Междумирье

Безумие чувствовал, что здесь есть множество других фигур. Он сосредоточился и в полной уверенности взял слона. Надо найти кого-нибудь другого, чтобы изменить ток хода игры. Из его глазниц вдруг потекла кровь. Цифра на фигуре в руках Безумия сменилась с «3» на «2». В момент, когда он решил, куда поставит фигуру, его сознание захватили совершенно ясные, но чужие образы…

Теплый янтарно-рыжий свет льется отовсюду. Это просторная зала, вся архитектура которой направлена строго ввысь, ока кажется тонкой, хрупкой, с каждым мгновением давя на тебя теснотой. Место, куда дозволено вступить только избранным: личные покои Мастера-Жреца. Здесь стоит роскошная кровать с деревянными распорками для балдахина и полупрозрачного тюля, который скрывает дряхлое тело старика с еще живым и острым умом.

За кроватью огромный витраж, рассеивающий свет солнц и изображающий Властителя Времени и Судьб, Бесплотного Зайта. Не имеющий тела, лишь полупрозрачную накидку и белую маску с янтарной спиралью золотого сечения на лбу, он взирал на посмевшего нарушить покои его избранника. Власть Зайта фреска передавала короной из трех зубцов-стрелок, словно выдернутых из старинных часов.

Горда, чуть полноватая женщина, из тех, что зовут в самом благодушном плане дородными, гордо и четко вышагивала, цокая каблуком. За собой она вела юного Рейне Глоба четырех лет от роду.

– Один? – сквозь кашель спросила фигура, еле угадывающаяся за тюлем. Обладатель голоса явно сидел в окружении чуть ли не бесконечного числа подушек.

– Вы сами попросили меня выбрать вам преемника, – сухо отозвалась женщина. Она держалась гордо, словно бросая вызов и Мастеру-Жрецу и самому Зайту. Она знала, что она сильна, знала насколько. Она знала и то, что скрывающийся от света солнц под балдахином доминутемп всегда был крайне нестабилен, почти безумен.

– Но один? – фигура попыталась повысить голос, но у нее только и вышло, что перейти на неслышимый шепот. – Я ожидал по крайней мере семи…

– Вы видимо запамятовали, кому поручили это грязное дело? – с напором продолжала она.

– Нет-нет, – вдруг задрожал и без того почти пропадающий голос Мастера-Жреца. – Я не посмел бы, госпожа Сехер. Я всего лишь волнуюсь о будущем церкви. Мастеру-Жрецу необходимо тонко чувствовать присутствие Зайта, чтобы идти по его следу и вести за собой паству.

– Вы все грезите им, – сухо отрезала женщина. – Вы услышали шепот, о котором не уставали твердить. Но я до сих пор считаю, что то лишь ваш воспаленный мозг.

– Он нет, нет! – закашлялся доминутемп под балдахином. – Зайт обещал, что наступит Время. Золотой Время для нашей расы!

– Вы потратили всю свою жизнь, здоровье и здравомыслие в поисках Обетованного Времени, а теперь хотите наградить тем же и этого мальчика, – Сехер зло вгляделась в расплывчатую фигуру.

– Вы ничего не понимаете, – вдруг спокойно произнес старик. – Как имя мальчика?

– Рейне Глоб, – отрывисто произнесла та, отчеканивая каждое слово. – Я смею надеяться уговорить вас отпустить его восвояси.

Она с нежностью посмотрела на маленькое тельце, что крепко сжимало двумя ручками ее ладонь и жалось к янтарно-рыжей юбке.

– Мальчик останется, – тихо пробормотал старик. – Мне осталось не больше пятнадцати лет. Мне нужен новый пастырь на замену. Вы же уверены в том, что он тот самый?

– Клянусь своим именем Хелл Сехер, – с жаром и ненавистью прокричала она. – Будь он проклят, мой дар!

Мальчик вдруг заметил, как пространство полностью утонуло в янтарных волнах. Зайт с фрески, махнув двумя белыми, как мел, руками без ладоней, начал удаляться в вечность.

– Не проклинайте то, что пожаловал вам Зайт! – грозно зашелестел голос его будущего наставника.

– Я проклинаю не дар, о нет! – словно гром среди ясного неба звучал голос сильной женщины, чье лицо уже невозможно разобрать. – Я проклинаю Зайта! Я ненавижу его. А еще я ненавижу вас и, главное, себя! Я ненавижу то, что стану путем для безумия! И я проклинаю себя за то, что по моей вине этот мальчуган встретится с вашим неприкосновенным Зайтом!

