Междумирье

Взяв высокий жезл, он отдал управление Бюгену Шарлахроту, а тот заставляя янтарь в набалдашнике светиться все ярче и ярче перенес их из Янтарной Башни.

– Я заждался, вас Мастер Нотен, – привставая из-за стола сказал доминутемп в фиолетовой мантии. За его спиной висел штандарт Ауфентитовой фракции.

Пришедший при параде Дрей пожал протянутую ему механическую руку, немного светящуюся розово-сиреневым цветом.

– Что стало с вашей старой рукой? – поинтересовался он.

– Я пытался допросить привезенное вашими подопечными существо, – невесело отозвался Селбс. – Оно умудрилось атаковать меня. Благо механическая рука меня спасла.

– Надеюсь, ремонт не заставит себя долго ждать, – хладнокровно заметил Янтарный Мастер. – Иначе разразится скандал.

– Сегодня вы говорите несколько иначе, – вдруг сменил тему тот. – Я довольно часто замечаю маленькие изменения в вашем характере.

– Ну что вы, – отмахнулся Нотен. – Просто в последнее время я устаю.

– Неудивительно, – удовлетворившись, произнес Селбс. – Но, кажется, мы хотели обсудить примиряющего Мастера.

– Верно, – что-то нажав на столе, кивнул Дрей. – Мы оценили сегодня почти всех, кто будет проходить завтра Церемонию, и выделили четверых, – он указал на появившиеся на голограмме изображения Лиана и его друзей.

– И все они из одной группы, – потирая руки, заинтригованно произнес Селбс. – Кажется, ваша идея оказалась действенной.

– Да, – кивнул Нотен, – однако Мы не стали бы в будущем исключать такие проверки, которые Мы провели сегодня.

– И кого вы выбрали?

– Вот этот юноша почти не имеет никакого потенциала, – взяв фигурку Убеля, произнес он. – Несмотря на непроницаемое лицо, в нем явно сидит маленький бунтарь. Таким легко управлять, но может быть слишком рискованно.

– Происхождение?

– Церковный приход, Мастер Тетиг, – тихо произнес Нотен. – Его бы я оставил себе. Может показаться странным, но он хороший кандидат Нам на замену.

– Наконец-то я поработаю с кем-то менее загадочным, – хмыкнул доминутемп в фиолетовой мантии.

– Может быть, – ставя Убеля в янтарный круг, произнес Дрей. Затем он переключился на Фарию. – Эту девушку вы должны хорошо знать. Высокий потенциал к способностям, завтра она нас удивит, – говорил он.

– Она хорошо ориентируется в политике, – добавил Селбс. – И, как ни странно, ею будет легко управлять, нужно лишь завоевать необходимый уровень доверия.

Янтарный Мастер поставил в сиреневый круг фигурку Фарии и взял Дьона.

– Молодой доминутемп из Ауфентитового квартала, – пояснил Нотен. – Также высокий потенциал. На мой взгляд им будет управлять сложнее всего, но при этом он крайне толковый. Мы бы хотели его взять на карандаш Нам на замену.

– Он интересен и мне, – задумчиво покачал головой его собеседник, наблюдая за тем, как медный доспех опускает фигурку на пересечение кругов.

Осталась лишь фигурка Лиана.

– Он из первого пояса, – впервые в голосе Нотена чувствовалась неуверенность. – Показатели средние. При поступлении девушка из Дома Определения просто-напросто не смогла сказать, к чему у него склонность.

– Вы не хотите брать его к себе? – вскинул брови Селбс.

– Нет, Мастер Тетиг, – чуть наклонил голову Дрей. – Но Мы и не видим преимуществ делать его Мастером. Мы не знаем, как им управлять…

– Но он выходец из первого пояса… Хороший политический ход в сложившейся ситуации со Ждущими, – возразил Ауфентитовый мастер, несколько неуверенно помещая в свой круг. – Ну значит завтра мы определимся с ними.

– Похоже на то, – кивнул его коллега. – Что там с пленником? Мне стоит его допросить?

– Да, там ваше поле битвы, не мое, – подозвав помощника со странным светящимся сиреневым цветом кейсом, сказал Тетиг. – Но я предоставлю вам помощь в виде этого прекрасного кадра.

– Мы займемся этим после Церемонии, – кивнул Нотен. – Новый Мастер скоро будет известен, а ключ из пророчества нашего дорогого Глоба уже у нас в руках. Думаю, вам стоит попытать счастья, чтобы проникнуть в катакомбы.

