– Вот этого не надо, – поморщился Глеб. – Позвони лучше отцу, скажи, что переночевать зайду.
– Полетел бы в субботу, за день управился бы.
– Позвони, Паша, я прошу.
В принципе, Павлик человек неплохой и иногда входит в положение других…
…За неделю весна разгулялась по-настоящему. Обочины были украшены грязными снежными валами, луж прибавилось, почки на деревьях набухли и по вечерам аллеи со скоростью геометрической прогрессии пополнялись парочками. Ежевечерне, возвращаясь с работы, Глеб вынужден был их созерцать. Впрочем, он жаждал не девушек, которые обнимались с другими, он просто чувствовал себя ущербным, потому что не мог вот так же гулять сейчас с Танечкой. И замедлял шаг, предлагая Павлику не спешить и посидеть на скамеечке, подышать свежим весенним воздухом…
Павлик его настроения не разделял, он вечно торопился домой, никого и ничего не замечая вокруг, и допоздна пропадал у Наташки в общежитии. И оттого вечера в одиночестве были ещё томительнее: Глеб перечитал уже всё, что было, но Насте не звонил и гулять не выходил, чтобы случайно с нею не столкнуться. И всё более утверждался: они с Татьяной созданы друг для друга. Она – та, которую до сих пор тщетно искал.
Наконец наступила долгожданная пятница.
Глеб проснулся задолго до рассвета. Стараясь не шуметь, сходил в душ. Тщательно побрился. Погладил рубашку и брюки и к пробуждению Павлика сидел на краешке заправленной кровати, уставившись во вчерашнюю газету. Тот окинул его удивлённым взглядом, фыркнул, но промолчал и пошёл умываться. Делал он это долго, так же неторопливо жевал бутерброд, никак не реагируя на нетерпеливо-демонстративное расхаживание Глеба по комнате. И только уже надевая куртку, произнёс:
– Чего ты суетишься, ещё целый рабочий день…
– Половинка, – возразил Глеб. – У меня билет на шесть.
– Значит, успеешь, – не стал возражать тот.
Они вышли на улицу.
Погода явно портилась. Небо было затянуто низкими синими облаками.
– Дождь будет, – произнёс Глеб.
– Если не снег, – буркнул Павлик, поднимая воротник куртки.
Было действительно холодно, особенно по контрасту с последними, совсем весенними деньками. Даже кое-где лужи прихватило ледяной коркой.
Забираясь в переполненный троллейбус, разогрелись: Глеба прессанули так, что дух перехватило, пришлось, в свою очередь, как следует упереться. Павлик помог. В другом конце автобуса тоже нашлась пара жлобов не слабее, и невысокая полная женщина, оказавшаяся с прочими более терпеливыми пассажирами между ними, исторгла такой вопль, что вмиг вокруг неё образовалось пространство, и оставшуюся часть пути Глеб проехал, ощущая себя частью многочисленного спрессованного семейства, в размышлениях о негативном влиянии городского транспорта на производительность труда.
Однако всё в мире находится в равновесии, и на смену плохому приходит относительно хорошее. Заместитель директора Хохлов именно сегодня решил бороться с нарушителями трудовой дисциплины и уже коршуном нависал на проходной, но они вошли за три минуты до восьми и неторопливо миновали его, полные достоинства и чинопочитания.
– Аникин, вот ты-то мне и нужен, подожди, – остановил тот Глеба, держа одновременно в поле зрения и часы, висящие над проходной, и вертушку.
– Сергей Леонидыч, пора. – Дождавшись, когда стрелки заняли положенный угол, напомнил о себе Глеб.
– Погоди, – отмахнулся Хохлов. – Гамаюнова нет и Долбневой.
– А может, они приболели, – предположил Глеб.
– Не может. Вчера здоровые были.
– Да сейчас простуда, раз – и…
В дверь влетела Долбнева и, выбросив вперёд сумку на длинном ремне, словно выигрывая финишные секунды, стремительно пронеслась мимо Хохлова:
– Доброе утро, Сергей Леонидович. Привет, Глеб.
– Привет. – отозвался Глеб.
– Здрасьте. – прожевал невнятно Хохлов, но более ничего не сказал.
Долбнева работала в отделе третий год и была толковым инженером. И слыла скандалисткой, хотя эта скандальность выражалась лишь в непочтении к начальству. Она опаздывала довольно часто, но не реже и задерживалась по вечерам, исполняя срочную работу.
– Никакой дисциплины, – запоздало отреагировал Хохлов. – Заставлю… – И прервался на полуслове: в проходе стоял Гамаюнов. – Та-ак… – Он победоносно поднёс руку с часами к глазам, словно сверяя их с большими, дабы не было даже секундной погрешности, и продолжал изучать явно припухшее лицо Гамаюнова. Даже Глебу было очевидно, что причина опоздания того – в вечерней невоздержанности, и весь отдел знал об этой слабости Гамаюнова, как и о том, что тот является родственником начальника управления и тем самым обладает иммунитетом против любых наказаний. – Эх, Яков Эрнестович, Яков Эрнестович…
Хохлов покачал головой, вздохнул и направился по коридору к своему кабинету.
Глеб поплёлся следом.
– Я, собственно, хотел предупредить тебя, – устало произнёс Хохлов, усаживаясь за стол. – С понедельника едешь в командировку. На пару недель. К Бычкову.
Бычков – это почти тундра, самая дальняя точка. Только вертолётом можно долететь.
– Сергей Леонидыч… А почему на две, сделаю за неделю.
– Ты вот что, ещё молод, не суетись. Там и за две не управишься с тем, что в задание впишу. А чего ты, собственно, сопротивляешься? Отдохнёшь от города, командировочные получишь…
– С понедельника? – уточнил Глеб, понимая, что аргументы, которые он может привести против командировки, прозвучат по меньшей мере неубедительно.
– С понедельника, – подтвердил тот. – А теперь иди, трудись.
– Сергей Леонидыч, а можно мне сегодня пораньше…
– Собраться? Хорошо. Если ничего срочного не будет. Но ты всё оформи как положено, деньги получи, приказ уже в бухгалтерии.
– Есть.
Настроение мигом поднялось. Глеб вприпрыжку пробежал по коридору и, влетев в кабинет, выпалил Павлу, вяло перебиравшему бумажки на столе:
– В командировку к Бычкову, с понедельника. Сейчас деньги, цэ-у получаю и вперёд. Наш паровоз, вперёд лети… В деревне остановка.