Безумие очнулся от видения, заметив, что слон уже занял свою позицию. Две сестры с беспокойством взирают на него своими огоньками глаз. Ему показалось, словно все это время он плакал, так что потянувшись чтобы смахнуть капли слез, с удивлением отметил на костяшках своей руки кровь.

– С тобой все в порядке? – тихо спросила Воля. Она уже готова была обвинить во всех бедах Сущее, но их гость, вроде, снова пришел в норму.

– Да, просто немного задумался, – умолчав про странное видение, попытался сымитировать бодрый голос он. – Кто ходит?

– Сестра, – угрюмо ответила Судьба, всматриваясь в трещину. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

За трещиной расположились покои Мастера-Жреца. Они несколько отличались от того, что видел в наваждении Безумие: темный балдахин был заменен на светло-бежевый, почти белый, с золотой оторочкой, тюль отсутствовал, а все пространство заливал мягкий электрический свет. На кровати во множестве подушек лежал старик, совершенно очевидно другой, и Безумие никак не мог понять своей уверенности. Ему просто казалось, что он слишком жив для того, что он видел недавно.

Лицо старика закрывала белая маска с крупным янтарем во лбу. Без сомнения, она отличалась от изображения на фреске лишь парой узоров, что говорило о высоком положении и, возможно, самомнении владельца.

Старик неуклюже ворочался в кровати, видно совсем недавно проснувшись. Потянувшись, он дернул за старомодный шнурок и медленно сел в постели, откинув одеяла. Белая сорочка с золотым узором свободно висела на дряхлом теле.

– Вы меня звали? – появился мальчик-паж в совершенно белых, слепящих одеждах. Они были достаточно свободны, но и крайне практичны. Отсутствие других цветов моментально выделяло неряшливость слуг, и одновременно с тем не представляло возможным отличить кафтан от брюк.

– Помоги мне одеться, – обратился он к мальчику, чьего лица не видел из-за простой и невыразительной маски.

Покончив с расшитой робой, взяв в руки высокий жезл с набалдашником в виде спирали золотого сечения, он переправился в удобное и глубокое кресло напротив маленького витражика, поправил подушки под спиной и приготовился принять следующего слугу.

В комнату вошел его личный секретарь: в деловой одежде, но все также с маской на лице. Хотя он и слыл секретарем, он обладал одним из высочайших санов церкви.

– Вы сегодня встревожены больше обычного, Ваше Вневременное Святейшество, – спросил энергичный голос из-под маски.

– Оставь титулы хотя бы здесь, – вздохнул Мастер-Жрец. – Под Его взором мы все равны, устремленные к Обетованному Времени.

– И все же, господин Глоб, вы встревожены.

– Я получил видение, мой друг, возможно последнее в моей жизни, – тихо пролепетал Рейне, смотря на маленький витражик через щели в маске.

– О, не говорите ужасных вещей, вам еще жить и жить!

– Я не собираюсь умирать, – усмехнулся Мастер-Жрец. – Я чувствую, что встреча с Властителем близка. Скоро мы достигнем Обетованного Времени и устремим свое знание в бесконечность.

Секретарь мысленно отметил, что подобные заявления звучат как минимум страшно, но вслух ничего не произнес, лишь чуть поклонился.

– Я видел во сне Хелл Сехер, – продолжил он. – Поистине невероятная женщина. Она обладала даром точно определять способности, на которые способна душа, ты же знаешь? – он замолчал, но вызванный слуга по своему обыкновению просто ждал. Вздохнув, старик продолжил: – Я слышал, что старый Дрей Нотен подыскивает себе замену, это так?

– Удивительно, где вы только находите такую информацию, – хмуро заметил секретарь, в чем-то упрекая своего господина. – Но вы на удивление точны. Я недавно получил извещение от него самого.

– Не стоит полагать, что только у тебя есть доступ к связи, – покачал головой Рейне. – Все-таки пока что глава церкви я.

– Я закрою глаза, Ваше Вневременной Святейшество, – грозно отчеканил тот.

– Полагаю, Дрей вместе с Селбсом также принимают попытки к поиску удобоваримой марионетки на роль объединяющей власти?

– Я надеюсь, вы не будете против, если я обыщу ваши покои и заберу это навязчивое устройство, что лишает меня работы, – все еще с напором произнес секретарь.