– Так и есть, – согласился Селбс, улыбаясь. В его распоряжение поступила девушка со странным янтарным светильником. – Стоит уже встретиться с «духом планеты», – он издал короткий нервный смешок.

– Мы предвидели это, так что вот вам ответная помощь, Мастер Тетиг, – протягивая руку, произнес Нотен. – Кстати, не хотите ли поприсутствовать на подготовке к Церемонии? Нас обещался навестить Мастер Глоб.

– Увы, дела-дела, – уже не обращая внимания на встречу, Ауфентитовый Мастер рассматривал принесенный фонарь. – Дела!

– Он неуправляем, – со знанием дела констатировала Судьба, вглядываясь за трещину. Дрей Нотен почти полностью поглотил сознания игроков, так что они сами не заметили, как мрачные мысли, словно тучи, нависающие над ними, рассеялись.

Последнее время все трое потратили на то, чтобы разобраться со странным существом, скрывающимся под медной броней. И, поначалу им казалось, что они достигают некоторых успехов. Теория Безумия, основанная на его обширном опыте, подтвердилась. Они могли привязывать к фигурам разные личности, населяющие загадочного Дрея Нотена.

Захваченные азартом, они переместили поле битвы ему в мозг. Они уже не надеялись управлять им, как марионеткой, они хотели посеять хаос, сделать его слабым, не отвечающим за свои действия. И результат их полностью удовлетворил. Существо, которое недавно со взглядом орла покровительственно смотрело сверху вниз на студентов, полагая, что держит в руках если не весь мир, то весь Эинс, вдруг лишается хладнокровия. Он проявляет эмоции, которые специально навязал ему Безумие, в то время как остальные вдруг лишившись единодушие разругались, чему соответствовали ходы Судьбы и Воли.

Абсолютно новый опыт игры, новый способ ведения битвы – вся троица была поглощена ими. И все шло хорошо, ровно до того момента, когда Воля привязала никак не участвующий в дискуссии голос к своему офицеру. Небрежный на первый взгляд ход оказался роковым, если учесть, что связанные фигуры уже выбили из игры. Так началось начало конца.

Дотронувшись до белого офицера, Воля и не представляла, на что способна привязанная к нему душа. Офицер, эластично изогнувшись, мгновенно пересек нестандартное поле, поставив под угрозу коня Безумия, к которому был привязан разгоряченный парень, и пару пешек Судьбы, при этом оставаясь без видимой угрозы.

Именно в этот момент за трещиной поведение Нотена резко изменилось. Игра какое-то время продолжалась дальше, но офицер Воли продолжал неотступно наступать на фигуры противников, не атакуя их, но и не позволяя им обрести полную свободу действий.

– Сестра, зачем ты портишь веселье? – еще не осознавая полностью всей ситуации спросила тогда Судьба.

Внятного ответа она не получила, лишь легкое передергивание плечами. Безумие же уже начал догадываться о том, что несколько ходов офицера, сделанных подряд, полностью разрушили их понимание господина Нотена.

В какой-то момент игра просто прервалась. Время застыло в одном мгновении, не сдвигаясь ни вперед, ни назад. Привязанные к фигурам «души» словно испарились, они срослись в одну личность, вновь обретя единодушие. И эта общая личность, по общему мнению, скрывалась за предательским белым офицером. Но когда очередь дошла до Воли, та с ужасом поняла, что Дрей Нотен не привязан ни к кому и такой возможности больше нет.

Эта загадка заставила задуматься всех троих.

– Может быть, это недочет в игре? – простодушно, с ноткой надежды, спросила Воля. Ей было немного стыдно за то, что она испортила всеобщее веселье.

Мысли всех троих опять обратились к Сущему. Еще совсем недавно две сестры спокойно могли согласиться с этим выводом, но его сегодняшний вид внушал страх и ощущение власти над самой реальностью. Конечно, он и раньше показывал себя абсолютным властителем над Междумирьем, но теперь им казалось, что у его силы нет таких четких границ.

– Я думаю, – серьезно произнес Безумие, – что это естественные правила игры. Если «души» неотделимы друг от друга, значит их и нельзя привязать по отдельности.

– Очевидно, – согласилась Судьба.

– Но и привязать их всех вместе тоже нельзя, потому что это все еще не одна «душа», – закончил он свою мысль.