– Увы, но буду, – поудобнее устроившись в кресле, ответил старик капризным тоном. – Мне нужно, чтобы ты пригласил на аудиенцию Дрея. Я надеюсь, это смягчит твое отношение к моим маленьким шалостям, поскольку такое поручение можешь выполнить лишь ты.

– Считайте, что я пришел в душевное равновесие, Ваше Вневременное Святейшество, – все еще чеканил слова слуга. – Что вы намереваетесь обсудить с господином Нотеном?

– Мое присутствие на Церемонии.

Мастер-Жрец почувствовал, как напрягся его секретарь. Он был готов поставить свою должность на то, что его лицо сейчас побагровело от злости, а мозг отчаянно ищет возможность возразить. Рейне ухмыльнулся под маской, выжидая еще немного, и, как только почувствовал, что непреодолимый поток слов вот-вот вырвется из уст его старого друга, он миролюбиво поднял руку и тихо добавил:

– Никаких возражений, на то воля Властителя.

***

Преподаватель по устройству времени задерживался, так что извечная четверка взбудоражено обсуждала конец двух пар практикума.

– Он впервые такой добрый, заметили? – непривычно для себя тараторил Дьон. – Кажется, нам повезло, что ту ОСМУР доставили именно к нам на пару.

– Несомненно, – вернулся к своему обычному, немного фальшивому, выражению эмоций Убель. – Но зато сегодня все прекрасно защитились, даже эти два…

Он обернулся и пошарил глазами по тесному кабинету, никого не найдя.

– Они ушли сразу, как защитились, – беспомощно пожала плечами Фария. – Ничего с ними не поделаешь. Надеюсь, хоть на церемонию завтра явятся.

Ее заметно передернуло, но никто из троих не обратил должного внимания. Тут дверь отворилась и в кабинет зашел неприметный мужичок в строгом костюме. Его маленькие глаза бегали из стороны в сторону, а руки тряслись больше обычного.

– Вас снимают с пары… – все еще теребя маленькую цепочку на своем костюме, дрожащим голосом начал он. – Пройдите в Малый Зал Культуры, пожалуйста.

Он трясущимися пальцами начал что-то вводить в управляющую голограмму. Достал из внутреннего кармана преподавательский идентификатор и отсканировал его в окошке в виде параллелепипеда. Вдруг в углу возле двери загорелся сиреневым светом круги, обозначающие вход для телепортации.

– Прошу, – с содроганием в голосе сказал мужичок, делая приглашающий жест.

Четверка бесстрашно вошла в круг. Надо сказать, что телепортация – не самый приятный процесс, поэтому он может не подходить для некоторых личностей. Стоит начать с того, что на первом этапе обычно чувствуют головокружение, разум тухнет и кажется, будто душа покидает тело. В отличие от перемещения узлов времени в аватаров, которым пользовались до нахождения ауфентита, даже новичок не почувствует каких-либо болезненных осложнений, однако, хотя и отделение «души» происходит мягче, некоторые, особенно подверженные психоэмоциональной нестабильности, после первого раза зарекаются пользоваться этой технологией.

В какое-то время они даже составляли особое внефракционное общество, которое боролось за исключение неприятного аспекта отделения узла времени от тела, так что даже научная коллегия, состоящая из представителей обеих фракций, разработала такой вид телепорта, сдавшись после бесчисленных попыток объяснить.

В качестве эксперимента, они предложили десяти самым бесстрашным из протестующих выступить в качестве первоиспытателей, заключив контракт на полное согласие с любыми последствиями вплоть до летального исхода.

Эксперимент прошел на славу. Абсолютное большинство в количестве семи доминутемпов вернулось в состоянии «овоща», реагируя на внешние раздражители исключительно рефлекторно. Их мозг оказался сильно поврежден вследствие состояния шока. Одному не повезло совсем, он прибыл мертвым. Оставшиеся два остались тяжелыми инвалидами, слабо контролирующими свое тело.

Они описывали ужас, что длился по ощущению вечность, когда их тело будто бы сжигали или уничтожали, отщипывая по маленьким частичкам. В итоге научное сообщество подтвердило теоретические предположения, а бунтующие распались на маленькие и неактивные группки, больше не вынося свое возмущение в открытые массы.