– Мне кажется, это нечестно по отношению к нам, – капризно заметила Воля, все еще держа в памяти, что косвенно помогла произойти этой неприятности.

– Да, – медленно согласился скелет в алом балахоне. – Мы потеряли контроль…

Вся троица еще не раз пыталась добиться своего, но всякий раз терпели неудачу. Даже играя на беднягу Селбса, они уже не получали такого удовольствия. Медленно скука возвращалась, когда Судьба и высказала очевидную мысль, что Нотен неуправляем.

– И что прикажете делать? – хмуро отозвалась Воля.

– Следить за Хранителем, – щелкнув белыми зубами прорычала Судьба в возбуждении и взяла в руку ферзя. Место действия за трещиной сменилось.

Поле фиолетовых колосков, распростершееся вокруг купола настолько, насколько хватает зрения, мерно покачивались на свободно гуляющем ветерке. Ауфентал во всех смыслах был странной планетой, чье настоящее путешествие началось с сурового испытания: нападения братьев-Творений Акхазриэля и Люцифера. Планета стойко выдержала удар, сформировав собственный узел времени. Она смогла вздохнуть, пуская по своей поверхности буйные ветра, и, наконец, успокоиться.

Но она не могла забыть того, кто ответственен за ее страдания. Доминутемпы, которых словно космической чумой выкосило почти под корень, все еще продолжали населять ее поверхность, так и норовя вновь расплодиться и причинить еще большую боль. И Ауфентал принял меры.

Его недра стали богаты особым кристаллом, позже прозванным ауфентитом. Он был прекрасным источником энергии, но, как и любой ресурс, был исчерпаем. Но планета менялась, и она меняла окружение доминутемпов. Флора и фауна насыщались мистической силой нового кристалла, настолько, что вскоре Ауфентал незримо заявил о своих правах на территорию.

Выжившие доминутемпы сгонялись в города, вокруг которых находилась небольшая (по меркам планеты) вотчина. Ауфентал признавал некую трехмерную область вокруг города владениями нерадивого населения, а любой, кто рискнет покинуть ее – обречен на смерть.

В конце концов, на космос запрет не распространялся, в потому глобальная сеть и информационная связь между городами была налажена, но, в отсутствии понятия внешней политики и обмена ресурсами, она не имела никакого значения и попросту не использовалась. Доминутемпы осели на своей территории, сдерживаемые самой планетой.

Как и водится в среде разумных существ, адаптация под новые условия не заставила ждать. Города принимали самые разные попытки оградить жителей от опасностей Ауфентала. Стеклянный купол Эинса и оказался результатом одной из таких попыток. Выйти за него было просто, но предстояло сдать несколько экзаменов, чтобы получить такое право.

Лиан и Фария, как образцовые доминутемпы обладали им, хотя последняя со дня получения ими так и не воспользовалась. До этого момента.

Кудрявый парень в фиолетовом камзоле обхваченный нежными руками любимой девушки, сидящей сзади, несся на ауфентитовом мопеде сквозь колосья. Машина его явно не могла похвастаться новым видом, но зато была надежной. Гравитационная подушка еще ни разу не давала сбоев, а сама левитация ощущалась плавно и без сбоев.

Опустились сумерки, а эта пара просто наслаждалась дующим в лицо ветром и красивым сиреневым шлейфом, который они оставляли за собой: колоски начинали светиться от любого прикосновения. В границах города нельзя насладиться тем чувством свободы, который они вкушали сейчас. Но вот Лиан начал сбавлять скорость, а перед ними на горизонте появились небольшие постройки: спуск в каньон.

– Фария, – заговорил юноша, не поворачивая лица. – Мне кажется мы оба знаем, о чем сегодня пойдет речь. От этого мне легче на душе, ведь мне даже не стоит произносить всего вслух.

– Многие бы не оценили этого, – с легким капризным упреком заметила девушка. Они медленно проплывали по полю, так что ветер не мешал разговору. – Но ты уже набрался достаточно мужества, чтобы я не стала спорить.

– Ты слишком рациональна для такого момента, – криво усмехнулся парень и замолчал. Он любовался ночным пейзажем, открывающимся ему. Фария тоже не торопила того, кому уже давным-давно отдала оба сердца.

– Полагаю, мы уже некоторое время приняли как данность то, что в других кругах принято обговаривать и ждать ответа… – неуверенно проговорил Лиан, радуясь, что девушка сейчас не видит его лица, а сумерки скрывают румянец.