Лиан, в который раз в своей жизни ощущая эти неприятные мгновения, вдруг обратился мыслями к ОСМУР. Он вспомнил нечто, что заставило его тело содрогнуться, как только он переместился. Он предположил, что разум просто проигнорировал странность тогда, но сейчас, когда мозг не участвовал какие-то мгновения в жизни узла времени, оно вспыхнуло, словно звезда в его сознании.

Отыскав взглядом своих друзей, он со встревоженным видом подошел к ним, обдумывая, как им сказать. Фария смотрела на него с волнением, но тот лишь отмахнулся и улыбнулся, вдруг не очень убедительно соврав, что в этот раз путешествие оказалось на удивление неприятным.

Огромная толпа студентов, преимущественно состоящая из третьекурсников, медленно всасывалась в красивые двери. Спрашивать, что происходит у кого-то вокруг, очевидно, было бессмысленно: озадаченные лица и возбужденные разговоры выдавали общую атмосферу таинственности. Лиан же полностью погрузился в себя, переваривая чьи-то слова, произнесенные женским голосом.

«Я нашла тебя», – ровным шепотом распространялись слова. Теперь он помнил, когда услышал их: в тот момент, когда баловался с искажением пространства ОСМУР.

«Ты такой же, как и я», «Тебя считают опасным в этом городе», «От тебя избавятся также, как и от меня». Жуткий, вкрадчивый голос захватывал его разум. Но кто это? ОСМУР? Неужели…

Тот голос успел наговорить еще очень многого, но его смущало другое. Среди всех отрывистых и законченных фраз выделялись три: «Позволь нам украсть друг друга, а впущу тебя», «Мы сбежим вместе» и «Я буду ждать».

Очевидная ловушка, сказали бы многие, но вместе с пробирающей до мурашек жутью, Лиан чувствовал, что все сказанное – правда. Пытались обмануть не его разум, на который не всегда можно положиться. Взывали к его душе. Один узел времени разговаривал со вторым. Возможно ли это? Парень не знал и, если честно, не хотел узнавать. Он был свободен в мыслях, но от побега со странной машиной его удерживали две очень прочные цепи. И одна из них сейчас яростно пробивает проход локтями, чтобы протиснуться в Малый Зал.

Может быть, размышлял он, ОСМУР не украла его по определенной причине? Может, она знала, что я этого не хочу? Впрочем, она уверена, что я изменю свое мнение. Интересно, а что держит тут ее… Он посмотрел на милую девушку с рыжей ленточкой в угольных волосах.

Она каким-то чудом уже успела отыскать четыре подряд незанятых места. К ее чести стоит заметить, что двое других девушек обиженно и поспешно куда-то пересаживались. Интересно, что она им сказала?

За своими размышлениями, Лиан и вовсе не заметил, как Фария все устроила и усадила трех своих бесполезных друзей так, как считала нужным: она с Лианом в центре, а двое других не слишком важно где, но так уж вышло, что двое каких-то «дур» согласились не мешать их романтике.

К ее удивлению, крайне ненадежный план вдруг сработал.

– Фария, – помявшись начал Лиан. – Что ты делаешь сегодня вечером?

На всех четверых эта фраза подействовала одинаково: всеобщая суматоха отошла на дальний план и вовсе не учитывалась. Фария не могла поверить своим ушам, где-то внутри со вздохом закатывая глаза и говоря «наконец-то». Убель смотрел на своего друга стеклянными глазами. Пожалуй, его лицо приняло самое красноречивое выражение за всю его жизнь, и говорило оно что-то вроде «Я поставил все свое состояние на то, что этого никогда не произойдет», при этом нельзя сказать, что он не был рад. Дьон старался сохранить надлежащее лицо, но широко распахнутые глаза делали его вид на редкость комичным.

– Я не успела распланировать свою жизнь так далеко, – отшутилась та, понимая, что любая фраза из тех, что говорят девушки, чтобы немного поломаться, может испортить абсолютно все, что внезапно начало наклевываться.

– Я хотел предложить тебе прокатиться кое-куда на моем мопеде, – потупившись произнес Лиан.

– Думаю, это прекрасная идея, так ведь? – поддержал друга Дьон.

– Верно, – кивнула Фария, больно отдавив ему ногу.

В этот момент свет в зале театрально погас, а на сцену вышел он. Полностью закованный в доспех, созданный из умело складывающихся лезвий странной формы. Сейчас на плечах этого доминутемпа со светящимися янтарными точками вместо глаз в прорезях причудливого шлема лежала Рыжая мантия с золотым узором. В руках он держал высокий жезл со шкалой вместо набалдашника.