– Слова – не единственный способ выражать мысли, ведь так? – Фария легко ущипнула юношу за мочку уха и мило засмеялась. – Не расскажешь, есть ли у нас сегодня цель?

– Есть, – уклончиво ответил тот. – Не волнуйся, мы успеем поспать перед церемонией.

– О, – хихикнула та. – Будь на твоем месте Дьон, он никогда бы так не сказал. Думаю, он и сейчас не дает кому-то спать.

– И ты хотела бы последовать их примеру? – с некоторым удивлением отозвался Лиан.

– Отнюдь, – крепче прижавшись к телу юноши, ответила она. – Иначе я была бы с Дьоном.

– Пожалуй, – пространно прервал разговор Лиан.

Нет большего счастья, как думали оба доминутемпа на самой заре своей жизни, чем просто наслаждаться обществом друг друга. Когда не нужны слова или радикальные действия, когда для успокоения хватает лишь осознавать, что он или она рядом. Они не питали иллюзий по поводу своей будущей жизни, зная, какие трудности им уготовлены. Совместная жизнь, ссоры, примирения. Они знали, что тот душевный подъем, словно девятый вал накатывающий на них, отступит. Их чувства охладятся. Но это не плохо. Это стандартный ход вещей, ведь на замену любви придет привязанность.

Они просто подходили друг другу, но в их сердцах зрела тревога. Чувство, не покидающее Фарию и передающееся Лиану. Но здесь и сейчас, когда они чувствовали тепло друг друга, они не волновались ни о чем.

Лиан остановил мопед прямо у знака, предупреждающего о том, что где-то внизу каньона пролегает граница владений доминутемпов. Он спокойно прислонил свою машину к нему и помог девушке подняться. С заговорщическим видом, он повел ее между лабиринтами не охраняемых построек прямиком к старому заброшенному лифту.

Фария намеревалась спросить, что это значит, но увидела спокойный и уверенный взгляд юноши. Сжав его руку, она решила довериться Лиану.

– Убель говорил, что это должно быть тихое место, – медленно проговорил парень, помогая залезть на немного подгнившую платформу старого лифта. – Я проведу тебя туда, где еще не ступала нога доминутемпа.

– А это не опасно? – тихо спросила Фария, смотря на возрастающее количество предостерегательных знаков.

– Нет, если ты со мной, – серьезно отозвался юноша, опуская лифт. – Я хочу познакомить тебя с моей мамой.

– Но я же уже знакома… – совсем потеряв нить разговора растерянно произнесла девушка. Парень только сильнее сжал ее руку.

– Ты первая узнаешь мой секрет, – тихо произнес он ей на ухо, когда лифт глухо ударился о землю. Они спустились в самый низ каньона. Толстая линия, прочерченная в спешке, и вбитая рядом табличка с пугающей надписью: «Дальше смерть» – нагнетали обстановку. Фария вдруг ощутила, что ее ноги стали ватными, а все тело пронзила сильная усталость.

– Пойдем, – немного приобняв ее, проговорил Лиан. – Я не привел бы тебя сюда умирать.

Девушка с вызовом посмотрела в глаза юноши и попыталась высвободиться, чтобы показать свою решимость, но тот не отпускал ее. Она почувствовала, что ее действие вдруг испугало ее проводника. Он не боялся за их жизни, был спокоен и нежен, но не позволял ей отпустить свою руку.

Аккуратно они ступили за линию, но ничего не произошло.

– Все в порядке, видишь? – тихо прошептал он ей на ухо, и они двинулись дальше.

Дно каньона было каменистым, а кое-где песчаным. То и дело Фария видела лежащие тут и там скелеты: какие-то с раздробленными от падения костями, а какие-то словно обессилившие, упавшие не успев пройти и нескольких метров. Лиан четко вел девушку, обходя множество трупов. Он знал куда шел и старался укрывать свою возлюбленную от неприглядных видов.

Вдруг девушка увидела мужчину, в совсем новой рабочей одежде. Он лежал в неестественной позе рядом с обрезанным канатом. Судя по всему, он мог быть еще жив, так как явно спустился раньше, чем лишился пути отступления.

Фария посмотрела наверх и увидела несколько выступов, удобно спускающихся от одного из уже неиспользуемых плато. Она вопросительно взглянула на юношу, но тот покачал головой, отведя взгляд.