Дрей Нотен. Загадочный доминутемп, не снимающий своей брони. Когда-то давно, во времена бунта Творений, так звали Мастера Эинса. Под конец своей жизни, говорят, он полностью одряхлел, что ему потребовалась закрытая капсула для существования. Посмертно, Церковь Зайта возвела его в ранг святых и увековечило его имя в качестве звания.

Но гораздо больше слухов было о том, кто становился Дреем Нотеном после. Их всех в первый же год правления подкашивала неизвестная болезнь, словно проклятие. Церковь по сей день отказывается комментировать ситуацию, а сами преемники перебрались из капсулы в эту броню. Каждый раз она делается заново на заказ, не отличимой от старой, только меняются пропорции. Однако существует множество свидетельств, которые утверждали, что костюм не меняется.

И вот сейчас эта загадочная личность взирала на них через горящие янтари в глазных прорезях.

«Может узнать у него?» – вдруг промелькнуло в мыслях Лиана, когда он почувствовал тяжелый, но теплый взгляд, остановившийся на нем.

– Добрый день, – поприветствовал Янтарный Мастер Эинса зал. – Мы рады видеть всех вас здесь. Сегодня Мы хотим сообщить вам несколько новостей, ну и, возможно, поговорить.

Лиан слышал об интересной особенности Нотена говорить о себе во множественном числе, но всегда представлял, что эту будет звучать излишне властно, пафосно и самовлюбленно. Однако на деле он говорил легко и свободно, как в повседневном разговоре, совершенно не замечая этой особенности. Будто она была с ним всегда.

– Перво-наперво, хочется поздравить всех присутствующих с надвигающимся праздником и проведением Церемонии Определения. И для Нас это тоже великое событие, – Дрей выдержал театральную паузу. – Пора передать Наши полномочия в новые руки. Завтра на Церемонии Мы лично будем присутствовать, чтобы выделить подходящего кандидата.

Зал взорвался бурными аплодисментами. Кто-то кричал, кто-то свистел. Дрею Нотену нравилась эта реакция. Она решительно отличалась от того, что он видел каждый день. Где-то глубоко внутри он печалился, что все эти юные доминутемпы радуются, а не кричат в страхе, как должны были бы. Одного из них ждет тяжелая судьба: встать в один ряд с предшественниками, разделить свои чувства и разум с ними, вверить им свою жизнь и получить в попечительство жизни их всех. Он отдалится от своих друзей, а то и вовсе потеряет их. Долг затмит любые амбиции.

Он переводил взгляд с одного студента на другой и указатель на набалдашнике его высокого жезла перемещался. Дрей Нотен видел над головой каждого интересующее его значение.

–Еще больше Нам бы хотелось пообщаться с вами, – продолжил он. – Вы можете задать любой вопрос, эта пара в нашем распоряжении.

– Как-то это странно, – зашептала Фария на ухо Лиану. – Только ради этого…

– Я уверен, что он уже получил, все что хотел, – согласился кудрявый парень, смотря поверх очков на собравшихся. Пока стоял гул, руку подняла уже знакомая им отличница с потока.

– Господин Нотен, – начала она, – что вы думаете о Ждущих?

– Кто о чем, а она о своем, – подчеркнуто равнодушным тоном произнес Убель на ухо Лиану. Это означало, что он в крайней степени взбешен: с самого начала проживания в Янтарном районе, он глубоко уважал Янтарного Мастера.

– Считаем их умными, но крайне недальновидными доминутемпами, – с теплотой в голосе отозвался тот со сцены. – Вы им симпатизируете, юная леди?

Ответ поразил многих в зале. Он казался таким легким и непринужденным, наполненным мудростью явно превышающую понимание самых известных долгожителей. Эти слова вдруг обезоружили девушку, задавшую вопрос. Она была готова к вспышке агрессии, жаркому спору… Нет. Она хотела их. Она поистине считала, что сможет переиграть одного из главных политиков Эинса.

– Я считаю, – дрожащим голосом сказала она, – что имя Неминема очернили безосновательно и мы должны подчиниться, когда он вернется за долгом.

– Это интересная позиция, но, как Мы уже сказали, недальновидная, – обескураживающе спокойным голосом продолжал Нотен.

– То есть вы согласны, что наша история сфальсифицирована, – почувствовав брешь, оживилась девушка.

– Лично Мы считаем, что будь вы правы хоть тысячу раз, эта информация ничего не способна изменить, – Нотен продолжал говорить спокойно, не ответив на наживку повысить голос. – Поразмышляйте, и, может быть, вы поймете, где допускают фатальную ошибку Ждущие.

Тон, выдержка, манера речи. Все вместе не заставляло усомниться, что там под шлемом играет отеческая улыбка. И этот факт, навязчиво лезущий в голову, внушал доверие, гипнотизировал. Политик не выбирал слова, он говорил без ужимок и пауз, он волшебным образом располагал к себе, заставляя поверить, что он говорит то, что у него на уме. Листовки и агитация на улицах внезапно потеряли всякую привлекательность, когда начинал говорить Янтарный Мастер.

При всем при этом, его нельзя было назвать умелым оратором, хотя очевидно, что он им являлся. В нем смешались лидерские качества с бесконечной любовью и нежностью.

– Разве не важна правда? – неуверенно спросила девушка, уже готовая опуститься обратно в зрительское кресло.

– Мы и говорим вам правду, – чуть наклонил голову Нотен. – Потому что правда важна, в отличие от истины. Мы знаем, что история приняла условность, однако эта условность уже стала «правдой». Если же она окажется отличной от истины, а мы вытащим ее на поверхность, то к чему это приведет? Допустим, Мы поможем Ждущим. Ауфентитовая братия примкнет к нам из соображений неоспоримости фактов, что останется? Церковь. Треть населения и одна из колонн, поддерживающих спокойствие, впадут в немилость. Учитывая то, что наш город – отрезанная и самостоятельная единица, как и все города на Ауфентале, мы просто вымрем из-за того, что раскачали лодку. Это тот случай, когда Истина может нанести больший вред.

В зале молчали. Они не решались задать новый вопрос, просто ждали какого-то продолжения. И продолжение случилось:

– Также Ждущие романтизируют понятие долга, – продолжал Нотен. – Однако, Падшему, если он тот, кем его рисуют протестующие, не нужна собственная паства. Если бы он желал этого, тогда бы взыскал долг сразу. Очевидно, Ждущие живут в страхе перед враждой с Падшим, но подчинение ни к чему не приведет. Если он впутается в войну и ему понадобится пушечное мясо? Подчинение – гибель. Если ему понадобится народ для экспериментов? Подчинение – гибель. Еще множество вариантов, и все они приводят к гибели, ведь иначе он бы не оставил за нами долга, – впервые у него прорезались жесткие нотки. – И в конечном итоге, если истинна версия Ждущих, то нас ждет гибель. Если истинна версия Церкви – нас ждет гибель. Вся разница свелась к одному исходу, однако, в отличие от Ждущих, весь город, как и другие города, ищут способ противостоять Падшему. Просто, чтобы выжить.

В зале наступила тишина. Никто не хотел возражать Янтарному Мастеру. Многие потом не были согласны с его высказываниями, но сейчас… Они не могли найти аргументов, они сидели завороженные, загипнотизированные.

Лиан протянул руку и, дождавшись кивка, встал.

– Как вы думаете, – с явным волнением подбирая слова, начал он. – Может ли растение стать разумным? Точнее, обзавестись душой, узлом времени…

– Вопрос интересный, – задумчиво проговорил Нотен. Он внимательно вглядывался в того, кто задал вопрос. – Могу ли я поинтересоваться, чем вызван интерес?

– Я слышал, что ОСМУР так назвали, потому что изначально хотели вырастить в ней душу, – запинаясь продолжил Лиан. – Я и подумал, что будет, если она внезапно сама… Мутирует.

– Хотел бы я ответить, что такое невозможно, – медленно, впервые взвешивая каждое слово, начал речь Нотен. – Однако такое уже случалось, наше существование тому пример. Но Мы уверены в одном, если такая ОСМУР появится, ее следует немедленно изучить, а потом уничтожить. Управлять такой машиной может оказаться слишком опасно, а просто отпускать ее…

***

Безумие безучастно наблюдал за разговором юноши и странного существа в доспехах. Он видел в нем угрозу, нечто неестественное даже для того мира, в котором он привык обитать. Он посмотрел на Судьбу и нашел ее в крайне возбужденном состоянии. Очевидная реакция, он сам попался на нее, как на удочку. И все же он был благодарен своей подруге, что она перевела игру из скучной палаты Мастера-Жреца сюда.