– Пожалуйста… – прошептала она.

Лиан сдался и подвел девушку к мужчине. Но вблизи им открылась страшная картина: под его кожей ползало множество трупных червей, светящихся ауфентитовым цветом. Тусклые сиреневые огоньки то гасли, то зажигались вновь, вздымая мертвенно бледную кожу бугорками. Оценив обстановку, Лиан тут же повел Фарию прочь, в ближайшую пещеру.

– Он не мог быть жив, – шептал он, когда они медленно шли по расширяющейся расщелине. Вокруг становилось все больше ауфентита, который светился все ярче и ярче, словно приглашая внутрь.

«Иду словно в пасть к хищнику», – подумала девушка, но вслух спросила:

– Почему тогда живы мы?

– Потому что здесь я, – не пытаясь хвастаться, а даже немного стыдливо произнес юноша.

Они вышли в подземный грот, залитый светом, словно днем. Здесь же расположились и особо крупные кристаллы ауфентита, размером с доминутемпа в самом расцвете сил. Таких больших кристаллов Фария никогда не видела, даже не представляла, что они существуют.

Рядом расположился нахохленный домик, точнее вполне сносная пародия на него, несколько лежаков и стол, с вазоном полностью наполненным странными фруктами, которых девушка никогда в своей жизни не видела.

– Ты мог бы не держать ее все это время, – донесся переливистый голос сзади. Фария обернулась и увидела девушку в сиреневом ореоле. Ее тело и платье были сотканы будто из чистого света, который совсем не слепил глаза. Плавные черты лица и длинные, почти прозрачные, волосы. Глаза не казались живыми, но от взгляда веяло теплотой.

– Познакомься, – чуть смутившись произнес Лиан, наконец отпустив вспотевшую руку девушки. – Это моя мама. Она меня вырастила, в этом смысле, – лицо юноши все больше заливалось краской. – Ее зовут Ауфенталия, хотя ты, вероятно, знаешь ее как «духа планеты».

Фигуры на столе медленно таяли, намекая, что конец партии близко. Безумие с удовольствием наблюдал за разгорячившимися сестрами, которые уже в открытую спорили, не замечая ни своего гостя, ни его фигур.

– У них чистая и светлая любовь, – с запалом срывалась на крик Воля.

– Это Хранитель, – чуть ли не рыком отвечала Судьба. – Чем слабее будет он, тем вероятнее, что в наши руки попадет Адинамия!

– Он еще не тот, кем мы его знаем!

Пламя в глазницах двух спорящих скелетов вспыхнуло и разгорелось. Они не хотели уступать друг другу, но по каким-то иным причинам. Их пустую грудь сдавливало совершенно неизвестное доселе чувство, когда они смотрели на то, как пара юных доминутемпов молча рассекает поле. Оно оказалось настолько сложным и многогранным, что определить его истинную природу не представлялось возможным. Но обе были единодушны в одном стремлении – избавиться от него.

Воля считала, что она испытывает сильную тоску, а потому стремилась сохранить отношения юноши и девушки, чтобы, пусть и косвенно, утолить боль, что растет в ее пустой груди.

Судьба же предполагала, что ее изнутри сжигает ревность. Она была крайне возмущена этим фактом, потому что на кого-кого, а на Хранителя она не собиралась растрачивать свою хладнокровную и расчетливую любовь. Но, в попытке усмирить разыгравшуюся бурю эмоций, она всеми силами старалась разрушить идиллию, складывающуюся за трещиной.

В отличие от сестер, Безумие наблюдал за происходящим с наиболее философской точки зрения. У него наконец появилась возможность поразмышлять на тему самой игры.

Активно пропуская ходы, отдавая своим фигурам полную власть, он вернулся к самому началу. Ему показали удивительные события, которые сокрыли от Судьбы и Воли, будто предлагая решить ему какую-то загадку. Словно кто-то говорил: «История началась там». Ее отголоски действительно доносятся до происходящих теперь событий, но слишком косвенно. Но в центре обеих историй стоят две личности, безусловно сильные. Дрей Нотен и Неминем. Один поступок, один их разговор тянет за собой последствия многие годы.

И вопрос напрашивался сам собой. Если начало истории там, в глубоком прошлом, а конец только предстоит, то что являет собой конец? Когда готовиться поставить шах и мат?

Все линии сходятся к одному, к своеобразному узлу, в котором произойдет нечто непоправимое. Тогда, именно тогда, надо использовать свою привилегию16 вовремя, тогда победа будет достижима.

За трещиной происходил разговор. Троица весело шутила и смеялась, что-то обсуждая, сидя за столом в пещере.

– Знаешь, эта пещера очень интересна! – с совсем ребяческим лицом говорил Лиан. – Здесь наступает день, когда на поверхность опускается ночь.

Он рассказывал о себе и своем детстве. Ауфенталия тоже принимала живое участие, совсем не показывая себя как что-то могущественное. Судьба и Воля успокоились и надуто двигали свои фигуры. Кажется, их тревоги отступили, и они оказались полностью захвачены партией, намереваясь добиться своей мимолетной цели.

Только однажды, трио игроков почувствовали себя неудобно: Ауфенталия, весело смеясь грозно посмотрела прямо на них. Возможно, планеты чувствуют все, что относится к ним. В том числе и трещины реальности.

Размышляя над этим, Безумие вдруг смутился. В его сознании промелькнула мысль, что они занимаются совсем не тем, что истина ткется в другом месте.

***

В ярко освещенном Зале Определения стояли двое: Янтарный Мастер Эинса и Мастер-Жрец. Они смотрели на то, как рабочие отлаживают механизмы, настраивают систему высоких жезлов и янтарей.

– У меня было видение, – серьезно заметил Глоб.

– Поведай Нам, – властно, но по-дружески отозвался Нотен. Он все еще тратил силы на поддержания согласия всех душ внутри себя, хотя уже не чувствовал опасности.

– Я видел свое прошлое, – старчески кряхтя отозвался Рейне из-под маски. – Я видел Хелл Сехер.

– Выдающаяся была личность, – не скрывая своего секрета, кивнул Дрей. – Как жаль, что она сама считала свой дар проклятием.

– Но это не помешало сделать первое Зеркало на основе ее узла, – Рейне указал своим высоким жезлом со спиралью золотого сечения в набалдашнике на огромную янтарную пластину, занимавшую дальнюю стену зала, наподобие доски в старых лекционных. – Хотя оно и оказалось слишком сильным.

– Верно, – с горечью заметил Нотен. – Оно показывало все аспекты, спрятанные в душе юных. Это калечило их, хотя и делало первоклассными мастерами. Пришлось создавать множество Зеркал с основой других последователей Дома Определения.

– Сехер была прекрасным основателем, – мудро заметил Глоб, тяжело опуская в кресло, принесенное одним из рабочих. – И я хотел поговорить о ней.

– О ней?

– В моем сне она сказала: «И я проклинаю себя за то, что по моей вине этот мальчуган (здесь она имела ввиду меня) встретится с вашим неприкосновенным Зайтом!», – процитировал Мастер-Жрец. – И я думаю, это неспроста.

– Она и правда такое говорила? – задумчиво спросил Дрей, не совсем понимая к чему клонит его друг.

– Я не помню, в том и дело, – послышался тяжелый вздох из-под маски. – Но я слышал, что ты ищешь себе замену. И нового Мастера, что примирит фракции.

– Как всегда осведомлен, – с беззлобной иронией заметил Нотен. – Что ты предлагаешь?

– Провести Церемонию с помощью Зеркала Сехер, – серьезно ответил Глоб. – И в моем присутствии.

– Это будет фурор, – медленно ответил Янтарный Мастер. – Двое представителей трех фракций уже давно не появлялись вместе, особенно во время праздника.

– Мне казалось, вы будете против моего предложения с Зеркалом, – немного удивившись, ответил Рейне.

– Ну я и против, – не замедлил тихо ответить тот. – Я считаю это слишком сильным испытанием, хотя и не отрицаю, что оправданным. Но Мы еще не вынесли своего решения.

Они умолкли. Секунды тянулись неоправданно медленно, пока Дрей Нотен не сказал:

– Мы решили, и приглашает тебя, Рейне, сопроводить Нас к Зеркалу Сехер.

Они вместе спустились в технические помещения под Залом. Они выглядели, словно огромный механический конвейер с кучей янтарных пластин, на каждой из которых красовалась печать.

Ежегодно перед проведением Церемонии, Янтарные власти собирали коллегию и смотрели статистику по всем домам. Они старались поддерживать баланс во всем, так что направляли свои рекомендации лично Нотену.